Часть 1
Хардин.
— Итак, Хардин, добрый день.
Милая на вид женщина, про таких людей еще можно сказать, что они располагают к себе с первого взгляда, с рыжими, завитыми в крупные локоны волосами, сидела напротив парня, держа в руках небольшой черный потрепанный блокнот и ручку. На ней была идеально выглаженная бежевая блузка и черная юбка, хорошо подчеркивающая ее стройную фигуру. Губы её были, как всегда неизменно изо дня в день накрашены красной помадой, с идеально четким контуром, а на ногах незаменимые чёрные туфли с острым носом.
Хардин внимательно осматривал её каждый день, мысленно озвучивая в чем она - это помогало собрать бесконечный поток мыслей в голове и сконцентрироваться на дальнейшем, весьма долгом, разговоре. Приятный он будет или нет, зависело исключительно от самого Хардина.
Периферическим зрением он уловил, рядом с собой проскользнувшую тень, это заставило тело напрячься, а руки непроизвольно сжаться в кулаки, впиваясь в кожу ладоней ногтями. Женщина, сидящая напротив, заметила это, мысленно отмечая поведение своего пациента. Позже она обязательно запишет это в свой излюбленный потрепанный блокнот.
Их всегда разделяло небольшое расстоянии, достаточное, чтобы можно было позвать в случае чего, дежурившего за дверью санитара, который с радостью подарит волшебный укол, отправляющий на некоторое время в страну грез.
Хардин этого не хотел, ему как-то раз уже доводилось побывать там и этого хватило сполна и на всю оставшуюся жизнь. После того, как наконец-то приходишь в себя, очень долго приходиться учиться контролировать свое тело, потому что оно больше не принадлежит тебе полностью. Создается впечатление, что у тебя отбирают самую важную часть, отвечающую за уникальность и ты перестаешь быть самим собой, превращаешься, непосредственно, в без эмоциональную куклу, управляемую корыстными руками персонала больницы.
Именно поэтому, сейчас, сидя перед Мелиссой Картер – своим психотерапевтом, он старался всеми силами строить из себя здорового человека. Насколько это вообще возможно в его случае.
— Как ты себя чувствуешь? Бессонница прошла?
Как всегда, милая улыбка и беглый изучающий взгляд. Она была мастером в своем деле, заметит любую даже самую крохотную деталь и запишет в свой блокнот, а после можно только мечтать о том, чтобы выйти отсюда.
— Да, все хорошо. - пожал плечами парень, натягивая рукава больничной кофты на кисти рук.
Это успокаивало. И ещё так не было видно, как он крепко сжимает их в кулаки, оставляя на ладонях отметины в виде полумесяцев. Он хотел выйти из этой дыры, в которой торчит уже год.
Открыть массивные деревянные двери и почувствовать на себе прохладный свежий ветер, вдохнуть его полной грудью, ощутить, как он взъерошивает его волосы и уносит отсюда прочь. Пока что он мог выйти только в окно, которое открывали на третьем этаже, в кабинете, где все собирались на терапию, оно единственное не имело этих проклятых решеток. Да, окно тоже было вариантом, и признаться честно, в его положение вовсе не плохим.
С момента обострения у него было два приступа, совсем незначащих, сколько людей совершенно нормально живут с этим, а он вынужден торчать здесь. Он уверен, что полностью здоров, терапия пошла ему на пользу и бла-бла, но вот только Мелисса была в этом не уверена, что жутко раздражало. Хотелось встать, обогнуть расстояние, которые их разделяло и, выхватив ручку из ее руки, воткнуть ей в горло, вонзать до тех пор, пока она не захлебнется собственной кровью и тогда он точно по праву заслужит титул больного на голову, а сейчас он, черт возьми, безусловно в порядке.
Гроссман мотнул головой, пытаясь выгнать дурацкие мысли куда подальше. Доктор Картер опять это зафиксировала.
— Ты опять слышишь их, не так ли?
Мелисса Картер работала в больнице всего два года. Она любила свою работу и поэтому с большой ответственностью подходила к своим пациентам, придерживаясь мнения, что с такими людьми, как Хардин можно обходится иначе, нежели - избивать, пичкать транквилизаторами и запугивать, выставляя это за лечение.
Хардин первый в её работе больной Шизофренией, поэтому, когда парень иногда несёт что-то весьма обидное или понятное только ему одному в её адрес, она старается не заострять на этом внимание, напоминая себе, что он бедный мальчик, который неизлечимо болен и которому она обязана помочь. Но, следует отметить то, что этот мальчик один из немногих больных данным эндогенным полиморфным психическим расстройством, находящийся на практически последней стадии, кто может сохранять здравый рассудок, несмотря на то, что у него иногда полностью происходит распад процессов мышления и эмоциональных реакций. Говоря простым языком, в обычные дни он абсолютно безопасен, но бывают определённые дни, моменты обострения, когда в его голове что-то щелкает, происходит тот самый распад процессов мышления и восприятия действительности, окружающей его, и приступы накатывают на него с невероятной силой. Тогда Мелиссе приходится с безумной тяжестью на сердце и принятием того факта, что терапия перестаёт помогать, говорить санитарам, чтобы они успокоили его с помощью Диазепама.
На самом деле, у Хардина за этот год было достаточно приступов, хоть он их и отрицает, еще одно из самых главных проявлений данного расстройства, чтобы оставить его здесь ещё на год, дабы помочь ему справляться с ними.
На сколько ей было известно - всё началось с лёгких голосов перед сном. Это не были чужие голоса, напротив очень даже знакомые ему, например, одноклассников или родных. Они звучали отдалённо, словно под водой, обычно это были некоторые фразы, которые он когда-нибудь слышал от них, а иногда они говорили то, что парень слышал впервые.
Он не обращал на это внимание, ссылаясь на усталость после очередной тренировки в школьной футбольной команде, в которой он играл и шёл на повышенную стипендию и хорошую рекомендацию для любого университета.
Потом в один момент голоса усилились, шептали что-то очень быстро, неразборчиво и это происходило уже не после тренировок, а в обычные будние дни, неважно за уроками или прогулкой с друзьями, именно поэтому сослать все на усталость было с каждым разом сложнее. Но способ для спасения от этого все-таки был – как только они возникали, Хардин брал наушники и надевал их, включая музыку на всю громкость, заставляя их замолчать на некоторое время. Но в один день они стали мешать нормально учиться и его успеваемость резко упала. Конечно, чтобы рассказать кому-то и мысли не было, он просто уставал и нервничал из-за предстоящих экзаменов, ничего больше.
Терпение начинало подходить к концу после того, как появились видения. Хардин сам того не осознавал, что постепенно сходит с ума, когда видел Бугимена из фильмов 2005 года, медленно открывающего дверь, посреди ночи, и смотрящего на него из шкафа. Следом за ним появился тот жуткий ангел из Доктора Кто, который наблюдал за ним на расстоянии. Помимо них мозг Хардина, рисовал и совершенно незнакомые ему до того момента вещи, например, жуткого мужчину на шее у которого виднелся огромный разрез, из которого то и дело сочилась свежая кровь, пачкая все вокруг, возможно, он и видел его в каком-то фильме, поэтому так явно представляет себе. Все то, что он так любил смотреть всю жизнь, его мозг использовал теперь против него. Несмотря на все это, он все еще думал или хотел заставлять себя думать, что это всего лишь его фантазия разыгралась, ничего страшного не происходит.
Но «страшное» все же происходило и заставило задуматься об этом тогда, когда все они получили способность трогать его. Бугимен теперь каждую ночь вылезал из шкафа, сидя рядом с его кроватью, отчего Хардин не мог сомкнуть глаз, потому что ему казалось, сделай он это и ему придет конец. Ангел приближался к нему достаточно близко, когда он гулял с друзьями, чтобы дотронуться, и Хардин крепко зажмуривался, боясь повторить судьбу людей в сериале.
Его жизнь полностью разрушилась, когда голоса в голове кричали очень громко, а галлюцинации не собирались никуда исчезать. Этот момент в его жизни как раз и можно было назвать - обострением.
В такие моменты кажется, что другого выхода нет. Несомненно, выход есть всегда, просто нужно не терять надежду, но для Хардина ее уже давно не существовало.
И вот он уже несколько минут стоял напротив зеркала в ванной, наблюдая за тем, как за его спиной стоит, тот самый мужчина, у которого были явные проблемы с горлом. Хардин взял небольшое, но очень острое лезвие, которые с утра вытащил из маминого швейного набора.
— Иди нахер. – с усмешкой произнес он и провел лезвием вдоль запястий, надавливая, заставляя его проникнуть очень глубоко под кожу.
Из горла сразу же вырвался крик боли, но это не заставило его остановиться. Кровь сочилась из новых порезов все сильнее, капая на белую плитку ванной, окрашивая ее. И когда уже сил совсем не осталось и ноги его подкосились, заставляя упасть в кровавую лужу под ногами. Голоса затихли. Галлюцинация исчезла. И Хардин, ощутив, как силы покидают его, почувствовал себя лучше, впервые за год.
Иронично то, что всего за несколько мгновений ты можешь потерять все. Учёбу с отличной стипендией в университете, место в школьной команде по футболу и лучших друзей. Хотя над словом "лучшие" нужно ещё хорошо подумать.
Хардин попал сюда в тяжёлом состоянии. Врачам пришлось изрядно побороться за его жизнь. Он бредил после того, как очнулся и спустя неделю, стоя под, обжигающим запястья с недавно наложенными швами, горячим душем, попытался разбить голову об кафель, потому что они опять возвращались, гребанные голоса, именно тогда его в первый раз и отправили в страну грез, но об этом позже, еще будет много времени, чтобы достаточно ознакомиться с личностью Хардина Гроссмана, чтобы окончательно понять некоторые совершенные им поступки и, уже после решать сопереживать ему или нет.
Из открытого окна в кабинете доносилось легкое дуновение ветра, отдать бы все, чтобы выйти на улицу.
— Нет, - Гроссман покачал головой, переводя взгляд на женщину, сидящую напротив. — Нет, я их давно не слышу.
«Ложь» - сразу же прозвучало нараспев в его голове.
— Хорошо. – Мелисса сразу же записала это в свой блокнот. — Как насчёт галлюцинаций?
— Их тоже нет. - Хардин пожал плечами, невольно переводя взгляд на то, как кровь из разреза на шее, стоявшего рядом с доктором мужчины, падает прямо на её идеально уложенные рыжие волосы, стекая по лбу, и капая на блокнот.
— Хорошо. - она написала в блокноте "ложь", трижды подчеркнула и резко закрыла его. — Увидимся на групповом занятии, а сейчас иди на прием лекарств.
— Когда я смогу вернуться домой? – между делом поинтересовался он, когда вставал со своего места.
— Скоро.
Хардин кивнул и встал со стула, направляясь к выходу. Когда это скоро настанет? Она говорила так ещё несколько месяцев назад. Это злило, тупая неопределенность бесила, но он старался не поддаваться чувствам агрессии. Это было сейчас не в его интересах.