Пролог: Мир на грани
Запах гари, серое небо и угрюмые, грязные лица людей. Некогда процветавшее человечество утратило свою яркость, окрашивая мир в темный, болезненно-желтый свет от постоянных пожаров и дыма. Даже в ясные дни горизонт выглядел размытым, обрамлённым пылью и смогом, а рассветы и закаты лишь изредка окрашивали небо в бледно-розовые тона, пробиваясь сквозь загрязнённый воздух.
Города, некогда символы прогресса, выглядели словно выцветшие копии самих себя. Небоскрёбы из стекла и стали поднимались в небо, но их блеск давно потускнел от постоянного дыма. Фасады зданий покрывали пятна старой ржавчины и разводы от кислотных дождей, которые оставляли на бетоне грязно-зелёные следы. Асфальт был потрескавшимся и выгоревшим, с маслянистыми разводами, отражающими тусклый свет фонарей и неоновых вывесок в радужных бликах.
Даже природа, некогда неиссякаемый источник жизни, теперь выглядела как измученный и увядающий организм. Деревья стояли сухими и безжизненными, их редкие, выгоревшие листья дрожали при малейшем движении воздуха, словно готовые сорваться и исчезнуть. Газоны, когда-то густые и ярко-зелёные, превратились в потрескавшуюся серо-жёлтую корку, рассыпающуюся при каждом шаге. Реки стали мутными, их воды были насыщены грязью и маслянистыми пятнами, а озёра, будто отравленные, источали тяжёлый, гнилостный запах.
Люди, живущие в этих городах, сами стали частью этой унылой системы. Толпы двигались быстро и бездумно, их шаги были равнодушны, лица — усталыми, а глаза отражали не только внешний мрак, но и внутреннюю пустоту. Их одежда, грязная и выцветшая, была в том же унылом спектре: сером, коричневом, пыльно-синем. Общение свелось к минимуму: каждый предпочитал скрываться за экраном телефона или шумом проезжающих автомобилей, избегая взглядов друг друга. Воздух, наполненный гарью и химическими испарениями, въелся в кожу, в ткань, в каждую трещину бетонных улиц. Даже ветер, некогда живительный и свежий, приносил с собой лишь густую пыль и удушливую влажность.
Даже ночь не дарила покоя. Густой смог поглощал слабый свет неоновых вывесок, фонарей и рекламных экранов, окрашивая улицы в гнетущую полутьму. Город жил в плену искусственного света, где каждая тень казалась ожившей и угрожающей. Природа, некогда союзник человека, превратилась в его жертву. Леса исчезли, уступив место выжженным пустошам. Птицы оставили города крысам и насекомым. Даже сорняки, вырастающие в трещинах асфальта, выглядели выцветшими и хрупкими, словно их существование было последним протестом против мрака, заполнившего мир.
Люди привыкли. Катастрофы — будь то обрушившиеся здания, пожары или техногенные аварии — стали для них обыденностью. Никто больше не замечал, как ежедневно мир ослабевал, как природа сдавала свои позиции. Главное было выжить, и в свете этого никто уже не верил в будущее.
Еще век назад человечество мечтало о звёздах, о великих свершениях. Теперь же оно с трудом цеплялось за собственное существование. Некогда прекрасная планета стала отражением человеческой алчности. О чистом воздухе, цветущих садах и хрустальных ручьях напоминали лишь картины давно ушедших мастеров. Дети больше никогда не узнают, как пахнет свежая трава или какова на вкус прозрачная родниковая вода.
Общество балансировало на краю краха. Между трущобами, где жили истощённые люди, и роскошными дворцами элиты проходила невидимая, но непроходимая черта. Те, кто владел миром, смотрели на него с высоты своих небоскрёбов, не замечая, как земля под ними трещит.
И именно тогда, в этот момент безнадёжности, мир дал первый знак.
Около трёх лет назад в мире начали появляться первые "трещины". Сначала это были небольшие искажения, едва заметные на поверхности земли, стенах зданий или даже в воздухе. Люди не обращали на них внимания, считая их странной, но безобидной аномалией. Всё изменилось, когда из трещин начали появляться странные лекарства и устройства, которые перевернули привычный порядок.
Лекарства помогали излечивать болезни, а неизвестные устройства другой цивилизации упрощали жизнь. Люди начали воспринимать трещины как дар — источник спасения для мира, который уже был на грани истощения ресурсов. Города быстро начали перестраиваться, чтобы адаптироваться к новым возможностям.
Вскоре облик городов стал меняться. Ранее мрачные, выцветшие мегаполисы, едва держащиеся на руинах прошлого, начали обрастать инфраструктурой вокруг трещин. Новые здания, построенные из материалов, полученных из трещин, казались чуждыми: их гладкие, переливающиеся поверхности резко контрастировали с полуразрушенными остатками старых домов.
Природа тоже изменилась. Вблизи трещин росли необычные растения: их алые стебли и чёрные листья светились слабым голубоватым сиянием. Вода в реках и озёрах местами начинала переливаться неестественными цветами, но её вид обманчиво скрывал резкий запах химии и гари.
Люди научились жить в этом новом мире, но города больше не были привычным домом. Они стали гибридом старого и нового: остатки прошлого соседствовали с блестящими постройками, освещёнными маяками света. Шум улиц теперь состоял не только из гулов машин, но и вибраций от работы станций переработки и давящих низких звуков энергогенераторов.
Трещины принесли с собой не только надежду, но и зависимость. Люди не могли отказаться от их ресурсов, считая их ключом к прогрессу. Исследователи трещин, проводники, стали новыми героями этого мира. Они заходили в разломы, добывали ресурсы, изучали их тайны. Их работа была опасной, но жизненно важной. Несмотря на риск, они возвращались к трещинам снова и снова, становясь символом силы и смелости в мире, где реальность ломалась на глазах.
Вера в трещины как в божественное откровение укрепилась, а люди, проводящие с ними больше всего времени, — проводники, инженеры, исследователи — начали восприниматься как священнослужители новой эры. Их работа считалась не просто профессией, а священным долгом. Проводников часто окружала аура уважения и почитания, их слова воспринимались как пророчества, а их действия — как путь к спасению.
Трещины перестали быть просто источниками ресурсов. Они стали символом новой надежды, доказательством того, что человечество выбрано для чего-то большего. Люди верили, что через трещины мир очищается, обновляется, а способности, которыми они наделяют, делают человечество ближе к совершенству.