Welcome to magic

Я передумала, заберите меня обратно. Так-то в вакууме было даже уютно, если подумать. Тихо, спокойно, а главное — стабильно! Но нет, ничто не бывает вечно.

Итак, да. Это были роды. Меня, взрослую, почти состоявшуюся личность, самым наглым образом родили. Я даже не сразу поняла, что происходит, поскольку практически не слышала и не видела. Успела порадоваться, что кома закончилась, и пусть я осталась инвалидом, но живая же!

Странности вроде способа передвижения старалась с упрямством носорога не замечать. Кормят странно — ну так я шевелиться нормально не могу, с туалетом такая же история, а что слуха и зрения почти что нет — после той мясорубки у меня вообще ничего нормально работать не должно.

Но заработало спустя какие-то несколько недель. И тут все странности навалились разом: малипусенькое, по сравнению с окружающими, тело, непонятный язык. Несложно сложить два и два и получить четыре. Я теперь чёртов младенец.

Я не хотела умирать там и определённо не хотела рождаться здесь. Всё, чего я добилась, всё, что у меня было, — осталось там, тело и даже имя теперь чужие, а моя семья теперь не моя. Как мне быть с этими родителями?

Притвориться ребёнком? Или рассказать? Ха! Ну да, представляю, подходит толком не умеющее говорить дитятко к мамочке и на чистом русском заявляет: «Мама, папа, представляете, а я совсем не ваша дочь. Вернее ваша, но не ваша, я так, случайно тут. По залёту». И в конце обязательно «ауФ» как апофеоз нелепости.

***

Первостатейным преимуществом бытия младенцем был всё-таки сон. Бодрствование практически не ощущалось, поэтому даже стыд от неконтролируемого стула и отрыжки можно было пережить. Сон же давал время смириться с унизительным для взрослого человека положением беспомощного маленького ребёнка. Я просто не успевала полноценно вникнуть в своё положение, как мне снова неконтролируемо хотелось спать. И так по кругу. Сон, еда, туалет, сон, еда, туалет… Но вот на сне плюсы заканчивались и после них начинались минусы.

Я не знаю, кто мои родители. Ну, то есть буквально. Допустим, мать я опознала. Та рыжая женщина, что кормила меня грудью и подтирала зад и есть моя… кхм… новая биологическая мама. Три раза ха.

Биологического отца вычислить было нереально. Хотя бы потому, что кандидатов было слишком уж много на мой скромный вкус. Раз, два, три?.. Да хватит мельтешить, у вас чёртовы глисты?! Раз, два, три, четыыыре. У маман гарем?

Немного странно. Мне кажется, над ней трясутся больше, чем надо мной. И нет, это не ревность во мне говорит, а здравый смысл, даже если от него осталось не так много. Даже слепоглухонемой младенец заметил некоторый элемент гиперопеки.

Роды были тяжёлыми? Но тогда почему со мной постоянно она, а не заботливые няньки? Ребёнок, даже такой маленький — это невероятно утомительно. Ещё одна странность в том, что один из потенциальных папаш как-то не горел энтузиазмом и вообще старался находиться от нас с матерью подальше.

Ну, значит из списка подозреваемых в отцовстве товарисч вычёркивается: вряд ли бы папенька так отреагировал на счастливое пополнение в семействе. В счастливом я не сомневалась, поскольку остальные слишком уж усердно радовались. Громко и со вкусом. Уверена, больница оценила и запомнила. Перегар я прочувствовала и долго мстила за вонь в палате громким ором. Обещание как следует поголосить я не забыла.

Кстати, про палату. Первое время я свято верила в домашние роды, пока не поняла, что дамочка в странном халатике не сиделка, а очень даже медсестра, а пузатенький мужичок аж цельный врач. Если, конечно, я правильно поняла слова «Nurse» и «Doctor». Правда это мог быть еще один кандидат в родители, но нет, новенький стойко держал дистанцию. Про больницу, честно говоря, до сих пор сомневаюсь. В конце концов, у меня не было даже одного осмотра! Совсем! Ничем не тыкали, никуда не заглядывали, ни-че-го! А что если у меня патология какая? Шарлатаны несчастные! Или я просто настолько нелюбимый ребёнок, что мне не положено? Но не будем о грустном.

***

Разведка прошла успешно, результаты неудовлетворительные. Язык оказался английским, это действительно больница и я в жопе. Казалось, куда хуже-то после смерти уже, но в моё дно действительно опять стучатся. Интересно, а ещё будут сюрпризы? Может, хватит уже?! Кто там у вас в этой вашей кунцелярии главный, я хочу подать жалобу!

Вернёмся к нашим баранам. К моей жопе, то бишь. Оказывается, меня не осматривали не потому, что я нелюбимая-нежеланная, и даже не потому, что шарлатаны. Неа. Меня осматривали, просто я не поняла. И нет, дело не в том, что я невнимательная. Магия. Палочки. Могла я подумать, что такое возможно? Нет. Чёртова внезапная щекотка в присутствии «Nurse» и «Doctor» была не просто щекоткой.

Магия — это ещё что, есть потрясения куда более сильные. Я мальчик. Вот так. На этом, в принципе, можно заканчивать. Конец, хватит. Пошутили и хватит. Это, блять, вообще не смешно, я не хочу. Мальчик?! Нет, боже, ад лучше, ну пожалуйста.

Очередная истерика была достаточно громкой, чтобы надо мной заплясали и маман, и медсестра, и врач. Папеньки прибежать то ли не смогли, то ли не посчитали нужным. Обида росла. На них, на «мать», на врачей в целом и на весь мир в общем. Почему я? Почему именно я? Им людей оказалось мало или что? Из всех более чем восьми миллиардов я? Ублюдки. Все. А мужик-врач ещё и предатель. Он единственный мне тут понравился! А эта скотина усыпить меня пыталась! Мне что, теперь и поистерить нельзя?! Ненавижу!

***

Очередное наблюдение: тело младенца крайне чутко реагирует на любое моё эмоциональное состояние и душевный покой. Последнего, разумеется, не было. Контролировать себя просто не получалось. Раздражало буквально всё: от сюсюкающих «родителей» до белого потолка. Особенно начала бесить беспомощность, теперь игнорировать её не удавалось благодаря очнувшимся «папашам» даже при помощи сна, который, к слову, становился всё короче. Пока не критично и не особо заметно, но я уже чувствовала свои проблемы.

Меня начало всерьёз напрягать нахождение в больнице. Никакой фобией я не страдала, но, очевидно, рожениц с детьми так долго держать под наблюдением — не норма. Патология всё-таки есть?

Даже интересно стало, сколько мне? Месяца четыре? Пять? А «родителям»?

Я резко замерла. Кажется, даже дыхание задержала. А сколько мне лет? Как меня зовут? А маму с папой? У меня вроде была сестра? Или это был брат? Мамочки.

Плевать. Мальчик я или девочка, маг или кто там еще, просто верните. Верните мне мою семью! Верните мне меня!

Меня впервые накрыло полное осознание того, что всё. Я никогда никого из них не увижу, никто больше не поймёт мои тупые шутки, что никого больше нет. Что меня больше нет. Ни для кого. Здесь-то уж точно.

Поздравляю, дорогая, ты смогла вспомнить о семье лишь спустя всего-то четыре месяца. Молодец, ничего не скажешь, хорошо устроилась. С новой мамой, новым папой, даже несколькими. Вообще хорошо. А то, что твоя семья там убивается по тебе, это так, мелочи, совершенно не стоящие твоего внимания.

Я почувствовала покалывание, постепенно становившееся болезненным, вместе со странным мрачным удовлетворением. «Заслужила. Так тебе и надо». В неясном порыве самоистязания, решив, что этого недостаточно, и продолжив развивать странное ощущение, всё явственнее перерастающее в боль, я не замечала странностей, происходящих в палате. Но заметили другие. Людей в палате внезапно стало как-то слишком много, и все что-то очень громко говорили, пытаясь то ли достучаться до меня, то ли успокоить. Мне было всё равно. С меня хватит. Или домой, или на тот свет. Внутри боль наконец достигла своего апогея, и что-то оглушительно лопнуло. Адьёс, неудачники.      

***

Уже знакомое чёрное ничто встретило меня долгожданной тишиной. Ндэ, я наивно надеялась на окончательное посмертие, но, видимо, не судьба. Как долго мне нужно висеть здесь на этот раз? Год? Два? Десять? А может, я тут насовсем? Впрочем, уже без разницы. Даже как-то забавно: первый раз я так надеялась выжить, настолько, что согласилась бы на существование инвалидом, думала, что смогу вынести всё, лишь бы не умереть.

Во второй раз я убила себя сама. Оказывается, у меня есть то, что я не смогу вынести ни в каких обстоятельствах.

Я могла жить в любых условиях, кроме тех, в которых не помню себя. Моё выживание не зависит даже от семьи и близких, что уж тут. Мне будет грустно, больно и одиноко, я буду помнить их каждую секунду своей жизни, но это никогда не заставит меня захотеть умереть. Основой причиной моего существования, как ни странно, оказалась я сама. Наверное, я бы даже смирилась с мужским телом и чужим лицом, но потеря памяти и общий стресс сделали своё чёрное дело.

Невозможность чётко видеть, слышать, двигаться и говорить сильно давила, провоцируя истерики, которые замечали и устраняли окружающие, не давая выплеснуть внутреннее напряжение хотя бы немного. Как только я начинала подавать признаки беспокойства чуть сильнее хныканья, появлялся врач, а с ним чуть погодя приходило чувство апатии и сонливости. От бессилия перед взрослыми хотелось блевать.

Впрочем, теперь можно об этом не думать. Я умерла во второй раз, память так и не вернулась, а тело снова стало чем-то бесформенным и неповоротливым.

Я так и курсировала бы в этом бесконечном «ничто», если бы не заметила странность.

***

Делать было решительно нечего, апатичное состояние тоже не предполагало каких-то активностей (ну да, с моим-то газообразным состоянием только активностью и заниматься). В итоге всё, что я могла — это думать в попытках вспомнить хоть что-нибудь. Безрезультатно.

Чтобы отвлечься и не сойти с ума, пыталась изучать окружающее пространство, но быстро забросила затею. Оно ничуть не изменилось и было таким же тихим и беспросветным, каким было при первом посещении «райского местечка». В итоге единственное, за чем я могла наблюдать — это состояние моего «тела-облачка». И это было самое правильное, что я делала за ближайшие… ближайшую вторую жизнь, пожалуй.

Странности заметила не сразу и даже решила, что показалось, ведь не наблюдай я за собой, вообще бы не обратила внимания на такую мелочь. Но! Я уменьшалась! Нет, не меняла форму, а именно что становилась меньше, и это пробило даже моё безразличие. Чем бы этот процесс ни был, он явно был чем-то плохим лично для меня.

Жалкие потуги пошевелиться ожидаемо ничего не дали, не выходило даже колыхнуться. Я просто неподвижно парила. Зато вспомнила, почему мне не нравилось «это место», спасибо большое.

И тут меня осенило. Память! Причина потери памяти! То долгое время, что провела здесь, и стало причиной амнезии!

Воспоминания растворялись вместе с телом, причём так, что я до последнего и не подозревала об этом, и это очень, очень плохо. Попытки сконденсироваться плодов не принесли, и меня охватил страх. Мир как будто издевался надо мной. Смерть, рождение, потеря памяти, снова смерть, и теперь! Как последний гвоздь в крышку последнего гроба, у меня забирали те жалкие крохи, что ещё оставались в моей голове.

Судорожно прислушиваясь к себе и ища подтверждение своей теории, почувствовала, как внутри что-то знакомо закололо. Я замерла. Ну конечно! Во второй жизни переродилась магом, так же? А что, если магия осталась со мной? Что, если я смогу использовать её и вспомнить? Или как минимум защитить от распада то, что от меня осталось. Только как?

Ладно, попытка не пытка. Я начала двигать странное ощущение туда, где у живых людей находится правая рука. Магия поддавалась как будто бы нехотя, не давая толком как-то на себя повлиять, да ещё и кололась, зараза. Только и я не пальцем деланая, так просто сдаваться точно не собираюсь, не тогда, когда на кону моя память и существование. Раз не получается перемещать — попробуем изменить подход. При увеличении объёма ощущения стали совсем неприятными и пришлось прекратить любые попытки на неё повлиять.

Очевидно, я что-то делала не так. Или всё не так. И для начала мне нужно успокоиться и подумать. По крайней мере, польза от таких тренировок всё же была — теперь не нужно концентрироваться, чтобы почувствовать и даже «увидеть» постороннее образование по центру «облака». При этой мысли магия сжалась и чуть потемнела. Опа. «Эта непонятная чужеродная «штука» никак не желает меня слушаться». Эту мысль я старалась думать как можно громче, внимательно следя за поведением клубочка, который снова сжался и изменил свой цвет.

Обскур. Кажется, это называется именно так. Ну, по крайней мере, теперь я хотя бы знаю, что со мной. И закономерно у меня возник вопрос: магия разумна? Как Занпакто«Духовный меч»; используется шинигами, чтобы уничтожать Пустых. Имеет 2 стадии освобождения — Шикай (Shi-kai) и Банкай (Bankai). Имеет свою личность, независимую от хозяина. у шинигами в «Бличе»Аниме и манга. Было бы печально, потому как я совершенно не представляю, как мне с ней коммуницировать. Ладно, рассуждения оставлю на потом, сейчас мне надо как-то осознать и принять свою новую «силу».

Сила приниматься не спешила. Ну вот как мне ощущать этот комок как часть себя?! Да он ощущался так, будто в меня поместили волейбольный мяч, который излучает электричество! Дыхательной гимнастики сейчас очень не хватало. Ладно. Попробую для начала к нему привыкнуть и постараться не развеяться, ха-ха.

***

Есть! Он посветлел! Оказалось, всё куда проще, чем я думала. Мне изначально не нужно было пытаться его перемещать или увеличивать, а всего-то «съесть». Аккуратно «отщипывать» от расплывчатого края и растворять в своём теле было действительно несложно, и даже появлялось приятное тепло, забирая покалывание, а по центру шар и вовсе начинал светиться и больше не давил так сильно.

Вскоре я закончила, и внутри остался только излучающий тепло и свет бирюзовый шарик размером в половину прежнего, который, впрочем, стремительно растворялся и без моего участия. Сама я тоже изменилась, обскур влиял не только на скопление внутри, но и на всё моё потустороннее тело. Что ж, теперь попытаемся подвигаться ещё раз. Иииииии, бинго! Тело сдвинулось! Я могу двигаться! Ехехехехе, пора бы и прогуляться — жди, посмертие, я иду!

***

Прогулка удалась. Я прошла? Пропарила? Проплыла? А, неважно. Передвинулась, в общем, не так далеко, по ощущениям не больше десяти шагов, как почувствовала часть себя. Буквально. Как будто мне безболезненно оторвали палец и теперь я чувствую его на расстоянии. Прикольно. Так и мигрировала от кусочка к кусочку, пока не собрала всё. Их, как и магию, кстати, тоже пришлось переваривать. Три штучки собрала — скушала, и так по кругу.

Я вспомнила всё. Имя, возраст, биографию, семью. Теперь меня снова зовут Яропольская Александра Васильевна, мне 20 лет, студентка первого курса физико-математического факультета, удачно поступившая на бюджет. Родители, с которыми я общалась не то чтобы близко, — обычные трудяги на заводе, зарплата которых не предусматривала дочь на платном обучении в престижном вузе, поэтому приходилось вкладывать в учёбу все силы, забивая на типичные подростковые радости, вроде гулянок и отношений. Подруга тоже была всего одна, но зато на все времена. Алёна была моей отдушиной в нескончаемой учёбе и равнодушии родителей. Её-то я и приняла за свою сестру, когда забыла практически всё. Она заботилась обо мне, подшучивала, поднимала настроение или раздражала. Она была моей семьёй ничуть не меньше, чем родители, и любила я её больше, чем кого-либо. Теперь весёлая хохотушка осталась только в моей памяти и моём прошлом. Хотелось плакать.

***

Приступ депрессии прошёл, оставив после себя лёгкий привкус горечи на несуществующем языке. Теперь мне нужно было придумать, как отсюда выбраться, сойти с ума от одиночества было бы обидно после всего, тем более двигаться я могу, как оказалось, вполне сносно. Только куда двигаться-то? Даже когда искала фрагменты себя, пришлось долго бродить, возвращаясь каждый раз обратно, чтобы не заплутать. Пространство казалось бесконечным, без единого ориентира. При моём неудачном рождении был свет, но он едва виднелся и был как будто везде и нигде одновременно. Хмм… Раз уж идти вперёд бессмысленно, вверх я пока боюсь, почему бы не попробовать подкопать низ? Сконцентрировав себя внизу, на пробу сделала движение, имитируя ковшик.

Иногда я начинаю задаюсь вопросом: не гений ли я часом?.. Но это всё лирика. Итак, уважаемые дамы и господа, у меня получилось! Оно копается! Правда, куда девается «земля», я не совсем поняла, но да ладно. «Ковшик» заработал усерднее, а моё настроение стремительно ползло вверх. Наконец-то! Я выберусь отсюда!

Свет появился, когда я уже почти полностью погрузилась в яму с меня ростом и довольно долгое время спустя, заставив угаснувший было энтузиазм вернуться в утроенном виде. Раскопки свободы закончились весьма резко и неожиданно: «пол» провалился, и я начала стремительно падать в неизвестность.
***

Здравствуй, новый чудный мир, как говорится. Вообще, мне давно пора бы уже перестать от него что-то ожидать, но я не сдаюсь. Как и все русские, впрочем. Если начистоту, ждала новое тело, всё-таки третье перерождение с пятидесятипроцентным шансом родиться девочкой, угадать в генетической лотерее, так сказать, но у мира на меня свои планы. И даже не факт, что он мой! В общем, я снова мальчик с кучей вроде-как-моих-пап.

Встретили меня… никак. Никто не знал и, похоже, не узнал бы, если бы я не проголодалась и не подала голос. Тут ко мне сразу слетелись медсёстры и врачи, тыкая палочками. Волшебными, ага. Как в «Гарри Поттере». Интересно, а это реально вселенная Роулинг или всё-таки обойдётся? Обратив внимание на халатики медперсонала, сделала неутешительный вывод: жёлтые мантии, палочки, английский — таки Поттер. Грустно вздохнула. Последняя надежда осталась на то, что всё уже случилось, и я окажусь неизвестным мальчиком неизвестной семьи в безопасный период после войны.

Кстати. А где, собственно, моя семья? Уже сколько времени прошло, а их всё нет и нет. Алло, тут ваше драгоценное дитё очнулось, пора бы уже и чухнуться, врачи вон как тараканы бегают, восторженно там что-то выговаривают, а вам хоть бы хны.

«Обеспокоенные» родители явились тогда, когда меня успели покормить дважды, видимо, магический организм выдерживает кому лучше (это же она была?), чем обычный, и кушать уже можно, как и обычному порядочному младенцу. Хотя, справедливости ради, у матери действительно голос был обеспокоенный, да и она, как только меня увидела, бросилась к кроватке. Отец, который оказался всё-таки один, был спокоен, подошёл только после обстоятельного разговора с врачом и особого энтузиазма не проявлял. Железные нервы, наверное?

В этот раз моё нахождение в больнице продлилось всего ничего, каких-то трое суток, что показалось странным. После родов нас с маман держали аж несколько месяцев, а теперь после целой комы всего-то три дня, да ещё и меня одну? Может, на магах всё и заживает как на собаках с помощью всяких зелий и заклинаний, но моё состояние точно уж не было типичным. Тем не менее, вот она я «дома».

***

Я снова в грёбаной жопе. Нет, сначала всё начиналось очень даже ничего: мать была в меру заботливой и сына явно любила, отец тоже к ребёнку поразительно быстро привязался, вскоре сюсюкаясь наравне с женой, немного раздражая. Меня особо не смущало, что мать рыжая, а саму меня зовут Харри. Мало ли рыжих женщин в мире, и имя наверняка в честь героя — после войны мальчиков с таким именем должно быть чуть ли не семьдесят процентов населения. Как всегда, до последнего отрицать очевидную реальность оказалось моим лучшим талантом. Всё во имя спасения психики хрупкой меня.

Сломалась я, когда пришли друзья папеньки. До этого неизвестные имена родителей стали, к сожалению, известны. Если обращение друг к другу «Лили», «Джеймс», «Люпин», «Сириус» и «Питер» было шуткой тематической вечеринки, то мне невесело, расходимся.

Друзья ушли, а у меня не осталось сил даже на новую истерику. Чтобы в спокойствии порассуждать, как быть, и не пугать родителей пустым взглядом в потолок, стратегически было принято решение делать вид, что сплю. Так спокойней и им, и мне.

Итак, что мы имеем? Если я правильно поняла, повод посиделок и бурной радости — я почти благополучно наконец дожила до полугода. И через восемь месяцев, ровнёхонько в Хэллоуин, я осиротею. Если выживу, конечно. Потрясающе. Что мне делать? Логически рассуждая — ничего. Нет, я не настолько мразь, просто я могу буквально целое ничего, что сейчас, что через полгода. Остаётся только ни в коем случае не привязываться к ним. Мне и так предстоит жить с, по сути, смертниками, осуждёнными во имя амбиций поехавшего психа. Уверена, их смерть мне будет сниться ничуть не реже, чем оригинальному Гарри.

***

Воспринимать новых родителей как своеобразных сиделок получалось всё хуже и хуже. Они, как будто заметив ухудшение в отношениях (с младенцем, ха-ха, ну да), начали уделять мне просто неприлично много времени, решив, видимо, доконать окончательно, а когда не могли, приходил «дядя Сириус», тоже не способствовавший попыткам сохранить остатки психики в здравии. Он, казалось, имел бесконечную энергию и энтузиазм, при этом не воспринимая меня как кого-то неразумного и не стесняясь постоянно разговаривать как со взрослой, тогда как даже родители говорили этим мерзким сюсюкающим голосом, корявя слова, которые я и так понимала через раз.

Всё это можно было бы пережить, если бы не их искренность. Она травила и заставляла чувствовать себя последним бесчувственным дерьмом, портившим жизнь всем окружающим. Дни до «пришествия» уродца становились всё ближе, я понимала всё больше слов и становилась всё беспокойнее, с некоторым трудом дотерпев до года без новых срывов.

***

На первый день рождения я получила много подарков и ту самую метлу от Сириуса, частично подтвердившую канон и заставившую позорно разрыдаться на плече радостного крёстного, решившего, видимо, что это мне так подарок понравился. Нет, придурок, просто скоро твой лучший друг и его жена умрут, ты попадёшь в тюрьму ни за что, а меня отправит к тем, кто меня на дух не переносит, тот, кого ты больше всех уважаешь и кому доверяешь. Просто потрясающее будущее, ничего не скажешь. Верить в сказочку про самого лучшего и доброго директора я отказывалась. И снова это мерзкое чувство бессилия не давало дышать, забирая с воздухом такое необходимое сейчас самообладание.

Летать на этом аппарате смерти я, кстати, отказалась под страхом этой самой смерти.

***

Я совершила ту самую роковую ошибку, которой так боялась и не хотела, — привязалась. Но разве могло быть иначе? Как можно не проникнуться симпатией к тем, кто так сильно заботится о тебе, когда ты в самом беспомощном своём состоянии? Вот я и прониклась. Теперь внизу лежит мёртвый отец, я смотрю на труп человека, любившего меня, пожалуй, больше всех в этом мире, а над ней стоит это уёбище и довольно ухмыляется.

— Гарри Поттер. — И окатил, по-другому и не скажешь, пренебрежительно-удивлённым взглядом. Ответом ему был мой, полный ненависти и насмешки. Нет, а чего он ждал? Шварценеггера на минималках пятнадцати месяцев от роду или что? — Умри.

Эм? Серьёзно? А поумнее придумать ничего не…

— Авада кедавра! — выкрикнул пока-ещё-живой мудак, и зелёный луч его пафоса встретился с моим уже почти героическим лбом, который сразу же обожгло болью. Перед тем как потерять сознание, я успела увидеть, как луч, отскочив, угодил прямо в Злодея Всех Времён и Народов, расщепив того на магические атомы. Подавись теперь своим бестелесным могуществом на ближайшие одиннадцать лет, скотина.