Пролог
Мерное покапывание воды гулким эхом отзывалось по узким каменным коридорам. Ровные ряды круглых деревянных бочек пластом лежали вдоль поросших мхом стен. Идеально выдержанное вино источало тонкий дурманящий аромат, перебивающий влажный запах сырости. Темнота окутывала каждый угол, каждую трещинку старого подвала, и только в одном углу теплился небольшой свечной огонек, тускло освещающий бледное мужское лицо, покрытое небольшой щетиной. Голова мужчины была покрыта черной мантией, тень которой скрывала его глаза, тщетно пытавшиеся уловить что-то во тьме.
Скрип половиц нарушил мертвую тишину и заставил его насторожиться. С винтовой лестницы, ведущей наверх стал появляться медленно скользящий вниз свет, освещая старые перила и серые грязные ступени. Мужчина нервно сжал челюсть, отчего желваки заиграли на его скулах. В голове на секунду промелькнула мысль: "Неужели все-таки заметили?" Он приготовился было рвануть к заставленному ящиками коридору в попытке найти укрытие, как из-за угла появился край шелковой, лилового цвета накидки. Затем показалась стройная талия, худощавые плечи, и, наконец, столь хорошо знакомые ему кудри.
Он умиротворенно вздохнул.
- Ты долго, - сквозь зубы процедил он, сделав шаг к спускавшейся вниз женщине.
Она была невысока, но в то же время стройна и величава. Ее осанка была идеальной, а голова жеманно приподнята вверх. В руках же у нее сиял небольшой, светящийся шар, внешне напоминающий собой сорванную с неба звезду.
- Непогода внесла свои корректировки, - надменно улыбаясь, произнесла женщина.
- Дурное место ты выбрала для встречи, - ответил он, почти вплотную приблизившись к ней и глядя ей прямо в глаза сверху вниз.
- Я считаю, что оно идеально. Я не хочу, чтобы нас услышали.
- Как скажешь, - он раздраженно повел головой, стараясь унять собственное напряжение, - Прошу присаживайся.
Мужчина с надменной галантностью отодвинул стул даме и, только убедившись в том, что его спутница села, спешно занял свое место, и, настороженно озираясь по сторонам, прошептал:
- Я надеюсь, что ты не задержишь меня надолго. Меня ждут дела.
- Не беспокойся об этом. Думаю, ты способен уделить мне частичку своего драгоценного времени, - ее слова, прозвучавшие столь насмешливо и неискренне, тяжелым грузом повисли в воздухе.
Наступила неловкая пауза. Женщина вертела в руках светящийся шар, который, как казалось, то и дело норовил ускользнуть из легкой хватки ее изящных пальцев. Она усиленно делала вид, что это занятие ее увлекает. Мужчина нервно мял руки, хрустя костяшками пальцев.
- Итак, чего же ты ждешь? - постепенно выходя из себя, прошипел он.
Женщина тяжело вздохнула.
- Ты стар.
Глаза человека в черном балахоне на секунду расширились, выражая недоумение, гнев и страх, но в следующий же момент он взял себя в руки. Сказать, что он был поражен прямолинейностью своей собеседницы - не сказать ничего. Его называли деспотом, самовлюбленным эгоистом, сволочью, его просто ненавидели. Но старым - именовали впервые.
- Продолжай, - лишь кратко отчеканил он, понимая, что если скажет словом больше, то непременно выскажет ей все самое ужасное, чего он делать не хотел.
- Я понимаю, ты раздосадован, - смакуя каждое слово, продолжала женщина, не отрывая взгляда от своего шара - но отрицать истину - самое последнее, что может сделать столь гениальный человек, как ты. Прошли годы с тех пор, когда ты уверенно держался в седле. Неровен час, и тебе придется отойти от дел. Все мы не вечны.
- А я был и буду вечным, - сам не понимая, что говорит, словно дитя, отрицающее наставления матери, продолжал мужчина в черном плаще.
Уголки губ его собеседницы чуть заметно приподнялись, и ее лицо приобрело насмешливо-жалостливое выражение. Она наконец оторвалась от своего занятия, положила шар на гладкую поверхность стола и уставилась на мужчину немигающим взглядом.
- Неужели ты сам поверил в свои бредни? - усмехнулась она.
Этот вопрос окончательно вывел его из себя. Он резко встал, отчего стул, на котором он сидел, с громким скрежетом отъехал назад. Мужчина развернулся и направился к винтовой лестнице, чеканя каждый шаг. Его тень скрылась за проемом лестничной клетки.
- Дурак, - лишь иронично прошептала себе под нос женщина, легко улыбнувшись, но идти вслед за ним не стала.
Прошла минута, две, три. Капли все так же мерно падали на пол, где-то за углом прошуршала издыхающая в капкане крыса, мигала единственная висящая в дальнем углу лампа, при этом постоянно жужжа и постукивая. Тонкие коготки женщины отбивали четкий ритм о деревянную крышку стола. Она не уходила.
Ждала.
- И что ты предлагаешь мне делать? - прозвучал приглушенный голос с лестничной клетки.
- Так и знала, что ты не ушёл, - самодовольно проговорила она.
Она аккуратно поднялась, выпрямилась, и, с гордым видом пройдя по коридору, вплотную подошла к облокотившемуся о стену мужчине. Он выглядел подавленно.
- Враги все сильнее, они окружают нас, они повсюду, - продолжила она свою речь, - этот гнусный старикашка, вампирский сосунок, да даже любой из низших - все они готовы растерзать тебя в первый попавшийся момент, - глаза рассказчицы сузились, а голос приобрел томно-напряженный тембр, - тебе нужен тот, на кого ты сможешь опереться, возложить тяжелую ношу, которая мертвым грузом лежит на твоих плечах.
Было видно, что эти слова задели его за живое. Он напрягся и сдавленно пробурчал:
- А как же ты? Я же всегда могу опереться на тебя.
- Ты сам прекрасно понимаешь, в чем проблема.
Он повесил голову в раздумье, отчего морщины проступили на его лбу.
Женщина отпрянула от него, развернула яркий пурпурный веер, закрыв им лицо и оставив на виду только хитрые, улыбающиеся глаза, элегантно обрамленные черной тушью. Блистательная, инкрустированная мелкими черными алмазами лилия ослепила её собеседника своим сиянием, а холодные стальные наконечники словно лед блеснули в темноте, ежесекундно норовя пронзить воздух. Довольная произведенным эффектом, дама в фиолетовом продолжила свою речь:
- Знаешь, жизнь так скоротечна, - сладострастно начала она, одновременно делая шаг вперед, - мы живем и не замечаем того, как становимся такими, - она медлила, подбирая слова, - черствыми, бессердечными. Я иногда задумываюсь, что будет, когда все мы очерствеем и что бы было, если бы тогда ты не убил его?
- Давай ближе к делу, - резко прервал ее мужчина, которому не терпелось поскорее уйти из этого старого подвала. Разговор все меньше интересовал и все больше раздражал его.
- А ты стал нетерпелив, - прошептала его собеседница и внезапно убрала веер от лица, демонстрируя хищнический оскал.
Она неистово взмахнула рукой с раскрытым веером. Резкий свист потряс воздух.
Удар.
Вскрик.
Выступившая кровь мгновенно испачкала рукав темного балахона.
Обескураженный мужчина схватился рукой за пораженное запястье и тихо застонал от боли.
Подойдя вплотную к растерявшемуся собеседнику, женщина приблизилась к его уху и еле слышно прошептала:
- А теперь слушай меня, и, я надеюсь, теперь ты не станешь меня перебивать.
- Да ты свихнулась, мерзавка! Ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю? - его лицо исказилось от боли, а глаза превратились в узкие щелки, беспрестанно мечущиеся по кругу в попытках найти укрытие и помощь.
Но никого не было. Он был один. В грязном подвале. Истекающий кровью. Он не мог представить ситуации хуже.
Колючий холодок дразняще коснулся его обнаженной кожи - это острые лезвия дамского веера приблизились к его шее, и он окончательно лишился возможности произнести даже слово.
Между тем она продолжала, теперь уже никем не прерываемая:
- Ты должен вернуть дитя домой.
В этот момент яркий свет, словно молния среди ночного неба, ворвался на лестничную площадку и озарил старые перила и потрескавшийся гранит. Тяжелые, грузные шаги гулким эхом отозвались в полупустом помещении, заставив съежиться стоящую в углу пару.
Женщина резким движением руки накинула на себя капюшон балахона и схватила своего растерявшегося собеседника за руку, шепнув ему на ухо:
- Уходим отсюда, я знаю тайный ход, - она стремительно развернулась и нырнула в черный проход, утягивая за собой мужчину.
Сверху лестничного пролета постепенно стал появляться силуэт. Немолодая женщина, тяжело вздыхая, с трудом преодолевала ступеньку за ступенькой.
В это время два темных силуэта скрылись в черноте глубокого прохода и лишь следы грязи говорили об их недавнем присутствии здесь.