Связанные контрактом

      — Какие ещё, к чёрту, партнёры? — возмутилась девушка, затормозив. Она вырвала свою ладонь из хватки Пилигрима и с вызовом посмотрела на него. Было понятно, что в этой ситуации именно он хочет занять место лидера. Филли считала, что оно принадлежит ей по праву, ведь без неё Пилигрима вообще бы не было.

       — Сама посуди, — начал рассуждать демон, — мы ведь теперь работаем вместе, как нам ещё называться?

      — Работаем? — переспросила девушка. — По-моему мы вместе просто сбежали из лагеря, но ещё не обсуждали подробности дальнейшего совместного времяпрепровождения. К тому же я надеюсь, что Иси скоро нагонит нас и будет дальше помогать мне.

      Она не хотела признаваться, что теперь доверяет эльфу гораздо больше. Конечно, и он мог её поставить, ведь она человек, а, значит, гораздо более уязвима, чем другие существа этого мира. Но если сравнивать его и Пилигрима, существа коварного, жестокого, но самоотверженного, то выбор становился очевиден: второй куда более способный и надёжный, когда дело касается защиты.

     — Он не сможет помогать тебе продолжительное время, в отличие от меня. Этот парень слишком дорожит своей семьёй, ему важно мнение матери. Что же касается моей наискромнейшей персоны... Родителей у меня нет, так что помешать некому. Мы вместе пройдём этот путь.

     — Звучит, конечно, красиво, — призналась Филли. — Только вот я тебе не верю. Ты демон, а они склонны обманывать людей. Лучше бы нам прямо здесь разойтись, — она больше блефовала, чем в самом деле собиралась оставаться в одиночестве. Магический мир уже успел доходчиво объяснить, что этого делать не стоит, ведь опасность поджидает невнимательного зеваку за каждым углом.

     — Да? И куда же ты пойдёшь? — елейным голосом спросил Пилигрим. — Твоему дражайшему другу, который знает местность, сейчас крепко влетит от матери. Думаю, следующую неделю он вообще не сможет сидеть прямо, что уже говорить о свободном передвижении. Зато я, владеющий телекинезом и даром внушения, могу помочь найти Муза и принцессу, не прося ничего взамен.

     — Этого не может быть.

     — Что ж, ты права, есть кое-что, но я это уже озвучил, — демон ухмыльнулся.

     — Закончить твою историю? — спросила Филли. Пилигрим кивнул головой. — Я и так собиралась сделать это. Без твоей помощи.

     На самом деле, ей было очень интересно, каким именно способом её персонаж оказался в реальном мире. И, если он действительно здесь (а он здесь), не значит ли это, что что-нибудь ещё из романа Филли материализуется в магическом измерении?

     Девушка хотела найти Муза, но она не могла пойти вперёд просто так, куда глаза глядят. Так она искала бы годами, но не сумела столкнуться с ним. Пилигрим же мог стать хорошим помощником в этих нелёгких поисках. В конце концов, у него были способности, о которых Филли знала всё, и они могли помочь в нелёгкой ситуации. Если обдумать, что здесь происходит, то Пилигрим — очень большой шанс на удачное окончание поисков Муза.

     — Не верю, что я соглашаюсь, — пробормотала она.

     Демон осклабился и протянул девушке свою ладонь. Он выглядел словно довольный кот, вылакавший всю сметану, которую получил за то, что поймал самую большую мышь в доме. Ему было приятно осознавать, что его слова подействовали на девушку без применения внушения. В конце концов, дарованные Филли способности могли быть обнаружены ею, а это взрастило бы зерно сомнения, посеянное в её душе.

     Девушка горестно вздохнула, но всё-таки пожала руку своего напарника. Она понимала, на что идёт, но надеялась на благоприятный исход, ведь Пилигрим был не просто демоном из Ада. Он был персонажем, которого она выдумала благодаря Музу. А значит, он был связующим звеном между ними и мог более чутко ощущать присутствие своих создателей. По крайней мере именно на его демонические способности девушка надеялась сильнее всего. Она прекрасно понимала, что Пилигрим опасен, знала, на что он становится способен, когда теряет контроль, отдавала себе отчёт, что в любой момент может остаться в одиночестве, ведь если встанет вопрос, то он определённо точно выберет свою личность.

     Пожав ладонь Пилигрима, Филли ощутила странный прилив сил. Будто что-то внутри неё взорвалось и стало причиной для огромной волны, распространившейся по всему организму и подарившей силу, мощь. В какой-то момент она хотела выдернуть свою руку, побоявшись, что происходящее — обман сознания, очередная ловушка, но не смогла шевельнуться. Пилигрим взял её сознание под контроль, но это не слишком-то оскорбило Филли, в конце концов, она предугадывала такой исход событий.

     Девушка позволила Пилигриму вдоволь насладиться игрой в заключения согласия между конфликтующими сторонами, после чего вновь обрела контроль над своим телом. Тогда она вздрогнула, осознав, что действительно сделала что-то важное для своего будущего. Филли подняла глаза на Пилигрима, страшно довольного собой, и сказала:

     — Я пока не уверена, правильно ли поступила, так что, пожалуйста, позаботься обо мне.

     — Уж будь уверена, я сделаю всё, как нельзя лучше.

     — Хорошо, — Филли помолчала, прежде чем задать волнующий её вопрос: — Итак, каков наш первый шаг?

     — Не я один оказался в этом мире, — сказал Пилигрим и, выдержав паузу, продолжил: — Вместе со мной здесь материализовался артефакт, за которым охотилась Таиса.

     Таисой была та самая ведьма, образ которой Филли списала с себя. Она посмотрела на демона, как бы спрашивая, откуда ему известно об артефакте? Ведь она ещё не написала соответствующие главы. В её романе Пилигрим только пару раз пересекался с Таисой, но та ни разу не упоминала ему о причине своего появления среди людей. Однако демон проигнорировал вопросительный взгляд, продолжая широко улыбаться.

     — Как он выглядит? — спросила Филли с подозрением.

     — Тебе ли не знать? — ответил Пилигрим, но, услышав недовольное цоканье, решил ответить. — Похож на розовый кварц, а так представляет собой ломаную пирамиду, только гораздо меньших размеров.

    Девушка сосредоточенно кивнула головой. Она понятия не имела, из какого сюжетного периода появился Пилигрим. Знал ли он, что произойдёт с его матерью? Справился ли с её поиском в Аду? И вообще, насколько обозлился от того, что ей захотелось сделать с ним?

     Филли поджала губы. Ей бы хотелось извиниться, но даже если бы стало известно раньше, что Пилигрим оживёт и сможет встретиться со своей создательницей, она бы непременно провела его по той же линии судьбы, ведь она была волнующей, трогательной и пугающей, демонстрировала не только то, на что был способен демон, но и раскрывала его душу, трепетное отношение к людям. Только был ли сам демон доволен своей жизнью? По задумке Филли определённо. Но ведь ей не было известно, на каком этапе эмоционального переживания сейчас находится Пилигрим. Однако стоило признать, что и времени на размышления и уточнения у них не было. Они оба находились в незнакомом месте, столкнувшиеся, вероятно, из-за её неосторожного обращения с магическим артефактом. Филли ничего не знала о ключе, но подозревала, что именно он стал причиной появления в мире Оберегов Пилигрима.

     — И где артефакт сейчас? — спросила она.

     — Когда я лежал на земле, пытаясь полностью прийти в сознание, ко мне подошла девочка. Она погладила мои волосы и взяла артефакт, после чего убежала.

     — Тогда мы должны как можно быстрее найти девчонку! — воскликнула Филли. Она не могла поверить в своё счастье, ведь ниточка, которая могла привести её к Музу, опутала руку и завязалась в крепкий узел на запястье. Это несколько успокаивало и вселяло надежду. — Ты знаешь, какие способности даёт артефакт?

     — Нет, но, кажется, тебе очень важно стать его обладателем, — заметил Пилигрим.

     — Человек, нашедший артефакт розового кварца, может исполнить любое своё желание. Понимаешь?

     — Как тривиально, — хмыкнул демон, на что Филли лишь стукнула его по плечу, не слишком-то оскорбившись. Пилигрим расплылся в улыбке. — Я смогу найти эту девочку по запаху.

     — Тогда веди нас.

     Пилигрим кивнул головой и замолк. Впервые с момента их встречи, с которой не прошло и часа, девушка почувствовала умиротворение в полном смысле этого слова. Демон больше не казался самодовольным шутником, который раздражал своим видом вседозволенности. Он невероятно сосредоточился, вскинул голову и втянул воздух носом. Его сапфировые глаза, один взгляд которых вселял ужас и волнение, сейчас были закрыты, а Филли, стоя рядом, посмотрела на тёмное синее небо, по которому рассыпались мириады звёзд и словила себя на мысли, что может думать лишь о том, чтобы всё было хорошо. Она ужасно устала, но не признавалась себе в этом. Держалась на ногах лишь благодаря собственной силе духа. Расслабившись в компании демона, Филли позволила себе признаться, что не готова к подобного рода приключениям, и ей бы сейчас было куда лучше сидеть за письменным столом, корпя над книгой. Но вот шутка судьбы — её книга материализовалась прямо перед глазами, главный герой, невероятно симпатичный парень из Преисподней, настроенный на работу, замер, изогнув шею, чтобы выловить нужный, определённый запах. Потом чуть повернул голову, изменив угол наклона, снова глубоко вздохнул, плотно сжал губы и дёрнулся, как бы отгоняя лишнюю нотку аромата.

     Филли почувствовала благоговейный восторг и еле удержалась, чтобы не завизжать. Тот, кого она собирала по крупицам, продумывая самые мельчайшие, ничего не значащие детали, дышал рядом с ней, был рядом, обещал защищать.

     Это поражало воображение.

     Наконец, Пилигрим открыл глаза и посмотрел на свою спутницу. Его сосредоточенный взгляд заставил её напрячься.

     — Что такое? — спросила Филли, всем своим видом стараясь показать, что не обеспокоена.

     Пилигрим ничего не сказал, а молча ломанулся в сторону. Девушке ничего не оставалось, как поспешить за ним. Она надеялась, что демон не обманет и действительно приведёт её к девочке, о которой говорил. Филли, честно сказать, не могла сказать точно, что верит Пилигриму. Но его слова были зацепкой. Если артефакт действительно где-то поблизости, то его просто необходимо найти.

     «Знал бы Муз, на какие жертвы мне приходится идти ради него!» — подумала девушка, прибавляя шагу, Пилигрим слишком увлёкся преследованием и теперь бежал далеко впереди. Лишь его силуэт был виден вдали, но Филли это не смущало, она знала, что сможет найти его, где бы он ни был. Ведь мало того, что их связывала сюжетная линия, она ещё согласилась стать его партнёром.

     Двигались долго. Филли, то и дело спотыкаясь из-за непослушно двигающихся ног, то и дело цепляющихся друг на друга, отбила себе все колени, но снова и снова поднималась, чтобы нагнать демона. Вместе они спустились с другой стороны деревни, которая теперь лишь мелькала на горизонте. Заметив её, девушка содрогнулась всем телом, невольно вспомнив об Эллириуме и его преследователях. И как король мог оставить Оберегов на такое магическое существо? Почему не отправил его вместо того, чтобы уехать самостоятельно? Столько вопросов витало в голове, но девушка не имела возможности найти на них ответы. Всё, что она могла — это следовать за собственным персонажем, недавно жившим лишь на исписанных мелким почерком листах да текстовом файле на ноутбуке, вверяя ему свою жизнь.

     Обоняние привело Пилигрима к домику у реки. Когда деревья расступились перед Филли и открыли ей возможность увидеть песчаный берег с одиноко стоящим домиком, она замерла, позволив демону пойти вперёд. Он с уверенным видом пробирался к одноэтажному домику с верандой, огороженной узорчатым забором, не обращая внимания на то, как мягкий шелковистый, словно зыбучий песок обнимает его ступни, будто имея намерение покончить с ним раз и навсегда.

     Пилигрим был почти у двери, когда в голове Филли промелькнуло:

     «Он же демон. Думаешь, он умеет общаться с маленькими девочками?»

     «Я думаю, что тоже не умею общаться с ними, — подумала юная писательница, как бы отвечая своему альтер-эго. — Пусть уж лучше ею займётся Пилигрим. Его не так жалко».

     Демон подёргал за ручку двери, но та оказалась запертой. Тогда он постучал, но ответа не было. Постучал ещё раз, сказал что-то о том, что не принесёт вреда. Но никто не открыл ни спустя минуту, ни спустя две. Пилигрим слышал запах девочки явственно и чётко, ему казалось возможным коснуться его, разорвать своими длинными пальцами с заострённым ногтями, и его невероятно злило то, что она не отвечает на его зов.

     Потупившись с минуту у дверей, как бы раздумывая о том, как быстрее и без лишнего шума проникнуть внутрь, Пилигрим повернул голову в сторону Филли и улыбнулся ей. Та нахмурилась, как бы спрашивая, что делать дальше. Демон вскинул руку с соединёнными в букве «О» указательным и большим пальцами. Это значило, что всё под контролем, правда, Филли от этого не стала волноваться меньше.

     Пилигрим навалился на дверь, и та хрустнула под его весом, но не открылась. Тогда демон повторил снова, и на этот раз та отворилась. Пилигрим еле удержался на ногах, совладав с равновесием, и тут же вскочил внутрь и какое-то время не появлялся. Девушка стояла, смотря на маленький домик, и думала, почему судьба повернулась именно таким образом? Разве ей предопределено было оказаться в магическом измерении, да ещё и с собственным персонажем-демоном?

     — Жаль, что я на самом деле не сильфида, — пробормотала Филли и горестно вздохнула. — Так я бы действительно могла приносить пользу. А так...единственный помощник, — она погладила крест, висящий на груди.

     Впрочем, с ней был Пилигрим, потому шансов на спасение Муза было куда больше. Стоя у дерева с раскидистыми ветвями, усыпанного зелёными мягкими листьями, Филли почувствовала себя напряжённо. Она хотела было спросить, как у там идут дела у Пилигрима, но вдруг кто-то схватил её сзади и зажал рот. Девушка попыталась вырваться, закричать, но тщетно. Неизвестные были сильнее.

     Тогда Филли представила, как внутри неё расширяется белый шар энергии, прекрасно зная, что материализует его в реальном мире. Нападающий тоже это понял, потому в следующее мгновение что-то тяжёлое ударило Филли по голове. Девушка успела лишь слабо вскрикнуть.

     Прежде чем потерять сознание, она увидела, как длинная рука тянется к её груди и срывает крест.

     Пилигрим же, войдя в дом, тут же замер, оторопев. Повсюду была кровь, на полу и стенах, на потолке и мебели, казалось, что нигде нет от неё спасения. Ровное дыхание демона сбилось, перед глазами стоял образ матери, которая распласталась на полу с оторванной головой. Сейчас на её месте, у кухонной плиты, лежала та девочка, которая забрала артефакт. Её грудная клетка судорожно поднималась и опускалась, губы открывались, урывками хватая невероятно горячий воздух.

     Пилигрим задрожал всем телом, почувствовал, как сознание одолевает сонное марево. Попытался шевельнуться, но не смог. Крупная капля пота набухла у его виска и медленно побежала вниз, оставляя мокрую солоноватую дорожку. Он вспомнил, как, казалось бы, недавно, смеялся над ним Азазель, убивший его мать, как насмехался и твердил, что Пилигрим — проклятие, насланное на его семью. На самом деле он был рождён в Аду, его отец нашёл для себя идеальную партнёршу, в их связи на свет появился Пилигрим. Его отец же, любящий выбираться на поверхность и время от времени наблюдать за людьми, однажды встретил женщину, которая смогла его заинтересовать. Наблюдая за ней раз за разом, он сознался себе в нестерпимой тяге к ней, смертной и бесполезной.

     Считалось, что демоны не умеют любить, но в отце Пилигрима вроде как проснулись искренние светлые чувства. Он сблизился с женщиной, рассказал ей о своих чувствах и неожиданно получил ответное признание. Это сподвигло его на разрыв отношений с матерью Пилигрима. Та не сильно расстроилась новости об уходе отца, больше её поразил тот факт, ради КОГО он отказывается от почитаемого древнего демонического рода. С позором она прогнала отца Пилигрима, который пожелала забрать и сына. Вместе они поселились среди людей в доме человеческой женщины. Пилигрим не был против, ему хотелось разнообразия в жизни, хотелось изменений. На его счастье земная женщина оказалась добродушной, красивой, умной, разговорчивой и ЖИВОЙ. Она была столь чувственной, что порой могла расплакаться от холодности Пилигрима. Ей было страшно за того, что он не видел в ней матери и не оценивал её старания сблизится. А он лишь пожимал плечами в ответ на её красноречивые речи, отворачиваясь спиной к её мокрому лицу, тем самым заканчивая диалог между ними.

     Но со временем всё изменилось. Пилигрим действительно привязался к женщине, полюбил её, если можно сказать так. Он часто разговаривал с ней, рассказывал о своей жизни в Аду, она, в свою очередь, делилась с ним знаниями о людях. Ей удалось убедить его обратить своё внимание на быт людей, доказать, что и в этом есть свой шарм. Благодаря ей у него даже появились какие-то приятели из местной школы. Глупые дурни, но оттого и забавные...

     Она постоянно смеялась.

     А потом Азазель оторвал ей голову.

     Пилигрим моргнул, сгоняя наваждение, после помотал головой, внушая себе, что всё это — последствия того, что произошло в прошлом. Демону не нравилось, когда картинки, которые он так люто ненавидел, всплывали в голове сами собой и никак не хотели уходить. Порой Пилигрим лежал на кровати очень долго, силясь уснуть, а её прекрасное, чуть задетое морщинами лицо, сияло в его сознании. Лицо, испорченное кровью, с закатившимися под верхние веки зрачками, с опухшими, покусанными губами, похожими на ошмётки плоти. Он почти полюбил эту женщину!

     Внезапно его одолела интересная мысль, которая показалась невероятно обыкновенной, логичной. Странно, что Пилигрим не додумался до неё с самого начала.

     «Если я избавлюсь от девчонки, то смогу жить в этом мире, без издевательств, которые она предоставила».

     Как вдруг в затылке Пилигрима неприятно закололо. Он схватился за голову, намереваясь зашипеть, но тут услышал негромкий, зато достаточно отчётливый для его Пилигрима вскрик. Это заставило его отбросить все нечленораздельные слова, которыми так хотелось описать неприятную боль в голове и развернулся на сто восемьдесят градусов. Тотчас вырвавшись из домика, в котором распластавшаяся по полу раненая девчонка уже перестала дышать, демон увидел, как Филли оседает на землю, а с её груди неизвестное существо в плаще срывает крест, которым она так дорожила. Пилигрим дёрнулся в его сторону, намереваясь помочь своей партнёрше, как вдруг остановился. Может, это был его шанс? Может, стоит просто постоять и ничего не делать?

     Но...нет, нет, постойте! Филли, кажется, ударилась рукой при падении, она, конечно, охнула бы, будь в сознании. Но вот Пилигрим почувствовал то, чего не могла Филли, и закатал рукав кофты. На руке ничего не было, но она болела, как будто это Пилигрим ударился о дверной косяк, а не девушка — об землю.

     Пилигрим не был дураком, и сразу понял, что к чему. Конечно, её раны отразятся на нём самом, ведь именно эта девчонка создала его. И та головная боль, стрельнувшая в его затылке, явно была свидетельством травматизации черепа Филли тем самым неизвестным. Если бы он мог избавиться от неё и жить дальше свободно, то всё было бы слишком просто.

     Пилигрим вскинул глаза, но то существо уже пропало из виду. Он бы мог догнать напавшего, даже преподать ему запоминающийся урок, доходчиво разъяснить, почему нельзя бить девушек по головам, но передумал. Его больше интересовало состояние Филли. Наверняка с ней всё в порядке, раз он сам всё ещё на ногах, но стоило в этом убедиться.

     Подойдя к ней, Пилигрим опустился рядом на корточки и приподнял голову, осторожно ощупав затылок. Целый. Это радовало. Девушка ровно дышала, её грудь спокойно вздымалась вверх и медленно опускалась. Вероятно, точечный удар вызвал потерю сознания, а самого демона на мгновение дезориентировал. Будь у напавшего желание убить Филли, он бы и сам наверняка уже лежал в том домике без признаков жизни.

     Подхватив юную писательницу на руки, демон отправился по песчаному берегу к деревне, желая найти более-менее комфортное место для временной остановки. Пилигрим мог бы оставить Филли прямо-таки на песке, но вряд ли она обрадовалась бы этому по пробуждению. Её возгласы демону мало хотелось слушать.

     Держа девушку в своих пальцах, столь хрупкую и немощную, Пилигрим оскалился. Он мог бы переломить её по полам, навсегда лишив жизни, но осознание, чем это чревато, останавливало его. Собравшись с духом, парень натужно вздохнул.

     Слишком просто.

***

     Эллириум был прямо-таки влюблён в тронный зал. Это произошло сразу, как только он вошёл в него, прибыв к своему брату с визитом на короткое время несколько лет назад. Габриэль радушно принял родственничка, выделил ему самые комфортные покои, приказ подать лучшие блюда. Конечно, Эллириум сразу заподозрил подвох и ничуть не удивился, когда за ужином, ломая пальцы, Габриэль признался, что в будущем ему может понадобиться помощь с управлением королевством. Слабохарактерный бедняга, ставший королём из-за своей неусидчивой смелой жены, не мог вынести тяжёлого бремени монарха, а потому позвал младшего брата, чтобы предложить ему роль советника. Естественно, нужно было доверенное лицо, которое обладает достаточным умом и политическими навыками, чтобы сохранить королевство в достатке и защитить народ. Обереги, бывшие невероятными эмпатами, зависимыми от своих хозяев, должны были ощущать себя в безопасности дома, ведь там, в другом мире, они всегда были уязвимы.

     Эллириум никогда не говорил брату, что имеет совершенно иной взгляд на правление. Будучи не только умным и надёжным, но ещё и невероятно коварным, он без труда влился в королевскую семью, с комфортом погрузившись в дворцовый быт. Ни разу не высказывая своей точки зрения, Эллириум без труда заручился укрепившимся доверием Габриэля, потакая ему во всевозможных идеях.

     По правде говоря между двумя Оберегами не было никакой родственной связи. По человеческим меркам они встретились около тридцати лет назад и смогли стать добрыми друзьями. Оберегали друг друга от проклятья, формировали отличное от привычного мировоззрение, чтобы защититься и продолжить сиять. В те времена Обереги, сбившиеся в небольшую группу на территории будущего Акрэна, нуждались в лидере, в поддержке. Ведомые лишь желанием сопровождать творческую личность, они были готовы отдаваться ей сполна, забывая про свою ранимую натуру, столь подверженную проклятию. А Габриэлю так не хотелось терять существ, выбравших его своим предводителем. Потому, уважая людей и поселившийся в них талант, призывающий Оберегов, формирующий их из космической пыли, он дал виток новой религии: тантуризму, суть которой заключалась в поклонении таланту, в возведении его в абсолют. Тантуризм говорил о пользе людей как сосудов, но отнюдь не центра жизни Оберегов. Он учил ставить себя на первое место, возложить своё существование таланту, а не человеку. Это позволяло сберечь некоторые души, которые со временем научились воспринимать человека как наполненную талантом оболочку. При его смерти то, что делало его таким великим, возвращалось туда, откуда пришли все они, вынуждая Оберега вновь обратиться к тантам, восхваляющим священный талант. И в этом они находили успокоение, усмиряли проклятие внутри себя и могли жить дальше, чтобы однажды вновь обратиться к Земле, где проживали талантливые сосуды.

     Всё это было ещё до восхождения Габриэля на трон.

     Он учил и Эллириума, который, рождённый талантом инфантильного витражиста, как и большинство Оберегов с таким происхождением, сначала углубился в дело всей своей жизни. Считалось, что способность оберегать чужое творчество являлось единственным делом в судьбе Оберега, уготованной свыше. Но именно Габриэль дал их предназначению новый виток, сумев при этом сохранить идолопоклоннический образ жизни. Он научил Эллириума смотреть на талант, а не человека, отрезвив его, разбив розовые очки, смотрящие на хозяина сквозь призму всепрощающей любви.

     Эллириум стал наблюдать за людьми, охладев к своему витражисту. Прежде чем отвернуться от них, он собирал информацию, анализировал их поведение, нюансы мыслительных процессов, замкнутость характеров, эгоизм, присущий абсолютно каждому. Вскоре он знал всё об их быте и классической линии жизни, до отвращения похожей друг на друга. Взросление, типичные подростковые проблемы и переживания, учёба, друзья, работа, отношения, брак, дети, старость и смерть. Их скучное существование казалось предопределённым заранее. И их счастливые улыбки и влюблённые взгляды вызывали лишь омерзение. Каждый считает себя личностью, особенным, отличимым от другого. Но Эллириум стал видеть в них одинаковых клонов, бьющихся в клетках навозных жуков, повинующихся милости не существующего Бога.

     И он поражался тому, как Габриэль, породив целое поколение инакомыслящих Оберегов, продолжал любить людей, благодарить их и заставлять своих подданых обращаться к ним даже после своего восхождения на трон.

     Люди неблагодарны, они легко бросают свой труд, опираясь на нелепые убеждения. Его витражист через четыре года совместной работы, став невероятно популярным и востребованным, расторгнул контракт ради какой-то скрипачки! Подумать только, он был готов отказаться от всего, что давал ему Эллириум и его коллеги, Обереги других подвидов, ради мимо проходящей юбки!

     Благом было то, что Эллириум вовремя отвернулся от витражиста. Благодаря Габриэлю, отключился от личности человека, сконцентрировавшись на его мерцающем таланте. О да, то, что заставило его появиться на свет, было поистине прекрасно, оно грело душу, пульсировало мощной, опьяняющей аурой, сулило богатство и процветание. Оно влюбило в себя Эллириума.

     Но когда витражист расторгнул контракт, когда повернулся к ним спиной, оставив позади ради своей кратковременной жизни, Оберег понял, что поступал правильно, сменив курс своей работы. Он думал лишь о таланте, потому без труда нашёл ему замену, когда остался один. Влюбляясь в творчество, ему удалось оставаться в живых даже если приходилось менять источник воздыхания. А многие другие Обереги, впечатлённые жизнью людей, восторженные своим хозяином и питающие к нему самые нежные чувства, сталкивались с проклятием после расторжения контракта.

     Проклятие было особой стороной жизни Оберега, становящиеся в противовес сиянию. Если второе давало возможность человеку процветать, обеспечивало сохранение его популярности на более длительное время, сохраняло заинтересованность им в обществе, плюс ко всему, помогало самому Оберегу защитить себя в родном мире, то первое обуяло его эмпатичную сущность, перерождая в страшное, опасное существо. И если бедняга позволил себе влюбиться в хозяина, то его конец становился предрешён.

     И именно этого хотел Габриэль?!

     Когда Эллириум прибыл во дворец, он даже ушам своим не поверил. Король с таким придыханием рассказывал о судьбе Оберегов, что гостю даже стало тошно. Он не верил, что, спустя столько лет — а ведь он давно бросил своё «предназначение», полностью отказавшись от людей, — немногие поняли, что столь впечатлительных существ нужно ограничить от тех, кто вызывает перерождение их сущности.

     Они могли существовать без людей, зарабатывая на других вещах, если бы это позволял закон.

     Но Габриэль оставался непреклонен, сколько бы сил Эллириум не потратил на то, чтобы доказать ему обратное. Обереги не должны класть свою жизнь на доску гильотины, остерегаясь проклятья всё время своего существования. Им следовало бы забыть о сиянии и отречься от прислуживания людям. Тогда, подбирая рождённых талантом, королевство смогло бы процветать и не терять свой народ из-за человеческой жестокости.

     Эллириум решил действовать постепенно. Став королевским советником, он делал вид, что поддерживает своего названного брата, а сам тем временем подготавливал мятеж. И в этом ему должны была помочь Аделия.

     Обереги могли появляться на свет двумя способами: первый являлся вполне обыкновенным, но трудно достижимым и редко встречающимся. Аделия, ставшая принцессой по крови и происхождению, родилась в результате обмена энергиями короля и королевы. Подобное редко давало результаты, потому что достичь успеха в формировании сгустков света своей сущности казалось мало возможным. Да и такие дети замирали в возрасте семидесяти двух-ста сорока четырёх лун и никогда не взрослели. Они не рождались младенцами из классической утробы, а сформированным энергетическим сгустком отделялись от вместилища матери и принимали свою физическую оболочку практически на глазах. Будучи выношенными, они не питались внутри, не росли и не развивались, как дети людей, а лишь хранились в безопасности до достижения определённого срока. Когда их души достигали своего апогея, а энергии родителей объединялись в крепкий канат, они выходили наружу и обрастали плотью в мгновение ока.

     Но король и королева хотели, чтобы наследником престола стал их прямой наследник, который разделял бы не только их подвид, но и взгляд на правление. Габриэль, дав начало тантуризму, смог сберечь свой народ, но приличная его часть, не следуя священным тантам, продолжала гибнуть из-за своей эмпатии.

     Эллириум ждал подходящего момента, скрипя зубами наблюдая за тем, как король, потеряв свою королеву по вине талантливого человека, не перестаёт обрекать Оберегов.

     Когда во дворце был бал в честь дня появления принцессы, на который она разоделась по высшей моде, он сразу подметил, что его племянница заглдывается на одного из Оберегов. Это был высокий статный парень в чёрном элегантном костюме, с волосами цвета воронова крыла. Эллириум никогда не видел его ранее, но одного взгляда на него хватило, чтобы понять — это Оберег высшего качества, такой, что влюбил бы в себя Габриэля и получил медаль за службу таланту. Он отличался ото всех, держался поодаль и вежливо здоровался еле заметным кивком головы. Его словно бы заставили прийти, оторвав от важных дел. Конечно, Эллириум понимал, что за дела могут быть у ему подобных идиотов — он ведь был рабом, смысл существования которого крутился вокруг творческой личности. Этот был не то что те, на торговой площади, которые пытаются совместить свою основную работу с другой, отвлекаясь от хозяина и пытаясь выжить. При одном взгляде на него становилось ясно — скоро умрёт, столкнувшись с разрывом контракта.

     Но сейчас этот парень...он сиял. Такое случалось, если у хозяина Оберега всегда есть, чем заняться, если он всегда в работе, если предан своему делу, если уважает своего творческого покровителя и имеет с ним особую связь, близкую к дружбе. Это не обязательно талантливый в понимании Оберегов человек, одарённый способностями свыше. Это может быть личность неграмотная, бесталанная, но стремящаяся к вершинам с серьёзностью и завидным упорством.

     С сияющим парнем были и другие Обереги, но особо среди них выделялись трое: мальчик, висящий в воздухе, с росточком, торчащим из головы; взрослая женщина в откровенном платье, в шёлковых чулках и со сладострастной улыбкой красных пухлых губ; парень в рваной одежде и со странной причёской. Объединяла их метка на плечах: круг, в который были заключены маленький капельки, образующие букву «П», которую окружали четыре точки — голубая, серая, красная и зелёная.

     И если творческая личность получала метку с направлением подвида Оберега, то они сами становились заклеймёнными направлением деятельности временного хозяина. «Писатель?» — подумал Эллириум, хмыкнув.

     Принцесса ломала пальцы, стоя чуть поодаль компании Оберегов. Девушка в длинном платье розового цвета, прехорошенькая блондиночка, на которую все с завистью косились. Милейший ребёнок, который сумеет стать полноправным наследником короны. Ведь, в отличие от рождённых талантом Оберегов, подобные Аделии не имели никаких установок. Они были чистыми душами, способными заключать контракты по своему собственному желанию, не цепляясь за яркость таланта. У них не было потребности в этом, не было затуманенного хозяином разума.

     Иные.

     Из всех присутствующих гостей, представителей знати и сияющих Оберегов, лишь один не обращал на принцессу никакого внимания, он даже не поздравил её, как сделали все остальные. Наверняка он, статный, вылощенный, горделивый смотрелся бы рядом с Аделией невероятно смешно. Она была застрявшей в теле девочки ста сорока лун душой, неспособной вырасти. И её откровенное обожание отрешённого Оберега легко бросалось в глаза.

     Наблюдая за странной компанией, Эллириум заметил, как трое подошли к Аделии со всяческими милостями. Женщина в откровенном наряде кивнула на своего сияющего друга, который во время поздравлений стоял у окна и смотрел на ночной пейзаж. Его голубые глаза казались задумчивыми и отстранёнными. Что он вообще здесь делал? Как смог оставить своего драгоценного хозяина, заставившего его сиять?

     Аделия так и не дождалась сияющего. Она постоянно глядела на него, требовала взглядом, чтобы пригласил на танец, но непробиваемый Оберег был погружён в свои собственные мысли. Ему не было никакого дела до происходящего на балу. Прикрываемый своими спутниками он не выскальзывал из омута раздумий, мыслями обращённый к кому-то очень далёкому и недостижимому.

     Тогда Аделия, изрядно разозлившись, подхватила полы платья и побежала вон из зала. Гости стали оглядываться, шептаться — что разозлило принцессу? — искать поддержу в короле Габриэле. Тот посмотрел на своего брата — взглядом беспомощным и умоляющим — и Эллириум сказал:

     — Я поговорю с ней, мой дорогой брат.

     Подобное обращение успокоило Габриэля. Он кивнул головой и усилием воли создал улыбку на своём лице. Обратившись к толпе, король попросил не волноваться и продолжать веселиться. Гостей не нужно было просить дважды, музыка стала словно бы громче, голоса — веселее. Волнение растаяло и на его место встала прежняя безмятежность.

     Под шум голосов Эллириум ускользнул на второй этаж, где находились покои принцессы. Каменные ступеньки стучали под его каблуками, но мужчина не обращал на это никакого внимания. Было ли ему дело до влюбившейся в Оберег племянницы? Определённо нет. Но она могла помочь исполнить главную мечту Эллириума.

     Дверь в почивальню принцессы была плотно затворена, но мужчине не понадобилось прилагать больших сил, чтобы открыть её. Аделия сидела на диванчике, прошитым золотыми нитями, закрывая лицо ладошками. Стоило Эллириуму показаться в комнате принцессы, она вскинула на него испуганный взгляд и пролепетала:

     — Дядя! Что ты...

     — Я увидел, как ты расстроилась, дитя, — ласково сказал Эллириум и приблизился к принцессе. — Что же там случилось?

     Конечно, он знал, что именно произошло, но лучше было выведать это у самой Аделии, чтобы найти к ней нужный поход. Перед ним сидел хрупкий ключик к дверям правления королевством. Если ненароком сломать его — то никакого трона не видать. И тогда Оберегам придётся и дальше страдать, мучаясь от гнёта человека.

     — Эллириум, видел ли ты прекрасного сияющего Оберега? — девушка стала оглаживать ткань платья, прогоняя складки. — Конечно же, ты видел, его нельзя не заметить, — прибавила она тихо.

     — Тот, который находился в компании троих с татуировками в виде капель на плечах? Брюнет?

     — Да, — глаза Аделии зажглись неяркими огонёчками, так что Эллириум сразу понял: любит.

     — И что с ним не так?

     — Насколько мне известно, этот Оберег влюблён в свою хозяйку, и чувства у него взаимные, — Аделию снова стали сотрясать рыдания. — Дядя, знал бы ты, как сильно я его люблю! А он хоть бы обратил на меня внимание! Мне бы одного взгляда было достаточно!

     — Достаточно? Ах, милое дитя, — Эллириум обнял Аделию за плечи, — тебе, королевской особе, простого взгляда не должно быть достаточно!

     — Но что же я могу сделать, если он влюблён в другую? — вопрошала растерянная девочка.

     — Знаешь, чем известно королевство Грегс? — спросил Эллириум, прекрасно понимая, что обученная географии Аделия ответит правильно.

     — Да, там оседают лучшие чародеи, что изготавливают самые сильнодействующие лекарства, снадобья, настойки...

    — И...

    — ...эликсиры, — сказала принцесса на выдохе. — Но, дядя, не хочешь ли ты сказать, что я должна использовать эту золотую жилу жителей Грегса?

     — Именно это я и хочу сказать, — рука на плече Аделии сжалась, и девочка вскрикнула от боли. — Прости меня, дитя.

     — Пожалуйста, продолжайте! — воскликнула заинтересованная принцесса.

     — У меня есть знакомые в Грегсе, которые могут доставить сюда особый эликсир. Привораживающий.

     — Но папа говорил, что это бесполезно, так настоящей любви не может быть.

     — Конечно, не может. Но так твой драгоценный Оберег забудет о своей девчонке, — голос Эллириума был заискивающим, его хотелось слушать дальше и дальше. Слушать и подчиняться.

     Аделия задумалась о предложении дяди. Откуда ей было знать, что это его хитрый план по захвату власти? Она была обычным влюблённым Оберегом, молодым и неопытным, желающим взаимности и счастья. Эллириум мог ей это обеспечить, не без пользы для себя, конечно.

     Принцесса обещала подумать над предложением Эллириума, но тот уже заранее знал, что она согласится. Так и случилось. На следующий вечер Аделия пришла в спальню королевского советника и сказала, что сделает всё, чтобы завоевать сердце сияющего Оберега.

     Теперь она пряталась на территории Неизведанных Земель, переправленная туда доверенными лицами Эллириума. Там её никому не найти. В безопасности на территории забытого дворца Правителя, она могла управлять своим сияющим.

     — Король Эллириум, — в дверях появился стражник в блестящих доспехах. Он вежливо склонил голову и прошёл по красной ковровой дорожке. Что-то было сжато между пальцев стражника, это Эллириум заметил сразу. Слава Богам, он был наблюдательным.

     — Что это у тебя, Роар? Я вроде бы просил привести девчонку-сильфиду.

     — Она вовсе не сильфида, — сказал мужчина спокойным и ровным голосом без единой эмоции. — Я слышал, как она говорила сама с собой. И, по её словам, именно этот крестик даёт ей силу.

     — Дай-ка его сюда, — Эллирум протянул руку, заинтересовавшись. — А где сама девчонка?

     — Не успели, — с лёгким поклоном ответил Роар. — Нас почти заметило существо.

     Стражник послушно вложил в ладонь короля блестящую вещицу. Эллириум принялся разглядывать крест, пытаясь понять, какая именно в нём магия. Он слышал о существовании древних артефактов, которые могут открывать порталы между мирами, если в завладевшим им будет хоть капелька магии, но правда ли это? Действительно ли крест волшебный? Быть может, это один из тех самых ключей, о которых слагали легенды? Эллириуму никогда ему не представлялось возможности увидеть их. Защищающие, оберегающие и исполняющие желания владельца. Он что, сделал из той девчонки сильфиду? Потому что Эллириуму не удалось распознать какую-то инородную магию, а ведь он, представитель безумного подвида, имел чуткое обоняние.

     Эллириум был наслышан о том, что заключающие контракты люди пропитываются аурой Оберегов и становятся способны на создание некоторых «чудесатостей». Возможно, в этом и был секрет человеческой девчонки? Что-то в ней явно присутствовало, что заставляло ключ подчиняться и маскировать человеческую личину.

     — Существо.., — Эллириум смаковал это слово, будто мог тем самым идентифицировать неизвестного. — Что оно такое?

     — Не Оберег, — послушно отозвался Роар. — Не маг.

     — Почему тогда вы не забрали девчонку?

     — Его энергия.., — стражник запнулся, подбирая наиболее подходящие слова. Воспоминания о яростном взгляде, брошенным на него издалека, вызывали вихрь мурашек по спине. — Он опасен. Его стоит избегать.

     Эллириум махнул рукой, отпуская безумие. Вновь задумчиво покрутил ключ в руках. Мысль его витала где-то далеко, зацепляясь за островки-идеи, которые можно было бы реализовать при более удачном раскладе. Как невовремя попалась на его пути эта человеческая девчонка! Но как кстати в её руках оказался древний артефакт. Эллириуму ужасно хотелось использовать его в своих целях.

     — Послушай, Роар, — вдруг окликнул он. Стражник, выходивший из зала, вдруг остановился и повернулся по зову голоса своего нового короля. — Если это человеческая девчонка, то где она взяла крест? Как попала в наше королевство?

     — Не знаю, — Роар пожал плечами.

     — Этому есть единственное объяснение, — король покрутил крест в руках, любуясь красотой его граней. Такая редкость...и вдруг в его распоряжении. — Она является хозяйкой каких-то Оберегов, которые и пустили её сюда. Знаешь что, Роар, — вдруг Эллириум вскинул голову и в упор посмотрел на стражника. — Сходи-ка в святилище к лавиш-адинам и поговори с ними. Пусть залезут в свои свитки и найдут эту девчонку. Пусть узнают, кто входит в её распоряжение. Я должен отловить их и объявить изменниками.

     — Но зачем? — спросил Роар, удивившись.

     — А затем, тупица, что компания этих Оберегов во главе с девчонкой, скорее всего, виновники в пропаже принцессы! Их стоит наказать, приговорить к смертельной казни! Они наверняка сделали это для того, чтобы посадить свою хозяйку на трон. Знаешь же этих чокнутых фанатиков своих хозяев?

     — Да, — кротко отозвался мужчина. Он пребывал в шоке и медленно обдумывал слова Эллириума. Они звучали вполне правдиво. — Думаете, так оно и было?

     — Мы найдём изменников и расспросим их обо всём, — уклончиво ответил король. — Сначала сходи к лавиш-адинам и попроси найти Оберегов девчонки! Они уже могут собирать повстанцев!

     — Как прикажете, король, — Роар вежливо поклонился и стал пятиться к двери. Сердце его бешено стучало в груди.

     «Неужели какая-то человеческая девчонка виновна в пропаже принцессы?» — думал он поражённо. И верил в это.