2
Звонкая песнь кирки и стук вагонетки, движущейся по каменному низкому гроту, освещаемому тусклыми бликами пламени увесистых ламп, возвращает меня из моих воспоминаний. Я стою посреди узкой безликой шахты. Да-да, по мне – так все они на одно лицо: темные низкие каменные углубления, не пропускающие ни жидкого золота солнца, ни терпкого лугового ветра, ни щебета птиц... И не терпящие человеческую медлительность и милосердие. Я уяснил это в свой первый день в глубинах Минерал-Пойнт-Хилл – свинцового источника, породившего одноименный городишко, в котором и по сей день живут потомки корнуолльских переселенцев.
Первый мой спуск занял порядочно времени, возможно, поэтому мне так запомнился каждый выступ рукотворных пещер, возможно, лишь по той причине, что вся моя осознанная жизнь напоминала медленное вязкое движение безликих седмиц, исполненных слепым голодом.Голод. Как давно я ощущал на себе его неугомонное стенание, превращающее тело в недвижимый кованый сундук, а сознание – в размытого увядающего призрака.
Когда отсутствие пищи поражает впервые, часы дня становятся мучительным метанием хлестких мыслей. Ты не можешь контролировать слюни, копящиеся на губах при одном лишь воспоминании свежего хлеба, не можешь делать те малые вещи, какие могли заботить мальчишку моего возраста. Со временем голод подавляет – ты едва ли живее ленивых булыжников, развернувших свои серые животы в пыль близ извилистых захолустных дорог, но стоит тебе заполучить хоть толику пищи, в тебе поднимается рокочущая раскаленная одержимость. Все, что приходит на ум так или иначе сводит все к терзающему призыву тотчас же найти то, чем можно насытить монстра, сотрясающему твои потроха и вонзающему острые иглы агонии по всему телу.
Тогда-то я и понял, что приводит к нашему дому загульных кособоких койотов. Понял, почему янтарные глаза их так пусты, пасти наполнены гневом и воплем, а вой их так скрипуч и визглив. Понял я и то, от чего движения их были быстры и свирепы, когда перед ними вырастала туша заторможенной овцы, тупо разглядывающей сбирающихся к ней бескрылых гарпий.
Я видел, с какой точностью и плавностью мой отец отстреливал бедняг. Ни один его мускул на лице не отражал жалости или даже тени беспокойства, когда он возводил курок, и облако дыма вырывалось из дул ружья. Знал бы он, что с такой же легкостью и невозмутимостью его жена будет созерцать раздутые от голода чрева отпрысков.