Глава 1.
Глава 00. В начале была встреча.
"Exit light,
Enter night."
Metallica, Enter Sandman, 1991.
Пролог.Часть 1
Темнота была такой густой, что казалось, будто она простирается в бесконечность.
Хотя юноша смутно понимал, что пространство вокруг него не такое уж большое, это не имело значения.
Он всё равно не мог двигаться.
[Здравствуй.]
Голос раздался внезапно из тьмы.
Здесь не могло быть людей.
Но юноша попытался ответить. Он был не в своем уме. Его разум был утрачен.
Единственное, что ему удавалось, — это удерживаться на грани сознания.
— Кхе-кхе...
Он хотел спросить: "Кто ты?"
Но физически он не мог этого сделать. Ответа от него ждать было невозможно.
[Все в порядке, я слышу твой голос.]
Юноша усмехнулся с горечью.
«Как?»
Он попытался издать хоть какой-то звук, но обугленный корень языка уже не мог создать членораздельную речь.
Из него вырывались лишь бессмысленные, болезненные стоны, не способные донести смысл ни до одного уха.
[Не стоит напрягаться. Я наблюдал за тобой с того самого момента, как они вырвали тебе язык.]
Он даже не удивился, как голос может читать его мысли.
Он был слишком изломан — и душевно, и физический.
[Да, зрелище было не из приятных. Раскаленные щипцы выдернули твой язык. Ты вскрикнул, затем потерял сознание.]
Несмотря на содержание, голос звучал легко и непринуждённо.
Он не наслаждался страданиями юноши.
Таков был его стиль общения.
«Я... ничего не вижу...»
Юноша обернулся на звук, осознав, что перед ним — кромешная тьма.
Впрочем, он уже не раз это осознавал. И каждый раз забывал.
Хотя место, в котором он находился, было глубокой пещерой, света там хватало. Просто...
[Ты забыл? Твои глаза, наполненные мистическим озарением, были проткнуты раскалённым железным прутом.]
«Разве такое... произошло?»
Он хотел поднять руку, чтобы коснуться глаз.
Но пальцев не было.
Более того, левая рука исчезла до самого запястья.
Он спросил у голоса:
«А ты не знаешь, куда делась моя рука?»
Голос, всё такой же звучный, но с ноткой весёлости, ответил:
[Твои нежные пальцы, никогда не знавшие грубой работы, были по очереди отсечены ножницами. Но не волнуйся, они были хорошо раскалены.]
Он не понимал, чего именно не стоит бояться.
«Спасибо за ответ.»
Он попытался встать, пошатываясь.
Но ног не оказалось.
Повернув голову, он спросил:
«А ноги? Что с ними?»
[Твои тонкие ноги увёл гильотина. Если вспомнить, тебе отрезали по одному пальцу, затем по щиколотке — за три дня, до колен — за десять, до бёдер — за пятнадцать.]
«Вот как?..»
Он пытался вспомнить прошлое, но в голове вспыхнула резкая боль.
Тем не менее, отголоски воспоминаний начали возвращаться.
«...Кажется, я помню. А что с моей семьёй?»
[Ах, ты был так занят пытками, что даже не знал, что происходит с близкими. Ты ведь уже давно в заточении.]
И действительно, он начал смутно осознавать, как много времени прошло с того момента.
Пока он молчал, голос продолжил:
[Твоя старшая сестра была избита до смерти собственным мужем. Её прекрасное лицо превратилось в месиво.]
«Что?!»
Он вздрогнул.
«Хотя я знал, что мой зять суров, но он — глава уважаемой и благородной семьи. Как он мог до такого дойти?!»
Голос вздохнул:
[Наивен ты... Если ты, старший сын рода, не знал этого, кто тогда знал?]
Он заспешил с вопросом:
«А моя младшая сестра? Что с ней?»
[Её изнасиловали мерзавцы. Она сама перегрызла язык и покончила с собой.]
«Что за бред?!»
Он не мог поверить.
«Вторая сестра была искуснейшим мечником! Как она могла пасть от рук жалких подонков?!»
[Наивен ты... Её даньтянь разрушили ещё давно. Без внутренней энергии, без отточенной силы — какой меч?]
Он вновь резко качнул головой.
«Да и наша семья... Даже если сестра утратила силу, род не оставил бы её без защиты.»
Он вцепился в воспоминания, что медленно всплывали.
«Наш род был сильнейшим на всём материке. Как его могло постичь подобное?»
Голос не поколебался.
[Наивен ты... Ты ведь не знал, что твой род был уничтожен до основания?]
«...Уничтожен?..»
Он хотел схватиться за голову, но рук у него не было.
«Я был всего лишь скромным учёным, читающим книги день за днём... Но мои братья — славные герои, лучшие умы и воины! Их окружали величайшие воины. Как же это произошло?!»
[Да как ты можешь не помнить? После того как ты стал приёмным зятем и покинул дом, твои братья начали грызню за место главы.]
«Я не знал. Честное слово!»
Он тряс головой в отчаянии.
[Правда ли?]
Голос стал мрачным и давящим, будто просвечивал его душу насквозь.
[Ты, что видел на тысячу ли вперёд без всякого предвидения. Ты, что знал, что произойдёт за тысячу дней... Правда ли ты ничего не знал?]
«Не знал! Не знал! Говорю же — не знал!..»
Он терялся в себе.
Каким образом человек может знать всё это?
[Но ведь это — ты.]
«Нет! Ты путаешь меня с Цзычжаном* или Чжанцином*, не иначе!»
*(Цзычжан и Чжанцин — имена, под которыми известны Сыма Цянь и Сунь-цзы.)
[С ними?]
Голос рассмеялся.
[Да они лишь историк и стратег. Ты — нечто большее.]
Юношу охватило оцепенение.
Сыма Цянь — отец истории. Сунь-цзы — автор "Искусства войны", сокрушивший Чу. Великие люди.
«Ты считаешь, что я — выше их?»
Сознание его прояснялось.
[Скажи, когда ты помогал матери систематизировать сотни медицинских трактатов и опубликовал их?]
«В четыре года.»
[Когда ты писал императору и предложил новую систему земледелия?]
«В пять.»
[Когда ты предсказал засуху, и спас миллионы, указав собрать запасы?]
«В шесть.»
Чем больше он вспоминал, тем яснее становилась его память.
Наконец голос спросил:
[Теперь помнишь?]
Он кивнул.
«Да.»
Он знал всё.
После того, как ушёл в чужой дом, он не искал новостей.
Но знал всё.
Он знал, что борьба за власть приведёт к трагедии.
Он знал, что род падёт.
И он — ничего не сделал.