История Джека Гарнера

Ремонт в спальне Джека был завершен. Длинноборо­дый Патрик расставил мебель, и мальчик уверенно под­нялся на второй этаж. Зеленые обои на стене были не очень модными на то время, но Джек об этом не пережи­вал. В комнате была большая кровать, прикроватная тум­бочка, шкаф для одежды и письменный стол. Патрик даже прибил гвоздь в стене, чтобы на него можно было повесить гитару. Вид из окна тоже был удачным, Джек мог наблю­дать, когда кто-то заходит в дом и выходит из него, что было полезно ведь миссис Фриц не стучит перед входом в дом, а иногда, по его мнению, она приходила совсем не во­время, как например, в тот вечер с Томасом.

К счастью жителей "Красных яблок", занятия музы­кой у Джека начались, когда он мог заниматься в спальне, а не в гостиной. Первый месяц занятий прошел удачно. Джек выучил ноты, гаммы и научился на слух настраивать гитару.

- У тебя абсолютный слух, Джек. – Удивленно сказал ми­стер Фостер на одном из первых занятий.

Генри Фостер никогда раньше не давал уроки игры на гитаре. На выходных он отправился в город, чтобы ку­пить сборник этюдов для Джека. Бродя по книжному рынку, мистер Фостер наткнулся на "Собрание этюдов для гитары", написанное испанским гитаристом Дионисио Агу­адо. Поскольку Генри много лет провел в Испании, на ро­дине своей матери, он знал язык в совершенстве и мог с легкостью перевести то, что написано в сборнике.

Со временем у Джека появились на пальцах мозоли от постоянной игры, и он начал думать, что затея с гита­рой, возможно, была не такой уж и хорошей. Пальцы бо­лели невыносимо, миссис Фриц даже заставила соседа дать пальцам ребенка немного отдохнуть. Учитель послушал строгую соседку и позволил пальцам Джека отдохнуть. Спустя месяц занятий пальцы полностью привыкли к ги­таре, и Джек стал хотеть играть еще больше. Ему нрави­лась музыка, а особенно нравилось слушать мистера Фостера.

- Джек, нужно браться за что-нибудь посложнее, чем гаммы. Мы будем учить этюд. - Сказал мистер Фостер Джеку, когда тот сел на стул.

Джек первый раз услышал слово "этюд", но сразу же согласился. Сначала мистер Фостер рассказал, что такое этюд и провел скучную лекцию. После неё учитель взял гитару и продемонстрировал, как будет звучать произведе­ние, если мальчик его выучит. Джек прослушал этюд и вы­глядел слегка озадаченным.

- Так много нот! - воскликнул ребенок, посмотрев на парти­туру.

- Этот этюд написан в ля миноре, мы с тобой уже выучили эту тональность. Сколько знаков в ля миноре?

- Их нет, мистер Фостер.

- Правильно, Джек. Давай начнем учить бас, а позже доба­вим шестнадцатые. - Серьезно сказал мистер Фостер. - Бас мы играем большим пальцем, давай попробуем пер­вые два такта.

Сразу сыграть бас у Джека не получилось, он сидел с мистером Фостером целый час, а когда устал, отпра­вился домой тренироваться самостоятельно. На следую­щем заня­тии, Джек уже играл первых шесть тактов. Седь­мой и восьмой дались ему с трудом, но со временем их он тоже выучил.

- Джек, ты отлично справился с басом, мы можем добавить шестнадцатые. Послушай еще раз, как они звучат. - Ска­зал мистер Фостер и взял гитару. Закончив играть, он от­дал Джеку инструмент и скомандовал - Попробуй первые два такта.

Снова часы тренировок. Ханна каждый день готовила еду под сопровождение этюда. Она думала, что если бы ей дали эту гитару в руки, она бы сама сыграла произведение без единой ошибки.

Джек и Крис Грэхем часто ходили после школы вме­сте. Во время своих прогулок домой они обсуждали уроки и разговаривали обо всем, что может быть интересно восьмилетним мальчикам.

- Чем ты будешь заниматься сегодня? - спросил Крис.

- У меня занятие с мистером Фостером. А ты?

- У моих родителей годовщина, мы будем праздновать.

- Поздравляю - сказал Джек и опустил голову.

Перекусив после школы и набравшись сил, Джек по­спешил в со­седний дом на урок.

- Ну как, выучил? - спросил мистер Фостер, увидев доволь­ного ученика.

- Да, выучил, послушайте. - Мальчик быстро сел на стул, не­много подстроил гитару и стал играть этюд. На одном дыхании и ни разу не сбившись, Джек идеально испол­нил произведение. Когда он закончил то поднял голову и громко сказал - Ура, нужно обязательно сыграть для... - мальчик резко остановился и посмотрел на мистера Фостера.

- Да, ты правильно делаешь, что радуешься, Джек, обяза­тельно сыграй этот этюд для миссис Фриц. - Похлопал его по спине Генри и добавил - посмотри на партитуру, в конце стоит реприза, давай попробуем теперь сыграть с репризой.

Джек молча сел и сыграл этюд еще раз. Музыка в этот раз звучала как-то грустно и, порой, через нее прохо­дило непреодолимое чувство усталости.

- Джек, я вижу, что ты много времени посвятил этому этюду и немного утомился. Я разрешаю тебе отдохнуть. Иди домой, сегодня занятие отменяется. - Улыбнулся ми­стер Фостер.

Джек вышел из дома соседа и стал на дороге. Он смотрел на "Красные яблоки" и думал, что меньше чем че­рез пять минут он будет уже там. Он решил не идти в дом, а немного пройтись по Антере. Джек направился к дому Криса Грехэма, у которого планировалось празднование. Подойдя к двухэтажному зданию без ограждения, он уви­дел, что в окне танцуют мистер и миссис Грэхем, а Крис хлопает им в ладоши, сидя на стуле возле стола. "Они празднуют годовщину" подумал Джек и решил им не ме­шать. Солнце уже село, на улице становилось холоднее и с неба начали падать снежинки. Джек шел по дороге молча. Дойдя до речки, он остановился у воды и посмотрел на небо. Снежинки падали на белые волосы. Он вытер лицо от снега и тихо сказал:

- У меня нет родителей.

После этих слов, слезы потекли по щекам Джека, они словно сорвались с повода как собака. Мальчик не мог успокоиться. Спустя мгновение он сказал громче:

- Мои родители погибли. Слышите? Они погибли, совсем.

Мистер Фостер не понял, что Джек хотел сыграть этюд своей маме, а не миссис Фриц. Мальчик хотел уви­деть мамину улыбку, а не улыбку миссис Фриц. Смотря на реку, ему казалось, что он неподалеку слышит папин смех.

- Мама, папа, я так хорошо сыграл, вам бы понравилось, вам всегда нравилась музыка. - Гово­рил ребенок, тяжело дыша - я очень хорошо играю. Правда. - Повторил он снова.

В это время миссис Фриц направлялась к дому ми­стера Фостера, чтобы забрать Джека, который, судя по всему, задержался на занятии.

- Миссис Фриц, добрый вечер, что-то случилось? - спросил сосед, увидев встревоженную вдову на пороге своего дома.

- Я пришла забрать Джека, вам пора бы уже закончить заня­тие, ребенку скоро нужно ложиться спать. - Строго ответила Сесиль.

- Но, Джек ушел домой два часа назад.

- Как? - схватилась за голову миссис Фриц. - Он не прихо­дил, должно быть с ним что-то случилось.

- Здесь идти два шага. Заблудиться он точно не мог. - Ска­зал мистер Фостер.

- Вы правы, его должно быть украли. Я сейчас же позову Патрика. Мы отправляемся на поиски.

- Я пойду искать его в лесу. - Ответил мистер Фостер и надел шапку.

Джек сидел на камне у воды, которая от мороза начала понемногу замерзать. Он думал о том, что раньше, когда его спрашивали о родителях он не чувство­вал боли внутри. Он легко говорил о том, что они погибли, и при­нимал соболезнования, грустно вздыхающих людей. Но, что-то изменилось. Теперь слово "родители" произво­дило внутри него горечь.

- Мама, папа, я вам сыграю, я хочу, чтобы вы послушали. - Сказал Джек и достал гитару.

Он стал тихо играть этюд. Сыграв его один раз, он стал играть его еще раз. Джек играл произведение беско­нечное количество раз. Слезы капали на ледяные руки, ги­тара стала потихоньку расстраиваться из-за холода, но он играл, играл снова и снова.

- Вы слышите? - воскликнула миссис Фриц, стоя на холме.

- Музыка. - Ответил Патрик, который помогал ей в поис­ках.

- Это Джек, звук идет со стороны реки. - Сесиль поспе­шила к речке со всех сил, она бежала вниз по холму не боясь упасть или покатиться, она бежала к своему пле­мяннику.

- Джек, что с тобой, все хорошо, где ты был, почему ты пла­чешь, что случилось? - спрашивала вдова, рассматри­вая лицо ребенка - я так переживала, ты нас всех напугал.

Джек не ответил ей ни слова, он просто уткнулся в живот тёти Сесиль и зарыдал. В этот момент она поняла все. Ей не нужны были объяснения, она знала, почему он плачет, она знала, почему он ушел, она знала, а потому молча сто­яла в обнимку с ребенком еще целых пятнадцать минут и смотрела на Патрика, который, несмотря на свой строгий вид, плакал.