Она пахнет кровью

Утро. Вышло оно довольно... весёлым. Всё то время, пока Кира тихо мирно куковала на кухне, Виолетта ворочалась от боли. Она усилилась, не много, конечно, но всё равно.

И Кира была права насчёт «тебе будет хуже». Потому что теперь единственное, что она могла сейчас, это сидеть и лежать, первое, к слову, давалось с трудом. А потом вообще оказалось, что у неё температура поднялась, поэтому утро вышло ещё веселей, чем ожидалось.

Блондинка, как и обещала, осталась с ней, подняла её утром и даже накормила её, хотя вышло это с трудом.

Чтобы Виолетта очутилась на кухне, нужно было взять её на руки, несмотря на её настойчивое «я сама». Какое «сама», блять? Ты сидеть нормально не можешь.

Потом еда. Это было довольно мучительно. Учитывая острую боль в глотке, лёгких и желудке.

- Виолетт, ну тебе десять? Давай, взрослая, чуть-чуть осталась, доешь, и я отстану!- протягивая ложку каши. Они бьются с неполной тарелкой этой густой херни уже час точно.

- Я не могу! Мне больно!

- Ничем не могу помочь, давай, ешь.

Попытка поработать, к слову, в отличие от еды, увенчалась успехом, несмотря на упреки Киры о том, что это глупо. Глупо, блять, садиться работать в таком уёбанном состоянии.

Но кого оно колышет?

Не Виолетту, правильно.

Поэтому бледная, с отёкшим лицом, красными, опухшими от слёз глазами, она сидит и печатает что-то в своём ноутбуке. Сил у неё нет. Да и откуда им взяться? Проклятье — дело стрёмное, сложное и страшное.

- Кир, — зовёт, интересно, что хочет. — А молитвы помогут? — не отрываясь от компьютера, спрашивает татуированная.

Кира заинтересованно поворачивает голову. Она точно работает?

- Нет, только хуже будет. В интернете пишут, что «да, поможет», но по факту их это начнёт бесить ещё больше.

- Жаль.

- И не говори, — слишком безразлично, задумалась.

Задумалась над именем. Над новым. Её настоящее написано на олбанском языке. А новое — на русском. Это непривычно. Ей впервые дали имя, а не просто набор символов, которые что-то означают. И пусть оно даже не созвучно с её настоящим, ей всё равно. От этого «Кира» почему-то перестаёт ощущаться её сущность вампира.

- Кир, — блондинка мычит в ответ, не отрываясь от йо-йо, который откопала, пока нагло лазила по шкафам Малышенко. — А как попадают в ваш мир? Ну, то есть... Можно туда попасть или там только с рождения?

- Можно. Просто это трудно сделать. Там сначала нужно добиться проклятья, сделать ритуал, ритуал должен получится, но получится он должен в обратную сторону, потом должен прийти один из упырей и отделить тело от души. Только потом душа в новом обличии попадает в наш мир.

- Упыри?

- Что-то по типу вампиров, но они ближе к животным. Ходят на четвереньках, зубы огромные, рожа вся в слюнях. Зрелище так себе, в общем.

- Фу, — брезгливо произнесла Виолетта.

- Не то слово

- А ты там как оказалась?

- Родилась там. Прожила всю свою долгую жизнь, и теперь я тут спасаю какую-то дуру от гибели, — в шуточной форме говорила Кира, но, услышав возмущённое «Эй!», поправила: — Ну всё-всё, я не сильно против этого. Улыбается так по-тупому... Но Виолетте нравится.

У той в жизни ни друзей, ни знакомых. Только работа. Раньше была собака, но она умерла полгода назад, и пока заводить новую она не готова. Поэтому появлению «этого» в своей, видимо, не совсем долгой жизни она даже рада. Не так одиноко...

Улыбка с лица Киры постепенно сползает, и теперь она не добрая, весёлая девушка, которая пришла спасти её по приколу, а действительно монстр из нижнего мира.

- Кир, — ответа нет, только злое рычание. Блять, Кир, что с тобой? Кира!

Кричит, но не помогает, наоборот, больше злит и заставляет существо встать на четвереньки, но руки длиннее, чем у обычных людей, да и ноги тоже. Она в целом вытянулась. Рычит, язык высунула, просто пиздец!

Что делать?

Видит, как это идёт на неё, пытается сказать что-то ещё, но не получается, воздуха в легких как будто нет. Она начинает глотать воздух, хвататься за горло, поджимать колени, делая вид защиты. Блять! Оно уже над ней! Всё, пиздец!

Существо что-то громко рычит, но Виолетте уже всё равно, она отключается.

*** Кира трясёт её, пытаясь разбудить. Не откликается.

Никак.

Блять.

Это самое хуёвое, что могло случиться в этот период её нахождения между жизнью и смертью.

Чертовы галлюцинации!

И что теперь делать?

- Ладно, — произносит вслух. — Надо сейчас ей найти что-то от них... — ещё минуты две постояв возле Виолетты, Кира решила искать у себя эти средства.

***

Проснувшись, Малышенко первым делом замечает усилившуюся боль во всём теле. Она усилилась. Значит, Киры рядом нет. Или уже не Киры, что вообще произошло?

А, нет, Кира тут, вот зовёт её. Значит, это уже следующий день.

Она хватает телефон с тумбы и... нет, всё то же число. Что за чертовщина?

Когда третий раз откликаешься на голос человека, которого в комнате нет и быть не может, понимаешь, что начинаешь сходить с ума.

Сначала это казалось смешным. Мол, Виол, как так-то, чудится уже. Не смешно стало на моменте, когда она осознала, что уже пятнадцать минут слушает кипение чайника, который не включала и включить не могла, от боли корёжит, ломит, бьёт невыносимо. И вот у кого-то, кто ответственен за её безумие, срывает резьбу. «Больше можно не прятаться, она всё поняла».

Мир летит из-под ног, мебель падает, картинка то как будто под толщей воды, то, наоборот, слишком резкая.

Оглушающе чёткая.

Кто-то тянет к ней руку, кто-то хватает за волосы, трогает за плечи и тянет куда-то вниз. Лицом в бензиновую лужу кислотного сознания.

Скромная однушка рябит, расширяется, растягивается в футбольное поле. Потом сжимается, превращаясь в маленькую бетонную коробку.Под кожей как будто кто-то ползает, кажется, Виолетта оставила себе пару царапин, расковыряв руку в поисках червей или тараканов.

Перед глазами всё плыло, менялось время, менялись очертания домов в окне. Менялось так, как будто её бросает сквозь вселенные, и она бесконечно летит, проживая чужие жизни.

Сука.

Сука!

Сука!!

Голова жмёт, потом она вообще не ощущается. Малышенко уже не чувствует боли, её колошматит по всей кровати. Руки расквашены почти до мяса, лицо в царапинах от её же ногтей.

Её рвёт от головокружения прямо на кровать, и снова отключка.

***Кира в «Asters», в её родном городе. Тут почти так же, как у людей.

Почти.

Не считая упырей, которых держат на цепи, не считая зевак, у которых уже кожа с лица сползает, оставляя только гнилое мясо и пустые глазницы, не считая того, что весь город буквально в дыму, и это не преувеличение, он в дыму, от сигарет, выхлопных газов, да от чего угодно, но он в дыму почти полностью.

Вообще, Asters — это очень маленький город, с маленькими улицами, где с трудом просят четыре человека, где на каждом углу бордели и бары. Тут воняет рыбой, сигаретным дымом, гнилым мясом, мокрой псиной (мы знаем, кому сказать за это спасибо) и рвотой. Но Кира так долго тут прожила, что это не вызывает у неё никаких эмоций. Ни отрицательных, ни тем более положительных.

Вампир сворачивает в один из борделей, внутри куча народу, долбит музыка, полуголые старые тетки, которые пытаются охмурить какого-то бедолагу.

Но ей это не нужно. Ей сейчас, кроме одной, никто не нужен. Блондинка сквозь толпу пробирается к лестнице, поднимаясь сразу на третий, последний этаж, и заходит в кабинет с надписью «Владелец».

Внутри сидит коротко стриженая девушка с тату на шее. Мда, за столько лет почти не поменяться — это сильно.

- Здорова, индиго!- насколько может весело говорит вампир.

Индиго — падший ангел. Ведёт себя прилично, хуйнёй не мается, «заведение» своё открыла и присматривает за ним тщательно. А падший, потому что черта полюбила. Причём этот черт — давняя подруга Киры.

- Привет,- она поднимает голову уже на давно знакомую личность,- какими судьбами?

- Сразу к делу! Помнишь, у тебя были таблетки для людей от глюков при проклятьях?- Брюнетка многозначительно кивает, ожидая продолжения,- Мне нужны они! Срочно!

- С каких пор людям помогаешь, медведь?- презрительно хмыкает, но в ящик за пакетиком лезет.

- Вот с недавних... Как там с чёртом у тебя?

- Получше, чем у тебя с людьми,- индиго кидает на стол пакет с таблетками,- Вали, должна будешь!

***

Кира забегает в квартиру. Ключи она забрала, так что проблем это не составило. В квартире пахнет... странно. Чем-то металлическим и...

Ёбвашумать!

С раздумьями дойдя до комнаты, она её почти не узнаёт. Постельное бельё почти снято, тумбочки, стулья, стол перевернуты. Сама виновница торжества лежит на кровати в какой-то жёлто-красной луже с раскуроченными руками и ногами.

- Блять! - блондинка хватает без раздумий несчастное тело девушки и тащит в ванну,- Что ж ты, блять, везучая-то такая?

Она кладёт её на пол, облокачивая на стиральную машинку, сама начинает лазить по шкафчикам в поисках перекиси и бинтов.

Спустя три минуты ругательств и примерно столько же жестокого покрывания матом всей расстановки Виолетты в её квартире она находит и то, и другое.

Кира садится перед ней на колени, беря одно запястье в свою руку, а другой накрывая сверху. При меньших травмах оно бы вылечило бы полностью, но она не настолько сильная, чтобы лечить такие.

То же самое проделывает и со второй рукой, а потом уже и с головой, чтобы та очнулась.

И очнулась же!

Медленно открывая слипшиеся от слёз глаза, мотает головой в разные стороны. Пытается отлипнуть от стиралки, но попытка оканчивается тихим шипением.

- Тих, тих,- Кира осторожно берёт её на руки и тащит на кухню, чтобы налить воду.

- Кира? Кира, это ты?- шёпотом, еле слышно. Говорить больно и неприятно, горло болит и режет изнутри,- Настоящая?

- Конечно! А какая должна быть?

- Ты просто...

Уже было начала, но Кира в наглую перебивает.

- У тебя галлюцинации,- блондинка ставит стакан с водой перед ней и вытаскивает одну таблетку из пакета,- такое случается, редко, но случается. Я бегала к себе, чтобы взять тебе таблетки, пей.

Малышенко молча выпивает таблетку, морщась от противного вкуса.

- Давай сейчас спать ляжем, а днём разберёмся с этой хуйнёй.

- Давай,- соглашается, а потом пытается встать, и ничего не получается. Кира тихо вздыхает, беря её на руки, неся в постель. И похуй, что она не в самом лучшем состоянии. Они слишком устали.