Право сильного [ОЖП/Александр Бенкендорф]

Признаться , Бенкендорф был шокирован, когда к нему лично заявилась юная Ольга.

Причём пришла нагло, в само Третье отделение. Александр со скрытым раздражением подумал, что его жандармы давно кнута не видали, раз они пускают к нему кого попало. С самого утра мужчину мучила головная боль, мигрень, словно комар в лётную ночь.

-Здравствуйте, Ваше Сиятельство,- ворвавшаяся в кабинет девушка была раскрасневшаяся от мороза и жара, вызванного спешкой, - Простите мне моё вторжение, - Александру Христофоровичу не понравился ее голос, полный уставшей злобы. Ее бровки были нахмурены.

- Что привело Вас? - мужчина ледяным взором оглядел невысокую фигурку, скользнул по миловидному личику.

- Извините ещё раз, я просто подумала, что для разрешения возникшей проблемы мне придется посетить Вас лично, - она уже отдышалась, и в голосе ее нотки злости сменились робостью. Видимо, клетка кабинета и холодный взгляд Бенкендорфа делали своё дело.

- Какая проблема? - генерал откинулся на спинку кресла,- Если каждый будет решать возникшие проблемы со мной лично, то в прихожей Третьего отделения соберётся весь Петербург.

-Еще раз извините, - дамочка крепко сжимала в ладони шубку с бобровым воротником, - Вы уже пятый раз не допускаете мою рукопись до печати..- начала Ольга, стараясь вложить в свои слова силу.

- Какая рукопись? Кто Вы? - властный голос Бенкендорфа заставлял волну мурашек пробежаться вдоль позвоночника.

- Обычно я посылала к Вам своего слугу, Прокофия, - пояснила девушка, - Меня зовут Ольга Алексеевна Пташкина, роман называется "Грозное время". Он посвящен царствованию Александра Павловна.. Царствие ему Небесное , - последнюю фразу она добавила только из-за того, что суровый взгляд жандармских глаз заставлял съёживаться и тупо смотреть в пол.

-Ах, "Грозное время",- Александр Христофорович изобразил на своем лице лёгкое удивление, - А ваш слуга уверял меня, что автор - его барин, Алексей Григорьевич. Врать нехорошо,- он говорил с укором, словно отчитывал непутёвого щенка, порвавшегося хозяйское платье, - Ваш роман, Ольга Алексеевна, не соответствует исторической истине, содержит откровенную ложь. В книге некоторые положительные герои - поляки. Думаю, объяснение или комментарии излишни.

Ольга как-то неловко оглянулась вокруг, словно ища поддержки у большого окна справа. Однако, ее головка, обрамленная соломенными кудрями, была гордо поднята.

- Извините, Александр Христофорович, но ведь у нас есть и порядочные поляки, - сказала она, вскинув брови.

- Пока эти порядочные поляки никому не нужны, - отчеканил слова Бенкендорф, - Поймите , Ваш роман не соответствует тому, что мы ждём от литератором. Вот мой совет, Ольга Алексеевна, займитесь чем-нибудь другим. Теперь же ступайте, наше свидание окончено.

Мысленно он добавил: "Женщина, которая занимается сочинительством - худшее, что может выпасть на долю мужчины. Творческие люди - это в целом какие-то странные существа, а уж тем более женщина..". Рядом с этими мыслями проскользнула другая: Пташкина.. Где-то он это уже слышал.

Дарья Алексеевна лишь открыла рот, чтобы возразить, так как ее спешно проводили за дверь чиновники Третьего отделения.

Александр Христофорович хмыкнул. Удивительно, как эта дамочка осмелилась прийти к нему, раскрыть все карты. Видимо, довели ее до отчаяния. Но несмотря на раздражение, мужчина не мог не оценить смелости девушки, ее прелестных зелёных глаз.