Пролог.
-Ну и как? Понравился наш Митавский дворец? Издали хоть взглянули?- скрипучий голос графа фон Палена можно было сравнить только с ворчанием старой двери кладовой, когда пытаешься ее закрыть.
В большом пространстве гостиной они были одни. Стены украшались картинами в золотых рамах. На этих изображениях
красовались сюжеты древнегреческой мифологии: Прометей, давший людям огонь, и который был жёсткого за это наказан, Пандора , открывающая заветный ларчик. Пален сидел спиной к широкой раме окна ,на стуле из карельского тополя со спинкой. Пестель сидел напротив старого заговорщика. Стены гостиной были синими. Слева от Пестеля стояла софа, которая находилась рядом со стеной. Напротив от сидящих была высокая тумба с огромным зеркалом, в котором можно было рассмотреть себя так, как будто ты находился на парадном портрете. По бокам от тумбы стояли два кресла. В комнате было темно: сумерки уже давно опустились на имение фон Палена, а кузнечики тихо начали стрекотать в траве. Темные массы скопились в углах гостиной, а лица Петра Алексеевича и Павла Ивановича были лишь наполовину освещены тремя горящими свечами канделябра. Но этом вечере присутствовала и тайная опасность: в небе размеренно собрались тучи, закрыв звёздное одеяло от людских глаз. Огромные черные облака грозно висели в воздухе. Начиналась гроза.
-Видел. Но Зимний дворец мне больше по душе, - ответил Павел Иванович, предвкушая интересную беседу.
-Ну-ну.. Тогда знайте, что в этом самом Митавском дворце в прошлом столетии останавливался этот итальянский чернокнижник Калиостро. Он здесь и мертвых младенцев воскрешал и бесов из юродивых изгонял. Представляете? Конечно же, нет. Это вы ещё не слышали, что этот маг рассказывал. Будто бы и внутри Египетских пирамид бывал, и что умеет свинец в золото превращать,и мол, уже две тысячи лет живёт, хотя потребности у него, как у здорового тридцатипятилетнего человека,- воодушевленно рассказывал старый человек , но затем замолчал, видимо,пытаясь что-то вспомнить,- да только он мошенник был. Жаль -жаль..
- И кто же разоблачил мошенника?- несколько язвительно спросил Пестель, который явно не верил в чудеса графа Калиостро.
-Елизаветта Шарлотта фон Рекке, урождённая графиня фон Медем. Говорят, что после знакомства с Калиостро ее любовь к мистицизму значительно ослабла. Да, анекдот,- хихикнул Пален и откинулся на спинку стула,- всё тайное рано или поздно становится явным. И если тебя не разоблачит время, то это с удовольствием сделают люди,- с этими словами он хитро и проникающе взглянул на Пестеля.
На минуту в помещении повисла гробовая тишина, нарушаемая тресканьем свечей и далёкими раскатами грома.
-Вы про масонство?- спокойно спросил адъютант Витгенштейна, словно вопрос был что-то из ряда бытового,- если да , то это нынче мода- быть членом какой-нибудь тайной организации.
Пален улыбнулся гнусной улыбкой человека, знающего больше, чем ему должно знать:
-Вы там, сказывают, "старейшина"?
-Насколько мне известно, Вы не выходите в наше общество,- Пестель был холоден.
Граф фон Пален мрачно рассмеялся: -Мой друг, ежели вы хотите что-нибудь сделать тайно, то есть с помощью некого тайного общества,то скорее же бросьте эту идею. Ведь из двенадцати человек один обязательно будет предателем. Поверьте мне, у меня есть опыт, я знаю людей и свет!- закончил свой наказ фон Пален и помрачнел.
Пестель, явно понимая к чему идёт диалог, тяжело, но удовлетворенно вздохнул. Наконец! Наконец-то старик расскажет свой опыт заговорщика, наконец поделится историей того страшного события, произошедшего ночью одиннадцатого марта.
Однако, перед тем, как услышать желанные слова из уст старика, молодой человек встал и дошел до белой высокой двери гостиной, открыл ее. Павел Иванович сунул голову в коридор и огляделся. Никого. Тогда он вышел и чуть-чуть прошёлся. В ночной тишине не было слышно никаких шагов, поместье молчало. Убедившись, что их не подслушивают, Пестель вернулся в комнату и открыл окно. Оконная рама зашипела на юного мужчину, когда тот немного высунулся, дабы проверить наличие каких-либо ненужных ушей. Делал он все эти действия тихо, быстро и умело.
По щекам Павла Ивановича лаского погладил летний ветерок, слышно было шуршание травы , а хмурые тучи по- хозяйски расположились на небе. Сверчки шептались.
-О, вы тренеровались? Как ловко. Вы словно кошка, Павел Иванович, ей -богу, - сказал старый заговорщик, наблюдая за штаб- ротмистром, - Бросьте вы это. То же мне, центр великого заговора,- проворчал Пален.
Пестель ничего ему не ответил, с ледяным спокойствием закрыл окно и вернулся к Петру Алексеевичу, быстро садясь на своё прежнее место. Человеку, носящему с собой яд, всегда есть, было и будет чего опасаться.
- Ну и что, молодой человек, как думайте улучшать Россию? Я , вот, ее от тирана спас, - несколько самодовольно произнес фон Пален, гордо расправив спину.
-Я считаю- надобно отменить крепостное право, наделив каждого крестьянина двумя десятинами земли,- быстро начал Пестель.
- Интересно. Какой помещик, если он в здравом уме или не самодур какой, даст Вам землю? - старик явно испытывал план будущего декабриста на прочность и ждал ответа на самый главный вопрос, интересующий его - что делать с императорской властью.
При этих словах лицо фон Палена исказилось в гримасе ужаса и самодовольства. Перед его глазами, которые видели целую жизнь, мелькали события той страшной мартовской ночи. Пестель с недоумением поглядел на старого больного человека, у которого явно были проблемы с психическим здоровьем. Похоже, у Петра Алексеевича вновь началось что-то наподобии приступа.
- Нет- нет, - вдруг сказал он, быстро шевеля губами и отвечая на какие-то свои мысли, - я все верно сделал. В тот день, молодой человек, было три разряда заговорщиков! Первый - я , Зубовы. Второй- Ваш Беннигсен, Уваров и другие.. Они не принимали участие в разработке нашего плана, но были его исполнителями. И третий разряд -самый разрушительный- недовольные младшие и средние чины, они узнали о планах только в тот злополучный день! Какого!
Фон Пален тараторил своим скрипучим, старческим голосом, но Пестель его прекрасно понимал.
- Мы не хотели убивать его. Он сам не захотел соглашаться с нашими условиями, не захотел отрекаться! - Пётр Алексеевич на секунду замолчал,- хотя так даже лучше. Я доволен собой. Я спас страну от ЕГО тирании... А вы, Павел Иванович, что собираетесь делать с самодержавной властью Российской Империи и с Императором,а?
Теперь от старика мало чего внятного можно было добиться. Он весь как-то скрючился и задрожал, словно у него случился припадок. Лицо Палена исказилось гримасой животного страха. По словам его камердинера, ночью к старому человеку пару раз являлся дух убиенного им Императора Павла. Однажды, после подобной ночи, горничная Петра Алексеевича заметила следы кровавых отпечатков рук на окне хозяйкой спальни, прикрытом двойными шторами , нижний слой которых был драпирован.
Внезапно грянул гром и неожиданно свернула молния. Пред фон Паленым предстало овальное лицо с широким лбом. На нем выделялись большие карие глаза с решительным и уверенным взглядом, сквозь которые прослеживался живой, холодный ум. Губы у Пестеля были поджаты. Лицо выражало тайное желание действовать, это было лицо человека, увлеченного чем-то, причем увлеченного постоянно. В этих строгих чертах, на первый взгляд злых и недобрых, была почти отчаянная решимость сделать все то , что потребует Судьба ради достижения конечной цели. Кожа у него была несколько желтоватого оттенка, а нос большим, греческим.
Однако, это странное сочетание являло собой странную красоту: немного пугающую, но притягательную.
Форма сидела на нем, словно влитая. Широкие плечи украшали золотые эполеты с тонкой бахромой, отчего они казались ещё шире , как у гиганта. Красный воротник со стоичкой не давал возможности опускать подбородок, поэтому Пестель всегда ходил с гордо поднятой головой. Черный мундир был фрачного типа, что подчёркивало красивую талию Павла Ивановича. Мощная грудь была скована грубой темной тканью, а посреди нее красовались золотистые пуговицы в два ряда. На шее висел орден Святой Анны второй степени и также крест ордена Военных заслуг Карла Фридриха. Когда Пестель ходил, то они тихо звенели, переговариваясь между собой. Б то тоедра были обтянуты белыми штанами. Черные начищенные сапоги были Павлу Ивановичу по колено.
- Увы, я не могу ответить Вам на этот вопрос, - чеканя каждое слово сказал Павел Иванович Пестель, вставая из-за стола, чтобы позвать задремавшего лакея, так как у графа фон Палена явно сдали нервы.
-Нет, молодой человек! Послушайте! Запомните! - прошептал старый заговорщик в тихом ужасе, ибо к нему вновь вернулись воспоминания той ночи, ставшей для него вечной жизнью.
Перед тем как выйти, Пестель обернулся и сверкнул в темноте своими кошачьими глазами, отчего фон Пален ухватился своими сухими кистями за подлокотники кресла и продолжил повторять несвязную бессмыслицу.
Павлу Ивановичу даже на мгновение было жаль этого старого сумасшедшего человека. Он , выйдя в коридор, тяжело вздохнул и медленно пошел по широкому ковру. До него доносился грохот непогоды. Лицо Пестеля приняло спокойно- расслабленное выражение. Он добился своей цели- получил ценный опыт.
"Мотай на ус, Павел Иванович, пригодится..."- подумал Пестель.
Молодой человек прошёл длинный темный коридор и свернул направо. Каблуки его монотонно стучали по полу .
На синим кресле у большого окна(на точно таком же сидели Пестель и фон Пален) согнулся лакей, уткнувшись носом себе в грудь. Он мирно дремал, убаюканный громом , и тихонько посасывал.
Павел Иванович легонько потряс лакея за плечо со словами:
- Господину фон Палену плохо, - и быстро отстранился.
Пожилой полноватый холоп вздрогнул, вскочил со стула, впопыхах поклонился Пестелю и бросился к своему барину, пыхтя на ходу.