Лагерь. Мои записи | 16+

Я оделась на зарядку, едва проснувшись: буквально за минуту до выхода. Хотя внутренний голос мягко подсказывал мне: «Соня, останься». И, честно говоря, я бы с удовольствием к нему прислушалась и ещё понежилась в уютной кровати, наслаждаясь теплом и мягкостью любимой подушки. Ведь теперь я поняла, что такое по-настоящему здоровый сон. И организм настойчиво требовал компенсировать утраченные часы сна с самого начала смены.

Но, вопреки желаниям, мне пришлось покинуть спальню и выйти из корпуса. Я и Мила оказались в числе последних «сонь», что совершенно ни мне, ни ей не характерно, ведь мы всегда старались быть пунктуальными. Но этот день стал исключением из правил.

В конце строя, под ярким утренним солнцем, стояли парни из тридцать четвёртой комнаты. Их смех привлекал внимание окружающих - заразительный и искренний.

Игорь, обычно такой серьёзный и умный, травил старые аморальные анекдоты. Его голос раздавался настолько громко, что на него оглядывались даже ребята из других отрядов. Это было нехарактерно для него - такого умного и высокомерного парня. Он по определению не мог рассказывать тупые шутки. Но вот он стоял, Игорь - идеал многих - в кругу своих друзей. Он светился от счастья, его глаза искрились от веселья. И друзья не могли затмить его юмор, а лишь усиливали его, смеясь вместе с ним.

- В честь чего бурное веселье? - спросила я, подойдя поближе.

- А как по-другому, mon amour? - риторически с улыбкой спросил Андрей, лукаво приподняв уголок губ. Его голос звучал весело и непринуждённо, глаза озорно блеснули.

Лёша, в отличие от остальных, к этому веселью не присоединился. Он стоял в стороне, смотря на меня немного хмурым взглядом. Его спокойное поведение контрастировало с бурным весельем остальных, и он выглядел чужим в этой обстановке.

Я окидывала мальчиков пристальным взглядом прищуренных глаз, чуя что-то неладное. Каждый из них был душой компании, но вот такого поведения я не видела с их стороны ни разу. По внешнему виду Игоря и Саши казалось трудно делать какие-то выводы, но вот у Андрея всё буквально было написано на лице. В глазах виднелся нездоровый блеск, а взгляд стал более расслабленным и размытым. На щеках проявился лёгкий румянец, а кончик носа слегка поалел. Но самое очевидное: его улыбка выглядела более раскрепощённой и несколько нескоординированной.

- Блин, вы что, уже пьяные?! - воскликнула я, наконец-то сообразив, что происходило. Я быстро достала телефон и посмотрела на время. - Полдевятого! Вы когда успели-то? - Я в недоумении посмотрела на Лёшу. Он, в отличие от остальных, выглядел вполне трезво. Но юноша просто пожал плечами в ответ на вопрос.

Из корпуса уверенной походкой вышел Даниил Анатольевич и, сразу же направившись в начало строя, резво крикнул:

- Так, а ну быстро по парам!

Даниил Анатольевич бодро начал подсчёт подопечных. Но когда вожатый дошёл до самого конца колонны, число не сошлось с количеством детей по бумагам. Он оглядел строй ещё раз, затем громко спросил:

- Кого нет?

- Миши, но ему плохо, - отозвался довольно слабый голос Славы: он стоял где-то впереди строя.

- Что значит «плохо»? - хмыкнул вожатый. - На зарядку должны идти все бодрячком! На зарядке всем будет хорошо!

Ха! Когда Вика спала, Даниил Анатольевич ни слова не сказал. Он просто махнул рукой, словно не замечая её отсутствия. Но сейчас, когда Мише стало плохо, он настаивал, чтобы тот шёл на зарядку. Видимо, вожатые тоже Мишу недолюбливали.

-----------

Сегодня Вика чувствовала себя заметно бодрее, ведь здоровый сон - это лучшее лекарство. Однако раны на её руках пока не изменились и до сих пор выглядели довольно плачевно. Не желая демонстрировать всем перевязанные запястья, которые, несмотря на свою эффектность, напоминали ей о боли, она решила носить расстёгнутую клетчатую рубашку поверх футболки. Это было удобно, ведь Вика могла её снять в любой момент. Всё-таки на улице была не зима, а тридцатиградусная жара. С длинным рукавом такое бы не прокатило.

После завтрака я вновь уединилась с Викой в ванной - что бы там ни думали её соседки. Мне требовалось вновь сделать ей перевязку ран. Вика постепенно возвращала себе более здоровый внешний вид. Она старательно ухаживала за ранами, давая понять, что она смирилась со своей участью. Но в её глазах, как и прежде, читалось глубочайшее осуждение: не ненависть, не благодарность, а просто презрение.

Я ненавязчиво старалась показать Вике, что рядом и всегда готова к диалогу. Я желала, чтобы она знала, что не одна в этом большом мире. Что есть человек, который готов выслушать и поддержать её, быть рядом в трудные моменты. Я хотела, чтобы она чувствовала тепло и заботу, которые я пыталась проявить к ней. Ведь это - именно то, чего я сама хотела, когда находилась на её месте. Я помнила ту боль и одиночество, которые испытывала, и не хотела, чтобы Вика чувствовала то же самое. Я стремилась быть для неё опорой, светом в темноте, надеждой в отчаянии.

-----------

Вернувшись в комнату, я устроилась на кровати, погружаясь в мысли. Мила ходила туда-сюда. Внезапно она остановилась, обернулась ко мне и задержала решительный взгляд детских карих глаз. Затем, кашлянув, она начала диалог, который я точно не ожидала.

- Сонь, а ты же ходишь в «библиотеку»? - неуверенным голосом спросила соседка, сделав акцент на последнем слове. В этот момент я почувствовала, как у меня кольнуло в кончиках пальцев. Мне всегда было неприятно слышать это слово в подобном ключе.

- Да, а что? - ответила я, не совсем понимая, к чему она задала вопрос. Конечно, я поняла, к чему она клонит, но просто не ожидала такого и не могла сопоставить домыслы с действительностью. Это оказалось неожиданным и немного сбило меня с толку.

- А можно с тобой? - неловко спросила соседка. В её взгляде читалась наивность, точно как у бездомного котёнка, который искал убежище. Она смотрела с такой невинностью, что мне было сложно связать её образ с взрослыми забавами вроде курения.

- О, так ты куришь? - Я была ошеломлена таким вопросом. Если сейчас Мила ответит «Да», то это будет означать, что я нашла подругу, которая совпадает со мной по всем параметрам.

- В принципе... Да, - смущённо ответила она, устремив взгляд в пол, словно искала утешение в его паттернах.

- Хорошо. Только давай вечером. Там будет весело.

Мне, конечно, не нравилось, что здесь принято называть курилку «библиотекой». А тех, кто туда ходит - «библиотекарями» или «читателями». Эти термины казались мне слишком детскими и наигранными. Ведь вожатые и администрация были прекрасно осведомлены о всём происходящем и шифроваться не имело смысла. Я понимала, что эта «классификация» создана ещё и для тех, кто просто боялся произносить слово «курение» вслух. Но тогда мне абсолютно непонятно: зачем вы курите, если сами себя стесняетесь? Этот этап я переросла уже наверно лет в тринадцать, но некоторые и после восемнадцати чувствовали неловкость. В нашем отряде эти термины применял один только Миша, которому это вообще было чисто «по приколу». А остальные, как и я, считали это ребячеством.

-----------

Сегодня, согласно календарю, наступил выходной, и это означало, что пришло время для Родительского дня. В этом лагере он проходил довольно спокойно, без специальных концертов или ярмарок. Такой день бывал всего раз за смену, поэтому родители с удовольствием посещали своих детей, особенно учитывая то, что лагерь находился не так уж и далеко от города.

Отличие этого дня от обычного заключалось в том, что родители могли спокойно забрать чадо без оформления записок у вожатых и гулять с ними по территории лагеря или за его пределами. На это был выделен целый тихий час, и при этом лагерная жизнь ребёнка не страдала.

Родители не приезжали ко мне в лагерь ни разу за все семь лет, и восьмой год не станет исключением. К Миле собирались наведаться родственники, но забирать её из лагеря они не собирались.

Я решила узнать у парней напротив, будут ли у них гости, потому что у нас намечалось целых два свободных часа после обеда, в которые вожатым не будет до нас дела.

Постучавшись к ним в дверь, я вошла, не дожидаясь ответа. Меня моментально охватил запах прокуренной комнаты, смешанный с ароматом дезодоранта. Я немного опешила от этой химической смеси - словно тараканов травили, ей-богу. Но, собравшись с силами, я прошла глубже в спальню.

Уборка здесь шла полным ходом.

Ещё утром меня мучил вопрос, почему мальчики решили выпить так рано. Тем более столько, что их так развезло. Но, в любом случае, теперь они стремительно трезвели, не усугубляя ситуацию.

Игорь лежал на своей кровати, уставившись в потолок, и беседовал с парнями о чём-то. Саша спокойно сидел на расстеленной постели, вовлечённый в словесную перепалку с соседями. Андрей бегал по комнате туда-сюда, словно Золушка перед балом: ему не хватало только пипидастра и поющих птичек в оконной раме, чтобы дополнить эту картину. Лёша спокойно складывал вещи, аккуратно перебирая чистое и грязное бельё.

- Мальчики, привет. Хотела узнать: приезжают ли к вам сегодня родители? - спросила я, привлекая их внимание.

- О, да! Приезжают. Ты думаешь, мы просто так здесь убираем? - насмешливо спросил Игорь, даже не поворачивая головы в мою сторону.

- Ко мне и Андрею, - сказал Лёша, начав копаться у себя в тумбочке.

- Вы не понимаете, les mecsнарод! Если мои родители зайдут в эту комнату, то всё: пиши пропало, - панически крикнул Андрей, мотаясь туда-сюда возле своей кровати.

- Истеричка... - тихо проворчал себе под нос Игорь.

- Соня, mon cherмоя дорогая. Вот как ты считаешь, у нас в палате накурено? - обратился он ко мне.

Сказать, что в их комнате воняло сигаретами, - это ничего не сказать. Этот запах проникал в каждый угол, окутывал всё вокруг и оставался здесь перманентно. Игорь и Саша особенно любили проводить ночные перекуры в ванной, подкладывая мокрое полотенце под дверь, чтобы запах не распространялся по номеру. Но это мало помогало.

Окно в их палате, конечно, открывалось, но ночью оно было заперто - чтобы не налетели комары, да и холодно уже. Крепкий запах поддерживала пластиковая бутылка с окурками, которая стояла за тумбочкой Игоря.

И самое интересное, что парни сами являлись распространителями этого аромата. Их одежда, их волосы, даже их кожа - всё пропиталось этим запахом. Они могли выйти из комнаты, но вонь оставалась.

Моё молчание Андрей расценил как твёрдое подтверждение своих слов.

- Ну вот, что я вам говорил. Моя мама просто потеряет сознание в этой комнате, а мы тут вообще-то живём, - снова воскликнул он, обращаясь к соседям.

Андрей ожидал поддержки, но парни казались совершенно равнодушными к его словам. Они продолжали дела, не обращая внимания на его возмущение.

- И что предлагаешь нам сделать? Выселиться на один день? - саркастически предложил Игорь. Его голос звучал спокойно, но в то же время был полон иронии.

- Никакого дезодоранта или духов не хватит, чтоб этот запах перебить, - наблюдая за Андреем, сказал Лёша.

- Серьёзно, Андрей, каждый год одно и то же. Мне кажется, твои родители уже давно догадались, что ты куришь, - устало произнёс Саша.

Андрей, словно вихрь, метался по палате, убирая всё, что ему попадалось под руку. «Пепельницу» он выкинул в первую очередь, аккуратно уложив её в большой пакет. Его действия казались мне немного наигранными и безосновательными. Саша правильно подметил - с чего вдруг Андрей начал бояться своих родителей только сейчас, спустя три года после того, как начал курить?

Этот вопрос волновал не только меня, но, судя по всему, и соседей Андрея. Однако они не стали ему мешать, и уже через полчаса комната буквально блестела от чистоты, будто её только что вылизали. Дышать здесь стало практически невозможно из-за преобладания запаха дезодоранта над кислородом.

-----------

После обеда, когда мы вернулись в корпус, нас ждала внеочередная планёрка. Всё это имело отношение к тому, что завтра в лагере намечался День против вожатых, когда дети становятся вожатыми, а вожатые - детьми.

В прошлом году каждый отряд сам выбирал себе вожатого. Но в этом году произошли кардинальные изменения - благодаря инициативе старшей вожатой. Теперь старшим ребятам предоставлялась возможность побыть вожатыми для младших и недосредних отрядов.

Учитывая, что в будущем я планировала попробовать себя в роли вожатой, я хотела заполучить хотя бы один отряд, даже если это будут малыши. Хотя, если подумать, с ними приходилось возиться больше всего. Но это был шанс показать лидерские качества и способность управлять коллективом, особенно перед будущим работодателем.

Мы, как обычно, расположились в просторном холле. В центре всего этого действа в удобном кресле сидела Анна Андреевна и объясняла нам, как всё будет проходить. Для начала мы провели голосование, и по единогласному выбору было решено, что Ира займёт пост старшей вожатой лагеря. Пожалуй, никто и не сомневался в том, что именно она станет «начальником» завтра. Ведь кто, как не главная активистка в лагере, мог бы лучше подойти для этой роли?

А затем вожатые с воодушевлением посвящали нас в тайны вожатского мастерства.

Я слушала их внимательно, но про себя всё ещё считала, что наши вожатые - явно не образец педагогики. Мне казалось, что они не до конца осознавали, что происходило с подопечными без их ведома. Это вызывало смешанные чувства - с одной стороны, я уважала вожатых за их работу, но с другой - не могла понять, почему они не замечают очевидные проблемы.

Спустя десятиминутную лекцию, наполненную информацией и полезными советами, вожатые начали предлагать отряды. Внутри меня всё сжалось от напряжения: в груди бушевали азарт и волнение. Я с нетерпением ждала, пока назовут подходящий номер. Мне хотелось попробовать силы и показать, что я способна быть хорошим лидером.

Сначала Анна Андреевна предложила взять на себя карапузов из четвёртого отряда - самых младших в лагере, которых Яна и Маша взяли под свою опеку. Потом на очереди были дети из девятого отряда. Эти ребята - уже постарше, и их поручили на заботу Насте и Еве.

Далее по списку шли дети из шестого отряда - недосредние ребята в возрасте от восьми до десяти лет. Они уже обладали достаточной самостоятельностью, чтобы не требовать постоянного присмотра, но всё же нуждались во внимании вожатых, которые могли направить их энергию в правильное русло.

- А можно мне? - выкрикнула я, протянув вверх руку и чуть ли не вскакивая с дивана.

Сердце бешено колотилось от волнения, но я была уверена в своем выборе. Я считала, что ребята такого возраста - это лучший вариант для начинающей вожатой.

- Ага, а пара? - спросила Анна Андреевна, записав что-то к себе в тетрадь.

- Я! - выкрикнул Миша с другого конца холла.

Я раздражённо посмотрела на него, не скрывая презрения. В его глазах я увидела отражение моего раздражения, но это его совершенно не смутило. Может быть, прошлым летом мы и стали неплохим тандемом для нашего отряда, но в этом году я даже близко к нему больше не подойду.

- Нет! - категорически отреагировала на него вожатая.

- Давайте лучше меня, - предложил рядом лежащий Саша.

- Саша... - удивлённо произнесла вожатая, нахмурив брови и посмотрев на него. Её взгляд быстро перешёл на меня, а затем снова вернулся к Саше. Она выглядела поражённой его неожиданным предложением. - Не замечала у тебя раньше любви к детям. Но если хочешь, то ладно.

- Ну почему не я? Мы с Соней хорошо сработались в прошлом году, - начал возмущаться Миша, его голос звучал обиженно и недоумевающе, словно он никак не мог понять, почему же его не выбрали.

Трое - я, Саша и Анна Андреевна - посмотрели на него взглядом, в котором явно читалось «Заткнись и сиди молча». Этого оказалось достаточно, чтобы Миша замолчал.

На этом наша планёрка закончилась и нас распустили. Скоро приедут родители.

-----------

Через полчаса после окончания планёрки корпус наполнился суматохой и чужими людьми. Родители приехали посмотреть на условия, в которых живут их дети, и провести с ними время. Кто-то приехал один, а кто-то привёз с собой всю семью. После того как взрослые осмотрели комнаты, они пошли гулять по лагерю со своими детьми, и корпус значительно опустел.

Я отметила про себя родителей Вики. Со стороны они казались самой обычной семьёй. Более того, к ней приехали и мама, и папа. Да, возможно взрослые относились к дочери с лёгким холодом, но ведь через это проходили практически все. В подростковом возрасте трудно найти взаимопонимание с родителями, особенно, если ты, как Вика, страдал от подросткового максимализма. На этом жизненном этапе родители буквально не знали с какой стороны к тебе подступиться.

Возможно, я просто не видела цельной картины, а, возможно, Вика и правда перегнула палку. В любом случае, то, что к ней приехали родители и привезли ей цветы на прошедший День рождения, а еще уйму еды, говорило о них гораздо больше, чем пыталась рассказать мне Вика.

К Игорю не приехали родители, но зато снова заглянула Ася. С тех пор как она уехала вчера, Аня больше не появлялась, поэтому у них не получилось ещё раз поговорить.

Я и Саша оказались единственными в отряде, к кому никто не приехал. Но мы совершенно не расстраивались из-за этого: занимались своими делами и наслаждались спокойствием пустого корпуса.

В комнате парней остались только Саша и Игорь с Асей. Они сидели на кроватях, обсуждая что-то между собой. Я решила заглянуть к ним, потому что мне стало скучно одной.

Родители Лёши и Андрея приехали далеко не с пустыми руками. Они привезли с собой полным-полно еды, словно приехали на праздник. У Андрея было целых три пакета, два из которых были наполнены суши и пиццей.

- Садись, у нас тут пир, - сказал Саша, приглашая присесть рядом с собой на кровать Лёши.

Андрей отдал соседям две пиццы, чтобы они не скучали в его отсутствие. Парни оказались абсолютно довольны этим неожиданным подарком. Ася привезла кучу контрабандных вещей, поэтому её пакеты сразу же спрятали под кровать Саши и не рассматривали.

Уплетая пиццу кусок за куском, мы весело болтали и смеялись.

Рядом с Асей Игорь становился совершенно другим человеком: милым, обаятельным, добрым и даже немного стеснительным. От высокомерного парня, которым тот всегда казался, не осталось и следа - он превратился в мальчишку, полного энтузиазма и жизнерадостности.

После того как мы с ребятами доели пиццу, мы спустились к курилке. Вожатые занимались родителями своих подопечных, поэтому нам никто не мешал. Вокруг нас собралось множество взрослых, которые периодически поглядывали на нас, но в целом, казалось, им не было дела до четверых пионеров, сидящих в стороне.

Мы сидели за корпусом и болтали обо всём подряд, перескакивая с темы на тему. Ася делилась переживаниями по поводу вступительных экзаменов. Она собиралась поступить на медиадизайн в академию искусств, а я планировала подаваться на дизайн интерьера в то же учебное заведение в следующем году. Меня интересовал её опыт, и она откровенно рассказывала о своих ожиданиях, страхах и надеждах, связанных с этим новым этапом в её жизни.

Я слушала, наматывая на ус каждое слово, ведь в уже пережитых событиях скрывалось пособие к действию, особенно для такого потерянного человека вроде меня. Я улавливала некие схожести между нами, пытаясь понять, что мне могло помешать или же наоборот сыграть на руку в будущем.

Например, Ася, как и я, не заканчивала художественную школу, а лишь ходила на подготовительные курсы, которых, как она сказала, вполне хватило для вступительных экзаменов. Она рассказывала о неадекватных преподавателях и несправедливом оценивании и я могла ее понять. Ведь творчество - понятие субъективное и не подвластно однозначной оценке. И, к сожалению, Асе пришлось с этим столкнуться, как и большинству абитуриентов.

Еще Ася поделилась, что переживала о том, правильно ли она выбрала специальность. Ведь творческое образование - не гарант успешной работы, а художники, в большинстве своем, так и остаются без должной славы. Хотя в её случае, чтобы быть блогером, образование вообще ни к чему, особенно учитывая, что она уже преуспела в этом. Впрочем, переживаний у Аси и правда оказалось много, но в большинстве своем они оказались просто безосновательными.

-----------

Когда тихий час закончился, большинство родителей уехали, вернув детей в отряд.

Ася сегодня не собиралась оставаться на ночь, поэтому ей тоже предстояло уехать в город на последнем автобусе, который отправлялся перед ужином.

После полдника нам объявили, что будет квест.

Наш отряд распределили на пять групп для того, чтобы мы могли быстрее и эффективнее управиться с заданиями. Это мероприятие слабо можно было назвать квестом в его классическом понимании, так как задания шли не по порядку. Вместо этого нам поставили общую цель - расшифровать задания и собрать карту лагеря.

Мне не удалось быть в одной команде с мальчиками тридцать четвёртой комнаты, так как к ним четверым добавится Миша со Славой. Так что, за неимением других вариантов, я каким-то образом я оказалась в группе из шести девочек, в которую затесались мои подруги Яна, Маша и Вика, а также ещё две девочки.

Нашу команду направили составлять карту лагеря, используя некие координаты и подсказки.

Хотя я и обладала определённой эрудицией и разносторонностью, в большинстве случаев, как говорил мой брат, я - «тормознутый тогодум». Поэтому, пока я пыталась сопоставить координаты с подсказками, остальные девочки уже всё разгадали. В итоге меня отправили зарисовывать расшифрованный объект, который оказался памятником на Ракушке.

Стоит отметить, что у меня имелись сложности с ориентацией на местности, что в народе называли «топографическим кретинизмом». Поэтому мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, с какой стороны нужно рисовать объекты на карте. В общем, до меня долго доходило, как это делать правильно.

На различных локациях мы встречали ребят из других отрядов. И если бы не их помощь и подсказки, я бы так и не поняла, как правильно всё это рисовать.

Более того, из-за постоянных быстрых и резких перемещений по территории лагеря меня несколько раз охватывала судорога: настолько сильная, что я едва смогла добраться до своего отряда, который уже устроился на лавочках перед столовой. Там, в кругу своих товарищей, мы все вместе оформили результаты нашей работы. А затем мы отправили Антона - одного из самых активных участников - в штаб. Его задачей было сдать продукт нашего коллективного творчества старшей вожатой.

-----------

После ужина, когда все были сыты и довольны, Анна Андреевна объявила, что перед дискотекой у недовожатых состоится планёрка.

Другие девочки, как и каждый день до этого перед танцами, начали долго готовиться: они красились и собирались. Ведь после планёрки в корпус нам уже зайти не разрешат, поэтому каждая стремилась выглядеть на все сто.

Я же выбрала другой подход. Я быстро переоделась, навела марафет и пошла к Саше в спальню. Мне не нужно было тратить много времени на подготовку - я предпочитала простоту и естественность.

- Ты идёшь? - спросила я Сашу, который в это время отдыхал на кровати, погружённый в мысли.

- А который час? - отозвался он, его голос звучал полусонно, как будто дремал.

- Уже время. Пошли. А то эти дамочки пока соберутся, я уже песком осыплюсь и развеюсь ветром. Ну их.

Саша не смог удержаться и прыснул от смеха, глаза засветились весельем. Он подарил мне тёплую улыбку и поднялся с кровати.

Спустившись по лестнице, мы вышли из корпуса и направились в штаб.

Мне стало интересно: почему Саша согласился быть вожатым? За эти почти две недели я не заметила у него особого интереса к детям или людям в целом. Я хорошо запомнила, что в самый первый день, когда ждала своей очереди на регистрацию в шестом корпусе, за мной стоял Саша с отцом и девочкой лет девяти, которая, как мне показалось, была его младшей сестрой.

Но с тех пор я ни разу не видела Сашу с этой девочкой, хотя могла практически с уверенностью сказать, что она тоже осталась в лагере. Поэтому я сомневалась, что юноша настолько любил детей, чтобы быть вожатым, если он даже не навещал родную сестру.

- А ты что, детей любишь? - спросила я, потерявшись в собственных домыслах. Любопытство оказалось настолько велико, что я не могла больше его скрывать. И я подозревала, что Саша вполне сможет ответить на такой простой вопрос.

- Не очень. Но я люблю управлять, а не подчиняться, - ответил он, и на этом диалог оборвался.

Возможно, Саша был прав. Завтра в нашем отряде появятся свои вожатые. Хотя это и не планировалось изначально, но, как нам сообщила Анна Андреевна, они договорились с одиннадцатым отрядом о взаимной помощи: они предоставят нам двух девочек в качестве наставников, а мы - им. И я, так же, как и Саша, точно не хотела, чтобы мной управляли какие-то незнакомые выскочки-вожатые.

Мы успешно добрались до первого корпуса и поднялись в штаб. Там уже собралось много людей, и нам пришлось спуститься в столовую за дополнительными стульями. Когда все пришли на планёрку, старшая вожатая начала рассказывать информацию о завтрашнем дне.

Я узнала, что нас ждёт полноценный день, как у обычных вожатых: мы просыпаемся рано, идём на планёрку за дальнейшими действиями и деталями в семь утра, а затем отправляемся в новый отряд к подъёму.

Нельзя оставлять детей без присмотра, поэтому я не смогу вернуться в свой корпус за едой, и вряд ли у нас получится выделить время на перекур.

Нам кратко объяснили правила: нельзя оставлять детей без присмотра, нельзя бить детей, нужно влиться в коллектив, нельзя ругаться матом, можно просить помощи у вожатых, нужно добиться полного подчинения отряда и остальные пункты из «методички вожатого».

Когда предварительная планёрка закончилась, нас отправили на «Ракушку» с кипящими мозгами от полученной информации.

Изо дня в день мне всё труднее становилось ходить на дискотеку. Я просто устала от одинаковой музыки, которая играла каждый вечер. Тем более, что под большинство песен просто невозможно танцевать, и я вообще не представляла, зачем их включали.

Так что, отделившись от самых активных танцовщиц нашего отряда, я всё чаще стала проводить время на лавочке. У меня всегда находился собеседник, правда редко выпадала интересная тема для разговора.

А сегодня я, заметив свободное место рядом с Викой, решила всё-таки поговорить с ней по душам. Да, я делала ей перевязки несколько раз в день и следила за её состоянием, но на этом наш общий «досуг» закончился. Более того, в эти моменты мы по большей части даже не разговаривали. Так что наши взаимоотношения скорее стали похожи на связь «медсестра/больной».

Но сейчас мне больше не хотелось видеть в Вике «пациента». Ведь она - человек и потерянный подросток, который совершенно не знал, как разобраться со своей жизнью. А то, что она сказала мне вчера, явно не грело душу и скорее пугало.

Мы начали разговаривать с простых тем, и ничего не сближало лучше, чем совместная ненависть к чему-либо. В нашем случае - к музыке на дискотеке.

- Ладно, под неё танцевать нельзя. Но у меня голова раскалывается случшать этот ужас два часа подряд! - возмущалась Вика.

Постепенно разговор приобретал более личный характер, а темы уже завтрагивали психологию и философию. Наверно, психолог из меня отвратительный, учитывая излишнюю эмпатичность и то, что я смотрела на всё через призму своего жизненного опыта.

И за этим диалогом я наконец-то ощутила гововность Вики к общению и была этому безумно рада. Я чувствовала, что она мне не доверяла, но мне становилось хорошо от одной только мысли, что в будущем мы могли бы стать подругами.

-----------

После вечерней планёрки и небольшой борьбы за второй ужин мы небольшой группой направились к корпусу. Я шла последней и, как и обещала, позвала с собой Милу. Соседка явно находилась в предвкушении этого вечера.

Парни тут же заметили новое лицо в нашей компании.

- О, какие люди! Гном, а ты что тут делаешь? - спросил Миша, всерьёз насмехаясь над Милой.

- Просто заткнись, - одёрнул его Игорь.

Остальные парни были рады новому человеку в компании. Наконец-то они познакомились с Милой. Хотя прошло уже больше половины смены и они жили напротив, они даже не знали её имени. Мила, в свою очередь, с удовольствием общалась с такими весёлыми парнями, поскольку в отряде у неё так и не появилось друзей.

Моя соседка пришла в полный восторг, когда появился одиннадцатый отряд, а за ним - и двенадцатый. Она никак не ожидала такого количества людей, особенно учитывая, что в нашем отряде курили всего лишь семь человек.

Вернувшись в комнату, я поставила будильник на половину седьмого. Хотя биологические часы обычно не позволяли мне проспать, я решила перестраховаться. Как говорится: предупреждён - значит вооружён.