Ученик Серой Смерти (2)
Достойным отдельного упоминания я нахожу обычаи кланов, что касается окончания жизни и обрядов захоронения. По непонятной причине последние - в том смысле, в котором мы воспринимаем захоронение, у всех четырёх кланов попросту отсутствуют. Давайте разберёмся, почему одарённые столь сильно боятся так называемой "естественной" смерти. Как мы знаем, сила дара берёт своё начало у тех же истоков, что и Тень. Именно отсюда проистекает причина, по которой суеверные индивидуумы предпочитают естественной смерти самоубийство либо же его эквиваленты. Испокон веков принято считать, что умерший от Серой Смерти и сам становится голодной тенью... Что, разумеется, не подпитывается никакими научными исследованиями.
Из лекции профессора Ф. Ольденберга,
цикл "Социология и традиции одарённых"
После того случая Симаэсса вдруг пропал на несколько дней, ничего не сказав.
Вингелиан сразу взял меня под крыло и подключил к общим тренировкам, так что маятся от безделья мне не пришлось. На самом деле, меня нагрузили настолько, что времени думать о странном отсутствии Симаэссы в преддверии военного конфликта просто не оставалось.
Когда наставник вернулся, он выглядел смертельно уставшим, выжатым, как после продолжительной борьбы с горячкой, и с лихорадочным блеском в глазах. На руках прибавилось свежих шрамов, под глазами были тёмные круги как от недосыпа.
Никто и словом не обмолвился о произошедшем, но с этого момента всё изменилось.
Симаэсса был сам не свой, бродил вокруг да около, словно не находил себе места. Я и раньше замечал за наставником рассеянность и невнимательность к мелочам, теперь же и вовсе стало худо.
Убийца по прозвищу Серая Смерть мог, скажем, споткнуться на ровном месте и полететь носом в камни, а потом долго не замечать кровоточащую рану на руке, пока Вингелиан прямо не указал на неё. Он словно отсутствовал мыслью, совсем не замечая или попросту игнорируя происходящее вокруг.
О продолжении наших занятий не могло быть и речи, и я снова влился в будни 24-го отряда. Только теперь Сатси больше не вертелась рядом с парнями, когда я показывался на горизонте, и очень скоро я обнаружил себя в компании одного лишь Виллея. Дженки, по сути, относился ко мне, как и прежде, но всё чаще выбирал общество бойкой, как и он сам, Сатси.
В весёлой парочке Дженки и Виллея первый, несомненно, был заводилой и автором многочисленных розыгрышей, сделавших им дурную славу, зато Виллей обладал способностью к сопереживанию. Я был благодарен ему за поддержку и постоянство, но мне неловко было ощущать себя камнем преткновения между друзьями.
Симаэсса, ранее лишь изредка появлявшийся в поле зрения 24-го отряда, теперь всё время проводил поблизости. Казалось, пока остальные заняты делом, он и вовсе ничего не делает. Его присутствие порядком нервировало всю группу, но сказать никто ничего, разумеется, не мог.
Тем более, что Вингелиан, будто, совсем помирился с Симаэссой. У меня то и дело возникало навязчивое ощущение, что командир нервничает, теряя Симаэссу из поля зрения, и вообще, как-то слишком опекает. Однажды он даже накричал на Сатси, попробовавшую возмутиться по поводу присутствия одного из Игл Геонта на тренировках.
- Ты вчерашняя неофитка, едва научившаяся, как нажимать на курок, но не умеющая держать язык за зубами! В открытом столкновении ты сама с собой не разберёшься, так по какому праву ты решила, что можешь лезть в дела Игл Геонта?!
Он вдруг оборвал себя и на выдохе устало провёл ладонью по лицу, немного успокаиваясь.
- Не лезь, куда не знаешь, девочка.
Но этих смягчающих слов было недостаточно для Сатси, которая теперь едва сдерживала слёзы.
Девушка, хоть выглядела и вела себя по бунтарски, души не чаяла в капитане. Оскорбление от человека, которого так уважаешь, даже сказанное в порыве злости, было ударом под дых.
Что касается меня, то мне нравилось слушать, как Симаэсса играет на гитаре, сидя на лестнице или у канала - на некотором отдалении от группы. Прежде, когда я был его учеником, я никогда не видел, чтобы он это делал. Он играл для себя, но и слушателей никогда не прогонял - думаю, слушает кто-то, или нет, совсем не имело для него значения.
Его руки виртуозно перебирали струны старой побитой гитары - обшарпаное дерево неуловимо напоминало шрамы на коже самого Геонта - переливы сложных мелодий завораживали. Он играл так часами, хотя не пел никогда.
Осень входила в свои права и затяжные дожди попеременно вызывали на лицах Геонта то улыбки, то хмурое беспокойство, вызванное неоступно приближающейся войной. Каждый понимал, что при таком раскладе даже если Каримо не нанесут первый удар, её не избежать.
"Время Геонта" - так здесь говорили про сезон дождей. Я стал понимать, почему неизбежную войну так упорно откладывали до этого момента - Геонта просто не были уверенны, будет ли осень достаточно дождлива в этом году.
Погода, несомненно, решила подыграть клану воды, превращая слабость птиц в наше явное преимущество. Каримо не могут летать в дождь... Высокая влажность заставляет клан ветра слабеть, в то время как мы, находясь как никогда близко к своей стихие, набираем силу с каждым днём.
Это беспроигрышная битва, особенно зная о численном преимуществе клана воды.
Но я... думая о клане ветра таким образом, я чувствовал себя предателем.
Нет, мною двигало даже не это. Кого клан Геонта поставит в первые ряды? Разве не нас, тех, кого натаскивают для битвы? И каков у нас, новичков, шанс пережить пусть даже первое сражение? Я знал из разговоров старших, прошедших не одну войну, что ставить на наши жизни не стоит.
И потом, я знал, что могу избежать этого, стоит мне принять предложение Ойтнокэ. Это не являлось решением проблем, даже, скорее, добавляло их. Глупый, неоправданный риск ради ничтожной возможности исполнить детскую мечту. Могу ли я действительно пойти на это, разрушив всё, чего я достиг за это время?..
Это была заманчивая, уникальная возможность достичь чего-то большего, чем я когда-либо смог бы, идя по пути Геонта. Я понимал, что Ойтнокэ использует меня, но и мною руководили не бескорыстные мотивы.
Я решился. Всё было готово для того, чтобы я покинул клан. Оставалось только передать мой ответ Лайзе.