Эхо пустых залов

Ферма была живой раной на теле земли. Смрад, ледяной холод и постоянный, пульсирующий стон Безликого существа, запертого в стене, стали новой нормой. Элис в чулане давно перестала издавать звуки, но оттуда по-прежнему доносилось тихое, отвратительное *чавканье*, и Анна предпочитала не думать, чем питалась сломленная женщина в кромешной темноте. Астральные нити, сотни их, тянулись из комнаты Софии, притягивая к себе всё больше мелких, мерцающих теней, что сновали по воздуху, как голодные мотыльки.

Анна стояла в комнате Софии, её ледяные глаза следили за новыми "гостями". Её раненая нога ныла, но боль была лишь фоновым шумом, усиливающим сосредоточенность. Демон контроля, теперь полностью пробудившийся, требовал не только подчинения, но и *знания*. Она чувствовала, как потоки чужой, астральной силы проникают в неё, когда она приближается к Софии, но они были дикими, неуправляемыми. Она жаждала укротить их, сделать их своими.

В этот момент, через открытую дверь фермы, вошёл человек. Не рыбак, не крестьянин. Его шаги были бесшумными, его одежда, хоть и пыльная от дороги, была темной и элегантной, словно он только что покинул светский салон. Его лицо было острым, почти хищным, а глаза — глубокими, темными омутами, в которых плескался не любопытство, а что-то гораздо более древнее и опасное – *понимание*. Это был Силас Вэйн.

Силас остановился в дверном проёме, его взгляд медленно скользнул по стенам, покрытым черной слизью, по вибрирующему воздуху, по дрожащей Элис, по пульсирующему символу на стене. Он не выразил ни страха, ни удивления, лишь тонкую, почти незаметную улыбку, которая не предвещала ничего доброго.

"Какое... увлекательное зрелище," – проговорил Силас, его голос был низким, бархатистым, но проникал прямо в сознание, минуя слух. – "Я ощутил этот резонанс. Заинтересовался. И не разочарован. Вы здесь... создали нечто поистине монументальное."

Анна резко повернулась. В её глазах вспыхнул холодный гнев. Она не любила вторжений. "Кто вы?" – прошипела она, и её голос был резок, как удар кнута. Её демон контроля ощущал угрозу, но одновременно и *возможность*.

Силас легко вошел в комнату, его взгляд скользнул по Софии, затем по Дарье, которая, казалось, не замечала его, сосредоточенная на своем искусстве. Он остановился перед Анной, его взгляд не выражал ничего, кроме глубокой, почти болезненной заинтересованности. "Я... коллекционер," – произнес он, и в его голосе прозвучало нечто, что заставило Анну напрячься. – "Коллекционер редких феноменов. Таких, как вы. И то, что вы здесь... *держите*."

Он указал на Безликое существо. Символ на стене вновь вспыхнул. Анна почувствовала, как её сознание пронзает тонкая игла – не атака, а *оценка*. Силас не просто смотрел; он *видел* её внутреннюю борьбу, её демона, её жажду контроля. И он, казалось, *одобрял*.

"Вы не сможете контролировать это в одиночку," – продолжил Силас, не отводя взгляда. – "Не полностью. Эти мелкие сущности... они будут лишь отвлекать. Но я... я могу помочь вам. Обмениваясь знаниями. И силой."

Анна молчала, пытаясь просчитать его мотивы. Он был опасен. Но он говорил о *знаниях*, о *силе*. Её демон контроля увидел в нём не просто угрозу, а потенциального союзника, инструмент для её новой власти.

Тем временем, Дарья, словно притянутая невидимой силой, медленно обернулась к Силасу. Её бледное лицо, истерзанное безумием, было искажено, но в её широко распахнутых глазах, полных безумного блеска, вспыхнул огонек. Она увидела не просто человека. Она увидела в нём *тень*. Тень, которая идеально дополняла её собственные кошмарные видения. Её демон, художник ужаса, узнал в нём родственную душу, нового, *идеального* соавтора.

Силас почувствовал её взгляд. Его тонкие губы чуть заметно изогнулись в новой, более л

ичной улыбке. Он медленно протянул руку к Дарье. "И вы, мадемуазель," – прошептал он, и его голос теперь был низким, обволакивающим, словно тёмный мёд. – "Ваше искусство... оно поистине *неземно*. Я никогда не видел ничего столь... *абсолютного*. Вы видите истинную Красоту, не так ли? Красоту в разложении, в хаосе. Я могу показать вам больше. Гораздо больше."

Дарья, словно загипнотизированная, медленно протянула свою измазанную слизью руку. Когда их пальцы соприкоснулись, по комнате пронеслась волна холода, но не отталкивающего, а притягательного, проникающего прямо в душу. В их прикосновении слились две тьмы – его глубокая, расчетливая, и её безумная, творческая. Это было не объятие влюбленных, а союз двух хищников, двух художников, которые нашли друг в друге идеальное отражение своего внутреннего ужаса.

Анна наблюдала за этим. Её демон контроля заставлял её ревновать, но она видела, как Дарья, ведомая этим странным человеком, преображается. Она видела, как её сестра, которая всегда была лишь тенью, теперь становится *чем-то большим*, чем просто художница. Она видела, как Силас, сам того не зная, даёт им новые инструменты.

София, лежащая на кровати, казалось, никак не отреагировала. Но её пустые глаза, направленные в потолок, вдруг начали пульсировать чуть быстрее, и из её губ, сливаясь с монотонным стоном Безликого, вырвался новый, едва слышный шепот: "Они... пришли. И они... останутся. Навсегда. Внутри."

Силас Вэйн стал третьим звеном в их цепи. Он был не героем, а хищником, притянутым к их изломанной силе. И в этой паутине власти, безумия и новой, извращенной привязанности, ферма готовилась стать плацдармом для чего-то гораздо большего.

Ферма Вересковых была не просто домом, а лабораторией, где реальность медленно, но верно уступала место астральному кошмару. От чавканья в чулане, где осталась Элис, доносился смрад, который теперь сливался с едким, приторным запахом, исходящим из комнаты, где Безликое существо, пригвождённое к стене, монотонно и непрерывно стонало. Чёрная слизь, сочащаяся из символа, не просто покрывала пол, но медленно *пульсировала*, собираясь в живые, мерцающие лужицы, в которых, казалось, отражались иные измерения.

Силас Вэйн оказался именно тем, кем и назвал себя – коллекционером, но его коллекцией были не предметы, а *знания* и *проявления* этого скрытого мира. Он был учителем, а Анна – прилежной, но опасной ученицей. Он проводил часы, объясняя ей тончайшие нюансы взаимодействия с астральными планами: как черпать энергию из страха, как создавать "резонанс" для притягивания сущностей, как использовать Софию не просто как врата, а как *фокусирующую линзу*.

"Контроль," – шептал Силас Анне, его голос был низким и обволакивающим, словно тёмный шёлк. – "Это не просто подчинение воли. Это понимание потоков. Тех, что текут между мирами. Тех, что текут *внутри* существ." Он показывал ей древние символы, не для запечатывания, а для *направления*. Анна впитывала каждое слово, её ледяные глаза горели нездоровым блеском, её демон контроля, ненасытный, требовал все больше и больше. Она чувствовала, как в её венах теперь течёт не только кровь, но и что-то иное – холодное, вибрирующее, чужое.

Связь между Дарьей и Силасом углублялась, превращаясь в гротескный, но совершенный симбиоз. Их "любовная линия" была сплетена из безумия и тёмного искусства. Силас не просто ценил её работы; он *подталкивал* Дарью на новые, немыслимые уровни. Он шептал ей о "гармонии разложения", о "симфонии искажений", о том, как из чистого ужаса можно извлечь самую совершенную форму.

Под его влиянием искусство Дарьи стало не просто живым, а *активным*. На стенах её студии, теперь полностью покрытых живыми, пульсирующими фресками из слизи, крови и гниющей плоти, появлялись не просто образы, а *порталы* в миниатюре. Иногда из них вытягивались тонкие, полупрозрачные щупальца, что ощупывали воздух, а из холстов доносились едва слышные, но пронзительные *звуки* – плач, стоны, или даже короткий, резкий смех, который мгновенно заставлял окружающий воздух стынуть. Дарья стала использовать свои пальцы не только для рисования, но и для того, чтобы *лепить* из самой слизи, из той, что сочилась из стены с Безликим, крошечные, движущиеся фигурки – искаженные, корчащиеся, но невероятно детализированные. Она разговаривала с ними, как с персонажами своих картин, и они, казалось, *отвечали* ей беззвучным шепотом и медленными, мучительными движениями.

София, центральный узел их новой власти, была живой, дышащей аномалией. Астральные нити, сотни их, тянулись из её тела к потолку, а по ним, словно на невидимой паутине, ползли всё более плотные, всё более оформленные тени – мелкие сущности из Астрала, которых притягивала её пустота. Теперь они не просто сновали по воздуху; они начали *скапливаться* вокруг её кровати, принимая жуткие, но узнаваемые формы: погибшие животные с гнилыми ранами, рыбаки с пустыми глазами, и даже Марта, её лицо, искажённое предсмертным ужасом, плавала в воздухе, словно дым. Из губ Софии постоянно доносился монотонный, но пронизывающий до костей *стон*, который теперь сливался с тоскливым воем сущностей, тянущихся к ней.

Однажды ночью, когда ферма была окутана непроглядной тьмой, и над ней висела зловещая, полная луна, их "урок" принял новый оборот. Силас, Анна и Дарья собрались в комнате Софии. Безликое существо на стене пульсировало сильнее, и из его символа теперь сочилась не просто слизь, а *тёмная, маслянистая кровь*, оставляя за собой едкий, металлический

запах.

"Мы готовы," – произнесла Анна, её голос был низким и ровным, но в нём звучала холодная, железная решимость. – "Мы начнём контролировать. Через неё." Она указала на Софию, над которой уже вился рой астральных сущностей.

Силас кивнул. Он медленно протянул руку к Софии. Его пальцы, длинные и тонкие, зависли над её телом, и Анна увидела, как от его кончиков *вытягиваются* тонкие, почти невидимые нити тьмы, которые тянутся к нитям, исходящим от Софии. Он не подключался к ней напрямую; он подключался к *порталу*, которым она стала.

"РАЗРЫВ! РАЗРЫВ!" – прогрохотал голос Безликого существа из стены, и на этот раз это был не стон, а яростный, предостерегающий рык. Символ на стене вспыхнул, и на его поверхности начали появляться трещины, из которых сочилась та же чёрная кровь. Безликое существо чувствовало, как его собственная тюрьма становится *проводником* для других, и оно было недовольно.

Но Силас лишь усмехнулся. "Его ревность," – прошептал он, его глаза блестели от предвкушения. – "Прекрасно. Это лишь усилит резонанс."

И затем он начал. Силас медленно заговорил на языке, который Анна никогда не слышала – это был не мертвый язык, а язык, который *искажал* сам воздух, заставляя его вибрировать. Когда он говорил, астральные сущности вокруг Софии начали медленно, болезненно *кристаллизоваться*, превращаясь из теней в нечто более плотное, более осязаемое. Они корчились в агонии, их лица искажались, но Силас продолжал, направляя их.

Дарья, охваченная безумным восторгом, упала на колени перед Софией, её пальцы быстро чертили в воздухе, создавая новые, искажённые символы. Она видела, как страдания этих сущностей превращаются в *форму*, как их боль становится *линиями*, а их ужас – *цветом*. Она не просто рисовала; она *ваяла* из самого Астрала, создавая живые, дышащие скульптуры из чистой агонии.

Анна, прикрыв глаза, сосредоточилась. Она чувствовала, как потоки чужой силы, исходящие от кристаллизующихся сущностей, проходят сквозь Софию, сквозь нити Силаса и *в её* собственное сознание. Её демон контроля заставлял её принять эту силу, *усвоить* её, несмотря на тошноту и головокружение. Она чувствовала, как её собственная воля сплетается с волей Силаса, создавая единое, мощное поле.

Из комнаты Софии вырвался пронзительный, скрежещущий визг, похожий на звук разрывающейся ткани самой реальности. Сущности, превращенные в кристаллические, искаженные скульптуры, *лопнули*, разлетаясь мириадами осколков, которые, однако, не исчезли, а начали медленно *сливаться* друг с другом, образуя нечто новое – *единое, пульсирующее существо*, сотканое из множества страданий. Оно было огромным, бесформенным, и из него доносился хор криков, которые были не просто звуками, а *чувствами* – отчаянием, ужасом, безумием.

"МОЯ. СИЛА. НАРАСТАЕТ. ВЫ. НЕ. ЗНАЕТЕ. ЧТО. ВЫ. ДЕЛАЕТЕ." – прогрохотал голос Безликого существа, и символ на стене покрылся сетью трещин, из которых хлынула черная кровь, заливая пол.

Силас отстранился от Софии, его лицо было бледным, но глаза горели триумфом. "Блестяще," – прошептал он, глядя на созданное существо. – "Теперь... мы готовы. К истинной работе."

Три сестры Вересковы и их новый, зловещий союзник, стояли в центре этого кошмара. Они не просто выжили; они *изменили* реальность, подчинив её своей извращенной воле. И теперь они были готовы распространить этот ужас за пределы фермы.
Возвращение в Сердце Бездны

Дни на ферме слились в единый, тягучий кошмар, где реальность была лишь тонкой плёнкой, скрывающей пульсирующий Астрал. Элис давно замолчала, её тело было найдено в чулане, скрюченное и иссохшее, а из её рта, широко раскрытого в беззвучном крике, вырывалась та самая черная, маслянистая слизь, что и из символа на стене с Безликим существом. Малахи Вэйн лишь усмехнулся. "Питание," – прошептал он, и Анна поняла.

Безликое существо, пригвождённое к стене, теперь не только стонало, но и едва заметно *пульсировало*, его поверхность из чёрного камня приобрела живой, мерцающий оттенок. Из его пустой головы постоянно сочилась густая, чёрная кровь, собираясь в лужи на полу. Анна проводила с ним часы, её глаза горели жаждой познания. Она *чувствовала* его отчаяние, его ярость, и её демон контроля, ненасытный, поглощал эту энергию, готовясь к новому этапу.

Сгусток-Паразит, созданный Дарьей и Анной под руководством Силаса, теперь парил в центре гостиной. Он был огромен, бесформенен, сотканый из тысяч кристаллических осколков боли, страха и отчаяния, что светились мертвенно-голубым светом. Из него доносился постоянный, многоголосый *стон*, напоминающий хор измученных душ, который сливался с монотонным шёпотом Софии.

Именно этот Сгусток-Паразит, этот живой, дышащий кошмар, стал причиной их возвращения. Силас, стоящий в центре комнаты, излучал ауру предвкушения. "Оно готово," – произнёс он, его голос был низким, бархатистым, но наполненным нетерпением. – "Капище. Это не просто место изгнания. Это сердце. Сердце, откуда бьёт пульс Бездны. Мы не просто вернем его. Мы *захватим* его."

Анна кивнула. Её демон контроля требовал абсолютной власти. Изгнание Сатаны было лишь первым шагом. Теперь им нужно было *понять* и *подчинить* саму точку входа. "София," – сказала она, её голос был холоден, как зимний ветер. – "Нам нужен её портал. Максимально открытый."

Дарья, с её руками, измазанными черной слизью, стояла рядом со Сгустком-Паразитом, её глаза горели безумием, а на губах играла странная, восторженная улыбка. "Я чувствую его," – прошептала она, обращаясь не к сестрам, а к своей новой, живой картине. – "Он хочет вернуться. Он хочет *всё*."

Ритуал Возвращения:
Они перенесли Софию в гостиную. Её бледное тело было положено на пол, её голова покоилась на подушке, вышитой когда-то матерью. Но её глаза, пустые и безжизненные, были открыты, глядя в потолок, а из её губ, сливаясь с хором Сгустка-Паразита, вырывался непрерывный, монотонный *стон*, который казалось, вызывал вибрации в самых стенах.

Силас встал во главе комнаты. Он поднял руки, и из его ладоней начали вытягиваться тонкие, почти невидимые нити тьмы, которые тянулись к Софии, к Сгустку-Паразиту и к Безликому существу, запечатанному в стене. Эти нити не просто соединяли их; они *настраивали* их, превращая их в единый, ужасающий инструмент.

Анна стояла рядом с Силасом, держа в руках старинный, покрытый рунами кинжал – тот самый, которым она порезала себе ладонь, заключая клятву с Дарьей. Но теперь он был не для клятв, а для жертвоприношения. Её демон контроля требовал энергии. Она смотрела на Безликое существо, которое теперь вибрировало с такой силой, что штукатурка сыпалась со стен. Из его головы сочилась не просто кровь, а густая, черная, *пульсирующая* субстанция, что собиралась на полу.

Анна, не колеблясь, опустила кинжал в эту чёрную, живую лужу. Когда лезвие вошло в неё, раздался пронзительный *визг*, словно она пронзила живое существо. Черная кровь вскипела, пузырясь и испуская едкий, серный дым. Анна подняла кинжал, его лезвие было покрыто этой вязкой, тёмной субстанцией.

Дарья, охваченная экстатическим безумием, бросилась к Софии. Её пальцы, измазанные в этой же крови, начали чертить на бледной коже Софии те же искаженные символы, что были на её фресках. Со

фия не реагировала, лишь стонала монотонно, но её тело начало светиться мертвенно-синим светом. Под кожей, по начертанным линиям, начали *пульсировать* тонкие, черные вены, словно под эпидермисом расцветала живая паутина.

"ОНИ. ОТКРЫВАЮТ. ПУТЬ. ОБРАТНО. ТУДА. ГДЕ. ТЫ. БЫЛ. ИЗГНАН!" – прогрохотал голос Безликого существа, и его символ на стене покрылся сетью трещин, из которых хлынула черная кровь, заливая всю стену, словно кровоточащая рана.

Силас вытянул руки к Сгустку-Паразиту. "Вперед," – прошептал он, и его голос был полон триумфа. – "Ты – ключ. Ты – молот. Уничтожь. Поглоти. Подчини."

Сгусток-Паразит, до этого неподвижный, словно ожил. Он начал медленно, но неумолимо *пульсировать*, расширяясь, наполняя комнату своим многоголосым стоном. Затем, из его центра, разверзлась зияющая, черная воронка. Это был не портал, а *пасть*, ведущая в самое сердце мрака. Из неё потянуло таким холодом, что даже воздух начал кристаллизоваться, а сквозь тьму воронки пробивался слабый, но явный, знакомый звук – *бурлящее море* и *скрежет* камней. Капище.

Анна, не колеблясь, шагнула к воронке. Её раненая нога волочилась, но её взгляд был устремлён в бездну, и в нём не было ни страха, ни сомнений. Только чистая, холодная решимость. Её демон власти чувствовал, что истинный трон ждет её там. Она окунула кинжал, покрытый чёрной кровью, в воздух перед собой, и из воронки донёсся скрежещущий визг, словно что-то там, в глубине, сопротивлялось её воле.

Дарья, держась за Софию, которая теперь была лишь живым холстом для её искусства, также подошла к краю воронки. Её глаза горели безумным восторгом. Она видела там не только тьму, но и бесконечный источник вдохновения, неисчерпаемый запас "материала" для своих творений.

Силас, усмехаясь, шагнул первым. Он исчез в черной пасти воронки, словно растворившись в воздухе. За ним последовала Анна, её фигура, несмотря на раны, излучала ужасающую силу. Дарья, нежно гладя по лицу Софию, которая теперь *пульсировала* собственным светом, словно живое сердце, вошла следующей, ведя за собой медленно движущийся Сгусток-Паразит.

Они оказались в капище. Но это было не то капище, из которого они сбежали. Вода не просто бурлила – она была чёрной, густой, *живой*, и из её поверхности медленно поднимались пузыри, лопаясь с отвратительным, чавкающим звуком. Воздух был насыщен сырой, гнилостной энергией. Стены капища были покрыты не просто слизью, а тысячами гниющих, искаженных лиц, которые медленно *двигались*, их пустые глазницы следили за ними.

И там, в центре, над древним алтарем, висела не только тьма. Там, словно гигантский, извивающийся сгусток чистого, концентрированного зла, была *тень* Сатаны. Он не был полностью материален, он был лишь *сущностью*, но его присутствие было всеобъемлющим, удушающим, наполненным первобытной, безграничной яростью. Его силуэт был соткан из тысяч кричащих, страдающих душ, которые он когда-то поглотил, и их крики были его голосом.

"ВЫ. ВЕРНУЛИСЬ. ЖАЛКИЕ. МУРАВЬИ! ВЫ. ДУМАЕТЕ. ПОБЕДИЛИ?!" – прогрохотал голос Сатаны, и его гнев сотряс капище, заставляя стены вибрировать. – "Я. ЖДАЛ. ВАС. ЗАБЕРУ. КАЖДУЮ. ВАШУ. КЛЕТОЧКУ!"

Но на этот раз сестры не были одни. Силас стоял рядом с ними, его глаза горели триумфом. Анна, подняв кинжал, залитый черной кровью Безликого, шагнула вперед. "Мы пришли не для того, чтобы побеждать," – прошептала она, её голос был низким, но наполненным невероятной, леденящей силой. – "Мы пришли, чтобы *забрать*. Твоё. И сделать его *нашим*."

Дарья высвободила Сгусток-Паразит. Он медленно двинулся вперед, его многоголосый стон нарастал, сливаясь с криками Сатаны. Он был их оружием. Оружием, созданным из чистого страдания, способным *поглощать* и *искажать*.

Капище Вересковых, место древнего проклятия, вновь стало ареной для битвы. Но на этот раз это была не битва за изгнание, а битва за власть. И их победа, если она и случится, будет не просто горькой, а чудовищной.Ферма, оставленная позади, была теперь лишь живым свидетельством их власти, сочащимся чёрной кровью из стен и наполненным безумным чавканьем из чулана, где Элис растворилась в небытии. Безликое существо, пригвождённое к стене, не просто стонало – оно вибрировало с неистовой энергией, его "глаза" на пустой голове светились диким, красным огнём, словно оно предчувствовало свою роль в грядущем.

Анна, чья рана на ноге не просто зажила, а *изменилась*, превратившись в мерцающий, багровый шрам, чувствовала, как потоки чужой силы теперь текли в её венах. Её демон контроля не просто жаждал, он *требовал* расширения, *захвата*. "Капище," – произнесла она, и её голос был резок, как удар хлыста, – "Там – ключ. К полной власти. Над всем."

Дарья, её руки были покрыты той же чёрной, маслянистой слизью, что и стены, стояла рядом со Сгустком-Паразитом. Он был огромен, пульсировал мертвенно-голубым светом, и из него доносился хор миллионов душ. Её глаза горели безумием, а губы беззвучно шептали, словно она давала последние наставления своему живому творению. "Он готов. Мой шедевр... Он ждет."

Силас Вэйн стоял в центре комнаты, его глаза, до этого холодные и расчётливые, теперь мерцали неким древним, хищным весельем. Он поднял руки, и из его ладоней начали вытягиваться не просто нити тьмы, а *пульсирующие, чёрные прожилки*, которые тянулись к Софии, к Сгустку-Паразиту и к Безликому, соединяя их в единый, ужасающий механизм.

"Время пришло," – произнёс Силас, и его голос был низким, бархатистым, но в нём теперь звучала новая нотка – *власть*. Он не был просто манипулятором. Он был *архитектором* этого кошмара. – "Мы не просто вернёмся в Капище. Мы *перепишем* его. Под себя."

Ритуал Открытия Врат:
Они перенесли Софию в центр гостиной. Её тело было положено на пол, бледное, почти прозрачное, но теперь по её коже, по начертанным Дарьей символам, *пульсировали* черные вены, словно под эпидермисом расцветала живая паутина. Из её губ, сливаясь с хором Сгустка-Паразита, вырывался непрерывный, монотонный *стон*, который казалось, вызывал вибрации в самой земле. София была не просто порталом – она была *ключом* и *проводником*, её душа, сломленная и пустая, была готова принять в себя что угодно.

Анна стояла рядом с Силасом, сжимая в руке кинжал, который теперь был полностью покрыт запекшейся черной кровью Безликого. От него исходила странная, притягательная сила. Она опустила лезвие в центр комнаты, прямо в пульсирующую лужу, собравшуюся из чёрной крови Безликого существа, что сочилась из стены. Когда лезвие вошло в неё, раздался пронзительный *визг*, словно она пронзила живое, дышащее сердце. Чёрная кровь вскипела, пузырясь и испуская едкий, серный дым, который моментально наполнил комнату, обжигая легкие.

Дарья, охваченная экстатическим безумием, опустилась рядом с Софией. Её пальцы, измазанные в этой же крови, начали чертить на бледной коже Софии новые, ещё более сложные и ужасающие символы, которые теперь *пульсировали* собственным, мертвенным светом. Под кожей, по начертанным линиям, черные вены *выбухали*, словно под эпидермисом расцветала живая, черная паутина.

"НЕТ! НЕТ! НЕТ! ОН ИДЁТ! ОН ЧУВСТВУЕТ КРОВЬ!" – прогрохотал голос Безликого существа из стены, и на этот раз это был не стон, а яростный, отчаянный крик ужаса. Символ на стене покрылся сетью трещин, из которых хлынула черная, пульсирующая кровь, заливая всю стену, словно кровоточащая рана, а из глубин трещин послышалось отвратительное *чавканье*, словно что-то огромное пыталось выбраться наружу.

Силас вытянул руки к Сгустку-Паразиту. "Вперед," – прошептал он, и его голос был полон триумфа. – "Ты – ключ. Ты – молот. Уничтожь. Поглоти. Подчини."

Сгусток-Паразит, до этого неподвижный, словно ожил. Он начал медленно, но неумолимо *пульсироват

ь*, расширяясь, наполняя комнату своим многоголосым стоном. Затем, из его центра, разверзлась зияющая, черная воронка. Это был не портал, а *пасть*, ведущая в самое сердце мрака. Из неё потянуло таким холодом, что даже воздух начал кристаллизоваться, а сквозь тьму воронки пробивался слабый, но явный, знакомый звук – *бурлящее море* и *скрежет* камней. Капище.

Анна, не колеблясь, шагнула к воронке. Её раненая нога волочилась, но её взгляд был устремлён в бездну, и в нём не было ни страха, ни сомнений. Только чистая, холодная решимость. Её демон власти чувствовал, что истинный трон ждет её там. Она окунула кинжал, покрытый чёрной кровью Безликого, в воздух перед собой, и из воронки донёсся скрежещущий визг, словно что-то там, в глубине, сопротивлялось её воле.

Дарья, держась за Софию, которая теперь была лишь живым холстом для её искусства, также подошла к краю воронки. Её глаза горели безумным восторгом. Она видела там не только тьму, но и бесконечный источник вдохновения, неисчерпаемый запас "материала" для своих творений.

Силас, усмехаясь, шагнул первым. Он исчез в черной пасти воронки, словно растворившись в воздухе. За ним последовала Анна, её фигура, несмотря на раны, излучала ужасающую силу. Дарья, нежно гладя по лицу Софию, которая теперь *пульсировала* собственным мертвенным светом, словно живое сердце, вошла следующей, ведя за собой медленно движущийся Сгусток-Паразит.

Они оказались в капище. Но это было не то капище, из которого они сбежали. Вода не просто бурлила – она была чёрной, густой, *живой*, и из её поверхности медленно поднимались пузыри, лопаясь с отвратительным, чавкающим звуком, а из них вырывались тонкие, полупрозрачные, мучающиеся лица. Стены капища были покрыты не просто слизью, а тысячами гниющих, искаженных ликов, которые медленно *двигались*, их пустые глазницы следили за ними, а из их ртов доносился неслышимый, но ощущаемый *стон*.

И там, в центре, над древним алтарем, висела не только тьма. Там, словно гигантский, извивающийся сгусток чистого, концентрированного зла, была *тень* Сатаны. Он не был полностью материален, он был лишь *сущностью*, но его присутствие было всеобъемлющим, удушающим, наполненным первобытной, безграничной яростью. Его силуэт был соткан из тысяч кричащих, страдающих душ, которые он когда-то поглотил, и их крики были его голосом.

"ВЫ. ВЕРНУЛИСЬ. ЖАЛКИЕ. МУРАВЬИ! ВЫ. ДУМАЕТЕ. ПОБЕДИЛИ?! ВЫ. ПРИВЕЛИ. МЕНЯ. ДОМОЙ!" – прогрохотал голос Сатаны, и его гнев сотряс капище, заставляя стены вибрировать, а воду в чёрном колодце кипеть. – "Я. ЖДАЛ. ВАС. ЗАБЕРУ. КАЖДУЮ. ВАШУ. КЛЕТОЧКУ! ЗАБЕРУ. МОЙ. ТРОН!"

И тут же, в этот момент, Силас Вэйн шагнул вперед, прямо навстречу бушующей тени Сатаны. Его лицо было бледным, но глаза горели диким, безумным пламенем, в котором слились злоба и триумф.

"ТРОН?!" – голос Силаса прозвучал не просто громко, а *властно*, перекрывая грохот Сатаны, проникая в самые души сестер, в самый эфир капища. – "ТВОЙ ТРОН?! ТЫ, СТАРИК?! ТВОЕ ВРЕМЯ ПРОШЛО! ТЫ БЫЛ СЛИШКОМ МЕДЛЕННЫМ! СЛИШКОМ НЕУМЕЛОЙ ТЕНЬЮ!"

Тень Сатаны, казалось, замешкалась. Её многоглазые сгустки переключили фокус с сестёр на Силаса. "ЧТО. ЭТО. ЗА. ЗВУК?! ЧУЖОЙ. НО. ЗНАКОМЫЙ. КРОВЬ. МОЯ. КРОВЬ?!" – прорычал Сатана, и его ярость сменилась на недоумение, а затем – на ледяной, всепоглощающий ужас.

Силас вытянул руки. Его одежда затрепетала, и из его спины начали медленно, болезненно *вырываться* кожистые, перепончатые крылья, чёрные, как сама тьма, и огромные. Его лицо исказилось, и его глаза вспыхнули алым пламенем, а голос, низкий и бархатистый, теперь прозвучал с отзвуком древнего, демонического рыка:

"Я НЕ ЧУЖОЙ, ОТЕЦ. Я – ТВОЯ КРОВЬ. Я – ТО, ЧТО ТЫ ПОРОДИЛ И ЗАБЫЛ. Я – СИЛАС ВЭЙН. И Я ПРИШЕЛ НЕ ДЛЯ СЛУЖЕНИЯ. Я ПРИШЕЛ, ЧТОБЫ ЗАБРАТЬ ТВОЁ. ЧТОБЫ ЗАБРАТЬ ВСЁ. ЧТОБЫ НАПРАВИТЬ ЭТУ СИЛУ ТАК, КАК ТЫ НИКОГДА НЕ МОГ!"

В воздухе капища раздался пронзительный, скрежещущий визг, полный ужаса и невыносимого гнева. Это был крик Сатаны, который узнал своего сына,

пришедшего не с преданностью, а с жаждой узурпации.

Анна, наблюдающая за этим, почувствовала, как по её телу пробегает волна чистого, холодного восторга. Её демон контроля ликовал. Она увидела не просто предательство, а *новую, более высокую* ступень власти. Её кинжал дрогнул в руке.

Дарья, её глаза горели безумным восторгом, упала на колени, глядя на Силаса, расправляющего крылья. "Отец и сын... Какая... ГЕНИАЛЬНАЯ КОМПОЗИЦИЯ!" – прошептала она, её голос был похож на мелодию, но в нём звучало чистое безумие.

София, её тело лежало на алтаре, но её пустые глаза были устремлены прямо на Силаса. Из её губ вырвался шепот, не монотонный стон, а сложный, многоголосый хор: "Конец... Начало... Сын... Учитель... Он... Всё... ТВОЁ!"

Сгусток-Паразит, ведомый Дарьей, медленно двинулся к тени Сатаны, его многоголосый стон превратился в яростный, голодный рёв. Он был оружием, созданным из его собственного безумия и страдания, нацеленным на его кровного родителя.

Битва в капище началась. Но это была не битва за изгнание, а битва за наследование. Битва за саму сущность Бездны, где сын восстал против отца, используя трех сломленных сестер как своих марионеток. И их победа, если она случится, будет не просто чудовищной, а *богохульной*.