«Только цель»

~|Sunken restaurant|~

В сегодняшнем меню...

Завтраки:

• Дети, а также их родители

• Развод

• Пустой дом

• Первая встреча

• Утиная братва

• Оленихи по найму

• Тысячи пожеланий доброго утра

• Красная помада

• Первые гости

• Стандарты в подборе персонала

• Разговоры, или уговоры

• Тень позади

• Паранойя в рассвете сил

• Порядочный работник

______________

Луция не рождена отвергнутой. С детства мать её лелеяла и называла звездочкой в предрассветном небе. Да, в её изначальных планах было родить мальчика, а не девочку, но имя придумать это не помешало. Получилась "Луция" вместо "Люцифера". Знаете, может оно и к лучшему. Женская версия меньше похожа на собачью кличку. При этом, подкинуть сатанистам можно в любой момент.

Мама постоянно говорила, что ей суждено вырасти самым красивым, умным и сильным ангелочком на свете, что у нее прекрасное будущее, что ее везде полюбят. Когда появились младшие сестры, мать продолжала твердить, что Лу ее самая любимая и желанная дочь. Когда их маленькая семья превратилась в какой-то женский монастырь, а мать поехала кукушкой со своими Божьими замыслами, всё обещанное стало таять на глазах. Дома её уже не сильно жаловали, ведь менее любимые младшие сестрички выросли и с нею почти не разговаривали. В школе и университете у нее не складывались отношения. Многим она казалась чересчур инфантильной и странной. В свои роковые годы молодости она втюрилась, как дура, в загадочного парня, что шёл (вы не поверите!) против системы. Некий "bad boy" с грустной историей, но только в отличие от скучных стереотипов, Лин был элегантным, красивым, вежливым и чертовски умным парнем! Да его чуть ли не весь поток желал в постель затащить, включая парней. Однако сколько людей его хотело, столько же и ненавидело. Однажды увидев его в темном закуточке городского парка, не сумела пройти мимо. Несла какую-то чушь про уток, нелепо краснела, бледнела и едва не искупалась в озере от волнения.

Лину чем-то понравилась.

Их пальцы переплелись, их души запели, их глаза заблестели.

С тех пор они делили одну любовь на двоих. Вместе и только вместе.

Вместе через адский огонь, через смертоносные бури, через вечный лёд. Вместе они готовы были сделать всё о чем  давно грезили, но боялись делать в одиночку. И сделали. Много чего сделали...

Тогда... еще были в ее жизни те, кто называли ее семьей. И они безжалостно отвернулись от нее в самый важный момент. Выкинули на улицу, как лишний рот. Бросили в суровый мир, самой искать дорогу в новый дом. Без шанса повернуть назад.

Ситуация, в которой она оказалась, утешала лишь тем, что теперь ей не одиноко. Ее любят. Это, казалось, будет длиться вечность.

На деле, всего каких-то пару лет...

Любовь – утекающая из пальцев вода. Вечно тлеющая и умирающая в вязкой грязи.

Морнингстар ожесточено дралась и боролась ради неё, но всегда оставалась перед ней слаба. Была нежна и мягка, щенячье предана, по-детски доверчива. И всё равно не та, кто нужен.

Однажды... ничего не осталось. Только собственные руки, руки ничтожно маленького утенка в огромном озере, и болезненная память.

Ведь раньше... Были в ее жизни те, кто вошли в жизнь теплым любящим светом и ушли, оставив погибать в тени. Какое-то время она думала, что счастлива... Как итог: снова у разбитого корыта.

Отвратительнее всего, что винить некого. Своими же ногами пошла против воли матери, своими же руками вырыла себе яму, своими же словами затушила последние искры близости в их браке. В ней сквозила тоска, выло протяжно одиночество, свистело холодное дыхание ночи, гуляла дрожь по телу. Очевидно, это не то, чего ожидал ее муж. Он, в принципе, полюбил совершенно другую девушку: молодую, жизнерадостную, активную и наивную мечтательницу. Он хотел здоровый брак, небольшую семью, общий бизнес, а не... это. Пока мужчина процветал и строил новую успешную карьеру, отдуваясь за них двоих, она подбирала себе надгробье. Эти перетягивания каната закончились тем, что Лин устал от всего этого и отпустил свой конец, пойдя дальше, а Луция тут же грохнулась, утратив равновесие. Обратно уже не встала.

Боль внутри становилась всё злей. Каждый раз она переходила новую черту, переступала новую грань, пробивала очередное дно в самобичевании. Снова и снова, срывала корку с не зажитых ран, чтобы страдать. Просто у нее не было другого времяпровождения в пустой, пыльной, душной спальне. Была слишком горда, чтобы отступать назад, признавать какие-то ошибки, решать проблемы. Легче истерично плакать о том, что тебя все бросили, чем всерьёз признавать эту реальность.

Но от нее не так просто сбежать. Она перепробовала все способы: кинула телефон в дальний угол, не вставала с постели, закрыла все шторы в доме, занялась хобби. Огромная коллекция уток создавала иллюзию счастья. Давала хоть какой-то повод вырабатывать дофамин. И резиновая братва прощала ей всё. И слезы, и бессонные ночи, и панические атаки, и детские отмашки. Они заполнили её пустоту, но далеко не всю.

Пусть большая часть ее разума отрицала проблемы, зато небольшой процент адекватности напоминал, что в ней живёт целый легион страхов. Спасти себя от них – это закрыть себя в картонной коробке, или отрезать уши, выколов перед этим глаза.

Потому что в зеркале, она видит его. Включая кран, она слышит, как течёт его смех.

Он не мог покинуть её мысли!

...А она не могла отпустить.

Ни маму, ни сестёр, ни мужа, ни сына, ни друзей.

Увы, все те, кого она любила, страдали от нее и хотели поскорее избавиться, сбагрить куда подальше, а она лишь хотела быть ими любима. Кажись, родная мать жестоко над ней посмеялась.

И внезапно в глухой тишине раздался звон. 

В ее жизни вновь появился тот хрупкий смысл. Она никогда не забывала о маленьком Чарльзе, которого после развода забрал Лин. При своем финансовом благополучии, она была слишком эмоционально подавлена, чтобы доверить ей ребенка. Луция сама все прекрасно понимала. Считай, добровольно отдала сына в руки бывшего, предоставив деньги, права и всё, что только требовалось на ребенка, пока грызла себя изнутри. Теперь же она боялась, кусала пальцы, ходила по спальне кругами и всё-таки возвращалась в то место, где ее так терпеливо ждали. Чарли рекламировал собственный ресторанчик, строил бизнес, нанимал персонал... Уже взрослый (но такой ещё маленький для матери) юноша нуждался в одобрении, поддержки от той, кто когда-то сама подарила ему эту мечту. Мечту об изысканных блюдах, красивой сервировке, особой подаче, довольных людях, накрытых столах, больших чаевых, одобряющих критиках, прилизанных официантах. Было время, Морнингстар вела не самый успешный (но на слуху до сих пор) ресторанный бизнес, который после развода опять же достался мужу, а тот его выгодно продал и зажил где-то на Балли. Больше его никто и не видел. Теперь не сломленный судьбою Чарли строил личный мирок и она не могла подобрать слов, чтобы аккуратно сказать ему: "Эй, этот реальный мир жесток, малыш.." А что она собственно могла? Хорошая мать из нее уже не вышла, но она постаралась хотя бы не стать окончательно плохой. Проявить хоть какое-то участие в жизни своего ребёнка, раз судьба дает этот последний шанс.

Именно так она и завязала вокруг талии фартук, одела поварскую шапочку, официально став "Шеф-поваром". Кушайте, не обляпайтесь, как говорится.

Кстати, об этом!

Вот вроде мы обсудили разных людей в ее жизни. И тех, кто ушёл, и тех, кто пришёл...

А бывает ещё такие люди... которые назойливо проходят мимо,

но ты почему-то нарочно к ним прешь, как танк, чтобы пересечься.

А главное зачем? Почему? Вопросы, что тебя пугают, остужают и при этом вперед вновь толкают.

Эта молодая женщина (язык так и чесался назвать ее "щеголкой") была той, с кем пересекаться явно не стоило, однако та будто нарочно лезла под руку. Со своей смуглой кожей, креольской наружностью, специфичным акцентом, родинками по всему лицу, ярко накрашенными губами, большими, как у оленя глазами и короткими темными кудрями. Вся такая из себя собранная, статная, высокая, манерная балаболка. Впервые ей довелось видеть человека, чей взгляд сходу выдавал собеседнику всё, что о нем думают, а там точно не лавандовое поле с барашками. Посетителей на уровне инстинктов пугал человек с широкой улыбкой и безумием в глазах. Бесспорно, девушка для сферы обслуживания годилась (за пять минут заболтала вообще всех в округе), но, черт... Как же эта сука ебала мозги. Сотрудничество у них, мягко говоря, не задалось.

— А что на кухне делает ребёнок?

Первое, что спросила эта юмористка у Чарли, пожимая руку. Скромный для большинства рост в 150 сантиметров Морнингстар никогда не задевал. Это ещё никогда не мешало ей привлекать мужчин, или вести серьёзные дела. Однако эта дылда (примерно с 1.80), смотрящая на нее свысока, почему-то кольнула самолюбие.

— Жарит олених вроде тебя.

Ответила нахалке вместо сконфуженного сыночка. Получила не предсказуемую колкость, а странную ухмылку и хищный прищур карих глаз. Почему-то заглянув в них, она ощутила мурашки, что пробежали по спине.

— Хм! Звучит аппетитно.

Мир приобрёл спонтанные краски, где чаще всего фигурировал

красный.

— Мам, это Аластия – наш новый метрдотель. Аластия, это моя мама. Она шеф-повар. Я надеюсь вы поладите...

Не сказать, что ей это нравилось.

***

Морнингстар по определению уставшая. Она просыпается с мыслями по типу: "О, новый день – новые мучения!". Печально, что мазохисткой она не была. Ни одной оптимистичной мыслишки! Выползает из тёплой кровати в холодные будни. Умывается кое-как с кислым видом, потому что осточертело ей уже это утро. Приезжает на работу вымотанной в пробках и уходит с головой в свою работу. Даже не ясно спит она, бодрствует, или просто продолжает жить по инерции. Из привычной схемы ее отрывают две вещи: родной сын и...

— Доброе утро, выглядите, как всегда ничтожней некуда! — Встречала ее всегда широкая улыбка, причём, сука, доброжелательная. На комплименты не похоже, но и агрессией не веет. Разве что насмешкой.

Смешно ей, да?

Она не удостаивает эту пиявку ответом, хотя не сказать, что той он сильно нужен. Женщина довольно быстро теряет к ней интерес, переводит взгляд на журнал посещения, что-то там отмечая. И становиться еще противней на душе...

Следующие дни ничем не лучше остальных. Утром холодно, голодно. На завтрак яичница, от которой уже тошнит. В голове одни лишь странные сны про сказочные сады, уток и... Неважно. Она привычно сядет за руль, заведёт машину, просидит в пробке час с половиной и подъедет к ресторану.

На входе обыденно хмыкнут, придирчиво ощупывая взглядом.

— Доброе утро. — Оценивающее поиграет бровками и вынесет вердикт. — До трупного оттенка осталось ещё чуть-чуть. Так держать!

И эта задиристая лыба была настолько ожидаемой, что стала в каком-то плане... традицией. Ну, утро уже не такое утро без мелодичных придирок у самого входа. Аластия ахуенно креативная, надо признать. Новый день – новый доеб. Куда ж без этого?

— Ухты, бьюсь об заклад, вы провели бессонную ночь! ...И видимо без чьей-то сторонней помощи. — Говорят ей однажды, мельком окинув взглядом. Луция почему-то уверена, что этой дамочке уже известны все ее скрытые слабости. Зоркий глаз не упускал ни одну деталь, находя изъян за изъяном. Слушать эти замечания ежедневно – вот, настоящий мазохизм. Помимо этого, Аластия, судя по всему, предпочитала пунктуальность пустой импровизации. Эта сука могла перечислить даты, когда Морнингстар задерживалась, припоминая говницо.

— Доброе утро! Смотрю по вашему внешнему виду, бежали сюда сломя голову? Напрасно!

Издеваться над сонным и неготовым к конфронтации человеком видимо для той особое развлечение. Не более чем забава. Может она участвовала в каких-то "Сучих олимпийских играх" и для поддержания формы отрабатывала все приемчики на ней? Угораздило же Лу стать чьим-то личным тренажёром по буллингу! Серьёзно, ну, что Луция ей такого сделала? Почему она? Хотя шеф-повар не единственная жертва. Беспощадна эта железная дева ко всем кроме... Ээ, уборщика? И Чарли, пожалуй. С ними она вела себя чуть-чуть милее, при этом не изменяя статусу образцовой суки. Со всеми же остальными (Может у неё тоже какие-то проблемы в личной жизни?) та полная садистка.

— Доброе утро! Ох, что за gâchis! Могли бы погладить рубашку. Это очень не презентабельно.

Перевод [Франц]: «...бардак!»

Перепалки с этой стервозницей вынудили бы даже мертвеца, очухаться от смерти и хоть что-то сморозить, но как...? Едва ли у нее получиться вразумительно промямлить "Гори в аду, подлюка!", эту тему уже высмеивали.

— Прошу прощения? Вы, кажется, что-то сказали? — Любопытно наклонилась к ней метрдотель, разглядывая ее как здешнюю диковинку. Приподнятые в удивлении брови так спрашивали: "Ого, вы, что, разговаривать умеете?".

— Я сказала... — Нависшая над ней женщина (и ее грудь) одним своим видом раздавливала в ней смелость. Почему она такая.... такая!

— Хм? — Никогда ж не отступала назад, а вела тупой диалог до конца. Конечно, не ей-то себя неловко чувствовать.

У Аластии был уникальный талант (или навык?): она педантка до мозга костей с вечно идеальным... всем! Тупо всё! И лаконичный костюм: белая блуза с высоким воротом, алый жакет, темно-бордовые жилет с золотистыми узорами, узкие брюки, черный галстук-бабочка. Классический макияж: острые стрелки, тушь на ресницы, красные губы. За ней имелась привычка перестукивать алыми "коготками".  У той дамочки вообще зависимость от красной палитры. Что-то ей подсказывало, что в её косметичке есть более 100 оттенков кровавого. И она постоянно улыбалась, даже если человек ей откровенно не нравился.

И это не назовешь пассивной агрессией. Нет, эта блядь вполне прямолинейна в своих высказываниях. Вместе с пиццей пепперони изложит на стол все претензии к внешнему виду, поведению, языковым изречениям и далее по списку, что её не устраивает.

Луции хотелось ее укусить.

Неважно за что, главное, чтобы больно и обидно.

Сегодня она приходит позже обычного и застает весьма необычную сцену...

Идет тихо и неприметно. Не хочет привлечь внимание уж больно занятой болтовней со своим другом мисс. Этот пухленький низкорослый мужичек ей явно хорошо знаком. Они крепко обнимались минуту назад. И тот валит ее дружескими расспросами, на которые не ждут самых честных ответов.

— Брось, ты это не всерьез, дорогуша! Нельзя отказываться от танцев! Тем более, я вижу, тебя эта беготня здесь утомила. — Легонько толкал ее плечом, на что та (впервые на ее глазах) вымучено вздохнула.

— Ты чертовски прав, Мимз! Сегодня я просто в ужасной форме, поэтому вряд ли составлю тебе компанию на танцполе.

Несчастно поправляет челочку, не теряя безупречный внешний вид. Что-то не особо правдоподобно звучит. Мужчина же явно не собирался уходить с отказом.

— А завтра?

— Работа, дорогой. — Пролепетала, как великая мученица, невинно прикрыв глаза.

— О, совсем себя не жалеешь! Учти, не навестишь бар в пятницу – приму как прямое неуважение ко мне! — В шутку угрожал мужчина, поправляя светлые усы. Такие никто не носит. Вообще какой-то редкий экспонат древней моды, что вряд-ли сейчас кого-то цепляет. Еще этот скрипучий голос... Девушка рассмеялась даже искреннее, чем обычно.

Нет уж, эти двоя хорошо знакомы! По их диалогу все понятно. Кто-то все же решился захомутать эту дикую лань. Отчаянный! Хотя если на чистоту, то даже обладая очень богатым воображением, Луция не могла представить себе эту сладкую парочку вместе без рвотных позывов. — Мне без тебя ужасно скучно...

Очередное доказательство! Сказав это, тот потянулся вновь ее слегка приобнять, а та позволила, наклонившись. Вот же лицемерка! А ее за рост унижает постоянно!

— Танцы могут подождать. — Спокойна пожала та плечами, положив руку на чужую спину. Пару раз по ней хлопнула и отстранилась. — Мне провести тебя до свободного столика? — Учтиво поинтересовалась, уже как у гостя и тот согласно кивнул.

— Прошу. — При этом не двигался с места, а наоборот облокотился о стойку. — Но сколько же ты намерена подождать? — С намеком спросил у нее. Та по-лисье ухмыльнулась.

— Сколько потребуется. Праздная суета – лишь скоротечное мгновение, а вот правильно поставленная цель с тобой на долгий срок, мой друг!

Мужчина картинно закатил глаза, фыркнув.

— Да, на очень долгий. — Та его сарказма не заметила, или сделала вид. — Ты что-то задумала, или правда коротаешь здесь деньки? — На его лице отразилось легкое волнение, а в голосе звучали нотки сомнения. Та махнула буквально на него рукой.

— Не коротаю, а работаю. Это два совершенно разных занятия, chéri! К тому же, мне осталось пару шагов до финишной прямой. — Уверяла весьма уверенная в себе дама. Лу стоящей в стороне стало даже как-то завидно. Ей бы уметь так выпендриваться! Хотя она даже не понимала о чем они говорили. — И не смей во мне сомневаться! — Пригрозила указательным пальчиком. Тот без лишних слов капитулировал, подняв руки вверх.

Перевод [франц]: «..., дорогой!»

— Что ты! Что ты!

Только сейчас Луция поняла, что не одна тут подслушивает. Весь персонал втихую смотрел, как главная тиранша обменивается любезностями со своим знакомым. Да, такие редкие кадры надо ценить. Не факт, что чудо повториться.

— Пройдем же.

И все. Представление закончилось. Метрдотель повела клиента к чистому столу, предупредив, что еду еще долго придётся ждать, но напитки хоть сейчас. Сама вернулась за стойку. Стоило Луции подойти непринуждённость тут же сменилась холодной маской.

— О, вы... Явились, не запылились! — Сходу окатили неприязнью. Впрочем, как обычно, но на контрасте с тем, что она увидела, прямо ощутимо мерзко. Она же умеет нормально общаться, однако принципиально это не делает. Лу непроизвольно скривилась. — Долго еще будете стоять столбом? Первые гости на подходе, а вы не на кухне! — Сложила руки на груди. Прогоняла, мол: «Иди, щи вари, кухарка!» Но в этот раз Луци не собиралась сдаваться так просто. Неа. Не сегодня.

— Твой ухожер? — Взглядом указала на столик возле окна, где уже официант наливал «первому гостю» золотистый виски.

— Давний друг. Вас не касаеться. — Немногословно, зато правдоподобно. Как-то даже спокойнее стало, что это не ее «партнер», а то представлять это себе не хотелось. Только куда же делся ее длинный язык? Проглотила, бедняжка!

— У тебя есть друзья? Поразительно! — Кусает, пока в клыках есть яд. Брюнетка приняла вызов и очень-очень недобро улыбнулась.

— Понимаю, после развода наверное нелегко возвращаться в тонус. Забыли, что у нормальных людей бывают друзья?

Сказать, что Луци ахуела, это засунуть в рот кляп, обмотать лицо изолентою и отрезав голову бензопилой, выбросить ее в мусорный бак. На секунду оглушило, а потом как обдало жаром! В груди что-то уязвимое сжалось, но личико исказилось яростью.

— Повтори-ка мне, хитровыебанная манда... что ты сейчас сказала?

Аластия то ли не обладала инстинктами самосохранения, то ли уперто игнорировала их сигналы. Ели сдерживала смех, наблюдая, как насупленное лицо этой коротышки краснеет на манер спелого томата. Казалось вот-вот лопнет! Ну, как тут устоять?

— Проверьте слух, дорогуша. Все же у ресторанов есть стандарты в подборе персонала. — Чуть не сорвавшись на громкий хохот в конце, прикрылась ладонью для вежливого «кашля». Луция же раскраснелась еще больше.

— А ты с ними ознакомлена, милая? Очень сомневаюсь. Тебя б за шкирку отсюда, да пока кандидатов на замену нет. — Совладав с собой, отряхивала рубашку от невидимой пыли. — Но ничего. Это не надолго. — И гордо ушла без оглядки, не уловив тот сладостный миг смятения на чужом личике.

Королевы не оглядываются на тупых завистниц.

***

Луция напрочь отказывалась принимать факт, что видеть Аластию ей суждено на постоянной основе. Долгое время она не обращала внимания на график официантов, пока однажды не поняла, что видит эту стерву везде, даже в местах, где ее вроде не должно быть. Она много, где наследила. И в интерьере, и в рекламе, и в самой структуре ресторана. Чарли назначил ей довольно обширный фронт работы. Без преувеличений, под ее контролем целый зал с гостями и весь обслуживающий персонал. А это, нифига себе, какая ответственность! Честно, Луция просто рада, что у них разные роли в этом предприятии. Она прекрасно царствует у себя на кухне, горя не знает, и вылезать из нее (тьфу-тьфу) не собирается. Пусть чокнутые оленихи бегают подальше от нее. Но, конечно, невидимые границы перестали спасать со временем. Во-первых, она всё ещё видела это чучело. И днем, и ночью. Каждый день. С ней приходилось синхронизировать работу. Во-вторых, Аластия сама регулярно забредала на кухню, будучи полностью уверенной, что тут кому-то требуется ее помощь. Спойлер: Нет, никому не требовалась. Пошла... Кхм-кхм! Иди работай, в смысле! В-третьих, Аластия, черт бы ее побрал, хорошо выполняла свою работу. Прям первоклассно! Очевидно она работала по собственной воле и в рабстве ее никто не держал, но чо ж тогда так старается, а?! Эта чокнутая спит вообще? Всё носиться туда-сюда, подгоняет других, решает каверзные вопросы, вовремя раздаёт подзатыльники коллегам и самостоятельно справляется с обслуживанием гостей. Вообщем, выполняет всю ту муторную работенку, которую ее молодой неопытный ресторатор еще не мог сам осилить. Да что уж там... Шеф-повар сама бы с этим дерьмом, где надо взаимодействовать с людьми, не справилась б.

Однако снобский трудоголизм ни отменял ужасного характера. Скорее дополнял, хотя многие считали иначе.

Поддержку она находила только в Хаско (их барменше) и в Вэгг (адменистраторе). И то, последний начал сдавать позиции под влиянием своего милого парня.

Но Морнингстар не теряла попыток уговорить своего юного бизнесмена на кого-то более... благонадежного. Что, в Орлеане людей мало? Пыталась предупредить его, уберечь, объяснить. Кончилось тем, что чуть было не поплатилась за эту навязчивость. Получила весьма чёткий отказ.

— Нет! Прекрати, мам! — Его глаза пылали яростным огнём, волосы распушились в гневе, а голос звучал, как раскаты грома. Ох, совсем как отец... Такой же горячий мужчина растёт! Жаль, неподходящий момент для гордости, ведь Чар-Чар рассердился. — Аластия уже часть нашего дружного коллектива и мой друг! Она многое сделала для нас и я не могу уволить ее из-за необоснованных подозрений!

Звучало, как... выговор. Мигом дурь из головы повыбивало. Ощутила на себе вновь тяжесть всех смертных грехов и хвост поджала. Сильно его расстроила, разозлила. А всего из-за чего?! Из-за... эгоизма. Да, может официантка и бесила, но в первую очередь это его ресторан, его сотрудники, его мечта. С ее стороны, было по-свински так поступать и... Черт, может ещё не поздно покаяться?

— Я.. Прости меня, яблочко. —  В горле сжались тысячу извинений, сожалений, когда она увидела, как грустно блестели эти невинные глазки, будто вот-вот пойдут слезинки.

— Ты понимаешь, что это очень важно для меня? И эти люди для меня не чужие! Они моя вторая семья...

Он так искренне отзывался о тех, с кем едва ли знаком. Противный голос совести так и напевал: "Да, это ты виновата. У ребёнка не было нормальной семьи и теперь он хочет воплотить её с помощью других". Она нервно кусала губы, пока тот с такой чистой надеждой заглядывала ей в душу.

Ох, кто она такая, чтобы ему в чем-то отказать?

— Конечно, я понимаю... — Смирено лгала во благо. По-другому не умела. — Просто я волнуюсь за тебя, Чар-Чар. Пойми, не все люди, те, за кого себя выдают.

А она была уверенна, что эта особа не та, за кого себя выдает. Не знала только как нежнее сказать об этом... По его тёплой улыбке понимала, что хотя бы с формулировкой не прогадала.

— Всё в порядке, мам. Я могу за себя постоять.

Объятия были неожиданными, но чертовски приятными и теплыми. Одно мгновение и женщина в крепких тисках. Полностью безвольная, утомлённая и побеждённая.

Простите ее слабость небеса, она обычная грешница. Так тому и быть. Наверняка поседеет раньше времени, но обеспечит Чарли его "долго и счастливо" настолько, насколько сможет.

Лишь вдали мелькнул тёмный силуэт, что она отличит от всех. Миновала ли их напасть, или это лишь начало?