Стоит ли?Часть 6
Евгений сжимал свою руку все сильнее, продолжая держать ее над раковиной. Сделав глубокий вдох, зная, что это сейчас совершенно ни к чему, он наконец выплеснул на разодранную кожу кипяток. Не всю кастрюлю, конечно, но все же за один заход получилось ошпарить участок от запястья до локтя. А всю руку он облевать не стал, так как вода пролилась на бы пол. Да к тому же зуд и покалывания ощущались активнее всего именно здесь, и Евгений почувствовал неимоверную боль, когда кипяток попал на эту часть руки. Как он ни старался себя сдержать, он все же взвыл, но при этом в какой-то мере данный процесс был ему приятен, ведь сейчас он избавляет себя от мерзких насекомых, убивает их. Пусть даже тельца этих существ и не гибкие, но при этом довольно нежные внутри. А их поверхностные телесные слои, что немного прочнее, не способны выдержать кипяток и буквально развариваются в нем, от чего начинают распадаться. Хотелось верить, что эти действия не бессмысленны, ведь в противном случае вода и газ можно сказать будут истрачены в никуда, а полученные ожоги пусть даже временно не дадут безболезненно носить одежду с длинным рукавом.
Евгений не жалел своих рук, безжалостно и обильно, как это позволяло количество воды, он шпарил себя. Ведь это был единственный, как ему казалось, способ умертвить противных паразитов. Боль, что пронзила его при первом контакте с кипятком теперь казалась не такой сильной, так как кожа, уже будучи обожженной не настолько чувствительна. Евгений так вцепился в эту кастрюлю как будто ее хотели отнять, к тому же он уже не мог держать в себе пронзительные вопли, которые то и дело вырывались. Сердце забилось быстрее, оно могло бы спокойно проломить ребра, но предпочло теснится в груди. Боль только все усугубляла, вынуждая учащенно дышать. Вскоре кастрюля опустела, и это было довольно просто понять, ведь теперь наклонять ее было вполне возможно без всяких усилий, нежели, когда там была налита вода. Осознав это, Евгений оставил кастрюлю в покое и спихнул ее в раковину, от чего на всю квартиру раздался грохот. Было ужасно больно и в то же время его переполняло блаженное чувство, ведь он твердо верил, или хотел верить в то, что создания под кожей мертвы.
А если они все же успели распространиться?! Но обнаружить насекомых станет возможным только тогда, когда они уже перестанут быть личинками и начнут ползать, неужели придется изувечить все тело?! Успокоится Евгений никак не мог, ведь еще после первого появления К. он слышал за той стеной жужжание, шелест и противный писк. Но ведь сейчас они молчат! Может, быть, эти крохотные мерзости смогли найти себе место получше, чем за пианино и вскоре их можно будет наблюдать суетящимися скажем на потолке? Нет, не вздумайте туда лезть! Их вообще в квартире быть не может! Тогда почему же он их слышал? Разве, тут на полу разбросано съестное, от чего они все поселились здесь? В том то и дело что не единой крошки не валяется, тогда что же их всех сюда завлекло? А главное, зачем этим насекомым надо было жить у него под кожей? Чем они питались? Всасывали какую-то питательную для себя дрянь прямиком из плоти? Нет, хватит об этом вспоминать! Они же все сдохли!
Евгений чувствовал, что ноги его сейчас готовы подкоситься от усталости и вынудят опуститься на холодный пол. И это даже при том, что он опирался о раковину все время пока возился с водой. Ожоги, они болели просто невыносимо! Ну теперь то можно наконец включить свет? Не шарахаться же по темноте в поисках марли и другого барахла чтобы оказать себе помощь? Еще больше склонившись над раковиной, Евгений поспешно нащупал вентиль и выкрутил его, а из крана мощным потоком хлынула прохладная вода. Незамедлительно сунув руки под струю, он принялся их всевозможно выкручивать, чтобы охладить со всех сторон свою обожженную кожу. Видит ли сейчас К. его страдания? Что же она не приходит, насекомые ведь мертвы, а значит ей боле нечему противиться. А если завтра она снова вылезет, то все равно заметит ожоги. Может это заставит ее наконец заговорить? Евгений очень надеялся, что К. все же снова придет в «Розу», и не оставит его игру без внимания, хотя возможно игра ее и не интересует. И зачем ей постоянно улыбаться? Неужели все настолько прекрасно, что возникает желание искривиться в подобное выражение просто так? Но все же улыбка К. была скорее блеклой и какой-то неуместной, нежели ее взгляд; давящий и наполненный странной заинтересованностью. И чем же было это вызвано? О чем она думала, наблюдая за Евгением в ресторане? А может ему просто показалось, и ее вообще там не было? Нет, К. точно ни с кем не спутаешь, тем более никто точно не стал бы обращать внимание на жалкого пианиста в углу зала. А о том, чтобы вот так смотреть и не сводить глаз, как это делала К., и речи не шло. Поэтому было непривычно, ведь Евгений вовсе не нуждался в подобном с ее стороны. По крайней мере он так думал, и в дальнейшем скорее всего стал бы относится к этому явлению гораздо спокойнее.
Правда, к сожалению, всем этим сомнениям в больной голове не находится места, так как все вытесняло чувство страха и ощущение мерзости, так как мысли о насекомых не переставали терзать Евгения. Он до жути боялся того, что эти крохотные твари вовсе не умерли, а лишь уснули в теплых слоях прижавшись друг другу, тем самым престав копошиться и причинять боль. Усталость изводила все тело, хотелось вернуться обратно в постель и принять несчастное снотворное. А после пробудиться ранним утром и осознать, что это был всего лишь сон. Ужасный кошмарный сон. Где же, где же хранятся эти лекарства? Евгений перерыл всю кухню в их поисках, и уже было задумался; а было ли у него вообще что-то из лечебных препаратов в квартире кроме снотворного. Как внезапно вспомнил; в прикроватной тумбе, что и находилась в спальне, этими самыми упаковками напихан целый ящик. Тогда Евгений незамедлительно побрел туда, конечно же заняв свои руки костылями. Точнее он волочил свои усталые ноги по холодному полу, то и дело примыкая к стене плечом, и сжимаясь при этом от не пойми откуда тянущегося сквозняка...