Глава 16. «С последней потушенной сигаретой»
* * *
Жаркие лучики солнца проникали в комнату сквозь приоткрытое окно и ласково щекотали лицо, а прохладный ветерок, насыщенный хвойным запахом, дарил приятное ощущение свежести. Лениво потягиваясь в постели, Флора улыбнулась: как же прелестно проснуться не от назойливого писка будильника, а просто так, потому что на самом деле выспалась. Однако утреннюю идиллию довольно быстро прервал нервный шёпот соседки:
— Можно немного скорее, Анаган? Что подумает Флора, когда увидит тебя здесь!
Флора осторожно присела в кровати и едва не прыснула со смеху от увиденного: развалившийся на диване Анаган потихоньку стянул с себя плед и, вяло зевая, потянулся к стакану воды на столике. Видно, тоже совсем недавно проснулся.
— Мне кажется, ты зря волнуешься, солнце.
Сделав пару глотков, он прикрыл глаза от блаженства: наконец-то, живительная влага попала на язык, который уже почти присох к нёбу. Вроде бы они вчера не так много пили, но во рту была настоящая засуха! Чуть размяв затёкшие мышцы спины и шеи, Анаган допил содержимое и непринуждённо продолжил:
— Бросить тебя одну в таком состоянии я не мог, а уснул тут случайно. Да, согласен, выглядит странно. Но Флора хорошо нас знает, поэтому не переживай.
— Я понимаю, — вздохнула Стелла, а затем нехотя выбралась из тёплой постели и, обув тапочки, поплелась к двери. — Но тебе не мешало бы уйти до её пробуждения. Так будет лучше.
— Хорошо, так и сделаем.
Приобняв девушку за талию, он улыбнулся и мягко поцеловал её в носик. Она хихикнула в ладошку и, прижавшись к широкой мужской груди, привстала на носочки. В его объятиях было столь тепло и уютно, что никакое зимнее одеяло и камин рядом не стояли — это несравненно прекрасные чувства, словно тебя изнутри греет огромный шар, состоящий из множества нитей нежности и заботы, пронизывающих с ног до головы. Стелла была похожа на благоухающий светлый комочек радости, который готов беспрестанно дарить возлюбленному всю свою энергию.
— Я тебя люблю… — всего три слова, тихонько сказанных ею, заставили Анагана забыться. Наслаждаясь моментом, он понимал: вот оно — его светленькое невысокое счастье.
«Они чудесная пара», — с умилением подумала Флора. Разумеется, вовсе не хотелось рушить особую романтическую атмосферу, но уж больно ей приспичило в уборную: выпитые накануне вечером несколько литров газировки и сока теперь дали о себе знать.
— Доброе утро, ребята, — она негромко поздоровалась и приветливо помахала рукой. — Не хотела мешать и…
— Доброе, Флора! Мне уже пора!
Не дав ей договорить, Анаган в спешке чмокнул Стеллу в лоб и, отсалютовав напоследок, скрылся за дверью. Покачав головой, Стелла рассмеялась:
— Вот хитрец! Сразу прочь побежал! — Защёлкнув замок, она обернулась к подруге и добродушно поприветствовала её: — И тебе доброе утро. Мы тебя не разбудили?
— Совсем нет, — мотнула головой Флора, — я сегодня отлично выспалась. Честно говоря, было даже жаль отвлекать вас — вы так мило смотрелись!
— Ой, да ладно тебе, ничего особенного. — Заметно смущённая, Стелла взяла висевшее на дверце шкафа полотенце и захотела перевести тему: — Кстати, вчера мы очень бурно отметили нашу победу и первый день каникул! Ты помнишь что-нибудь?
— Помню, конечно, я ведь вчера не пила почти ничего из алкогольного!
— Ох, зато я, похоже, разгулялась не на шутку, — Стелла бегло окинула взором разбросанные по полу вещи, которые ей по возвращении было лень хотя бы сложить в одно место. Повезло, что Анаган услужливо помог дойти до комнаты и переодеться перед сном. — Но зато мы потрясающе провели время! И ещё у нас будет целая неделя без скучных занятий в Академии! — пропела она, раскинув руки, и упорхнула в ванную.
Глядя ей вслед, Флора не смогла сдержать улыбки. Теперь она узнавала Стеллу Лоренси — бодрую, яркую, зажигательную девчонку, которая всегда найдёт повод повеселиться и заодно зарядит окружающих своих энтузиазмом. На протяжении последних недель её преследовала череда плохих новостей, день за днём возникали поводы для беспокойства, а бессонница начала входить в привычку. Хотелось верить, что эти небольшие каникулы позволят солнечной девочке ещё немного восстановиться и окончательно прийти в себя.
Выбираясь из постели, Флора случайно коснулась чего-то необычного, что лежало в нескольких сантиметрах от неё. На ощупь это нечто было как обыкновенная гладкая кожа, по форме напоминало человеческий силуэт под одеялом. В смятении девушка замерла, нервно сглатывая скопившуюся слюну. Нечто продолжало лежать неподвижно, не подавая никаких признаков жизни.
«Так, соберись, надо узнать: что это? Или кто…» Мысленно настроившись, Флора про себя досчитала до трёх и резко отдёрнула одеяло. Лицо просияло от облегчения — неизвестным предметом (или существом, как ей подумалось) оказалась всего-то чёрная мужская косуха. Немного поодаль Флора заметила снятые второпях платье и туфли, а также раскрытую сумочку, которую она небрежно бросила на тумбу, стремясь побыстрее лечь в кровать после чумовой вечеринки. Можно подумать, что вчера она, уходя из клуба, по ошибке прихватила вместе со своими чью-то вещь, но в действительности дела обстояли совсем иначе…
Когда в нос ударил знакомый головокружительный аромат парфюма, на её губах расцвела широкая улыбка. Никаких вопросов или сомнений — за все их встречи она успела выучить наизусть, как пахнет его одежда, и особенно отчётливо уловила этот запах минувшей ночью, когда он тесно прижался к ней, обжигая шею горячим дыханием. Вместе с трепетными чувствами пробуждались и воспоминания, раскрывающие секрет о том, как же к ней таки попала куртка Огрона…
* * *
Спускаясь по ступенькам, Флора невольно ёжится: за пределами клуба оказалось холоднее, чем она ожидала. Неудивительно — стрелки на часах давно перевалили за полночь. Остановившись, она заворожённо смотрит на маленькие звёздочки, узоры которых красуются на почти чёрном небосклоне. Выдыхаемый воздух превращается в облачка пара, что без промедления устремляются вверх. Однако остаться в тишине надолго не получается: остальные ребята шумной толпой вываливаются из деверей. Девчонки звонко хохочут, пока мальчики продолжают шутить и стараются усмирить Брендона, настойчиво требующего «повысить градус, а то совсем все стухли».
Холод всё так же неприятно пробирается под одежду, и в поисках «спасительного обогревателя» Флора по привычке оборачивается к Скаю. Но друг в то время уже накидывает пиджак на плечи сестры и подхватывает её на руки. Похоже, падение с танцевальной площадки дало плоды — Кэролайн сильно ушибла ногу, а регенерация до смешного мала из-за юного возраста и выпитого спиртного. Кто бы мог подумать, что Кэрол при первой же возможности переплюнет брата и на спор выпьет десять шотов текилы…
Сочувственно проводив их взглядом, Флора обхватывает себя руками в надежде создать иллюзию такого же пиджака, но внезапно на плечи ложится что-то тяжёлое. Удивлённая, она застаёт рядом Огрона, уголки губ которого трогает незначительная улыбка. Прежде чем она успевает возразить, что не стоит беспокоиться, он снисходительно кивает:
— Не благодари.
Подтолкнув сонную Блум к автомобилю, Огрон уходит, одарив на прощание загадочностью и немногословием. Флора сжимает куртку, ощущая немыслимый прилив эйфории, и быстро усаживается на водительское сидение своего авто. Плотнее кутаясь, она прислоняется носом к пушистой чёрной подкладке, на которой чётко отпечатался запах его кожи, а в животе появляется то самое щекочущее, жаркое трепетание крыльев бабочек. Сердце опять стучит часто-часто, разгоняя горячую кровь, пока в затуманенный разум приходит только одна идея: Флора и вправду хочет ещё одной личной встречи или даже не откажется от свидания с мистером Рэдгартом…
* * *
Не без труда вынырнув из нахлынувших воспоминаний, Флора отложила куртку в сторону, решив, что непременно вернёт вскоре, а затем окунулась в утреннюю рутину — душ, завтрак, сбор вещей перед отъездом. Долго копаться было нельзя, ведь нужно засветло прибыть на Линфею и успеть поговорить с отцом.
Увлёкшись сборами, девушки не заметили, как часы пробили три часа дня — было бы неплохо пообедать. Предложение Стеллы сходить напоследок в ближайший кафетерий было принято с радостью. Подхватив чемоданы, подруги проверили все выключатели и двинулись на выход, пробираясь через толпу студентов, которые точно так же запланировали провести эдакий отпуск вне стен Академии и, очевидно, намеревались слетать к родным, друзьям или на какой-нибудь курорт. Хотя так делали далеко не все: были и те, кто предпочитал проводить это время здесь, довольствуясь книгами, сериалами и прогулками по заметно опустевшим коридорам.
Погода сегодня не отличалась постоянством: солнце то дружелюбно показывалось из-за облаков, то скрывалось за ними и делалось вовсе незаметным, а буйный северный ветер громко свистел в ушах, вынуждая одеваться чуть теплее, чтоб не замёрзнуть. Синоптики в последнем прогнозе обещали грозу и ливень, но это нисколько не пугало ребят — разноцветные пятна кружили по Академии и её территории: кто-то до сих пор упаковывал вещи и рассказывал, как здорово будет полететь на другую планету; кто-то неспеша шёл с приятелями по парку; кто-то звонил родителям, сообщая, что вот-вот выезжает и можно встречать через несколько часов; а кто-то просто садился за руль и отлучался, желая поскорее умчать отсюда и развеяться.
Наблюдая за всей суетой из окна в своём кабинете, Фарагонда неторопливо попивала цейлонский чай и раскладывала на столе бумаги. Каждый раз, когда она приглушённо смеялась, вспоминая студенческие годы, во внешних уголках её глаз собирались морщинки. «Одно и то же повторяется снова и снова, мои юные ученики», — мимолётно думалось ей.
Отделившись от общей массы, Флора и Стелла прошли пару кварталов и свернули в переулок, где их ждал тот самый кафетерий, выделявшийся на фоне разносортных магазинчиков и лавок. Стены были из обыкновенного кирпича, который в лучах солнца казался ярко-рыжим. Крышу отремонтировали пару месяцев назад, заменив выцветшую гнилую черепицу на новую тёмно-коричневую. Слева от входа располагалась фигурка добродушного повара-толстяка в колпаке, в правой руке он держал меню с новенькими акциями на всякие блюда — от супов, до сливочных эклеров. Над стеклянными дверями висела белая неоновая вывеска с жёлтой каймой — «На любой вкус».
Уютная обстановка кафетерия пришлась девушкам по нраву: навесные лампы, мягкие диванчики, деревянные столы. Сюда порой заглядывали на обед студенты и старших, и младших курсов, а иногда — преподаватели были не прочь чего-то отведать. Воздух был наполнен смехом и обсуждениями жизненных мелочей, экзаменов, отношений, однако никто не кричал, чтобы в случае чего не помешать другим посетителям.
Флоре и Стелле приглянулся дальний столик у панорамного окна — из него открывался прекраснейший вид на густой хвойный лес, где периодически проходят тренировки по Практической магии или уроки Ботаники. Через пятнадцать минут официант принёс заказ и, пожелав приятного аппетита, вежливо откланялся. Флора особо не хотела есть, поэтому небольшая порция овощного салата с курицей была очень кстати, а вот у Стеллы аппетит разгулялся не на шутку — кремовый суп из грибов, запечённый кролик и паста в сливочном соусе стояли на подносе прямо перед ней, маня сочным ароматом.
С трапезой девушки закончили довольно быстро, переходя к напиткам и небольшому десерту — две чашечки латте с ложкой сахара и круассаны, щедро сдобренные корицей.
— Слушай, а как всё-таки мы вчера попали в Академию? — задумчиво спросила Флора, помешивая ложечкой густую пышную пену напитка. — У меня что-то из головы вылетело, как мы заходили, но точно помню — завалились обратно почти в два ночи!
— Не волнуйся, нам не грозят исправительные работы, — дожевав кусочек любимого круассана, усмехнулась Стелла. — Один знакомый помог сделать так, что защитный барьер нас вообще не заметил! Умный парень!
— И кто же это?
— Может, уже слышала, что по Академии ходит слушок про «невидимого хакера»?
— Вроде слышала…
— Так вот, это Тимми. Он старшекурсник, в точных науках ему почти нет равных тут. У ребят сохранились связи с ним, поэтому по их просьбе он влез в систему замка и сделал «дыру», чтобы мы успели проскочить. Не за бесплатно, конечно… Но слава Небесам, что всё получилось, а то Гриффин бы нас на кусочки разорвала и заставила потом мести сад!
— Значит, теперь мы будем постоянными клиентами у «невидимого хакера»? — доедая круассан, насмешливо произнесла Флора. — Ты меня удивляешь с каждым днём!
— Очень хотелось бы быть такими клиентами, но в ближайшее время возможности попользоваться такой «услугой» не будет, — скорчив рожицу обиженного ребёнка, возразила Стелла. — Его IP-адреса уже трижды кинули в чёрный список, поэтому не будем баловаться, а то его в конце концов вычислят…
Настырный звук оповещений, которые один за одним сыпались на экране мобильного, вынудил Стеллу извиниться и заглянуть в них, чтобы узнать: какого чёрта ей не могут дать спокойно отобедать? Однако прочитав содержимое, она вдруг перестала злиться. Оказалось, что громкий скандал родителей дошёл до кондиции — слово «развод» стало неизменным решением, а Солярии пророчили крах в связи с разрывом супругов, ведь без поддержки одного второй не сможет удержать баланс магической энергии. Тяжело вздохнув, Стелла убрала телефон в задний карман джинсов, а затем рассеянно заговорила:
— Прости, мне надо идти. Это очень важно. Но… — она на секунду замялась. — Что насчёт Беллы, Дианы? Когда мы отправимся?
— Не знаю, всё так запутанно, — поджала губы Флора. — Давай немного позже встретимся и решим это. Не будем задерживаться сейчас, нам обеим уже пора выдвигаться.
Расплатившись по счетам и оставив несколько купюр на чай, подруги покинули кафетерий. Стоило им оказаться за пределами помещения, в лицо ударил порыв прохладного ветра. Щурясь от солнечных лучей, бьющих прямо в глаза, Стелла старательно убирала волосы, которые выбились из хвоста и противно липли прямо на губы. Это зрелище очень повеселило Флору, как и ворчание подруги на протяжении всего пути: «Вот же нелётная погодка! Если бы знала — шапку бы нацепила!»
Вскоре девушки добрались обратно к Академии и, попрощавшись, разошлись в разные стороны. Помахав рукой, Стелла побрела в сторону остановки транспорта: чтобы её исчезновение не привлекало много ненужного внимания, она отойдёт чуть подальше и привычно телепортируется, а если станут искать — подумают, что уехала.
Перед глазами у неё маячили моменты, когда родители были счастливы вместе, а на душе было паршиво, серо. Сложившаяся на родине ситуация ощущалась двояко. С одной стороны, хотелось стремительно ворваться в замок, разгромить всё и выяснить причину, по которой два взрослых состоятельных человека разругались после тридцати лет совместной жизни; а с другой — совсем не было желания там появляться и взваливать на свои плечи очередную проблему, ведь всё равно она останется виновата и неважно, за что именно. Но сообщения о том, что держава может рухнуть, не позволяли Стелле всё бросить и поставить крест на судьбе всей планеты и своей семьи. Для себя она приняла окончательное решение — отправиться и разобраться в творящемся хаосе, как бы ни пришлось потом расплатиться за это вмешательство.
Остановившись в укромном местечке, Стелла убедилась, что поблизости никого нет: зачем же ей лишние уши? Затем аккуратно сняв Кольцо Соляриса, она почти неслышно заговорила:
— Силами, дарованными мне, приказываю: перенеси меня в место назначения — королевский замок планеты Солярия.
В ожидании увидеть золотистую пыльцу, которая окутает тело и отнесёт прямиком на родную планету, Стелла простояла пару минут, но… по неведомой причине ничего не происходило. Нахмурвшись, она попробовала произнести ту фразу ещё раз — и снова ничегошеньки. После нескольких неудачных попыток Стелла покрутила Кольцо перед носом и внимательно осмотрела его, проверяя, не повредила ли ненароком. Но, к её несчастью, разгадка была в другом: артефакт был поддельным и явно купленным у опытного мастера на заказ. От оригинала отличала лишь одна деталь: на настоящем Кольце Соляриса с внутренней стороны есть некий опознавательный знак, чтобы его нельзя было спутать с копией — гравировка буквами на латыни. Когда объявляется новый владелец Кольца, два инициала сами собой возникают чётко посередине. Тот факт, что сейчас их на ювелирном изделии не было — это полбеды, а вот сколько она проходила с подделкой, совершенно ни о чём не подозревая — другая проблема…
— Ко мне магнитом тянет новые неприятности! Неужели я хлопала глазами, как слепая курица, пока кто-то нагло воровал Кольцо! — ругая себя за неосмотрительность, бухтела Стелла, пока плелась обратно на остановку. Придётся ехать общественным транспортом, и если он поздно вечером прибудет на Солярию — можно считать, что ей невероятно повезло.
В то же время Флора, загрузив багаж, собиралась отъезжать, но дверь автомобиля не успела закрыться — её притормозила мужская ладонь.
— Уже уезжаешь? — с улыбкой поинтересовался Скай. — Я могу составить компанию?
— Нет, не стоит, — нехотя отказалась Флора, — езжай с Кэролайн, она вчера ногу сильно ушибла и…
— Флора, — перебил её друг и укоризненно вздохнул, — они с Рокси вместе уехали ещё утром. Да и ногу она не так сильно повредила: больше было испуга, чем боли — вон, за несколько часов зажило. Послушай, пожалуйста, — настойчиво продолжал он, — я очень хочу помогать тебе, гулять иногда и быть рядом, если нужно. Но ты то ли сама не хочешь теперь водить дружбу, то ли что-то скрываешь…
Последние слова — прямо в точку. Он отлично видел, как сегодня с подругой творится что-то неладное, словно ей на спину взвалили пять тяжеленных мешков и заставили подниматься в гору, а после — отпустили домой. Однако всякая попытка пересечься в Академии или на улице, чтобы поговорить, заканчивалась одинаково: «Извини, мне надо бежать», «Всё в порядке, увидимся потом!», «Ничего такого, просто спешу». Отвергая его, Флора сгорала от стыда, потому что понимала, что ни с кем не сможет поделиться тем, что гложет душу. Возможно, она сумеет объяснить ему всё попозже. Но захочет ли он тогда слушать её или расценит длительное молчание как знак недоверия?
Переместившись на пассажирское сидение, Флора не проронила ни слова и кивнула Скаю. Он кинул рюкзак куда-то назад и по-хозяйски разместился на водительском месте, сразу поворачивая ключ в замке зажигания. Через минуту автомобиль тронулся с места и помчался по известному им обоим пути — в королевский замок Линфеи.
Позади оставались километры, а друзья детства молчали. Флора была глубоко погружена в размышления, а Скай не хотел давить и чего-то от неё требовать — пусть для начала переварит и осознает то, что так её беспокоит. Однако по прошествии часа его самого стали съедать сомнения, правильно ли он делает, что бросает её в некотором одиночестве. Что, если она боится? Что, если близится опасность? Что, если кто-то приказал ей ничего не рассказывать?..
— Флора, — осторожно позвал подругу Скай, — я заставляю изливать мне душу, но ты выглядишь подавленно. Помнишь ведь, что ты всегда можешь рассчитывать на меня? Если тебе кто-то чем-то пригрозил, то…
— Нет, не переживай, мне ничего не угрожает. Это то, о чём мне ни с кем не хочется говорить. Но спасибо, что ты тут, правда.
Её благодарная искренняя улыбка сработала лучше любой валерьянки, мигом устранив все тревожные подозрения. Невидимая крепчайшая связь дружбы соединила Флору и Ская прочными узами — им не нужны были никакие клятвы, чтобы знать, что они не бросят друг друга, в какую бы передрягу ни попали. Просто у каждого бывает ситуация, когда что-либо рассказать можно не сразу, а несколько погодя. Главное — найти человека, который поймёт, примет твои чувства и не станет нарочно выпытывать. Иногда это и есть лучшая поддержка.
Через три часа автомобиль остановился у дворцовых ворот. Обменявшись объятиями, друзья договорись увидеться позже и обязательно всё обсудить. Увы, сегодня Скай не мог и пару минуток погостить у семейства Фризалис, ведь его ждали важные дела, которые не терпят отлагательств — эту встречу и так переносили несколько раз в связи с обучением наследников Арден.
На дворе потихоньку начинало темнеть, воздух был пропитан сыростью. Проверив документы, стражники почтенно поприветствовали Флору, а затем один из них, забрав чемодан, сопровдил её на территорию дворца. Массивные ворота с металлическими конструкциями с грохотом захлопнулись за ними. Флора вздрогнула и замерла от страха: некогда светлый замок, в котором она выросла, теперь возвышался над ней грозной, неприступной крепостью — совершенно чуждой и незнакомой. Сделав нерешительный шаг вперёд, Флора чуть не попятилась назад, борясь с желанием убежать и не возвращаться сюда больше. А ведь раньше такого тёмного жуткого чувства не было…
Первое, что бросилось в глаза — оранжерея. Всего два месяца назад они с мамой, поливая тюльпаны, беззаботно говорили об орхидеях и поставках новых удобрений. Это был тот случай, когда Лилиана выбралась к дочери во время обеденного перерыва, чтобы хоть немного поболтать и побыть вместе… Теперь же некогда благоухающая оранжерея превратилась в нечто ужасное: стебли жухлые и увядшие, цветы словно безжизненные, трава неестественно блёклая — всё омертвело в отсутствии чутких женских рук матери и дочки, а Дориан запретил кому-то постороннему даже прикасаться к тому, что осталось от этого места.
Глаза защипало от подступающих слёз, ручка сумки оказалась так крепко стиснута пальцами, что ногти болезненно впились в кожу ладони. Усилием воли Флора подавила тягу сорваться туда со всех ног, упасть и рыдать, рыдать, рыдать… Зная, что Дориан будет невероятно зол, если без спроса полезть в оранжерею, она позволила себе исцелить лишь одно растение — фиалки. Любимые цветы мамы. Аккуратно повеяв лечебной пыльцой, девушка усердно молилась, чтобы не всё было потеряно, и всем сердцем надеялась их спасти. На удивление, фиалки довольно скоро откликнулись на зов младшенькой хозяйки — их позеленевшие стебельки и листочки потянулись вверх, а бутоны с рвением поспешили раскрыться, одаривая невероятно сладким аромат. На губах Флора появилась незаметная улыбка, но и она сразу же стёрлась. Того, что было сейчас сделано, до смешного мало. А как же остальные растения? Почему она стоит тут и не смеет пальцем дотронуться до своего же детища, за которым старательно ухаживала на протяжении многих лет?!
— Флора, Флора!..
Родной женский голос резко ворвался в гущу переживаний. Флора обернулась и увидела стоявшую на ступенях мисс Долорес. Она-то по-настоящему её и ждала здесь… Больше юная девушка не могла держать себя в руках. Сорвавшись с места, она кинулась навстречу гувернантке и заключила её в крепкие объятия, сбивчиво шепча, как сильно соскучилась. Однако насладиться теплом рук гувернантки она толком не успела: Долорес с печалью в голосе сообщила, что отец ждёт в кабинете и весьма недоволен тем, что дочь не прибыла к обеду. Сначала Флора было возмутилась: почему же он не предупредил, что планы изменились и ей надо было успеть к обеденному времени? Но осознание того, что устраивать выяснения на пустом месте — бесполезное занятие, пришло незамедлительно. Делать нечего — остаётся пойти, заранее предвкушая, как пройдёт их «желанная» встреча.
— Можно? — как-то неловко спросила Флора, с опаской приоткрыв дверь в кабинет. Дориан, облачённый в чёрный костюм, в привычной позе сидел за столом и неотрывно вчитывался в какие-то бумаги, не соизволив почтить дочь и взглядом.
— Да, разумеется, — спустя минуту безэмоционально произнёс он. — Проходи и присаживайся.
Сглотнув, она боязливо переступила порог и скромно присела в кресло напротив, не догадываясь, как можно продолжить разговор, который у них никак не складывался. Но стоило присмотреться получше, её накрыло сожаление: всё вокруг, каждый предмет, был пропитан мраком, словно никогда ранее сюда не проникало и лучика света. За окном повисли тяжёлые тучи, предвещая скорый ливень, а сильный ветер безжалостно трепал кроны деревьев, как будто стремился их с корнем выдрать и беспорядочно разбросать, как павших в бою воинов. Флора догадалась: большая часть планеты до сих пор погружена в траур.
— Как учёба? — строгим тоном спросил Дориан. От подобных изменений в его характере дочь передёрнуло — отца как подменили.
— Всё хорошо, — сдавленно отвечала она, неосознанно впиваясь пальцами в подлокотники, — мне нравится. Определённо…
— Отлично, — сухо продолжал отец, не прекращая глядеть в листы договора. — Приглашения на церемонию отправлены, подготовка начинается завтра. Если что-то будет несоответствующим для празднества, на твой взгляд, то можешь сама дать распоряжение. Что по поводу списка гостей, то когда ознакомишься с ним и внесёшь правки — его утвердят.
Повисла гробовая тишина. Флора с отчаянием глядела на отца, слепо надеясь, что он вновь заговорит с ней, захочет обнять или хотя бы просто поднимет голову. Но Дориан не изменял работе: по-прежнему скрупулёзно читал строки договора и, видимо, не собирался больше ни о чём дискутировать.
«Пустое место… Теперь я для него пустое место. Никто».
Флора поднялась с кожаного кресла и бесшумно удалилась, притворив за собой дверь. Сердце сжималось от горечи — семейная любовь позабыта, осталось только равнодушие. И почему это приключилось именно с ними?..
Зайдя в собственную комнату, где раньше можно было найти покой и уединиться, Флора выронила вещи и застыла истуканом. Всё казалось чересчур знакомым и привычным, но как будто бы забытым, оставленным где-то далеко в прошлом. Те же неброские оттенки, лёгкие колыхающиеся шторки, пейзажи на стенах, пушистый ковёр, окошко с видом на земляничную полянку и лес, а на подоконнике — прекрасные хризантемы, за которыми в её отсутствие ухаживала мисс Долорес. Когда-то, с десяток лет назад, здесь по вечерам бывала вся их дружная семья: две сестрёнки играли и дурачились, а родители улыбались, наблюдая за ними, и не могли нарадоваться своему счастью…
Флора безжизненно рухнула на стул перед зеркалом и взглянула на своё грустное лицо, казавшееся ещё более бледным в вечернем полумраке. На деревянном столике рядом со шкатулкой стояла узорчатая рамка — в ней размещалось малость помятое, но очень дорогое для их семьи фото. До трагедии оно было обыкновенным, но сейчас приобрело особенное значение. Прокусив губу до крови, Флора с вымученной улыбкой глядела на него: мать с отцом стоят в обнимку и держат на руках её, совсем маленькую девочку в голубом платьице, которая радостно хохочет и сжимает в крохотной ручонке белого мишку. В голове всё перемешалось и запуталось в один большой клубок нитей…
Горячие солёные капли оставляли мелкие круглые «лужицы» на гладкой поверхности стола. Плечи тряслись, воздух застревал где-то в горле. Ослабевшее тело медленно сползло на пол. Сквозь всхлипы Флора зашептала навзрыд:
— Мама, мамочка… Прости меня! Прости, пожалуйста! Мы ничего не успели сделать! Ничего! Я так люблю тебя! Прости, что так редко это говорила…
Вдруг на миг всё прекратилось, не было слышно даже дыхания. Опухшие потрескавшиеся губы почти беззвучно промолвили:
— Я скучаю, мам…
Кричать не было сил. Флора замерла неподвижно и прикрыла глаза. Мокрая щека прилипла к паркету, волосы спутались на плотном лбу, виски вовсю пульсировали, в ушах скверно свистел сквозняк, перемешавшийся с постукиванием ботинок на соседних этажах. У неё было заветное желание, которое невозможно осуществить никаким способом — вернуть маму и сестру обратно домой, обнять их и никогда больше не отпускать. Её удел — всю оставшуюся никчёмную жизнь задыхаться от чувства вины и отчаяния, подобно рыбе, выброшенной на берег после смертоносного шторма. И ничего она сделать не сможет.
Неизвестно, сколько прошло времени — но Флора и не хотела знать. Поджав колени к груди, она пустым взглядом сверлила стену с картинами.
«Истощённая жалкая тряпка. Ты ничего не сделала и не сделаешь. Дура».
От угрызений совести не скроешься — она везде найдёт тебя поздно или рано. Флора же решила добить себя окончательно — унижала, ругала, смешивала с грязью и обзывала ничтожеством, потому что один из самых дорогих, близких и родных людей погиб, возможно, по её вине. А что, если бы она прибыла раньше, если бы попробовала поискать лекарства или обратиться ещё куда-нибудь? Что, если бы всё обернулось совершенно иначе?
Однако от самобичевания её чудом отвлекла мисс Долорес, случаем проходившая мимо комнаты:
— Да, Дориан совсем плох. Когда же он очнётся и бросит, он нам нужен…
Услышав обрывок фразы, Флора внезапно насторожилась: что именно имела в виду гувернантка? Небрежно вытершись рукавом кофты, девушка поднялась с насиженного места и, чуть пошатываясь, вышла в коридор. Раз с папой что-то случилось, то надо хотя бы узнать — не вечно же ей запираться в своей комнатке рыданий.
Самым логичным Флора нашла обойти все места, где обычно находился отец: кабинет, спальня, столовая и зал в правом крыле. Однако, на удивление, его нигде не оказалось. Да что же такое стряслось?..
Обеспокоенная дочь не прекращала поиски отца и бегала по длинным коридорам, освещённым небольшими бра. Обстановка дворца казалась несколько мистической: Дориан, проживший здесь несколько лет, бесследно испарился, не оставив каких-нибудь подсказок.
Когда Флора уже и не рассчитывала найти отца, где-то у самой дальней комнаты на втором этаже ей удалось заметить отблески света, видневшиеся из щели меж полом и дверью. Не раздумывая, девушка поспешила туда, хотя сердце болезненно ныло, как будто в него вонзили сотни мелких иголочек. Всё дело в том, что никто не ходил в ту комнату уж очень давно…
* * *
— Диана, пойдём скорее! — недовольно бурчит маленькая русая девчушка, со скуки разглядывая баночки и тюбики с разноцветными жидкостями — красками. — Мы здесь уже очень долго, а меня Стелла ждёт!
— Ну же, Флора, потерпи ещё немного, — благосклонно отвечает Диана, стараясь как можно меньше шевелиться, — ради маминого увлечения можно немного задержаться. Если хочешь, посмотри, как у неё получается! Вдруг тоже захочешь рисовать! — убедительно предлагает она. Надо ведь чем-то занять младшую сестрёнку, пока их мать воодушевлённо и старательно пишет с неё портрет.
Протяжно вздыхая, Флора спрыгивает со стула и подбегает к Лилиане, которая сидит в заляпанном красками зелёном платье и творит под потоком вдохновения чудесную картину. Младшая дочь с любопытством разглядывает изящные движения рук, которые похожи на взмах крыльев бабочки, отслеживает каждый мазок кисти и восхищается, насколько хорошо у матери выходят утончённые линии, создающие черты лица девы на полотне. Она определённо похожа на Диану, но лишь отдалённо — в ней есть свои особенности, неповторимые и загадочные. Ласково прислоняясь к щеке Лилианы, Флора с восторгом шепчет:
— Мамочка, ты настоящая волшебница даже без магии! Это очень красиво!
Посмеиваясь, Лилиана на мгновение отрывается от своего увлекательного занятия и целует доченьку в щёку, проговаривая:
— Малышка, когда-нибудь и ты, станешь такой же прекрасной волшебницей и без всякой магии! Обязательно станешь…
* * *
Отогнав воспоминания, Флора продолжала бежать в комнату, которая в когда-то была творческим пристанищем её мамы. Признаться, она всей душой была готова подарить маме столько времени, сколько было нужно — хоть сутки напролёт сидеть и наблюдать за тем, как она пишет картины, отвлекаясь от будничной суеты, стопок с документами и собраний. Только уже поздно. Слишком поздно.
Добравшись, Флора смело толкнула тяжёлую массивную дверь и шагнула внутрь. От увиденного сердце заныло от жалости и ухнуло в пятки. В тёмной комнатке, где все висящие на стенах картины были задёрнуты чёрным полотном, при тусклом свете свеч перед огромным прекрасным портретом Лилианы сидел Дориан. Как ненужный мусор, его большая роскошная корона валялась в дальнем углу. В воздухе клубами витал противный табачный дым, которого было настолько много, что он походил на туман. Согнувшись, мужчина обхватил руками голову и неотрывно глядел в родные глаза жены. Траур исказил его, превратив в совсем другого человека.
Никто не знал, насколько Дориан любил Лилиану. Он не позволял себе проявлять чувства при посторонних — только когда они оставались наедине. Лелеял, бесконечно целовал, делал неожиданные сюрпризы, которым она радовалась, как пятилетняя девочка, и украдкой любовался её миловидным лицом, от которого был без ума с первой встречи. Он дарил ей всего себя, а она всегда отвечала взаимностью так, что они оба утопали в тёплом море любви. Они были готовы провести вместе всю жизнь, воспитать лучшую дочку на свете, выдать её замуж, повидать внуков, а потом умереть в один день, проведши друг с другом последние мгновения. Но судьба распорядилась жёстче: растоптала его и решила подло расправиться ужасным способом — забрала частичку его души, его Лилиану. И тогда он пал на колени, не сумев подняться до сих пор…
Дориан был человеком принципа: не курил никогда и запрещал каждому жителю Линфеи, ведь обязан был уберечь всех от этого злостного наркотика, который медленно убивает людей. Но после смерти жены никотин стал его неизменным спутником. Конечно, он хорошо скрывал это. Пугал тот факт, что с каждым днём доза увеличивалась — ему требовалось всё больше, больше и больше, чтобы заглушить в себе невыносимую адскую боль. Дориан внушил себе, что так будет лучше и проще: какая кому разница, как он справляется с горем? Однако критические дозы и сильный состав табака делал ему только хуже — дым будто разъедал лёгкие изнутри. Жжение Дориан упорно игнорировал, кашель списывал на какую-то простуду, а усталость и плохой вид — на недосып. О своей зависимости он не говорил: какой же из него король и как он смеет вести за собой народ, если поддался слабости и попал в плен к курению, которое яро презирал?
Сбившись с пути, Дориан не слушал никого и по глупости испортил отношения с последним родимым человеком — дочкой. И пока она не знала, как безумно он жалел обо всех грехах и стыдился за последний устроенный скандал…
В раздумьях мужчина не заметил, как его спины коснулась хрупкая девичья ладонь.
— Пап, ты скучаешь?..
Опустившись рядом, Флора склонила голову на покатое отцовское плечо и с упоением рассматривала лицо мамы, точно запечатлённое во всех деталях талантливым художником. Её пронзительные глаза заглядывали даже в самые тёмные закоулки души, но не для того, чтоб осудить и унизить, а помочь найти веру в себя и решить проблемы. Добрая, ласковая, понимающая, любимая всеми Лилиана — такой её помнили и будут помнить ещё многие века.
— Флора, — спустя несколько долгих минут вздохнул Дориан и взглянул на понурую мордашку дочки, — мне очень жаль, что всё так сложилось. Прости меня за последний разговор, это… было лишним. Я со злости наговорил того, чего не следует. Нам надо прийти к пониманию и решать проблемы вместе.
Чуть подвинувшись, он притянул её ближе, вовлекая в широкие отцовские объятия. Флора милостиво улыбнулась и шмыгнула носом. Всё-таки не всё потеряно.
— Ты тоже прости меня, папа. Я виновата. Не стоило тогда говорить тебе столько ерунды, это всё неправда, — с раскаянием проговорила Флора, покачав головой. — Да, ты прав, нам нужно решать проблемы вместе. Тогда мы точно справимся. Но знаешь, я до сих пор не уверена насчёт церемонии… — заломив пальцы от волнения, как-то печально оповестила Флора. — Я ведь совсем не готова…
— Не говори так, милая, — поглаживая её плечо, ответил Дориан. — Я уверен, что ты готова к объявлению, но осознать этого не можешь. Раньше я не говорил тебе, но ты невероятно похожа на свою маму — такая же добрая, чуткая, мудрая и… У тебя такие же светлые прекрасные глаза, Флора…
Он по-доброму улыбнулся и ласково провёл большим пальцем по её щеке, ощущая, как у него самого ручьями текут горькие слёзы. Накрыв крепкую мужскую ладонь своей, Флора не спешила перебивать — пусть чувства выйдут наружу. Кто, как не дочка, точно знает: отец не железный бесчувственный робот, но позволить себе эмоции может лишь с самыми близкими. Прикрыв глаза, она продолжала с упоением слушать его огрубевший, но полюбившийся с детства голос:
— …С такой наследницей Линфея будет в надёжных руках, и я смогу спокойно оставить пост, когда подойдёт время.
— Тебе рано говорить об этом, папа, — хрипло ответила Флора. — Не оставляй меня. Пожалуйста…
Бережно перебирая её шелковистые волосы, Дориан тихо проговаривал слова утешения и обещал, что всё обязательно наладится — им обоим нужно время. Прямо сейчас они дарили друг другу тёплые улыбки и заново учились быть единым целым — быть семьёй, которая непременно справится и переживёт невзгоды вместе, чтобы жить дальше без оглядки в прошлое.
Так дочь с отцом просидели ещё очень долго в успокаивающих душу объятиях, а страдания, отчаяние и боль утихали с последней потушенной сигаретой.