Семеро викингов

Секира, он же Шильд, стоял, привязанный к столбу.
Как и следовало ожидать, жизнь в плену протекала весьма безрадостно. Каждый день был одинаковым: воин два раза приносил скудную еду, иногда сопровождая её издевательским смехом, а в конце Секира оставался с глазу на глаз с мрачной лесной чащей. Она казалась совершенно безжизненной, глухой и молчаливой.

Худо-бедно вздремнув ночью в верёвках, в своё первое лишённое воли утро Шильд проснулся таким же усталым и разбитым. Голова уже не болела, но вместо этого уже отказывали конечности, привязанные к столбу. Впрочем, не он один влачил столь жалкое существование. Рядом с ним, образовывая четырёхугольник, стояли ещё три столба, и к каждому были привязан человек. Один был в типичной одежде балта, а мужчина и женщина на двух других столбах носили костюмы, лишь отдалённо напоминающие балтские, но как-то более утеплённые. Судя по всему, им досталось от Рюрика гораздо больше, ведь все они были без сознания.
Ближе к вечеру к балту пришёл воин, привёл того в чувство, развязал и потащил в сторону лагеря, вероятно, на допрос или на работу. Секиру держали словно на привязи - он уже трижды видел работающих пленников, а сам не получил ни капли пота. Вечером он понял, что задерживаться больше двух недель он не сможет.

На второй день гнусной каторги Шильд измучился совсем. Он ничего не делал, но затекли, единственным развлечением было приманивать белок свистом и потом пытаться схватить их зубами - ничего не выходило. Очнулись оба пленника, которые не были балтами. Как выяснилось, один из них - Вольдемар - разговаривал на шведском. Появление собеседника взбодрило Секиру духовно, однако физическое заточение угнетало.
- И как ты сюда попал, Шильд?
- Поймали в Крелто. Меня и двух моих товарищей. А ты здесь как, Вольдемар?
- Месяц торчу. Я из эстов, жил на острове Эзель. После прихода к власти Готланда наша деревня не осталась равнодушной - мы захватили их замок.
- Замок у Готланда? На другом острове?
- Да. Меня взяли как зачинщика бунта, наверное. Я примерно месяц гнил в пещере на берегу Эзеля, где уцелевшие готландцы, а их осталось немного, человек пятнадцать, устроили себе убежище и делали вылазки по ночам. Там и научился немного говорить по-шведски. Во время одного из таких ночных рейдов наши устроили засаду в роще между замком и берегом, и перебили шесть человек из тех пятнадцати. Остальные притащились в пещеру почти все раненые и жутко злые. Уплыть на свой остров викинги не могли - мало людей, да и корабли были либо сожжены, либо стояли в бухте на виду у замка. Тогда они стали иногда выпускать меня, довольно часто, потому что им были нужны рабочие руки.
- А какую работу они делали, Вольдемар?
- Сколачивали плот, чтобы переплыть на остров Даго, который севернее, там перезимовать и через земли финнов добраться до Готланда. Я с этим плотом часто работал, так как готландцы быстро уставали и уходили раны перевязывать. Честно говоря, я не чувствовал особых угрызений совести, помогая им, ведь они решили убраться с нашего острова.
Но потом, когда плот был готов, эти викинги решили перед отплытием меня убить, чтобы я не был лишним ртом в дороге, или чтобы не рассказал ничего соплеменникам.
Секира ухмыльнулся. Они могли бы и всю Балтику переплыть, как он с Вороновым Глазом...
- И ты сбежал?
- Да, я подслушал их замысел, когда возвращался с работы в пещеру под надзором одного готландца, прорвался к складу с оружием и, кажется, перебил трёх человек. Уже смеркалось, поэтому, когда я выбрался, меня особо никто не искал. Остальные всё же отплыли, и я, добравшись до замка, об этом рассказал. Меня через несколько дней отправили на материк со своим маленьким отрядом, чтобы мы попробовали завербовать как можно больше балтов и эстов для замкового гарнизона, потому что мы не сомневались, что Готланд не смирится. В общем, мы бродили по всей Латгалии, вербовали и иногда отправляли в замок союзников. А потом, возле Крелто, ночью наткнулись на этот борнхольмский отряд. Всех из моего отряда перебили, потому что накануне почти все ушли обратно на Эзель. Оставили в живых меня и Кюллике, - Вольдемар указал на женщину. - Потому что она хорошо готовила, а я смог провести до Крелто, но на подступах к городу мы чуть было не сбежали, и с тех пор нас избивают и держат связанными на этих проклятых столбах.
- Так что тут делает балт?
- Его зовут Микелис, он был завербован нами в одной из северных деревень латгалов. Начальник этих викингов решил, что Микелис может стать информатором для его конунга... - Вольдемар вздохнул. - Подожди! - резко оборвал он. Послышались тяжёлые шаги. К ним подошёл охранник, и Секира внезапно узнал его. Это был старый знакомый Гэиз, тот самый, которого они оглушили на Борнхольме.
- Хе-хе, похоже, роли переменились! - торжествующе воскликнул Гэиз.
- Синяки от удара уже зажили? - вежливо поинтересовался Шильд. - А где твой начальник?
Гэиз оскалился шире прежнего и, разглаживая волосы, промямлил:
- Шэнк сейчас обыскивает польские княжества. Он возглавляет отряд ваших поисков. Не бойся, гонец уже был отправлен. Шэнк скоро вернётся.
- А как там Ян? - осторожно спросил Секира.
- Не волнуйся. У твоего дружка есть лишняя голова, но мы её устраним. Сегодня на закате, например.
Секира был в ужасе, однако понял главное: если он станет оскорблять Гэиза или Рюрика, это ни к чему не приведёт. Он сказал себе: "Шильд, докажи борнхольмцам, что ты не только храбрее, но и хитрее, чем они".
- Ну и ладно, - вроде бы равнодушно бросил Секира. - Хотя, по-моему, Рюрик упускает неплохой шанс, за что ваш конунг его не похвалит.
- О чём ты болтаешь?
- Клянусь Тором, это же проще простого, Гэиз. Передай своему командиру, что Ян может стать хорошим доносчиком и служить Борнхольму в Крелто. Балты оттуда ничего о его судьбе не знают, поэтому Ян сможет наплести им любую красивую сказочку, да ещё и присматривать за шпионами Готланда. Он говорил, что Хитрый Лис завербовал кое-кого из городской администрации. Поэтому вас и потрепал отряд Ларса, готландцы успели пустить корни в Крелто.
Гэиз поразмыслил.
- Ну что ж, я замолвлю Рюрику словечко об этом, и он проверит.
- Только пока не давите на Яна. Я его знаю, ему нужно время смириться. Когда он поймёт, что у него лишь два выхода: работать на вас или умереть, Ян выберет первое. Этот балт - бедняк, жадный до денег, он согласится, не сомневаюсь. А пока просто подержите его в неизвестности.
- Я хотел бы стрясти с тебя долги, Секира, - прищурился Гэиз. - Но в бою со мной ты показал пару приёмчиков, которые я теперь использую, так что я не имею насчёт тебя таких пребудеждений, каких ты, наверное, ожидал.
С этими словами он грубо похлопал Секиру по плечу и ушёл в лагерь.
Шильд облегчённо вздохнул. Надежда для Яна есть.

Прошло четыре дня с момента атаки Борнхольма. Секиру начали понемногу отвязывать. Утром ему развязали руки, но при этом затянули узлы в несколько раз туже. После суточного стояния руки были (хоть и рады свободе) очень уставшие. Ноги давно сгинались в коленях, точнее вели себя так, будто бы сгинались. Шильд успел познакомиться с Кюллике и Микелисом через перевод Вольдемара.
Сперва Секира завёл разговор с Микелисом.
- Скажи, Микелис, сколько тебе лет и где ты раньше жил?
Вольдемар перевёл.
Балт ответил что-то сухим, надтреснутым голосом человека, который давно не пил.
- Он говорит, что ему тридцать шесть и он жил не очень далеко отсюда, на берегу моря в деревне Павилоста.
- А как тебя завербовали на охрану замка эстов?
- Микелис был рыбаком, ему не везло, и он решил получить заработок на Эзеле.
- Ты умеешь держать в руках оружие?
Балт ответил, усмехнувшись: "Не так, как берсерк, конечно. Но луком и палицей владею неплохо".
Секира продолжал.
- Ты знаешь в этих краях какие-нибудь скрытые пути на север?
- Знаю путь к своей деревне.
Шильд задумался и спросил:
- Ты знаешь ещё языки, кроме балтского?
- Микелис говорит, - переводил Вольдемар, - что знает только наш язык и немного слов из польского.
Подобный разговор вскоре состоялся и с Кюллике. Она не знала никаких наречий, кроме родного, и вообще не представляла, где находится. Её взяли в отряд эстов исключительно в качестве поварихи и лекаря. Впрочем, Кюллике весьма виртуозно разбиралась в лечении и в плену развлекалась определением растущих вокруг столбов трав.
Узнав биографии товарищей по заточению, Секира принялся обдумывать полученную информацию. Когда головорез Рюрика в очередной раз притащил похлёбку, Шильд изобразил на лице печаль и покорность судьбе.
Конечно, теперь, когда путь возможного побега уже стал известен от Микелиса, избавление стало не столь уж и фантастическим, но надо было решить один мелкий вопрос: как освободиться от верёвки?
Ответ пришёл неожиданно.

На следующий день после разговора с Микелисом и Кюллике тюремщик Шильда развязал его и потащил на работы в лагерь, под конвоем, разумеется.
- Слушай, ты будешь кормить лошадей, и не вздумай убегать, прямая дорога в могилу! - Пригрозил борнхольмец.
Лагерь Рюрика широко раскинулся на лесных прогалинах. Между большими и мелкими палатками воинов Секира насчитал человек пятнадцать-двадцать, и к тому же с далеко не худшим оружием. Но Шильда не повели сквозь лагерь, а развернули вбок, прямо к двум загонам - видимо, срубленным несколько дней назад.
Секиру втолкнули в загон. Запах там был, очень мягко говоря, не благоухающий.
- Корми лошадей, к полудню поменяешься с балтом, который кормит волков, - буркнул сопровождающий викинг. - И смотри мне, мы работающих проверяем!
Как и следовало ожидать, работа пленника оказалась не столько сложной, сколько медленной и нудной. Шильд всё ходил и ходил за травкой для лошадей, кормил их и убирал навоз. Примерно за полчаса до полудня в загон вторгся стражник и дал Секире похлёбку, на этот раз с хлебом. Видимо, работающие пленники оценивались выше.
Пробил полдень. Шильд ждал этого момента. Наконец-то можно было сменить нудных лошадей на волков - хоть какая-то перемена мест и ощущений.
Пройдя по коридору, соединявшему загоны, Секира был приятно удивлён.
- А вот это и правда счастливое совпадение!
Возле клеток с волками стоял Вольдемар.
- Шильд, ты согласен с тем, что работа предпочтительнее борнхольмской верёвки и столба даже в плену? - философски размышлял эст.
- О да, даже неинтересная.
- У тебя есть какие-то планы или ты решил коротать тут свой век? - осторожно спросил Вольдемар. - При побеге крепкие три пары рук всегда пригодятся.
- Три пары?
- Да, мои, Микелиса и Кюллике.
- Пока просто не давайте викингам лишних подозрений. Рюрик не из тех, кто пропускает "тревожные симптомы" пленных. Мне надо время, чтобы найти в лагере своих товарищей. Один из них тоже балт, и его могут казнить, если только уже этого не сделали.
- Ладно. Я пойду, Шильд, а то стражник может войти и заметить, что мы друг друга знаем. Мясо для волков в дальнем углу загона.
Работа с волками у Секиры тянулась так же медленно. Он нарочно давал зверям побольше пищи, думая: "Если им сегодня предстоят ещё пытки, то волки не будут особо злыми после кучи еды".
Стражник пришёл лишь к сумеркам. Дождавшись, пока Секира съест похлёбку и краюху хлеба, он вывел Шильда на воздух под копья двух дружков.
- Работа окончена, пленник. Шагай вперёд.
Секира заметил, что они идут не там, где шли утром, а через целый лагерь. Очевидно, это делалось для того, чтобы запутать пленного.
Подходя к какому-то шатру, Секира увидел рядом с ним что-то, показавшееся грудой звериных шкур. Но вблизи это оказалась большая клетка, лишь прикрытая шкурами, а внутри маячила неясная человеческая тень.
Секира свернул поближе к подозрительной клетке и симулировал падение на неё.
Однако рассмотреть человека за шкурами Шильд не успел. Его грубо оттащили за шиворот.
- Смотри, куда прёшь, Кровавая Крыса!
Всю дорогу до столбов за ним наблюдали пристальнее обычного, поэтому Секира, оставшись один, пребывал в плохом расположении духа - ничего не узнал и, возможно, навлёк на себя подозрения.

На следующий день Секиру вновь потащили в лагерь, и снова он корпел над волками в загоне уже без Вольдемара, но в сумерки его повели не в лес, а на другой конец стоянки Борнхольма. Один стражник шёл по пятам за Секирой, а двое других вели впереди волков.
А там Шильд увидел Рюрика.
- Приветствую, тебе поручено ответственное задание! - ухмыльнулся главарь борнхольмцев.
- Какое ещё... - начал было Шильд, но увидев впереди очередные два столба, опасливо замолчал.
Раздался стон.
Секира увидел, кто был привязан к одному из столбов. Ганс, обвешенный кусками мяса. Волки, почуяв "родной" запах, заметно напряглись. Глаза Шильда расширились. Он дважды переметнул взгляд с волков, которых вели к пленному, на Ганса. Его что, привели, чтобы заставить смотреть на казнь Ганса? Шильд сглотнул слюну и нахмурился. Серебристый волк сразу же кинулся на Ганса, но его за привязь оттянули. Потянутый за шею волк жалобно завыл, но после нескольких секунд беззвучной тишины он стадно замолчал. Волки уставились на корабельного кока, поверх которого было навешано штуки три бараньих туш. Секира ещё раз анализировал ситуацию: привязанный к столбу Ганс и мясо на нём, а также волки, которые рвутся к добыче.
- Вяжите его живей, пока эти бестии не взбесились! - Прикрикнул Рюрик.
Его люди подтащили Секиру к столбу напротив стонущего Ганса и ткнули в руки "поводья" для волков.
- Жизнь и смерть твоего друга в твоих руках... - усмехнулся Рюрик. - Одно неверное движение, и волки сделают свою грязную работёнку. А я пока задам ему несколько вопросов.
Секира почувствовал, как на нём затянули верёвки и приставили к спине остро отточеные мечи.
Ганс выглядел напряжённым. В его глазах было видно помутнение и безнадёжность.
Секира изо всех сил сжал поводья волков, как никогда раньше ощущая чувство громадной ответственности и гигантского волнения. Он понимал, что сейчас имеет значение только одно: удержать волков, рвущихся к мясу.
Рюрик наклонился к Гансу и начал что-то говорить, но до ушей Секиры это не долетало. Мозг работал только на удерживающие зверей руки, которые уже изнывали от напряжения.
Волки громогласно рычали, почти касаясь Ганса. Мясо притягивало их, как магнит.
- Что ты знаешь о Готланде, об их планах?! - долетел голос Рюрика до Секиры в прострации.
- Если ты не согласишься работать на нас, твой друг тебя уже не спасёт. - грозился борнхольмец.
Шильд крепче прежнего сжимал верёвки. Перед глазами поплыли круги, всё тело, кроме рук, постепенно отказало.

Луна уже поднялась над горизонтом, когда Секира очнулся и понял, что его отвязывают. Поводьев в руках не было, и по отдалённому рычанию было похоже, что волков уводят в загон.
- Твой дружок согласился время от времени сливать нам информацию, - послышался голос Рюрика. - Вернее, то, что он знает... А знает корабельный кок довольно немного. Отвести Секиру обратно!

Дни вновь потянулись однообразно. Как только рассвело, Шильд решил, что вот сейчас за ним придут для очередной каторжной работы, но нет - вместо этого рядом со столбами трое стражников развели костерок и уселись вокруг него, часто посматривая на пленников. Тем самым Секира лишился возможности общаться с балтом и эстами. Они тоже это понимали и не подставляли Шильда, что случилось бы, если бы они начали разговор.
Второй день прошёл абсолютно так же, с тем лишь отличием, что Кюллике и Вольдемара повели в лагерь. Похоже, Рюрика серьёзно обеспокоило то, что Секира налетел на клетку с охраной. Шильд сознавал: меры безопасности ужесточились не без причины. Рюрик достаточно умён, чтобы помешать мне получить товарищей для побега, - размышлял пленник. - Если я попробую бежать в одиночку, то неизбежно попадусь, ведь все его люди начеку. Значит, мне стоит сохранять вид покорности судьбе. Это усыпит бдительность борнхольмцев.
На третий день Шильда всё-таки повели на работу, Секира приметил, что под окнами загона отныне постоянно ходит человек Рюрика, которого раньше видно не было. Судя по этому фактору, Рюрик бдительности и осторожности не терял.
На следующий день Секиру очень осторожно, внимательно следя, повели на то же место, где раньше пытали Ганса. Волки снова ждали начала пытки, но вместо Ганса к столбу теперь был привязан Микелис. Это не слишком удивило Шильда, поскольку балт вполне мог быть внедрён в Крелто как связник или разведчик Борнхольма. Однако Рюрик, разумеется, не считал нужным убеждать какого-то "дикаря", а предпочёл припугнуть его.
И вдруг навстречу Секире вышли ещё два воина, которые вели, как это ни странно, Кюллике.
Люди Рюрика встали напротив бесчувственного Микелиса полукругом, поместив перед собой Секиру и Кюллике, ткнув им в руки поводья волков, судя по всему, не кормленных несколько дней, причём волков было меньше, чем позавчера.
- В прошлый раз Крыса отключился спустя два-три вопроса. Странно было только то, что даже во сне он не отпустил верёвки. Но тогда мы всё равно удерживали волков. Да, Нейр? - разглагольствовал Рюрик.
- Пришлось. Я бы посмотрел на этих волков, впервые поедающих жертву. - ответил среднего роста русый борнхольмовец.
- Вы понимаете, что волков мы держим в основном для допроса. - начал Рюрик, - Но однажды мы использовали их для пыток. Тогда это получилось случайно, грязный балт отключился и отпустил верёвку. Мы не успели её перехватить и с тех пор у нас есть безногий пленник. Он умер пять лунных фаз назад.
- Начальник, время. - предупредил Нейр. Рюрик посмотрел на землю и по древесной тени, которая падала ровно на основание столба с Микелисом.
- Отлично. Начнём.
Секира понял, что Кюллике поставили для подстраховки, так как она, видимо, уже несколько раз держала на привязи волков. Кюллике, в любом случае, смотрела на происходящее очень напряжённо.
Внезапно эстонка вскрикнула, промямлила что-то на своём языке и ударила пяткой левой ноги по дереву, находящемуся сзади. Шильд не понял этого действия, но через секунду ему самому пришлось повторить это.
Острая резкая боль пронзила левую пятку Шильда и он тут же понял, что произошло. Лезвие меча быстро прошло сквозь сапог и грубую пяточную кожу. Это было мучительно, лезвие шло под углом. Кость не задело, однако яркая вспышка горячей боли через кость ударила по рефлексам Шильда. Секира дёрнул ногой и тут же об этом пожалел: ведь мог прорезать ногу ещё шире. Однако, как выяснилось, стремительная боль заглушила и то, что меч успели вытащить. Шильд дёрнул голову к небу, сжал зубы и тихо, про себя, заорал.
- Это чтобы не спали. - зловещим басом прозвучали слова Рюрика, - и не убежали.

Секира уже ненавидел всё, что связано с Борнхольмом. Он держал левую ногу на носке, пятка была приподнята. Так он тратит больше энергии. Видимо, поэтому его и поставили с Кюллике. Шильд посмотрел в сторону эстонки - она стояла почти на коленях. В прорезанной пятке торчала огромная заноза, которую она получила от удара по дереву. У Кюллике с лица текли слёзы, но она держалась стойко и всхлипывала сквозь зубы. Бурые потрёпанные волосы свисали с головы, но они были коротки и не путались среди поводьев. Кюллике медленно встала на правую ногу и подняла голову. На Микелиса выплеснули ведро с ледяной водой. Капли донеслись не только до Секиры и Кюллике, но и до Нейра, судя по ругательствам сзади. Микелис откашлялся и по очереди открыл оба глаза. Он был измучен, пара седых волос свисала с лица, губа была разбита, а через обе щеки проходили глубокие шрамы. Процедура началась. Как ни странно, к Микелису подошёл не Рюрик, а Гэиз. Гэиз откашлялся и медленно, с интонацией, начал произносить слова. Это был не шведский, нет. Гэиз говорил на языке балтов, а Микелис кивал. Через десять минут руки начали слабеть, но сосредоточить в них всю силу не вышло - надо было держать ногу на носке. Через десять вопросов Секира был уже в полусне, но внезапно он ощутил сильнейший толчок. Кюллике упала в обморок и отпустила верёвки. Секира поневоле взбодрился. Всю последующую ночь он провёл в пытках. Наутро от полуживого Микелиса отвязали туши и бросили волкам. Пока они взгрызались в горло баранов, Шильда откинули и взяли поводья. Секира очень хотел спать, усталость брала своё, но он должен был видеть последующее. Впрочем, еичего особенного не произошло. Волков отвели в клетку. Шильд под надзором пошёл к клетке. Теперь там лежал труп серебристого волка. Теперь Шильд понял, почему он без помощи Кюллике смог удержать волков: ведь один из них умер. Волки, которых впустили в клетку, просто не обращали внимания на сородича. Шильд знал, что волки не питаются падалью без причины, но через несколько дней трупу волка всё же было суждено стать съеденным.

Секира и Кюллике, которых обратно вели уже не порознь, с наскоро перевязанными пятками как-то дотащились до своих столбов за лагерем. Шильд наконец-то смог вздремнуть, что раньше ему не очень удавалось, будучи привязанным. Всё же измождённость и усталость брали своё. Трио стражников по-прежнему сидели и болтали у столбов, но Секире они были глубоко неинтересны, ибо он спал как убитый, что, впрочем, было недалеко от истины: это был воистину тяжёлый день.

Ночью в сознание Секиры сперва смутно, а потом настойчиво прокрались крики людей Рюрика вдалеке. Пленник решил, что это лишь очередной сон, но вот к нему подбежали расплывчатые силуэты.
- Быстро поднимайся, пора в Борнхольм, приказ начальника! - крикнул стражник, и в его голосе явственно сквозили испуг и спонтанность.
В лагере что-то явно происходило.
- Полусонный Секира встал и по привычке пошёл по тропе, которая вела к загону с волками.
- Да не туда, в обход, в обход! - заорал Гэиз, ибо это был он. - Там всё подожгли, глупец!
Они уже бежали по густому лесу, как в кустах послышался треск.
- Локи... Нас окружают!
Блестнули мечи, и голова Гэиза отлетела в сторону стараниями берсерка. Секиру бросили в маленький овраг сбоку.
Наверху гремели вопли берсерков - их было пятеро - и трёх оставшихся стражей. Четвёртый лежал рядом с Секирой, слегка приставив меч ему к горлу.
- Не вздумай привлечь внимание, - прошипел он.
По иронии судьбы, стражник сам же это и сделал. В овраг прыгнул берсерк, вонзил боевой топор в не успевшего среагировать борнхольмца.
Шильд и сам впоследствии никак не понимал, какой кошачьей ловкости он был обязан спасению. В мгновение ока он вылез из оврага с другой стороны и, пробежав несколько шагов, увидел Вольдемара и Кюллике, а также сваливавшиеся на них трупы стражников. Видимо, берсерки быстро работали.
- Шильд, Рюрика громят берсерки! Они всё жгут! Скоро нам грозит неплохой пожар! - крикнула Кюллике.
Все бежали прямо и прямо, куда глаза глядят, и вывалились прямо к рюрикским палаткам - тут, похоже, было ответвление лагеря.
- Ганс, Ян!
Двое друзей Шильда бежали к нему со всех ног, и вид у них был, прямо скажем, ужасный, особенно у Яна. На его лице красовались три обильно подтёкших кровью надреза, а у Ганса висела левая рука.
- Секира, как ты здесь ока... - начал было Ян, но Секира оборвал его:
- За нами, Ян! Потом переговорим!
Вновь безумный, причиняющий боль бег.
И тут Секира внезапно, очень внезапно увидел окровавленного Ларса на коне, кромсающего людей Рюрика со своими берсерками. Очевидно, все эти дни Ларс вербовал берсерков на их острове Эланд, а теперь продолжил разборки с Рюриком. Сзади кто-то упал.
Всё уже пылало, и посреди огня бежать было весьма сложно, особенно с подрезанными пятками, которым окружающая температура явно не нравилась. Шильд замедлился.

Вокруг разносились крики. Ларс с отрядом берсерков настиг всех неожиданно. Шильд прохромал к дереву и спрятался за ним. Это была самая неожиданная атака Готланда, но она была лишь на пользу.
- Все здесь? Где Микелис и Ян? - крикнул Вольдемар.
Из-за кустов выпрыгнули два приспешника Рюрика, в том числе Нейр. Кюллике подхватила ветку и хлестнула ей по руке солдата. Вольдемар выхватил кинжал у ошеломлённого первого и всадил ему в горло. Нейр ударил коленом по животу Ганса, но тут на солдата сзади накинулся Вольдемар. Нейр захрипел и перебросил через плечо эста. Внезапно из-за кустов выскочил Микелис. Балт достаточно быстро пронёсся мимо Кюллике и Шильда, которые уже изнемогали, почти не могли двигаться, и ударил Нейра по лицу. Забрызганное кровью лицо Нейра застыло, так как под его седьмое ребро вонзился меч Яна.
- Ты где был? Где вы были?! - закричал хрипом Вольдемар.
- Я сбегал за мечом... - ответил Ян, - Кстати, Шильд.
Ян быстрым шагом приблизился к дереву, засунул руку на толстую ветку и оттуда кинул Шильду его секиру. Ян продолжил и очень скоро на земле лежали три меча, лук со стрелами и два кинжала.
- А меня вообще-то допрашивали и пытали. Второе дыхание только открылось. - сказал в своё оправдание Микелис.

Шильд полуоткрытыми глазами посмотрел на компанию - два балта, два эста и они с Гансом, два викинга. Секира улыбнулся, вздохнул полной грудью и упал на колени.
- Я же не могу бежать! Мы с Кюллике отстанем и неминуемо будем пойманы, - сказал он.
- Вообще-то я знаю, где лошади! - возразила Кюллике. - Если только их уже не забрали берсерки.
- Здесь недалеко? - с надеждой полюбопытствовал Секира.
- Загон ведь тоже на окраине, значит, меньше шансов, что нас заметят.
- Поспешим!
Маленький отряд возобновил бег по огненному аду, в который превратилось то, что не так давно было лагерем.
- Пленники убегают, Рюрик! - послышался вопль какого-то стражника, державшего оборону от Ларса.
Рюрик, сражавшийся рядом и рубивший готландцев наотмашь, круто развернулся и с мечом и копьём наперевес ринулся к Секире с остальными.
- За мной! - проревел он внимательному стражнику. - Возьми ещё троих!
- О Асгард, подкрепление берсерков!
Новые свирепые воины вклинились в гущу событий и разметали людей Рюрика. Борнхольмцы отправились в Валгаллу, но их главарь ухитрился прорваться к стоящему впереди Шильду.
- Бегите за Кюллике! - завопил Шильд, а сам вместе с Вольдемаром скрестил мечи с Рюриком.
Борнхольмец дрался виртуозно и стремительно, а в самом начале использовал копьё, метнув его в Вольдемара. Эст еле успел броситься на землю, и получилось, что теперь шансы Рюрика стали меньше из-за численной нехватки. Секира, обретя уверенность, сделал резкий выпад мечом, затем круговой взмах, нанеся Рюрика рану в правую руку. Тем не менее, оказалось, что он неплохо обходится и с левой рукой.
- Подбери копьё! - обронил Секира в сторону Вольдемара.
Рюрик понял, что дело принимает скверный оборот, и бросился к стоящей рядом и вовсю пылавшей палатке. Вольдемар издал торжествующе клич, подумав, что враг отступил, но Рюрик внезапно и довольно-таки вероломно повернулся и запустил в него горящей деревянной палкой. Ветка долетела до лица за полсекунды. Эст закричал и закрыл лицо руками.
- В глаз попал, мерзавец!
- Уходим! - крикнул Шильд.
Они кинулись в ту сторону, куда бежали остальные. Рюрик - за ними.
Наконец впереди показался загон. Часть, где содержались волки, горела ясным пламенем, а самих зверей берсерки вывели и напустили на рюриковцев.
- Эй, мы здесь! - послышался голос Кюллике.
Друзья повернули и влетели к лошадям.
Ян, Ганс и Микелис седлали коней. Заметив Секиру с Вольдемаром, они радостно вскрикнули.
- Садитесь скорей на лошадей.
- У нас Рюрик на хвосте! - предупредил Секира. - Поехали через отсек волков, да, там горит, но он не станет этого ожидать!
Бешеным галопом лошади пронеслись через будущее пламя и выскочили на другом конце. Сзади раздались борнхольмские проклятия.
- Ян, там ещё остались кони?!
- Да, одна вроде бы.
- Как назло...
Отряд выскочил из пекла в тёмную чащу, но позади ещё слышался топот копыт коня, на котором был Рюрик.
- Микелис, ты знаешь дорогу к своей деревне, тебе и вести, - сказал Секира скакавшему рядом балту.
Микелис вырвался вперёд и метнулся вправо, потом ещё правее, а после выскочил на старую тропу, едва заметную при тусклом свете лунного серпа.
- Не уйдёшь, Кровавая Крыса! Грозный Орёл - человек настойчивый! - послышался насмешливый крик Рюрика.
Стало ясно: при такой скорости всадники скоро загонят лошадей, и ничто их не спасёт.
- Там впереди глубокая канава, надо перескакивать, - обронил Микелис.
Шильда осенило: поистине гениальный план, верх креативности и внезапности.
- Езжайте, а я и Ганс провёрнём с Рюриком один славный трюк. Ганс, как подъедешь к канаве, развернись и затормози, я же прыгну на вон тот дуб, что у канавы, и скину туда Рюрика.
- По рукам!
Вот и канава. Дождавшись, пока все перепрыгнут на противоположную сторону, Секира завёл лошадь в кусты и сам залез на дерево. Минута - и Ганс внизу схватился с Рюриком. Чтобы облегчить Шильду задачу, Ганс кружил вокруг врага на лошади, делая так, что ближе к обрыву был Рюрик.
Шильд прищурился и с криком "Ó-о-о-один!" прыгнул на лошадь Рюрика сзади. Рюрик повернул туловище в полоборота и вцепился в Шильда. Секира не растерялся и специально упал с лошади. Рюрик скатился вместе с ним, после чего Ганс толкнул ногой Рюрика. Борнхольмец взревел и покатился в канаву, впрочем, не раньше, чем Ганс всадил ему в ногу кинжал.
- Пожалуй, мы в расчёте за пытки, старина, - иронически шепнул Ганс.
Секира и бывший кок бросились догонять отбежавших было лошадей.
Рюрик попробовал вылезти, но канава была чересчур отвесной и глубокой, да и руки стали скользким от ручья снизу, а нога вообще отказалась повиноваться.
После бессильных попыток Рюрик застонал и прошептал: "Я ещё вернусь...", после чего погрузился в ручей.
Ганс поймал лошадей, плюнул в канаву, глубоко вздохнул и обратился к Секире:
- Он не сунется к нам ещё пару дней.
- Славно... Мы можем... ехать. Шильд тяжело дышал.
- И где только, Секира, тебя научили строить такие планы?
- На Готланде, где же ещё.

Резкий хруст ветвей оборвал тихое дыхание Секиры. Гэиз и Нейр мертвы, Рюрик в канаве. Неужели это Ларс? Шильд выхватил своё топорище, Ганс поступил незамедлительно: обе руки вооружились кинжалами. Кусты ломались вполне неосторожно и громко.
Секира и Ганс встали по краям кустарника, к которому приближался треск. Их кинжалы были нацелены на ветки с хладнокровной точностью.
Вот ветки, треща, раздвинулись, и оттуда вывалились два человека: голодавший старик и измождённая, исхудавшая фигура.
- Нильс? - удивился Ганс.
- Клянусь всеми богами! Ворон?!
- Какими судьбами? - изумлённо вскрикнул Ганс.
Нильс поднял голову и всхлипнул. Воронов Глаз, оступаясь, встал на ноги. Это была лишь бледная тень того викинга, который плыл с Секирой на плоту по Балтике. Из тела выпирали кости, глаза ввалились, одежда частично превратилась в лохмотья, а руки были окровавлены.
- А, ты... Я... наверное, не смогу долго идти... - пробормотал Нильс.
- Ничего, у нас лошади, - успокоил его Секира.
Воронов Глаз заплывшим глазом посмотрел на Секиру, нахмурился и с криком "Убийца!" вырвал у Ганса кинжал и направил его в сторону Шильда.
Реакция Секиры была инстинктивной - резкий удар зазубренным оружием - кинжал выбит.
- Ворон, ты уже не у Рюрика, опомнись! - медленно проговорил Ганс, подбирая меч.
- Я взял этого викинга, когда он, умирая, выползал из клетки. Я схватил его и поволок за собой, так как он сказал, что ему нужно видеть... тебя, Шильд.
- Он убил мою мать! - вырвалось у Воронова Глаза. - Я слышал всю правду на "Морском Змее"!
- Ворон! Не неси чепухи! - прикрикнул Шильд.
- Чепуха? Я ведь слышал твоё настоящее имя! Мою мать убил Шильд!
- Ты меня с кем-то путаешь! - процедил Секира. Воронов Глаз немного успокоился, перевёл дух и презрительно посмотрел на странника.
Недолго думая, Секира посадил Воронова Глаза на лошадь за спиной у Ганса, Нильс с облегчением сел на седло сзади Шильда, а затем поскакал рысью по тропе.

Рюрик с трудом приоткрыл глаза. В них щипало. Впереди расстилались пологие холмы, поросшие лесом. Очевидно, пока викинг был без сознания, его вынесло из канавы в речку.
Привычным движением Рюрик проверил при себе оружие. Кровавая Крыса и его дружок не тронули меча и припрятанного кинжала. Слабо усмехнулся. Отряд, похоже, полёг, Борнхольм далеко, пора искать новые приключения.
Викинг поднялся на холм и зашагал по лесу. Медленно - нога подвернулась, в руках саднило. Рюрик спотыкался почти о каждую корягу, но упрямо шёл вперёд - больше было некуда.
Труды были не напрасными, потому что вскоре лес поредел. До испытанного обоняния борнхольмца донёсся слабый ветерок, принёсший запах костра.
Рюрик резко повернул чуть правее, прошёл под сумрачным, ещё не до конца просветлевшим небом в этом направлении.
Лес кончился.
Перед взором Рюрика находилась славянская деревня. На горизонте возвышалось небольшое городище. Судя по всему, славяне жили беднее. Ни каменных стен, ни богатых торговцев.
Путник вошёл в деревню со стороны старого капища. Жители, направлявшиеся к идолу Перуна, застыли в изумлении. Суровый бородатый человек, с острым мечом на поясе и с приковывающими внимание, суровыми глазами.
Грянул гром, блестнула молния. Славяне удивлённо вскрикнули и с почтением склонились перед Рюриком, которому суждено было стать их князем.

***

Где-то через минут двадцать всадники нагнали остальной отряд. Балты и эсты удобно расположились на привал в роще, примыкающей к лесу с севера. Вольдемар собирал траву для лошадей, Микелис натачивал мечи, Ян лежал рядом под присмотром Кюллике, которая спешно делала для него повязки, ибо надрезы на лице балта обильно кровоточили. Походная идиллия.
- Эй, там! У нас новенькие! - не очень громко крикнул Ганс.
- Кто это? - донёсся с привала голос Волдемара.
- Нильс и Воронов Глаз! - хриплым голосом прикрикнул Шильд, который уже почти подъехал к привалу.
Ян вздрогнул после упоминания Нильса, Кюллике, Микелис и Вольдемар удивились не меньше. Двое раненых, почти умирающих, бледных человека неспешно слезли с лошадей. Воронов Глаз бредил, неделя в полной изоляции в маленьком помещении сыграли свою роль. Предстоял долгий разговор.
- Кто они такие? - раздражённо спросил Микелис.
- Я знаю Нильса. Этот человек организовал нам таверну в Крелто. - с положения лёжа громко сказал Ян. Он уже осознавал, что уличные бандиты не были связаны с хозяином таверны.
- А этот? - Кюллике привстала и подошла к Ворону. - Выглядит хуже всех нас вместе взятых.
- Воронов Глаз. Ганс его знает. Один человек, с которым я сбежал. - на одном дыхании выговорил Шильд. - У него бред. Кюллике, ты же поможешь ему?
- Сначала скажите мне, что с Рюриком. - поменяв выражение лица, сказала Кюллике.
- Он лежит в канаве. Без сознания. Ещё долго не будет вмешиваться.
Было решено, что на охоту - добыть немного еды - пойдут Секира и Вольдемар, но внезапно Воронов Глаз предложил вместо эста себя, невзирая на протесты Кюллике, утверждавшей, что викинг пострадал больше всех. Воронов Глаз заметил, что Вольдемару лучше покормить лошадей, потому что они - важный походный фактор.
Утренняя роща выглядела весьма привлекательно. В ветвях деревьев пели птицы, а воздух был свежее, нежели в тёмном лесу Рюрика.
Воронов Глаз и Секира брели по звериным тропам в поисках дичи. Шильд шёл впереди, а его спутник время от времени посматривал на кусты, а потом исподлобья бросал на Секиру тёмные взгляды.
- Послушай-ка, Шильд, - мрачно произнёс Воронов Глаз. - Я напомню тебе драматические события восемьсот пятьдесят четвёртого года.
- Какие события? - искренне удивился Секира.
- Шесть лет назад Готланд в очередной, далеко не первый раз совершил набег на Стокгольм. Мне тогда было двадцать пять, и я стоял в первых рядах. Мы держали оборону, но потом свежее подкрепление нас просто смело.
Несколько уцелевших человек, в том числе и я, бросились по пятам за готлэндовцами. Они подожгли дома и резали наших. Подбежав к своему дому, я ворвался туда и увидел на пороге труп моей матери. А на стене подлец-убийца написал кровью. Угадай, что там было написано?
- Ну откуда же мне знать? - ответил Секира, поскольку всё ещё не понимал, куда клонит его собеседник.
- Так вот, на стене была надпись "Помните Шильда!". Как ты это объяснишь, Шильд?
В самом деле, вопрос был щекотливый. Секира напряжённо пытался воскресить в памяти то, что он делал семь лет назад.
Нет, он ясно помнил, что служил в охране предыдущего готландского вождя, Надёжного Щита, и в Стокгольм тогда не заглядывал. Оправдав себя перед совестью, Секира твёрдо сказал:
- Я не тот Шильд, поверь мне. Не отрицаю, что это готлэндовец, но я к нему отношения не имею. Согласен, Шильд - это не распространённое имя, однако я не убийца мирных жителей. Это уж точно.
- Ты уверен в этом? - Воронов Глаз заглянул в очи Шильда, в которых таился искренний свет. - Ты выглядишь невиновным. Впрочем, в Готлэнде тебя могли обучить лжи в глаза.
- Я серьёзно... - Шильд запнулся. - Эм... Как тебя звать? - вопрос прозвучал настолько нелепо, что от неловкости Ворон улыбнулся и запрокинул уставшую голову от смеха. - Точно. Мы же даже не общались толком в дороге до Борнхольма. Надо было откровеннее, Секира, Шильд. Меня зовут Густав Воронов Глаз. Густав.
- Отлично. Неприятная ситуация, согласись. Нехорошо вышло. Мы в основном бежали, но почти не обращались друг к другу. Разве что на прозвища. - Секира улыбнулся и, в отличие от Густава Воронова Глаза, наклонил голову вперёд.
- Как часто ты сбегаешь из деревни и уплываешь в открытое море на одном плоту с человеком, который не знает твоего имени? - поинтересовался Густав. - Лишь однажды? - Ворон немного приостановился, чтобы отдышаться. - Ладно, ладно. Я тебе верю. Вдруг и твою мать убил Густав.
- Думаю нет. - лишь с оттенком комичности ситуации выдохнул Кровавая Секира.
Они пришли сюда на охоту. Лес был не настолько мрачен, сколько был у рюриковского лагеря, но и не столь же светлый, как у Крелто. Мелкий ветерок между частых деревьев проходил по коже, вызывал мурашки, поднимал волосы дыбом и заставлял челюсти покачиваться. Одежда была свободной и неудобной. После лагеря Рюрика только Ганс взял свой хауберк. Видимо, все остальные вещи хранились на более очевидном месте, куда бежавшие не решались заглянуть. На ветке сидел тетерев. Шильд дал Ворону лук и стрелы. Густав натянул тетиву и положил на стрелу средний и указательный пальцы. В стрельбе главным было держать стрелу ровно, чтобы тетива не была видна за ободком древка лука, а стрела лежала прямо. Пальцы должны быть вовремя и одновременно опущены, чтобы не помять перо, балансирующее полёт. Ворон был в ужасной форме и еле волочился. Он оттянул тетиву, прикрыл правый глаз и прислонил лицо к луку. Он выстрелил. Стрела со свистом пролетела в нескольких футах от туловища тетерева.
- Промазал... Густав.
- Не всегда я попадаю. Я, знаешь ли, неделю просидел в клетке... Шильд.
Секира взял лук, вторую стрелу и стрельнул в тетерева. Тот со вздохом упал. Ворон подобрал тушу и двойка пошла дальше. Спустя две куропатки и четыре перепёлки, которых они нашли недалеко на полянке, Шильд с Густавом вернулись. Воронова Глаза посадили на пенёк, который заботливо устлали пухом куропаток, а Ганс, использовав соль из прибалтийского грота, приготовил на костре еду. Кюллике иногда отлучалась от Густава и Нильса, собирала пару трав, перетирала их тщательно обмытыми камнями и сыпала на перегородку, где лежала курятина. Ганс прищурившись наблюдал за тем, какие травы она выбирает, а какие притаптывает: вдруг пригодится, она же тоже повариха. Ян был облеплен подорожником в области лица, но и он занимался делом, занимаясь построением шалаша. Он, как и Микелис, считал приоритетом отдохнуть и сразу же отправиться в путь, а для отдыха нужен был хороший сон. Микелис взял секиру Шильда и в отдалении (а вдруг дерево упадёт на одного из наших?) рубил дерево. Вольдемар косил мечом траву, сушил её на солнце и скармливал лошадям. Нильс и Густав Воронов Глаз были в страшном состоянии, и Шильду даже показалось, что у Нильса лихорадка.

В конце концов брёвна сложились в неплотную стенку, дыры между которыми были заделаны смолой. Крыша была сделана из сена, лежащего на перекрытии палок. Микелис вернул оружие Кровавой Секире, Густав и Нильс были помещены в шалаш, а еда готова. Все собрались. Шильд, Густав, Ян, Ганс, Нильс, Вольдемар, Кюллике, Микелис, сели в круг на землю с лиственной подстилкой. После охоты Шильд принёс воды из ключа. Он несколько раз шёл туда и возвращался, так как одного рога и фляги было недостаточно на восемь человек. Лёгкий ветерок трепал волосы, а тем временем приближалось полуденное время. Было решено провести разведку. На это опасное мероприятие отважились четверо: Ганс, Шильд, Вольдемар, Микелис. Они вышли из лагеря и тихо договорились оставлять метки на деревьях, чтобы потом можно было найти друг друга. Держались все четверо вместе. Микелис вёл остальных - как никак, его деревня была совсем рядом. Тёмно-салатовый или изумрудный цвет преломлялся на гладкой поверхности листьев, отражаясь прямо в глаза путникам.
Впереди показался небольшой, но обрывистый ручей. Внизу громко шумела вода.
- Я узнаю эти края, - сказал Микелис. - Немного к востоку должна быть переправа.
Отряд повернул и пошёл вдоль ручья. Вскоре на пути стали попадаться прогалины и срубленные деревья. Впереди виднелся большой округлый холм.
- За этим холмом деревня.
Микелис ещё больше вышел вперёд, взяв с собой Вольдемара. Обошёл холм... и застыл как вкопанный.
Секира и Ганс подошли к балту.
Воистину жуткая картина.
Деревня Микелиса, некогда, несомненно, процветавшая и торговавшая, была почти полностью разрушена. На улицах валялись тела, распространяя едкий трупный запах. Редкий клочок земли обходился без кровавых пятен. В окнах некоторые домов, тех, что ближе к центру, всё ещё полыхал огонь, зарево смерти.
Одни здания были сожжены, другие дымились, а от дома рядом с бывшим деревенским рынком, где было больше всего мертвецов, остался лишь фундамент.
- Это был дом нашего войта, старосты, - тихо сказал Микелис.
Путники подошли к деревенскому колодцу, источнику воды и жизни. Камни, из которых его построили, были заляпаны кровью, а вокруг лежали бездыханные трупы, кто с топором, кто с дубиной. Было совершенно понятно, что в деревню вломились неожиданно.
Ганс присмотрелся к одному из мёртвых и достал из-под него чёрный щит.
- Готлэнд, - прошептал он...

Вороны зловеще кружили над этим уничтоженным местом. Их крик навевал печальные мысли даже на, в общем-то, не сентиментального Секиру. Микелис повернул голову ко всем остальным и хрипло сказал:
- Идём дальше.
С комом в горле Микелис быстрым шагом прошёлся к тому, что осталось от его дома, заглянул в отверстие-окно, через которое открывался вид на печь, и побрёл дальше. Дорога виляла среди домиков и деревьев, и в итоге Микелис завернул за холм. За холмом бушевал поток.
- Возвращаемся. - сказал Вольдемар. - Никого нет.

Шильд, Ганс, Вольдемар и, конечно, печальный Микелис вернулись в лагерь.
- Микелис? Что вы там видели? Что там было? - спросила Кюллике.
- Деревня Микелиса сожжена. - коротко отрапортировал Шильд.
- Всё ясно. Рюрик?
- Готланд. - сказал уже сам Микелис.
- Сожалею.
- Ты ведь ни в чём не виновата.
- На самом деле людям нужна психологическая поддержка в таких ситуациях.

Поднаклонные лучи пронзали отверстия между листьями и стволами деревьев. Если бы не воспоминания об уничтоженной деревне, лес мог бы сойти за довольно привлекательный образец. Вокруг буйно росла трава, а в зарослях кустарника птицы пели свою затейливую песню. Прогалины по мере отхода от пепелища встречались всё реже. Этим местам, конечно, было далеко до пропитанных морской атмосферой лесов, что были на побережье Латгалии, но всё же ощущалось, что и здесь кипит насыщенная жизнь природы. Пару раз Секира даже заметил мелькавших кроликов, но не потянулся к оружию - не из-за восхищения лесом, а просто потому, что такая добыча легко в руки не даётся. Сбоку плавно протекал ручей, а спереди виднелось живописное озерцо.

Четвёрка подошла к шалашу, в котором лежал Нильс, Густав и Ян. Густав не спал, а думал о своей жизни и о мировоззрении. Был уже поздний день, начало вечера. Ворон предложил выступить вечером.
Отряд быстро свернул свой лагерь и двинулся на север, следуя указаниям Вольдемара, способного теперь довести всех до своего родного острова Эзель. Спешка была оправдана, так как любая встреча с враждебным племенем или с очередным отрядом рыскающих готлэндовцев грозила стать роковой.
Дорога проходила в основном через густые леса и редколесья. Вольдемар предпочитал не выходить на открытые места, ведь он не знал текущий баланс сил между племенами эстов.
Пройдя два дня таким образом, путники свернули на запад и впервые за время путешествия по Латгалии вновь вдохнули свежую атмосферу, которая указывала на близость моря.
Вдалеке всё чаще слышались крики чаек.
И вот на исходе пятого дня пути Вольдемар указал на пологие холмы впереди.
- Последний рубеж. Дальше пролив, - коротко сказал эст.
Отряд быстрым шагом прошёл склоны холмов и выскочил на широкий берег, кое-где поросший хвойными деревьями и неприхотливым северным кустарником.
Впереди, за проливом, подобно огромной горе, возвышался остров.

Остров Эзель! Небольшой рай эстов на огромной воюющей территории. Даже стоя за широким проливом, Шильд увидел тёмно-зелёные смешанные леса под тёмным небом с чернеющими тучами и туманными полянами.
- Ребята, мы пришли! - торжественно произнёс Вольдемар. Он поправил свои густые волосы и чихнул. - Пыльно. Я впервые вижу остров с этого подхода.
На руку Вольдемара упала капля. Секира посмотрел на небо над собой и увидел те же ужасные вестники бури. Как всегда не вовремя, Тор. Вспышка молнии озарила позднее вечернее поднебесье. Громкий шёпот грома треском пронёсся вдаль. Ганс и Микелис обернулись и посмотрели назад. Тёмный сосонник, вдалеке виднеется дымок. Возможно, там, у Рюрика, теперь началась новая жизнь. А может, она прервалась? Кюллике поднялась на небольшой холмик всмотрелась.
- Глядите, там же огни! - указала Кюллике. Воронов Глаз подтвердил её слова. - Отражение огней в воде... Готлэндовцы сожгли всё дотла, как-никак, но в такую сырость огонь надо поддерживать.
- Согласен с Кюллике, это люди. Как минимум, там точно есть человек. - сказал Ганс.

Мрачная и серая обстановка усугубляла ситуацию, поэтому решили переждать до утра. Шильду было комфортно засыпать на подстилке из свежей травы и листьев, накрывшись своим предыдущим предметом одежды, который ему дали в лагере. Ганс схватил свой хауберк во время переполоха, так что ему было тепло и без одеяла. Дождь начинал лить, но спокойный шум падающей воды в ночную свежесть и почти под открытым небом, хоть и без звёзд, расслаблял как никогда раньше. В последний раз Секира выспался в таверне Крелто, а ведь прошла целая неделя. Улыбка не сходила с лица сбежавших ещё долгое время. Никто не постарадал, Рюрик бессознательно лежит в низине, любимое оружие спасено Яном и навес шалаша защищает от чрезмерной влаги. Что может быть лучше? Только то, что Воронов Глаз, Густав Воронов Глаз, как теперь его знал Шильд, объявился спустя неделю ожиданий и мыслей о смерти. Секира спал крепче прежнего. Ему не снились сны. Но спал он с улыбкой, с верой в чудо и с ожиданием завтрашнего дня, потому что завтра все будут в безопасности, на острове Эзель, куда Готлэнд не сунется. Завтра Шильд впервые увидит замок. Настоящий замок, в полной безопасности и в кругу друзей! Не хотелось бы нарушать такую гармонию.

Утром встали все без исключения, правда, Нильса пришлось поднимать двум людям - аккуратность. Кюллике уже распорядилась всем и составила расписание помощи "нуждающимся". Первым по приоритету был Густав. Он исстрадался и еле мог волочить своё жалкое существование.
Было решено сколотить плот для переправы на Эзель. Вольдемар с Микелисом пошёл в близкий сосновый лес - поискать и срубить материал для постройки, а Секира, Ганс и Ян по просьбе Кюллике решили найти что-нибудь, из чего она могла бы сплести верёвки.
После недолгой ходьбы через прибрежную рощу Ганс заметил рядом небольшую, скрытую от глаз полянку, а на ней - отару овец.
- Их шерсть! Прекрасная вещь для верёвок! - шепнул Секире Ян.
Судя по всему, пастуха с овцами не было. Да и зачем, ведь полянку с одной стороны замыкают обрывистые береговые холмы, а с других - лес, так что овечки далеко не уйдут.
Недолго думая, Секира и Ян подошли к овцам и, успокоив их, срезали побольше шерсти, пока самый зоркий Ганс смотрел, не идёт ли хозяин животных.
Всё обошлось благополучно, и вскоре троица, весело болтая, вернулась к Кюллике и представила ей результат вылазки.
Вольдемар и Микелис уже тащили к кромке воды брёвна.

После изготовления верёвок работа над плотом двигалась уже быстро. Все желали поскорее попасть на Эзель, где хоть и существовала возможность новой атаки Готлэнда, однако по крайней мере не было шансов попасть к бродячей шайке разбойников, которые на материке образовывались из самых разных группировок: эстов, балтов, викингов, славян - просто в силу немногочисленности населения Эзеля.
Полуденное солнце светило во всю силу, когда сделанный плот проплыл по своим первым волнам. Ганс выстругал два длинных шеста, которые отдал Секире и Вольдемару, ведь они были наиболее сильно оправились от плена у Рюрика.
Сам же бывший кок уселся на передней части плота и, пользуясь своим непревзойдённым зрением, вглядывался в берег острова, выискивая более-менее пригодную бухту.

Берега Эзеля не могли похвастаться особенной изрезанностью, поэтому прошло не меньше часа, пока Ганс заметил скрытую отмель между двумя скалами. Если бы враг подошёл с материка или с моря, скалистые выступы сделали бы поиск отряда бесплодным.
Пришвартовка лодки и проход через лес, гораздо более хвойный и дремучий, нежели на балтских землях, привели к тому, что когда отряд вышел к холмам, через которые вела тропа к замку Вольдемара, на скудную землю эстов уже надвигались плотные сумерки.
- Нужно двигаться быстрее, если эту ночь мы хотим провести под защитой стен. Замок от этих холмов отделяет глубокая река, через которую переправляет наш лодочник, но к ночи он уходит в крепость, - предупредил Вольдемар.
Воронов Глаз и Нильс поддержали эста - всё таки после отдыха на плоту их самочувствие улучшалось.
Ганс скептически спросил:
- Позволь задать очевидный вопрос. Почему же ты не сказал об этом до переправы? Тогда мы могли бы добраться до устья этой реки, подняться по ней, и никакой лодочник был не нужен, да и плот не пришлось бы бросать!
- Мы не смогли бы этого сделать, ведь эта река падает в море с крутого склона, а рядом с ним рифы, - спокойно ответил эст.
Ганс понял резонность доводов Вольдемара и больше не придирался.
Стараниями Вольдемара холмы были пройдены не так медленно, как ожидалось. Воронов Глаз и Нильс уже не плелись в хвосте процессии, а остальные и вовсе перешли на быстрый шаг.
- Ну наконец-то! - вырвалось у Вольдемара, когда последний холм остался позади.
Впереди, за довольно широкой рекой, на скалистом возвышении темнел крепкий замок с ярко горевшими окнами - по крайней мере, усталому отряду он показался весьма гостеприимным. Отсюда уже был слышен монотонный шум волн, разбивающихся о скалы. Было видно, что это суровая пограничная крепость, и её гарнизон - люди неприхотливые.
Переведя взгляд вниз, зоркий Ганс увидел на речном берегу очертания маленькой лачуги и стоящего рядом с ней человека, а на реке - о счастье! - лодку.
- Хорошо, что успели, - скромно сказал Вольдемар.

Лодочник явно пренебрегал мерами безопасности. Он явно видел странников, но даже не думал прятаться.

- Андрес обычно никогда не стоял так открыто, - упомянул Вольдемар.
- Значит, нашего проводника зовут Андрес. Ладно. Что ты можешь сказать о нём?

Эст усмехнулся.

- Этот мужик - параноик.

В отряде неярко засветилась улыбка. Шильд подошёл к лодочнику, и тот пока стоял на месте. Он был не молодой, но и не пожилой. Волосы его были белыми, а одежда - бедная, и он выглядел располагающим к себе человеком. Но стоило викингу приблизиться на расстояние вытянутой руки с рапирой, лодочник сразу же достал из-за плеча лук и натянул сразу две стрелы - на голову Шильда и его руку.
- Ты чего?! - немного прикрикнул Секира.
- Кто. Вы. Такие? - Андрес старался выделить каждое слово.
- Мы прибыли из далёких западных берегов Балтийского моря, и мы пробыли много дней в плену готландцев.

Андрес опустил одну стрелу - которая была нацелена на голову - и засунул её обратно в колчан.
- Ах, знакомец! Я и не заметил тебя, ты слился с толпой этих... этих вот, - внезапно сказал лодочник и опустил вторую стрелу.
- На твоём месте я бы не терял бдительности. Секира и Воронов Глаз прибыли аж из Стокгольма, и они вполне могли быть готландскими шпионами, взявшими меня в заложники, - сказал Вольдемар.

Андрес сложил вторую стрелу в колчан, повесил лук на спину и сказал:
- Ты, глупец, был слишком радостный для заложника.
  Вольдемар кивнул и добавил для себя заметку.

Остальной отряд уже подошёл к лодочнику, и завязался небольшой разговор. Вольдемар пытался убедить Андреса переправить их к замку, но тот первое время отказывался. Через некоторое время произошло событие, которое на многие годы укрепило бы их дружбу, - очередные неприятности.

Что именно произошло, никто так и не понял. С неба внезапно донёсся громкий высокочастотный вопль, и тень от гигантской птицы накрыла пару человек.
- Смерть всем готландцам! Они натравили на нас силы природы! Это коршун! - крикнул суеверный Андрес.
- Тебе не о чём беспокоиться, старик. У нас есть отличный лучник. Так ведь, Густав? - сказал Ганс...

-

Густав?
- Чёрт, эта проклятая птица вцепилась в нашего лучника и подняла его! Смотрите! Коршун воспользовался тем, что Ворон не успел восстановиться, и унёс его! - крикнул Шильд.
- У вас есть ещё лучники?! - спросил Андрес.
- Я! - напомнил о своём существовании Нильс.
- Шикарно! Бей птицу!

Нильс посмотрел на Андреса:
- Ты же тоже лучник, не так ли?
- Это был блеф. Я не умею стрелять из лука. И уж тем более двумя стрелами одновременно. - непринуждённо ответил Андрес.
- Ах ты! Лжец!
В ходе лёгкого спора, за которым отстранённо наблюдали Микелис и Кюллике, Нильс победил и отобрал у Андреса его единственные стрелы.
- А теперь, дорогие мои, страхуйте Ворона. Я нёс его очень долго и не выдержу, если после того, как я подстрелю коршуна, он упадёт и разобьётся в лепёшку. - тихо сказал Нильс.
Просьба была выполнена, и Нильс, не дрогнув ни одним мускулом, натянул тетиву лука, словно слившись с ним в единое целое.
Стрела издала лёгкий свист, и коршун, не успев подняться слишком высоко, закричал и выпустил Ворона, который с криком рухнул в свежую речную воду. Андрес, Кюллике и Микелис сразу вытащили бедолагу, а грозная птица, признав поражение, улетела на скалы, раны залечивать.

Положение Ворона было весьма и весьма неутешительным: теперь к ранам добавились повреждённые рёбра. Ситуация несколько накалялась. Лодочник кинулся к лодке и замахал руками: мол, все сюда. Вскоре все семеро собрались на этой посудине: она была длиннее, чем самодельный плот Густава и Шильда, раза в три. Парус на ней был сдедан из обработанных шкур, в отличие от лиственного паруса того плота.
Андрес отвязал - не отрубил - верёвки, которые пришвартовывали судно. Лодка поплыла по течению, но на ней так же было пару шестов, которые дали бы ускорение, необходимое для плавания. А потому все четыре шеста были сразу же использованы.
Со стороны левого берега тянулись суровые, но ещё зелёные леса. По правой стороне камни образовали скалистые выступы, которые выглядели как естественные оборонительные сооружения для замка, который был где-то совсем близко.

***

Андрес хорошо справлялся со своими обязанностями, грёб лучше всех, вследствие чего отряд быстро совершил речной сплав и вышел в устье.
- Ну, и где же замок? - задал вопрос Секира, прищурившись.
- Над вами, - обронил Андрес.
Секира поднял глаза и был впечатлён.
На обширном холме за скалами, в изобилии разбросанных в устье, возвышалась небольшая, но крепко сбитая крепость, которая вблизи казалась менее внушительной, зато построенной качественно. Пожалуй, она была весьма хорошим образцом, как нужно возводить укрепление для гарнизона в стратегически важном месте. Большая башня смотрела на море, а маленькая, доминирующая над крепостной стеной, - на сушу.
За очередной скалой обнаружилась пристань, где стояло кнорров пять.
- Почему тут нет стражи? - спросил Воронов Глаз.
- С башни видны подступы с моря, а на острове враждебных нам сил пока нет, - пояснил лодочник.
Причалив и вытащив Ворона из лодки, усталые путники поднялись по узкой ленте лестницы, проделанной на холме.
Ворота. За ними приют. В душе каждого шевельнулось приятное чувство прибытия в спокойное место после скитаний.
Андрес постучал в ворота.
На стене показались двое часовых: один из них, человек лет сорока, быстро скрылся, а другой, молодой лучник, безмолвно смотрел на отряд.
Через пару минут грубый мужской голос крикнул что-то на языке эстов.
Засов на воротах лязгнул, и они приоткрылись...