Пьеса Первая "Кошмар"

Сеньор

Спустя три дня после Эвакуации Винтерделя

Моя судьба не завидна. Загубленное детство, выжженная гражданской войной родина, трусливый побег на каком-то корабле, несколько лет заточения в Императорском Городе, пару лет наемничества в стане врага и, наконец, голодное одиночество на этом треклятом Острове. Сколько уже прошло с момента попадания на этот остров? Сколько времени я морю себя голодом, побираясь чем угодно? Почему я не решил утонуть, пока меня выбрасывали за борт? Тут очень холодно и ветрено. Леденящий душу холод пробирал до костей каждый раз, когда я выбирался из своей палатки. Густые леса простирались настолько сильно и часто, что сквозь них едва можно было различить снежные сугробы, вперемешку с чёрными скалами. Что я делаю не так? Почему я вновь оказался здесь? Почему они выбросили меня именно здесь, а не в Землях Огня? Там, где я бы подох быстро и легко... Нет. Нельзя. Не этому меня учила жизнь. Вокруг только высокие скалы и густая лесная чаща, но я уверен, что смогу выжить! Я пережил огонь войны своей страны, пережил голодное одиночество и стойко выстоял все тяготы жизни убийцы.

Однако идти вглубь леса мне совершенно не хотелось. Страх за жизнь всегда брал надо мной верх, стоило мне только ступить в черту леса. Я слишком упорно пытаюсь жить, чтобы покончить с собой из-за отчаяния. Не этому я учился все свое детство.

Казалось бы, как я смог выживать столько времени непонятно где? Как я выживал на отшибе матушки Земли, в глухих лесах Заснеженных Земель? Ответ достаточно прост, но не менее страшен: каждое утро, я находил какую-то мелкую дичь у своей палатки. Как она оказывалась там? Я даже думать не хотел. Голод слишком часто затмевал моё сознание, чтобы я думал об этом. И мне, даже не приходило в голову мысль, что за мной следят. Я глупо тешил себя мыслью о том, что меня помнят сослуживцы. И это именно они помогали мне, а не тот, кто хочет моей смерти. Как же я был глуп...

Человек быстро привыкает к чему-то хорошему. Это та правда, что я усвоил на себе уже в который раз. Я должен был догадаться, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. То, что эта дичь рано или поздно закончится и мне придётся вновь выйти из своего скромного убежища. Я вновь оказался зажат в тисках голода.

Теперь мною двигало лишь чувство голода... Я рыскал в поисках пищи, перебивался всем, чем под руку попадется, но даже этого было мало. Голод вёл к отчаяние, а отчаяние — к параноидальным мыслям. Мне начало казаться, что за мной следят, мерещились красные глаза позади деревьев, в нос бил запах гнили. Я даже допускал такую мысль, что схожу с ума. Голод, стресс и паника дают о себе знать каждый раз, когда я выхожу наружу, чтобы в очередной раз найти еды и прожить ещё один день на этом треклятом Острове. Однако игнорировать один единственный факт я попросту не способен.

Я один посреди чертовой снежной пустоши. Вокруг меня только скалы и непроглядная тьма лесного массива. Я пытался уйти подальше от берега. Нет, не просто пытался. Я делал это. Раз за разом. Вот только попытки ничем хорошим не заканчивались. Выходя ранним, как мне казалось, утром, я шел в сторону одной и той же скалы, вот только не приближался к ней ни на йоту! Я не понимал, почему корабль выбросил меня именно здесь, а не где-то в Землях Огня. Ведь там, я бы мог спокойно рассчитывать на пускай и болезненный, но все же приятный для меня исход. После очередной попытки добраться до подножья, я отключился прямо в снегу. Пока я шёл, я разговаривал. Просто, чтобы не забыть что такое — человеческий язык. Я бредил, путал наречия и языки совершенно чуждых друг другу стран. Но все равно продолжал, делал все, чтобы не свихнуться со скуки! И тогда, глубокой ночью, голодный, без малейшего понятия, что мне делать и как жить дальше, я беспомощно лежал в леденящем снегу. Накрываемый страшной бурей, засыпаемый белесым одеялом, не имея представления, что я хочу на самом деле. Хотелось перестать думать, забыться в этой морозе и наконец познать такое ужасающее, но крайне притягательное для меня спокойствие.

Совершенно не помню, как оказался в свой палатке. Вой ветра за ее стенками, урчащий от голода желудок и... Небольшой кусочек мяса, нанизанный на лезвие моего кинжал, висящий над разожженным костром. Он был странной формы, с небольшими хрящиками и маленькой косточкой прямо по середине кусочка мяса. Я верно сошёл с ума, раз совершенно не подумал о том, как он тут оказался. И все же ответ я могу дать.

Голод затмил здравый смысл. Полностью. Заполонил собой все свободное пространство в голове, оставив единственную мысль — Мне нужна еда.

Сорвав кусок с лезвие, я начал жадно пожирать его. На вкус, мясо напоминало свинину... Вот только оно было куда жестче, и немного горчило. Я даже не задумался о наличии в нем паразитов, и прочей гадости. Даже не подумал, о том, чтобы пожарить его. Тогда, это было совершенно неважно. Вкус этого мяса был мне, почему-то, очень знаком.

Несколько минут спустя, я тяжело дышу и держусь за ноющий живот. Горечь мяса обжигала горло. Сидя на коленях, боясь сделать малейшее движение, я смотрел на лежащую у ног ткань. Взглядом присматриваясь к швам, я заметил, что один конец немного запачкался. Помесь черноты и желтизны выделялась на общем зеленом цвете ткани. Но только я потянулся к краю, как живот скрутило острой болью. Жгучий ком подполз к горлу. Рысью, я вылетел из палатки и согнулся пополам около ствола дерева.

Рвота полилась неровной струей изо рта, падая на белоснежный снег. Помесь рвотных цветов радуги кружилась перед глазами. Невольные слезы текли по щекам, едва ли не замерзая на лютом морозе и ужасающем ветру. Красный, желтый и... черные цвета, смешивались в глазах. Белёсый покров был запрятан под рвотной лужей. Тяжело дыша и громко кашляя, я смотрел на землю. Беспричинный страх и ужас поглотил разум. В голове сложилось пятно на ткани и цвета в рвоте.

Отшатнувшись назад, я споткнулся и упал. Сидя неподвижно, я складывал все, что произошло за последнее время. Как я вышел в очередной поход к Горе, как свалился без сил в глубокий сугроб. Как жалел о том, что вообще выжил после бойни в Новом Доме и как очнулся в своей палатке, укрытый какой-то тканью, со следами черт знает чего.

Очередной порыв ветра и я машинально отворачиваюсь в сторону леса. Подняв глаза, я вижу... Фигуру. День близился к концу, солнце скоро скроется за горизонтом. День отдаст свои права могучей ночи, в которой так легко забыться и потеряться. Но... Эта фигура... Я не верил в магию или подобную чушь. В жизни нет волшебства. Только боль, отчаяние и ужас, парализующий тело и дух. Однако это не отменяло того факта, что что-то освещало фигуру больше и лучше обычного.

Взгляд фигуры был направлен в мою сторону. В воздухе повеяло запахом гнили и стылой крови. Алый зрачок смотрел сквозь меня. Но стоило мне моргнуть и смахнуть налетевший снег с лица, как фигура пропала. Повертев головой еще несколько раз, я шустро вернулся в палатку.

Уснуть обратно, я так и не смог. Наличие хоть кого-то на Острове несказанно радовало, но и одновременно пугало.

— Так значит... Те красные глаза мне не мерещились... — с ужасом прошептал я, наблюдая через небольшие щели наружу. За мной кто-то следит и следил все это время. Отрицать это уже бессмысленно.

Словно загнанный в угол зверь, я смотрел на щели в ткани палатки. Завывание ветра, заглушало абсолютно все. Было холодно. Слишком холодно. Ни куртка, ни брюки не защищали от холода. Даже костёр, разожженный кем-то чуждым для меня, никак не спасал от леденящего мороза. Но, я слишком сильно путал холод и ужас. Та самая ткань лежала в дальнем углу, скомканная, смятая и со странными пятнами.

Вьюга немного поутихла. И только я хотел ослабить бдительность, как услышал приглушенный хруст снега. Звук нарастал, хруст приближался. Доносился тихий хрип и томное дыхание. Некто подошёл к палатке практически вплотную. Запах гнилой крови впился в нос ещё сильнее. Преследователь был всего в метре от меня. Может ли человек чувствовать столь сильный страх? Казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди и прокричит вместо меня. Воздух выбило из лёгких, когда я услышал треск дерева. Перепугавшись не на шутку, я прижался к дальней стенке палатки, схватился за кинжал и занес его над головой.

Любой, кто войдет внутрь... Я... Убью его...

Я бы не сделал этого. Просто не получилось бы. Не хватило бы силы воли. Я не назвал бы себя слабым. Нет. Скорее сломленным. То, через что мне пришлось пройти и что пришлось пережить закалило меня. Однако жизнь была плохим кузнецом. Она закалила меня, но недостаточно, чтобы выстоять против жёсткой реальности того мира, в котором я живу.

Треск прервался и возобновлялся вновь и вновь. Дерево стонало под натиском моего преследователя, каждый раз когда треск коры разносился эхом по занесенному снегом берегу. В один момент, все затихло. Треск не докучал своим шумом. Дыхание притихло. Лишь запах гнили и моё тихое, но частое дыхание, что вторит моему бешеному сердцу остались.

Я осторожно перебираюсь в самый тёмный угол палатки и выжидаю. Темнота бывает враг, а бывает лучший друг. Так однажды сказал мне командир отряда наёмников. Он научил меня азам выживания, бою на кинжалах и что самое главное, их языку. Языку наших заклятых врагов. Иронично, что именно мой враг, стал моим спасителем.

Однако сейчас та подготовка просто не имела значения. Командир учил тому, что нужно изучать противника, а лишь потом идти в атаку. Но я понятия не имею, с кем имею дело. В уши впился пугающий хруст снега. Небольшая трещина в швах, позволяла мне смотреть на мой главный ужас.

Воздух в лёгких выбивает очередной резкий удар судьбы. Алый зрачок пристально смотрит за мной. По лицу расплылась хищная улыбка. Скулы испещрили десятки мелких ранок. Рваные линии бардового оттенка тянулись от глаз и до подбородка. Свежие раны немного кровоточили, но казалось, что хозяин этого даже не замечал. Он изредка проводил по этим ранам, с отвращением стряхивая кровь с пальцев.

Вторая рука сжимала рукоять топора. Пальцы чётко и тихо отбивали глухой ритм, что так странно вторит моему сердцу. Он подошёл ближе, усмехнулся и протянул руку в карман. Я затаился ещё сильнее. Все что нас разделяет, так это тонкая ткань палатки. Разорви её и вот я уже чувствую себя обнажённым среди озлобленной толпы.

Где я ошибся? Почему я нахожусь именно здесь? Я хотел знать ответ хотя на один вопрос, что ворошились в голове мелкими бесами...

* * *

Несколько лет назад

Новый Дом

Что для ребёнка есть счастье? Любящие мать и отец, вкусная еда, и верные друзья, с которыми ты и в огонь и в воду. Да. Наверняка это и есть счастье для ребёнка.

Я завидую вам. Я был лишён этого. Я никогда не слышал таких слов как «люблю». Отец лупил меня по чем зря, за каждую ошибку. Мать вторила ему, называя меня ошибкой, а не сыном. А те, кого я считал друзьями, нагло меня использовали в своих гнусных целях. Жестокие и беспощадные. Я пытался к ним тянутся, хотел стать таким же как они. Смелым и бесстрашным. Но каждый раз, я падал лицом в грязь, в своих жалких и беспомощных попытках.

Каждый раз, возвращаясь домой, я видел одну и ту же картину. Отец сидел за столом вновь заливаясь дешёвым пойлом, которую он называл «живительная влага». Мать сидела в гостиной у камина, что-то вязяла и задумчиво глядела на огонь. Но стоило двери закрыться, как их гневные взгляды обращались в мою сторону. Они кричали на меня, дергали за волосы и конечности и избивали. Долго, сильно, мучительно. И каждый раз, я терпел. Меня охватывал ужас, но я прекрасно понимал, что если дам слабину, то уже не встану.

И каждый раз, когда это побоище заканчивалось, мои «родители» уходили к себе в спальню. Пока я ещё был в сознании, я слышал сначала крики, ругань и брань, а после небольшого молчания, громкие шлепки, разносящиеся эхом в моем полусонном теле. Я не чувствовал ничего к ним, ни страха, ни боли, ни отвращения. Только пустоту. И с такой пустотой в груди, я прожил до семнадцати лет.

Стоило Солнцу выйти из-за горизонта, а мне стукнуть семнадцать лет, я сбежал из дома. Признаться честно, я был этому несказанно рад. Наконец-то, я не ощущал глухой пустоты в груди. В кое-то веки, я ощущал ветер свободы, развивающий волосы. Надвигающийся переворот был как нельзя лучше для меня. Армии Капитана требовалась множество, преданных ее мыслям, солдат. Людей, готовых браво сражаться за праведные мысли. Я... Я не был таким. Я прекрасно понимал, что не хочу сражаться. Не хочу попусту проливать кровь своих же сограждан. Однако эти мысли достаточно быстро выбили из меня старшие по званию.

Всего одного приватного разговора с нынешним Ефрейтором хватило, для того чтобы уже через пару месяцев, я четко отшагивал на центральной площади Нового Дома, на очередном выступлении Короля с его речью. Я внимательно смотрел за выражением лиц простых крестьян. Боль, ярость, жалость, отчаяние, даже у некоторых неприкрытая радость. Такие разные, но одновременно похожие друг на друга люди. Нет. Не люди. Гиены. Падальщики. Те, кто сожрут тебя с костями, покажи ты им свою слабость.

После речи Короля, толкнуть речь решила Капитан. И теперь, я видел в глазах крестьян страх. Такой далекий и животный страх. Казалось бы, Капитан говорит абсолютно прекрасные новости. Наша армия превосходит армию Императорского Города числом и уже стоит у их ворот. Еще несколько недель и мы победим. Однако я все равно не видел радости в их глазах. Как не видел ничего в одной паре серых глаз. Спутанные вороненые волосы, и надменная ухмылка на его лице. Не знаю почему, но именно этот парень пугал меня. И все же, не все в толпе смотрели на Капитана. Также я не видел страха в двух парах глаз двух людей.

Их лица были до ужаса знакомыми. Маска серьезности и радости за наших воинов пала. На меня смотрели две пары глаз «родителей». Рука сжалась на эфесе меча. Глухая ярость, граничащая с безумием затмила взор, однако я вмиг осадил себя. Сослуживцы покосились на меня, с пальцев стекала кровь. Рука сжимала кончик лезвия кинжала.

— И поэтому, если вы узнаете, что среди наших добропорядочных жителей Нового Дома, завелась вражеская крыса, немедленно сообщите это ближайшему патрульному Королевской Стражи! — высказала наконец Капитан, махнула нам рукой и повела строй в сторону Замка.

Что со мной было? Я понятия не имел. Однако одно я понял. Произошло что-то, что изменило меня навсегда.

Очередная ночь в патруле. Я стоял на посту Стражи, выслеживая потенциальных предателей. Одинокие жители Нового Дома праздно шатались по улице, выкрикивая пьяный бред. Но только они видят нас, как тут же замолкают. Кажется, Лейтенант перестарался с запугиванием жителей. Полуденное наваждение до сих пор не прошло, а лишь усилилось. Сослуживцы играли в какую-то игру. Я бы с удовольствием сыграл с ними, но вместо этого я стою в отдалении от них, втягиваю то, что командир взвода назвал табаком. Не знаю почему, но это приносит какую-то долю облегчения. Внезапное и странное наваждение вклинилось в голову еще с обеда, и уходить оно походу не собиралось. Буркнув что-то про патруль, я сорвался с места и направился по улице. Ноги несли меня черт пойми куда. Однако мозг вполне четко осознавал, куда я иду. Я иду в сторону дома.

Непонятное чувство нарастало с каждым шагом. Двери дома, который я когда-то называл родным, возвышались надо мной. Руки сжались в кулаки, мозг отказался понимать дальнейшие мои действия. Рука коснулась ручки двери... А дальше... Все как в тумане.

Лишь когда я вышел на улицу, туман перестал мне мешать и позволил трезво воспринимать ситуацию. Ручейки крови текли около ног. Разорванные на части трупы... Тела моих родителей. Нет. Не родителей. Тех, кого я когда-то назвал родителями. Теперь их нет. Я отказываюсь от них. Отказываюсь от этих уродов, что превратили меня в чудовище. Я склонился к земле. Припал на колени и громко закричал. Пронзительный крик разрывал меня полностью. Пробил мертвенную тишину чьего-то дома и мою голову в частности. Страх, ярость и ненависть затмили разум. Я просто стоял на коленях, громко и протяжно кричал.

Совершенно не помню, как меня оттащили от этого самого дома. Я пытался сопротивляться, даже успел кому-то врезать, но все равно оказался схвачен и обезврежен. Возможно... Именно тогда моя жизнь пошла вниз по наклонной.

Меня выгнали из Королевской Стражи. Отобрали принадлежащее мне по праву имя и выпнули на мороз. Меня предали Забвению. Не имея за душой ничего, даже имени, я пошел туда, где мне будет самое место. В Трущобы. Там я провел много времени. Даже... Слишком много. День за дней, месяц за месяцем. Я попрошайничал, пытаясь выжить в эти суровые времена. Новости о том, что Капитан заняла престол, разошлась по Королевству разящей молнией. Теперь это не Новый Дом. Теперь это Резиденция Королевы. Её Имперское Высочество возглавило государство, сделав его своей Империей. Она обещала золотые горы своим верноподданным крестьянам и знати. Однако это было уже бессмысленно для меня самого.

Я стал падальщиком. Пришлось им стать. Складывалось ощущение, будто мне дали выбор, от которого невозможно отказаться. Либо я стану тем, кого презирал, либо подохну от голода.

Однако, даже тут мне не дали спокойной жизни.

В одночасье, Резиденцию Королевы объяло пламя народного гнева. Разъяренная толпа недовольных шествовала по улицам Столицы, выжигая за собой десятки домов. И среди этой толпы, я заметил себя. Возможно, уже слишком поздно для осознания, но я шествовал вместе с ними. Где-то далеко впереди слышались крики боли и агонии. Людей начали убивать. Я, прежде не чувствовавший столь сильный ужас, убежал. Трусливо, продираясь сквозь людей, навстречу свободе. Той свободе, которую я возжелал так давно.

Запах запекшейся крови и мяса, преследовал меня. Открыв глаза, я увидел... Торчащую из-под завала руку человека. Вся в миазмах и кровоподтеках. Я спотыкался и тормозил, но... Уперся в еще одно тело. Запекшееся тело молодой девушки, лицо полное удивления, смотрело на меня стеклянными глазами. Не даром говорят, что у страха глаза велики. Видимо поэтому, в памяти так хорошо отпечатался её образ. Рваная форма служанки, когда-то ухоженные волосы. Складывалось ощущение, что я уже её где-то видел. Однако одно я не мог упустить.

Поняв, что за запекшееся мясо, так пахло, меня вырвало.

Было тяжело пройти, не задев чье-то тело. Обгоревшие туши усеяли все улицы Столицы. Страх от осознания того, что я могу к ним присоединится заставлял бежать ещё быстрее.

Проходя мимо еще одной кучки трупов и обвалов домов, я заметил ворота. Они были уничтожены до основания. Мелкие и не очень щепки, разлетелись по всей округе. Глаза округлились от страха. Тела Имперской Стражи распластались на обломках ворот. Они пронзили тела Стражей, покрыв их алой кровью. Глядя на останки, я не заметил, как вышел за пределы когда-то родного мне города.

Лицо обдало обжигающим холодом. Поежившись от мороза, я направился куда глаза глядят. Чернейшие скалы окружали меня. Возвышались, словно непроходимый барьер. Ноги перебирали отчаянно быстро, я бежал куда угодно. Подальше от этого города. Подальше от бесконечных трупов.

* * *

Совершенно не помню, как добежал до пристани. Солнце медленно пряталось за горизонтом, ночь вступала в свои права. Я смотрел на океанскую гладь, как маленький ребенок. Мне все было интересно. Но больше всего, меня интересовал движущийся в мою сторону корабль. На нем не было ни одного факела или фонаря. Казалось, что корабль был мертв и безжизнен. Однако, кто-то им же управляет? Чем ближе подплывал корабль, тем быстрее таяла моя надежда, хоть на что-то.

С берега, не было видно снующих туда-сюда матросов, даже в «гнезде» не было видно ни души. Тогда как корабль осторожно замедлялся?

— Я просто схожу с ума... Не может же корабль плыть без команды? — я пытался успокоить себя. Логика должна была восторжествовать.

Сброшенный в воду якорь прервал мои раздумья. Я уставился на «Корабль — призрак» (Я решил его называть так) и смотрел на как по мановению волшебной палочки, в воду опустили шлюпку. Приглядевшись, я заметил несколько фигур на палубе лодки. Судно, медленно подплыло к берегу и остановилось около меня.

— В городе остался кто-то еще? — отдающий эхом голосом произнес моряк. Я пожал плечами, горло сдавило от непонимания. Он что-то сказал своим ребятам, на незнакомом мне диалекте и вновь повернулся ко мне.

— Садись. Поплывешь с нами, — несколько человек пододвинулись, уступая мне место. Сгущающаяся тьма ночи, не позволяла разглядеть ни тела, ни лица людей. Казалось, что их окружает какая-то чернота. Очень густая и плотная. Протирать глаза было попросту бесполезно, это не помогало. Чернота продолжила окружать моряков.

Я сидел неподвижно, словно каменное изваяние. Матросы что-то обсуждали и громко хохотали. Я чувствовал себя очень неуютно в их компании. Мне не был знаком их язык. А они, после очередной фразы и последующего громкого хохота, косились на меня, словно боялись, что я пойму их.

Шлюпка подплыла к кораблю. Сверху сбросили несколько веревок. Моряки привязали её к концам лодки и что-то крикнули. Шлюпка начала медленно подниматься наверх. Достигнув нужной высоты, моряки залезли на борт и помогли залезть мне.

Кромешная темнота не позволяла разглядеть хоть что-то. Я видел смутные силуэты экипажа корабля, их окружала та же чернота. Мотание головой, и протирание глаз не давало никаких результатов.

— Эй! Иди сюды! — на немного ломанном языке, окликнули меня. Я пошел на голос и уперся в какую-то дверь. — захады быстра! — я схватился за рукоять, но почему-то остановился. Непонятное ощущение обуяло меня с головы до ног.

Я обернулся и заметил, что вся команда, уставилась на меня. Они стояли неподвижно. Стоило мне повернуть рукоять, команда вновь зашевелилась. Вот только, она направлялась в мою сторону! Действовать пришлось быстро. Я повернул ручку и буквально ввалился внутрь. Дверь захлопнулась за мной, оставив меня практически в полутьме.

Я огляделся и понял, что попал в каюту Капитана. Мрак комнаты прерывался, лишь на небольшой свечке. Слабый огонек освещал грубо сделанный стол, чернильницу с пером и Капитана, сидящего за мягким стулом. Я встал с пола и посмотрел на Капитана.

— Садися. Расховор к те есть, — понимал я его слабо, уж слишком плохо он говорил на моем родном языке.

— Ты остался адын? — он ждал моего ответа, в его зубах была зажата трубка. Дым вылетал из нее неровными клубами, ненадолго задерживаясь в воздухе и растворяясь у потолка каюты.

— Да, — только и смог я выдавить из себя. Уж слишком сильное непонимание сдавило мое горло.

Капитан вытащил небольшую коробочку и достал оттуда небольшой сверток бумаги цилиндрической формы. Он поджег этот цилиндр и протянул его мне.

— Что... Это? — Капитан расхохотался. Оглушительный смех разносился эхом по комнате, навевая легкую панику.

— Сраз выдно... Не Городской ты челаэк, — сквозь смех произнес Капитан. Горький запах тлеющего цилиндра навевал забытые воспоминания.

— Это... Табак? — Капитан успокоился и коротко кивнул. Пускай в голове и не сохранились воспоминания, но руки запомнили все действия четче некуда.

Пальцы зажали табак между собой и поднесли к губам. Горький и крепкий дым заполонил легкие, принося невиданное успокоение. Капитан внимательно смотрел за мной. Следил за тем, как тлеет конец цилиндра и опадает на пол в виде пепла. Рассматривал дым, который приобретает причудливые формы в воздухе. Лишь когда я докурил и потушил табак в предоставленную Капитаном пепельницу, он откинулся на спинку кресла и продолжил свою речь.

— Знач так. Понятий не имею, что за бесовщина произошла в Сталице. Но мне нужны такие как ты, — Капитан протянул мне руку и продолжил свой монолог. — смори, у меня есть к тебе предложеньеце, от которого ты не откажешься, — шутливый тон Капитана, мгновенно сменился на серьезный. Огонек свечки содрогнулся от резкого движения Капитана. Он направил на меня лезвие кинжала. — думаешь, ты можешь сидеть здесь, портить мне воздух своим присутствием?! — Капитан злобно захохотал. От его акцента и след простыл. — ты зря так думаешь, королевская крыса. Боцман! — крикнул Капитан, смотря на дверь. В каюту зашел крепко сложенный мужчина с толстой веревкой в руках.

Боцман помедлил пару секунд, смерив меня презренным взглядом.

— Отличный товар, — насмешливо бросил Боцман, хватая меня за руки. Сопротивляться было бесполезно. Я ослаб настолько сильно, что попросту не мог ничего ему сделать.

И лишь когда мои руки оказались связаны, я заметил метку. Перекрещенные кости, взятые в ромб.

Работорговцы...

Осознание пришло слишком поздно. Меня вывели на палубу. Матросы окружили меня. Глаза слипались от слез. Впервые за столько лет, я позволил себе заплакать. На шее почувствовался обжигающий холод металла.

Ошейник раба...

По палубе разошелся громкий хохот. Они насмехались надо мной. Дергали за вещи, за волосы. Закидывали разным мусором. По лицу текли обжигающие слезы. Густая тьма давила на глаза. Шум воды, бьющейся о борта корабля давил на мозг. Накрепко затянутый узел давил на руки. Крики Боцмана сзади давили на психику.

Мне страшно...

Только и крутилось в голове. Я не мог думать ни о чем другом, кроме кандалов, что теперь громко звенели под ногами. Меня насильно усадили в клетку. К другим рабам. К таким же бедолагам, которым не посчастливилось оказаться на пути этих торговцев жизнями. Куда они нас везут? Я не желал об этом думать.

Спустя два месяца

Прошло немало времени для меня. К моему великому сожалению, у меня отобрали все мои вещи. Единственное, что защищало мое истощенное тело, так это прохудившаяся в нескольких местах роба. Рваная ткань, больше подходящая на роль розжига, нежели на одежду. Я питал страх к этим людям. Другие рабы оказались не моими союзниками, а моими врагами. Они были беглыми преступниками, убийцами, головорезами и бандитами с Императорского Города. Они постоянно о чем-то перешептывались, а после, косились в мою сторону. Высохшими губами, я шептал слова Лейтенанта, что он сказал мне когда я только начал нести службу Королю.

Не дай врагу сломить тебя.

Эти слова, отпечатались в голове. Выжглись на подкорке мозга, не давая мне сломаться окончательно. Я грыз ногти на руках, царапал пол и стены корабля, стирая тонкие пальцы в кровь. Еле передвигая ногами, я шатался посреди камеры, бредя о свободе. Пальцы изнывали от боли, когда касались новых синяков и ссадин на теле. Меня избивали. Часто, долго и мучительно. Хотели даже убить, но моряки не позволяли рабам этого сделать. Замотанные в несколько тонких слоев ноги, стертые в кровь стопы ног и пальцы рук. От прежнего меня не осталось и следа.

В какой-то момент времени, Боцман подходит к решетке нашей камеры и сплевывает под ноги.

— На выход, шавки. Пришло время привести вас в божеский вид и продать кому подороже, — такие же ослабшие от бесконечных побоев рабы осторожно встали и побрели на выход. В камере остался только я. — а тебе что, особое приглашение надо, аристократ недоделанный? — Боцман сжал руки в кулаки и уже было замахнулся меня, но его остановил некто в голубой, кожаной броне.

— Успокойся наконец. Не твой человек, не тебе его бить, — произнес что-то человек, на незнакомом мне языке. Боцман буркнул что-то себе под нос и покинул нижнюю палубу. Я остался с незнакомцем наедине.

— С...Спасибо, — прошептал я, сплевывая кровь с языка.

— Позже поблагодаришь, — вновь что-то сказал парень. — а пока, поднимайся, тебе предстоит новая жизнь. Сеньор, — я уставился на человека не верящим взглядом. Он... Он знает мой язык!

Может быть... Может быть я смогу узнать у него, где я нахожусь?

Он протягивал мне руку. Я принял помощь и осторожно поднялся на ноги. Человек перекинул мою руку через свою шею и аккуратно повел на выход. Ступеньки казались невероятно горячими. Незнакомец прикрыл мои глаза рукой, дабы Солнечный свет попросту не ослепил меня. В воздухе витал странный запах. Помесь горелого мяса и пепла. Казалось, что мы находимся на поле битвы и сейчас меня ведут на убой.

Однако этому было не суждено случится.

Как окажется позже, меня привезли прямо в стан врага. В руины Императорского Города. Горелое мясо, запах которого витал в воздухе, оказался обожженным мясом солдат Островной Империи. Тугой ком вставал в горле каждый раз, когда я видел эти тела. Воспоминания все еще свежи. Разорванные тела «родителей», все еще встают перед глазами, стоит мне их закрыть, хоть на секунду.

Тот человек, который меня, в какой-то степени, спас, оказался командиром отряда наемников. Он брал таких как я, учил всему, что знает сам и отправляет обратно туда, откуда они приехали и собирать информацию в пользу Сломленного Империума. Именно так командир называл Императорский Город. И, почему-то, я верил ему.

В голове совершенно не укладываться тот факт, что он мой хозяин. Что он выкупил меня у работорговцев, что он сказал, что меня ждёт новая жизнь. Я верил ему. Как последний идиот, верил каждому его слову.

За те несколько месяцев, что я находился в Сломленном Империуме, меня обучили по новой. Тому, как сражаться на кинжалах, обучили новому для меня языку. Тот факт, что я житель Островного Королевства, моих сокомандников никак не смущал. Все мы были из разных земель, из разных королевств и империй.

Старшие ребята часто говорили, что нужно отбросить неприязнь к другим. Что нужно действовать сплоченной командой. А иначе нас разрубят на куски порознь.

* * *

Спустя несколько лет 

Побережье Империума

Годы обучения подошли к концу. Нас вновь отправляют на свои родные земли. Из тех нескольких десятков, что попали в наёмники Империума, остались считанные единицы. И теперь, нам было вверено, чуть ли не самоубийственное задание. Нам нужно было вернуться обратно на свою родину и добыть информацию в пользу нового дома.

За то время, что я находился на территории своих врагов, мне приходилось притворяться. Никто, даже Командир не заметили этого. Все то время, что я находился я был прекрасным актёром. Мне плевать на этих людей. Плевать на тех, кого я в лицо звал друзьями. Я искренне желал им смерти, как и, я в этом уверен, они мне. И лишь когда корабль отплывает от берегов Империума, я понимаю, что улыбаюсь. Впервые, за столько лет, я улыбаюсь по-настоящему. Во моей улыбке более нет притворства. Нет ничего более, чем счастья. Теперь я стал тем, кем я хотел стать столько лет.

Хладнокровный убийца. Ассасин. Наёмник, чья жестокость измеряется золотом. Я воспитывал себя именно таким. Командир дополнил эту картину жёстким отбором. И теперь, я возвращаюсь на свою родину, с целью разрушить жизнь тех, кто разрушил мою.

* * *

Моё прикрытие так и не раскрыли. Каковы же они идиоты, раз не понимали их намерений. Корабль подошел к берегам Островной Империи и скинул в воду шлюпку. Под покровом ночи, облачившись в старый облик Имперского Стража, я подплыл к берегам Фоссенстоуна, дабы начать свою губительную задачу.

Я возжелал уничтожить Империю изнутри. Убить самым жестоким способом тех, кто сломал мою жизнь. В моих глазах более не видно радости. Только животную ненависть, вперемешку с детским страхом, перед самим собой.

Я делаю шаг вперед и замираю. Находясь одной ногой над ровной морской гладью, я вижу, как с края свисают мои вещи. Маленькая сумка и утепленная куртка. Страх в мгновение ока испарился и я бросился за вещами. Схватив вещи, я случайно упал в воду.

Холод воды парализовывал. Однако, что-то не давало мне замереть на одном месте и камнем уйти на дно. Я стал неистово дергать ногами. Поймав нужный ритм, я начал более уверенно плыть вперед.

Вынув голову из воды, я увидел белоснежные дали. Высокие и густые леса, громадные скалы и непроглядная тьма. На совершенно не понимал, как оказался там. В воздухе витал запах железа и пороха. Лишь на берегу, лёжа на холодном снегу я понял, что я оказался около Винтерделя. Кажется, я оказался в очень затруднительном положении.

* * *

Остров

Его изгнали ко мне. Словно ненужного щенка, выбросили на мороз. Словно маленького котенка, утопили в одиночестве. И хотя его духовное состояние было повреждено, оно не было сломлено окончательно. Будто Феникс, он восстал из пламени смерти и озарил этим светом все вокруг. Он не сдавался. Пытался жить как прежде. Однако... Ничто не может происходить вечно. Он пытался уйти от меня. Уйти от той благодати, что я ему подарил. К сожалению, я не мог позволить ему этого сделать.

Моя вторая кукла... Он мой любимчик. Внемлет моим словам, словно ребенок. Однако... Он стал неконтролируемым. Его действия непредсказуемы. Он хотел нарушить ход пьесы! Убить ЕЕ! Вне моего разрешения! Мне пришлось вмешаться. Он заслужил подобный исход.

Однако... Я не мог позволить ему умереть. Слишком много было потрачено. Ему придется отплатить в равной мере. И я знаю, как ему придется отплатить.

Они думают... Что я Мессия. Эти идиоты поклоняются мне. Молят меня о пощаде. Просят защитить от Беса. От Кошмара, спустившего к ним. Я смеюсь им в лицо. Этим недоумкам не дано понять моего замысла. Только Безумцы видят мир по-Настоящему.

* * *

Сеньор

Пальцы рук неистово дрожали. Дыхание сбивалось, сердце бешено стучало в груди, гоняя кровь по телу. Инородное дыхание было так близко. Тошнотворный запах гнилого мяса сочился из моего преследователя. Он что-то шептал, постоянно кашлял и тихо чертыхался. Его движения было рваными и казались заторможенными, но столь чёткими, что я едва мог их увидеть.

— Я знаю, что ты внутри... Братец... Самое главное... Не бойся меня... — скрипучий, режущий без ножа слух голос. Я остолбенел от ужаса. Рука в порванной куртке положила внутрь кусочек мяса. К горлу подступил тяжёлый ком. — я знаю... Ты сильно голоден. Поешь... Ведь я... Забочусь о тебе... — дыхание преследователя было прерывистым. Он говорил рывками. — я... Я уйду домой. Тебя... Долго не было. Я... Оставил пометки... Доверься природе. Она поможет тебе... — рука сжалась в кулак и поспешно вылезла наружу. Я услышал отдаляющийся хруст снега. Я дрожал от страха. Дыхание было прерывистым. Буря на улице вновь набрала силу. Мясо, лежавшее на полу, источало странный запах.

Сидя недалеко от него, я искушено наблюдал за ним. Казалось... Что страх начал отступать. Но я мигом отдергивал себя за эти гнусные мысли. Я дрожал. Настолько сильно, что едва не проткнул себе ногу кинжалом.

Однако одного я отрицать попросту не могу. Я голоден. Едва ли не истощен. Пальцы все равно сомкнулись на кусочке мяса, нанизали его на заостренную веточку и занесли над затухающим костром. Запах тлеющего мяса медленно разнесся по прохудившейся палатке. Тошнотворный запах гнили выбило махом. Я совсем перестал походить на человека. Я стал голодным зверем, жадным до крови и боли своих жертв.

Уже многим позже, я понял, что зубы смыкались и отрывали кусок за куском. Первым проснулся слух. Вокруг слышались шорохи, разного рода треск и хруст. Вокруг меня кто-то крутился. Палатка более не могла спасти меня от смерти. Позже, очнулось зрение. Искаженные тени по ту сторону палатки, наворачивали круги вокруг моего убежища. То и дело, я слышал мерный перестук по дереву. Не сложно было догадаться, кто это был. Но, почему-то, мне было уже абсолютно плевать. Я боюсь смерти. Да. Но не боюсь подвести кого-то к ней. Меня не страшит враг и то, какую подлость он готов против меня применить. «Фаталист» — называли меня мои бывшие сослуживцы и наёмники. «Реалист» — отвечал я им всем. Я живу в том мире, где нельзя выдавать свои эмоции. Поддайся лишь раз и с тебя уже не слезут. Воспользуются ещё не одну сотню раз, прежде чем бросят в самый последний момент.

Таков закон, по которому работает наш мир «Убей или будешь убит»

Ночь прошла незаметно. Я смотрел на свои окровавленные руки и хило улыбался. Голод перестал давить на шею. Стоило поискать себе пропитания.

Я вышел на улицу и застыл от непонимания. Весь снег перед палаткой был расчищен и убран в сторону. Черная как смола земля, была под ногами. Я с удивлением осматривал землю, пока не уперся в ствол дерева. События минувшей ночи стрелой пронзили мозг. Я вспомнил тот сильнейший страх, поглотивший меня с ног до головы. Отступив на шаг, я начал вглядываться в ствол. На его коре было выцарапано какое-то послание.

Лес, что ждет своих друзей

Укажет путь к заветной цели.

Иди по меткам ты скорей,

Не думай и сходить с путей.

В поэтичной форме, мне указывали дальнейшие действия. Пришлось смириться со своим положением. Тот человек обязательно вернется ко мне, если я не последую за его советом. Почему-то, я был уверен, что этот стих написал именно он. Тот запах гнили, исходящий от него, пугал. Шумно вздохнув, я собрал последние пожитки и отправился в очередной путь.

Дорогу нельзя было назвать простой. Да что там дорога. Заставить себя войти в густую лесную рощу уже стало для меня нелегким испытанием. Лишь спустя несколько мучительных минут, я взял над собой верх и ступил в черту леса.

Неровные холмы сменялись оврагами с замершими речками. Я поднял голову вверх и заметил, что наконец, начал приближаться к заветной Горе. Она тяготила и манила к себе.

Снег ласково хрустел под ногами. Он создавал чарующую атмосферу спокойства. Солнце отражалось от снега и создавало множество цветастых бликов. Однако, я не мог расслабиться ни на секунду. Ощущение преследования не отпускало меня с начала пути.

Выйдя на небольшую опушку, я пригляделся к еще одному стволу дерева. На нем тоже было какое-то послание.

Ты смело движешься вперед

И не боишься ты преград.

Я рад, что ты, послушал,

Своего, родного Брата.

Эти стихотворения больше пугают, чем помогают. Тот человек прекрасно знал, каким путем я пойду. То и дело, я замечал мелкие царапины на ствола дерева. Видел неестественно вырванные кусты и разного рода растения. Мелкие ягоды, коренья и даже овощи. Откуда они брались на моем пути? Ответ я знал прекрасно, но попросту не хотел его признать. Я огляделся и заметил мелкое движение в кустах. Ощущение переросло в наваждение. Тот парень следит за мной. Если я сделаю шаг не в ту сторону, он убьет меня.

Еще раз оглядев опушку, я продолжил свой путь. Шаг стал более стремительным. Лишь изредка, я смотрел на указатели. Лес становился гуще. Однако... Меня испугало совершенно другое.

Идя сквозь сугробы, я услышал оглушающий грохот, а за ним и громкое карканье ворон.

— Кто-то срубил дерево, недалеко от меня, — мимолетная мысль пронзила голову.

Наплевав на здравый смысл, я ринулся к шуму. Моя догадка подтвердилась. Небольшое поваленное дерево, лежало прямо по центру длинного оврага. На пне, лежала какая-то бумага. Ее вставили в трещину, чтобы она не улетела. Я подошел к краю и посмотрел вниз. Где-то вдалеке, виделась едва заметная полоска оранжево-красного цвета. «Лава?» — мысленно вопрошал я, отходя ближе к пеньку. Эта трещина была больше похожа на каньон, нежели на небольшой овраг.

Желания искать конец этого каньона не было. Я помнил, что я не должен сходить с намеченного пути. Плюнув под ноги я отвернулся к пню.

Я подошел ближе и вытащил записку. От записки исходил неприятный запах. Раскрыв ее, меня чуть не вырвало. Запах гнилой крови бил в нос ключом. Зажав нос и рот рукой, я начал вглядываться в текст. В нем было множество ошибок. Выглядело так, будто его писали впопыхах.

Ты близк к цели мой родой,

Черта -__ города недалеко.

Проди впред и не сойди

С намечного мной пути.

Откинув записку куда-то в сторону, я сложился пополам. К горлу подступил горький и обжигающим ком. Сжав руки в кулаки, я несколько раз ударил себя по груди. Хриплый кашель вырвался изо рта. Простояв еще несколько минут, я выпрямился и посмотрел в сторону поваленного дерева.

Он играет со мной, словно с забитой дичью! Глухая ярость затмевала разум. Я подошел к пню и несколько раз ударил по нему. Удар за ударом, я оставлял на пне кровавые следы. Разбивая руки в кровь, я продолжал бить.

Понятия не имею, сколько времени прошло. Я сидел, упершись спиной к поваленному дереву. Тяжело дышал и смотрел на дрожащие от боли кисти. Кровь уже давно замерзла, обездвиживая и без того больные руки.

Пень со следами крови, будто насмехался надо мной. Безмолвно наблюдал за моими страданиями. Я скалился и смотрел на обрубок дерева. Он вызывал пустую злобу внутри меня. Сам не знаю почему, но я встал и посмотрел наверх.

Небо затянули темные тучи. Однако, этот чертов пень... Он освещался странным светом. Среди пасмурной погоды, этот остаток жизни был единственным источником света.

Я нахмурился и отвернулся. Легкий снегопад медленно превращался в снежную метель. Я встал на ствол начал медленно двигаться вперед.

— Просто не смотри вниз. Все будет хорошо, — повторял я как мантру. Шаг за шагом я приближался к противоположной стороне. Пока, не уцепился за небольшую ветку. Находясь примерно на середине ствола, я остановился.

Свист ветра глушил любой сторонний шум. Но даже сквозь этот ветер, я слышал треск веток позади себя. Аккуратно переставляя ноги, я посмотрел назад.

Этот взгляд... Кроваво-красный зрачок смотрел на меня рядом с пнем. Оборванная куртка бирюзового цвета с высохшими пятнами крови. Тощие руки в шрамах. Окровавленный топор лежавший на плече и кусочек мяса, что сейчас покоится в его пальцах на пеньке. Его улыбка дрожит. Он смотрит на меня пронзительно, словно даже не видит во мне человека.

Его потрескавшиеся от холода губы что-то шепчут. Он стоял неподвижно, словно бы испугался того, что оказался замечен. Ветер то и дело мешал мне. Но, вопреки здравому смыслу, я возжелал понять, что он говорит.

Ра...

Радость? Нет, он говорит коротко. Слишком быстро, для такого слова.

Слиш...

Голову пронзила одна короткая фраза.

Слишком рано.

Я оцепенел от ужаса, едва ли не закричал, когда кусок мяса в его руке обратился кровавым месивом.

Страх парализовал тело, но я дернулся на одном месте и чуть не сорвался в пропасть. Ветка, за которую я держался, надломилась и камнем рухнула вниз. В лавовую пучину боли и вечной агонии. Человек дернулся в мою сторону и начал приближаться к дереву. Я почувствовал сильнейший ужас. Запах гнили бил в нос. Фигура подошла к стволу и остановилась.

— Братец... Я... Я помогу тебе, — этот Безумец забрался на дерево и сделал несколько шагов в мою сторону. Я закричал и бросился наутек. Ветки хлестали меня по лицу, обжигая его. Иглы пробивались сквозь одежду и укалывали кожу.

Стоило ногам коснуться земли, как я понесся вперед. Деревья стремительно сменяли друг друга. Я буквально тонул в сугробах. Ноги несли меня, не разбирая дороги.

Легкие горели изнутри. Я жадно хватал ртом воздух, судорожно пытаясь понять где я нахожусь. Все отметины были пропущены. Желание убежать было сильнее здравого смысла.

Солнце уходило от Зенита. Я медленно шатался по лесу. Попытки сориентироваться, были тщетны. Я в пустую брел по лесному массиву. Метель занесла мои следы. Я окончательно заплутал в темной лесной чаще. Да еще и сумку свою где-то потерял. Однако, я не был полностью беспомощен! В моей, и без того, фатальной ситуации, было жизненно необходимо обзавестись факелом. На свое счастье, его составляющие у меня были и я смог продолжить свой... Смертельно опасный путь.

Обессиленный, изнеможенный и голодный, я остановился около дерева. Моему удивлению не было предела. Я тер глаза, просто не веря увиденному. Целая россыпь пней, простирались на мили вперед. Измученная улыбка, медленно расползалась по лицу.

— Я близок к людям! — на радостях выпалил я. Эйфория от нахождения следов цивилизации, будоражила мой воспаленный мозг.

С новыми силами, я пошел вперед. Однако... Радость не было суждено продержаться долго. На одном из пней, лежал примерзший кусок мяса. Радость сменилась Ужасом. Я судорожно заозирался по сторонам. День близился к концу. Солнце медленно пряталось за горизонт, уступая место Луне. Во тьме ночи, мог прятаться кто угодно. Тот Псих... Я был уверен, что он наблюдает за мной.

Ветер вновь пробирал до костей. Я, словно каменное изваяние, встал на одном месте и смотрел на треклятый кусок мяса.

Приглядевшись, я заметил еще одно послание. Зрачки сузились, руки начали мелко подрагивать. Я пришел туда, куда Он меня вел. Всепоглощающий ужас обуял сознание.

Начало жизни было здесь

И ты пришел к ее истоку.

Пойди домой и разгляди,

Упущенные жизнью годы.

Догадка подтвердилась. Я пришел туда, куда тот Безумец меня вел. Кусты позади меня зашелестели. Я резко обернулся и увидел... Того человека.

Он стоял около одного из пней и смотрел на меня с широкой и неестественной улыбкой. В свете луны, кровавый зрачок, смотрелся очень зловеще. Он будто прожигал тебя, знал все твои потаенные секреты.

— Братец... Я так ждал этой встречи... Ты... Не представляешь насколько... — его голова была пробита. На макушке зияла небольших размеров дыра. Он провел по своим ранам и сжал руки в кулаки. Гнилая кровь медленно стекала по его пальцам, попадая на снег в виде чёрной смолы.

— Я... Я... — страх парализовал. Я не мог сказать ни слова. Мелкая дрожь, сменилась на сильную тряску.

— Братец... Ты... Боишься меня? — в голосе безумца стали пробиваться стальные нотки. Улыбка дрогнула и немного сползла. Я отчаянно замотал головой из стороны в сторону.

— Н-нет... Что ты... — тихо просипел я. Все тело напряглось, когда этот Псих схватился за топор. Запах крови и гнили уверенно заполнял свободное место в легких. Я отшатнулся и рванул с места.

Бешеная погоня гоняла меня по какому-то городу. Занесенные метелью улицы, разрушенные дома, питейные и многое другое. Я бежал без оглядки. Просто надеясь, что тот Псих отстал от меня.

Я бежал кажется, уже несколько часов. Однако, это Чудовище не отстало ни на дюйм. Силы уже давно покинули меня. Я запинался на каждой яме и сугробе. В конце концом, перебегая через очередную яму, я споткнулся и кубарем покатился вниз.

Мир крутился перед глазами. Белый, серый, черный. Белый, серый, черный. Белый, серый, красный. Синяки, ссадины и порезы. Это будет последним напоминанием, о когда-то жившем человеке.

* * *

Остров

Раны не были смертельны. Он просто драматизировал. Лежа в луже крови, он с трудом разбирал окружающий мир. Медленно подошедший Монстр смотрел на Брата с горечью и злобой одновременно.

— Как он смеет... Сбегать от меня?! Своего... Родного Брата?! — Кричал он, смотря в небо. Я чувствую его желание. Он хочет пролить его кровь. Я не могу ему позволить это сделать. Он уже попробовал пойти против меня. Это и будет его наказанием.

Пьеса должна идти своим ходом. Однако... Любой смелый режиссер внесет правки в сценарий. Самое время выйти на сцену, моей другой актрисе. Пусть она правит этим балом. Пускай и с другого берега. Сюжет должен идти равномерно. Каждая кукла должна выразиться по полной. Никто не должен остаться в тени других.

Я... Дам ей то, что она просит. Однако, ей придется отплатить мне тем же. Если просишь чего-то могущественного, жди ответных требований. Я всегда жду ответа.

А пока, пускай мои куклы отдохнут. Время блистать другой звезде.