Пьеса Первая "Кошмар"

Очередное утро в этом богом забытом месте. Я подрываюсь с кровати, держась за живот. Сильная боль будто разрывала меня изнутри. Прикрыв глаза, я нормализирую дыхание и отпускаю ноющий живот. Опустив ноги на холодный пол, я услышал громкий стук в и без того старую входную дверь.

— И кого могло принести в такую рань? — взгляд упал на разбитые часы. Циферблат был наполовину стерт, но все также исправно показывал время. На часах было 6:37. Протерев глаза, я обулся, накинул куртку на плечи и пошел к двери. Прошло уже... А сколько прошло то? Может быть неделя, месяц или даже год? И каждый день Императорская Стража уводила за собой по одному жителю. Не оставляли без внимания никого. Забирали всех, оставляя за собой лишь холодный ветер Винтерделя.

А все из-за указа чертовой Королевы. Она посчитала, что обессиленные от голода жители специально отлынивают от работы, таким образом, саботируя прогнившую власть. Указ звучал примерно так:

«Все граждане обязаны приносить пользу Империи. Отправлять всех кто в состоянии двигаться. Направления: лесозаготовки, орошение полей.»

Тяжело дыша, я вышел из комнаты. Скрип дверной створки напоминал мне о том, насколько заброшено выглядит дом. Яркое ощущение одиночества не покидало эти стены. Оно отражалось в них, разнося все больше и больше своих отражений.

На лицо поползла угрюмая улыбка, когда я заметил свое собственное отражение в осколке зеркала, что до сих пор не оказалось выброшено на свалку. При отсутствие хоть какого-то света, мои серые глаза выглядели ещё более безжизненно, нежели обычно. Чёрные спутавшиеся волосы в пору было бы помыть или хотя бы приложить, дабы не лезли в глаза, но я попросту не видел в этом хоть какого-то смысла. Тот свитер, что достался мне в подарок от Королевы, теперь висел на моем худом теле рваным мешком. Где-то порвался, где-то протерся, а белый цвет потерял прежнюю яркость. 

Я ненадолго опустил голову и капюшон тут же упал на нее. Я тихо и протяжно выдохнул, и снова поднял голову, встречаясь взглядом со своим отражением. Но... Всего на секунду, на какие-то жалкие пару мгновений, я видел... Другого себя. Еще более холодные и безжизненные глаза отливали... Рубином? Я замотал головой, отвернулся от осколка и пошел дальше, слушая все более напористые удары в дверь.

Проходя мимо одной из дверей, на меня нахлынули трагичные воспоминания. Остановившись, я прислонился головой к двери тихо шепча.

Старинная дверь с чётко видимыми шершавостями и царапинами на ней. Она всегда напоминала мне о прошлом. О том времени... С Братом...

— Брат... Надеюсь, ты сейчас в лучшем мире... — Я слабо улыбнулся. Отойдя от двери, я спустился вниз по лестнице. Доски противно скрипели и чуть ли не проваливались под моим весом.

Не помню, когда последний раз, я занимался ремонтом дома. Да что там ремонт, я не помню, когда просто убирался! И толстый слой пыли подтверждал это.

После смерти Брата я впал в своеобразную депрессию. Перенёс несколько вещей из его комнаты в свою: часы, книжную полку и канделябр. Все это напоминало мне о Брате. Казалось, что в этих вещах все ещё есть его частичка. Добрая, наивная и такая... чистая.

Только вот, время ничто не щадит: часы изрядно износились и сломались, полка для книг прогнила в некоторых местах, а канделябр заржавел. Впрочем, весь дом казался пристанищем бездомных, нежели жилым помещением. Стены поцарапались, былой цвет потускнел и выцвел. Дерево, везде где только можно, прогнило, так и норовя сломаться. Даже ступеньки на лестнице никто не торопился заменить на новые. Однако, среди этого бедлама, выделялась моя комната. Только в ней я поддерживал хоть какую-то чистоту. Заменил в кровати доски и рейки, заделал прорехи в стенах и починил некоторые предметы интерьера. Нетронутыми остались, только вещи Брата. Я так и не смог заставить себя почистить их.

Черт... Стоит доспать свои положенные часы. Верно?

Не сомневаюсь.

Я горько усмехнулся на его ответ и вышел в гостиную.

Не так давно, я понял, что меня и Брата, можно назвать «зажиточными» жителями Винтерделя. Почему бы и нет? Наш дом был двухэтажным, пока остальные были одноэтажными. Брат служил в Королевской Страже на должности Сержанта, пока я был лишь простым Часовым.

Работенка непыльная. Стой себе в Наблюдательном Пункте, да смотри за прохожими. Платили не сильно много, но на постройку дома и нормальную жизнь хватило. А если считать ещё и зарплату Брата, то мы вообще жили припеваючи.

Как жаль, что тех дней уже не вернуть.

Сама гостиная не представляет из себя ничего интересного. Большой обеденный стол с тремя стульями, два тканевых кресла и такой же диван. Некогда яркие цвета потускнели, а в некоторых местах, мягкая мебель вообще порвалась. Швы разошлись, весь мех давно вылетел, да и ткань протерлась.

Я посмотрел в окно. Деревянная рама намертво примерзла к стенам и стеклу. Но даже так, на ней видны трещины и небольшие участки плесени. В целом, стекло окна было в нормальном состоянии, если бы не дети, что бросали снежки в окно, дабы спровоцировать меня или Брата. Я всегда улыбался и веселился, смотря, как гневный Брат гонится за детишками по сугробам. А после, заходил домой, горделиво заявляя, что он проучил малышню. Однако, спустя несколько дней, этот «ритуал» повторялся. И так по кругу, на протяжении шести лет.

Я перестал считать свой возраст после смерти Брата, остановившись на отметке в двадцать семь лет.

Вдохнув застоявшийся воздух дома, я пошёл дальше ко входной двери.

Проходя мимо кухни, я приметил небольшой окровавленный кухонный тесак.

Смерть Брата ознаменовала начало эры Голода в моём городе. Война во время правления Короля истощала Королевство, лишая многих жителей провизии, отправляя практически все на фронт. После свержения Короля, на трон уселась новая Королева. Она пыталась восстановить Свою Империю, но все было безуспешно.

Проблемы с едой становились все острее, восстания и забастовки рабочих происходили все чаще и... Брат... Я все ещё не понимаю, когда я упустил момент. Момент, когда Брат возглавил группу повстанцев. Начал приводить народ из Столицы в Винтердель, организовывал лагеря беженцев, собирал людей под своим флагом и как... погиб, до последнего вздоха, сражаясь за свои убеждения.

* * *

Это был ничем не примечательный день. Дела становились все хуже. Среди солдат пошёл слух, что бывший Сержант привёл в Винтердель, группу подготовленных бойцов. Я молчал и слушал, зная, что это чистой воды правда. Брат частенько делился со мной своими «достижениями», в области повстанческой деятельности.

В один такой вечер, он рассказывал мне о перевороте. Я был в шоке, от его слов. Вилка выскользнула из моих рук и со звоном упала на тарелку. Я не помню, как наорал на него. Мне было плевать на всех тех идиотов, решившихся на бойню во дворце. Лишь состояние Брата, лишь оно было для меня на первом месте.

Попытки вразумить его были бесполезны. Он был твёрд в своём решении. Успокоив свой гнев, я разъяснил ему ВСЮ ситуацию в Империи. Объяснил ему, что даже ВСЯ армия повстанцев, не выдержит бой в Столице. Их вооружение сильно отставало от оружия Имперской Стражи. Мой изукрашенный топор доказывал правдивость слов.

— Я понимаю, что ты хочешь, только добра для всех но... Пожалуйста... Включи свой мозг и взгляни на ситуацию здраво. Посмотри на все ваши прошлые восстания. Неважно где и когда. Винтердель, Фоссенстоун, Флентгрей или Столица. Всегда забастовка заканчивается кровавым побоищем с десятками смертей. Было у вас оружие или нет. Была ли забастовка мирная или вооруженная. Плевать. Стража всегда забивала проблему грубой силой, — я устало опустился на стул потирая переносицу. Огонь свечей дрожал. Тусклое освещение, делало сложившуюся ситуацию более мрачной.

В свете дрожащего от малейшего шороха огонька свечи, волосы Брата казались ещё более серыми, нежели обычно. Уже в столь раннем возрасте, его виски тронула седина. Казалось бы, ему всего двадцать три года, а он уже успел пережить столько всего.

Брат молча выслушал меня. Его серьёзное выражение лица колебалось. Карие глаза Брата смотрели на меня с лёгким недоверием. Насупив брови, он потёр переносицу и тяжело вздохнул. Он понимал, что я говорил правду. Однако это не изменило его твердолобость.

Он согласился со мной, но на следующий день, я заметил группу людей возглавляемую Братом. Моё лицо искривила злобная гримаса. Я нажал на рычаг. Ворота с грохотом закрылись преграждая путь Брату.

— Брат... Я ведь говорил тебе, что это гиблое дело, — грустно начал я. — Поэтому... Дальше вы не пройдёте, — я ясно видел, как Брат сначала удивился, а потом разозлился.

— Пропусти меня! Только меня! Я хочу поговорить с тобой, — я тяжело вздохнул и открыл боковую дверцу. Брат что-то сказал повстанцам и пошёл в мою сторону.

— Я уже говорил тебе. Весь вечер, вбивал тебе в голову информацию об этой затеи. Поэтому, не хочу повторяться. Разворачивайся и иди обратно в лагерь. Объясни своим людям, что это — чистая бойня, — Брат нервно стучал ногой по земле, выстукивая необычный ритм. Он смотрел на меня, прожигая злобным взглядом.

— Как же так получилось... Почему мы оказались по разные стороны баррикады? Я думал, что вчера ты... Ай, к черту все это! Я поговорю с ними. Не факт, что они согласятся, но я попробую объяснить им сложившуюся ситуацию.

Брат вышел к своим людям и начал речь. Я слышал недовольный ропот. Однако вскоре, они ушли в обратную сторону. Глаза мигом вцепились за голый участок кожи на его затылке. Последствия давней травмы, за которую я полностью понес вину. Некоторые вещи, остаются с нами на всю жизнь, сколько бы мы не пытались от них избавиться. Я вздохнул с облегчением, возвращаясь к рутине Часового.

Вечером того же дня, Лейтенант попросил меня ненадолго задержаться. Он собирал всех Часовых в своём лагере. Я, примерно знал причину созыва, но не решался озвучить её даже в своих мыслях. Идя по заснеженным землям Винтерделя, я чувствовал неприятное ощущение. Оно росло внутри меня слишком быстро. Интуиция подсказывала, что-то неладное.

Тот вечер был слишком тихим. По дороге к лагерю, я не встретил ни одного стражника. Ни одного Часового. Я ссылался на холод и собрание. Однако это не смогло унять моё внутреннее беспокойство.

Лагерь встретил меня пугающей тишиной. Огни факелов были затушены, стража лежала в лужах собственной крови, а палатки были порваны. Их разрезали снаружи. Еле слышимый хрип, донесся до моих ушей. Я пошёл на звук.

Серьёзно раненый Часовой, лежал у ствола дерева. Его латы были пробиты. Он тяжело дышал, хрипя и кашляя кровью.

— Что здесь произошло? — задал я вопрос Часовому. Он тихо прошептал всего одно слово: «Мятежники». Я понял все и сразу. Откинув топор в сторону, я сорвался с места, держа курс на свой дом.

Надо было послушать свою интуицию! Сразу направиться домой, когда почуял неладное!

Я корил себя за беспечность. Лёгкие доспехи на теле натирали и мешали движению. По мановению руки, я сорвал броню. Она упала на землю, окунаясь в глубокий сугроб позади меня.

А если там идёт бой? Я же стану лёгкой мишенью! Идиот... И зачем я выкинул оружие?!

Мысленно сотрясать воздух было бесполезно. Содеянного не воротишь, да и искать топор в глубоких сугробах было чистой воды маразмом. Время было сильно ограничено. Деревья сменяли друг друга, сугробы становились то больше, то меньше. Холодный ветер бил в лицо. Маленькие снежинки, стали похожи на острые бритвы, что резали глаза и затрудняли видимость.

Двери дома показались из-за деревьев. Надежда на сохранность Брата, все ещё теплилась в груди. Но чем ближе я подходил к входной двери, тем меньше её было.

Двери были открыты нараспашку. Множество следов доказывали, что внутри кто-то есть. Злоба и ярость сменили слепую надежду. Я ворвался в дом, выкрикивая имя Брата. Спотыкаясь и поскальзываясь о трупы и кровь, я упрямо шёл в комнату Брата. И не замечал общей разрухи внутри дома.

Плевать на дом. Главное, чтобы Брат был жив!

Упорно твердил я себе. Тихие шорохи исходящие из-за двери напрягали. С горящими глазами и закипающей злобой, я осторожно открыл дверь и застыл.

Весь пол был в алой субстанция. Несколько трупов стражников были раскиданы по всей комнате и как вишенка, на этом ужасающем торте — неподвижное тело Брата, с воткнутым в грудь мечом. Руки затряслись от ужаса. Не верящим взглядом, я подошёл ближе. Брат все ещё дышал, но очень хрипло и болезненно. Раздался его слабый голос.

— Прости меня... Я не смог справится с ними, — Брат то и дело заходился в кровавом кашле. — Братец... Пожалуйста... Не унывай... Я знаю... Тебя... Но... Не забывай меня... Помни обо мне... Только хорошее... — он смотрел на меня с улыбкой... С его последней улыбкой.

— Брат? Нет! ПОЖАЛУЙСТА! НЕ УМИРАЙ! НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ ОДНОГО! — истошный вопль заполнил комнату. Я отказывался принимать смерть Брата...

* * *

Зубы скрежетали от пустой злобы и обиды.

Подойдя ближе к столу, я разглядел на нём все ещё были не засохшие пятна крови. Воспоминания накрыли меня. О том, как я разрубал одного больного старичка, дабы прокормить себя.

Старик лежал на этом столе, его руки и ноги были привязаны веревкой к ножкам стола. Он молил меня о пощаде и говорил, что если я его отпущу, он будет молчать. Я лишь горько смеялся, занося тесак над головой и смотря ему в глаза. В них читался лишь животный страх. Кости с хрустом ломались, мясо разбрызгивало кровь. Я горестно смеялся, разрубая бедного старика на куски. Он отчаянно кричал о помощи, а я в знак назидания, поедал его руки и ноги, прямо у него на глазах. Не помню, чтобы убийство приносило столько удовольствия. Я прожевывал жестокое мясо, перемалывал сухожилия и выплевывал кости. Голод отступал, возвращая рассудок. Руки немного тряслись, я понимал что творю. Должен был корить себя за это. Порицать любое действие. Но не делал этого. Месяца голода выдворили из меня всю доброту. От прежнего меня осталась лишь оболочка. Столь же пустая, как и мой собственный дом. Что характер, что поведение стали жёстче и грубее.

Зачем нужны моральные принципы? Винтердель залит кровью по колено, и этот уровень не останавливается. Моря, если не океаны крови заливались в глотку. Я бросил работу Часового. Выкинул абсолютно все упоминания прошлого из дома. Броня, оружие и награды. Всё это было выброшено на задворки памяти.

От этих воспоминаний, у меня потекла слюна.

Неужели я опять проголодался? Нужно будет найти пищу.

Услышав еще один стук в дверь, я вытер слюну рукавом куртки и положив тесак в карман, открыл дверь. Морозный воздух резко ударил в лицо, оставшееся тепло вышло, оставляя, лишь всепоглощающий холод. Передо мной стоял Капитан, с двумя стражниками на подмоге.

Пожалуй, Капитан является самым «старым», из числа подданных Королеве. В свои сорок семь, он уже успел стал героем Войны Империй, дважды был награждён званиями Капитана и Майора, от второго он отказался из-за личных предубеждений, и стал Наместником и правой рукой Её Высочества.

Седые волосы были аккуратно уложены, в той степени аккуратности, на которую был способен бывалый солдат. Грязно-синие глаза смотрели на меня с нескрываемым презрением.

Мы смерили друг друга недовольным взглядами. Я вздохнул и протянул руку.

— Как жизнь, старый друг? — нервным и немного сонным голосом спросил я. Капитан отмахнулся от протянутой руки и попытался пройти внутрь дома, но я его не пропустил. 

— Ты и сам прекрасно знаешь, «как жизнь», — Капитан стражи выглядел немного нервным. Но похоже сейчас был еще и злой, а мое наглое поведение лишь подначивало его эмоции. — Королева обязала отправлять всех. Поэтому собирайся, ты отправляешься на лесозаготовки, — эта новость не означала ничего хорошего и для них в первую очередь.

— Ага, конечно. Прям полетел на крыльях счастья. Нет уж, — я собирался закрыть дверь, но мою руку схватил Капитан.

— Не смей мне перечить, ублюдок. То, что ты когда-то давно был приемным сыном Её Высочества, не делает из тебя важную личность, — глаза бегло осмотрели броню стражи. Латные доспехи с новой эмблемой Империи: перекрещенные трезубец и копье взятые в одно большое красное кольцо. Алебарда и копье у помощников. Меч и два кинжала в ножнах у Капитана.

Ситуация патовая, я не успею вытащить тесак из кармана, как мне тут же прилетит удар кинжалом или копьем в голову. Придётся идти на мировую. Сдерживаю гнев, я смотрел то на руку Капитана, то на стражников позади.

«Новички», подумал я, смотря им в глаза.

— Отпусти мою руку, — я пытался говорить спокойнее, но получалось из рук вон плохо.

— Ты идешь с нами и это не обсуждается, — Капитан отпустил руку и отошел назад к порогу. — Идем, времени мало.

— Да-да, конечно. Только переодену куртку, — я закрыл двери прямо перед носом Капитана. За ней я услышал возмущенные возгласы вперемешку с крепкой руганью. Надменная улыбка украсил моё лицо. Я был рад попортить настроение хоть кому-то.

И зачем ты согласился? У тебя была прекрасная возможность прикончить Капитана здесь и сейчас, и отомстить за Брата.

Твоя правда, однако, на лесопилке одно отличное оружие для меня.

И какой ценой? Ради обычного топора, ты решил батрачить изо дня в день?

Мой разговор прервал стук в дверь, а после и обозленный голос Капитана.

— Ты там еще долго?! Лес сам себя не вырубит.

— Да-да, иду...

Не забудь поменять куртку.

Точно.

Сменив куртку и сунув тесак в карман, я вышел из своего дома. Заснеженные пустоши, окружающие дом, встретили меня ледяным ветром. Мой дом находился, буквально на отшибе города, поэтому стража меня не донимала. До сегодняшнего дня как минимум. Капитан что-то буркнул себе под нос и пошёл вперёд. Его помощники шли следом. Я шёл позади них, внимательно осматривая все вокруг.

Мы ступили в центр города и что мы видим? Горы сожжённых трупов, присыпанных снегом, братские могилы вырытые руками тех кто не подчинился уставу Её Высочества, дома, что были уничтожены почти до основания... и пустоту. Звенящую пустоту. Город, где когда-то был слышен детский смех, теперь оказался почти пустым. Лишь некоторые дома остались в хоть какой-то целостности.

Многие дома опустили с начала правления Королевы. Ее жестокая политика, всеобщая разруха и множество восстаний, после казни Короля, привели к сегодняшнему дню. Хозяева домов либо издохли от голода, либо от руки стражника, что посчитал тебя отлынивающим от работы.

Такая же учесть ждет и тебя, если ты не начнешь действовать уже сейчас.

Так в том-то и дело. Я, пока что, прекрасно отыгрываю свою роль сломленного человека. Так что не беспокойся, ты первый поймешь, когда МОЙ план начнет действовать.

Мы проходили сквозь город, на пути к лесополосе. Я то и дело подмечал разные детали. Вот, например, некогда популярный трактир нашего города. Когда-то давно, внутри этого места, всегда можно было спокойно отдохнуть и выпить в культурной обстановке. Тамошний трактирщик даже был моим другом. Вечно молчаливый, но от того, чем-то интересный человек. Многие этим пользовались и выдавали ему свои разные тайны. Он же в свою очередь, только молча кивал и продолжал заниматься своим делом. Если бы не... Одно происшествие, то он бы стал прекрасным информатором. Эх, если бы он сейчас был жив...

Вот мы прошли мимо небольшой библиотеки. Выбитые окна и двери, порушившиеся стены и провалившаяся крыша. Теперь так выглядел центр знаний Винтерделя. Руины похоронили под собой множество книг. Детские сказки, исторические манускрипты, фолианты и работы множества мыслителей ранней эпохи. Теперь это погребено под завалами и разграблено мародерами, дабы прожить хотя бы ещё один день, а не протянуть ноги у затухающего костра.

Я глубоко вдохнул морозный воздух и посильнее закутался в мех куртки. Я никогда бы не назвал себя слабым человеком. Наоборот. Тяжёлое прошлое закалило как дух, так и тело. Ежедневные вылазки за пропитанием, заставляли стать сильнее. Не было ни одного дня, когда я или Брат, расслабились. Приходилось много раз драться. С взрослыми, со стражниками и другими беспризорниками, чья учесть могла сравниться с моей.

Суровые земли Винтерделя не оставляли слабых. Словно сито, оно отсеивало слабых. Лишь сильные дожили до сегодняшнего дня.

— Эй! Ты там совсем оглох? — из раздумий меня вывел оклик Капитана. Я совершенно не заметил, как мы дошли до отдаленной лесной опушки. Увидев, что я наконец обратил на него внимание он продолжил. — Мы пришли. Вот тут твое рабочее место, — Капитан рукой указал на лесную опушку. — Топор возьмешь у Лейтенанта. А теперь... — я медленно направился к Лейтенанту. Внезапно, затея с топором начала казаться мне глупой, если не просто тупой.

— Пошел быстрее! — Сержант позволил себе наглость и пинком в спину, решил меня ускорить. Я только тяжело вздохнул и направился к Лейтенанту. 

Небольшое здание сколоченное на скорую руку. Рядом стояла стойка с топорами. Длинная деревянная ручка с отпечатками рук на ней и тяжёлое топорище с небольшими зазорами и сколами на лезвии... В целом, это все что можно сказать о топоре. Лейтенант стоял рядом и что-то записывал. Заметив меня, он убрал бумагу за спину и подал мне инструмент.

Загрубевшие от бесчисленного количества боев с мятежниками руки, сбитые в кровь костяшки, что едва держали перьевую ручку. И эти же руки, сейчас протягивали мне не самый лучший по качеству топор.

Однако, что-то в поведении Лейтенанта было не так. Отливающие серебром глаза потускнели, а волосы на голове заметно поредели. В свои сорок с хвостом лет, он уже успел стать третьим лицом Империи, после Капитана и Королевы. И все же, в, казалось бы, старом для Островной Империи теле, все ещё чувствовались надменность и превосходство над остальными.

Я взял топор в руки. Лейтенант плюнул на землю мне под ноги и сложил руки на груди. От глаз не могло не уйти наличие свежих ран на внутренней стороне руки. Однако, вида я не подал и лишь натужно вздохнул, ожидая следующих слов Лейтенанта.

— Топор обязан вернуть после конца рабочего дня. Я понятно выражаюсь? — я кивнул в знак понимания. — Отлично. А теперь... За опоздание на полтора часа, ты будешь наказан, — не успел я понять, что именно произошло, как оказался скрученным двумя стражниками.

Топор выбили из рук. Я дернулся за ним, но не смог. Стража держала меня слишком крепко. Лейтенант ухмыльнулся и поднял инструмент. Кажется, это были те двое новичков, что пришли вместе с нами. Они еще сильнее прижали меня к земле. Я стоял на коленях пытаясь вырваться, но все попытки оказывались тщетны.

— Ты что собрался делать?! — крикнул я Лейтенанту. Он усмехнулся и с размаху ударил меня обухом топора по ногам. Я зашипел от боли, но старался держаться и не крикнуть от полученного ранения. Изо рта вырвался сдавленный хрип.

— Учись обращаться к старшему по званию с уважением, животное! — он ударил еще раз. Терпеть стало ещё сложнее. Я тяжело дышал, давя в себе желание закричать во весь голос. — За такое самовольное отношение ко мне, Капитану и Сержанту, ты будешь наказан. Ребята, вы знаете, что делать, — стража подняла меня с земли и потащила к какому-то столбу. Самостоятельно ходить будет довольно затруднительно.

Ничего-ничего. Волк - по натуре хищный зверь. Его раны затягиваются быстро, а укусы становятся лишь больнее с годами.

Вокруг столба был виден алый налёт. «Кровь», пронеслась мысль у меня в голове. Стража остановилась и вновь усадила меня на землю. Они сорвали с меня куртку и свитер, а затем привязали к столбу. Я поднял голову и посмотрел новобранцам в лица. Они искривились садистской улыбкой. Лейтенант подозвал рабочих с ближайшей округи и взял в руки... плеть. Девятихвостая плеть с металлическими наконечниками играла на ледяном ветре. Звон шариков бил по ушах сильнее, чем выстрел пушек в метре от тебя. Лейтенант громким басом начал свою речь.

— За неуважение к приближенному Королевы и за опоздание на девяносто минут, ТЫ будешь наказан! — Лейтенант подошел ближе и замахнулся.

Я зажмурил глаза и... удар. Хлесткий, болезненный и быстрый. За ним последовал еще один и ещё, и ещё. В конце концов, я не сдержался и закричал от боли. Удары резко прекратились. Кожа горела и невероятно болела. Перед глазами промелькнула вся моя жизнь. Я хотел дернуться, но боль и веревки не давали сделать и малейшего движения.

Тяжело дыша, я сплевывал свою же кровь, что попала на лицо. Голова опала, глаза смотрели в пустоту, вся моя грудь была похожа на кровавое месиво нежели на человеческое тело. После такого наверняка останутся глубокие шрамы. Они будут напоминать о случившемся. Снег подо мной снова окрасился в алый цвет. Рваными линиями, он начинался у столба и заканчивался черт пойми где.

Я услышал тихие шаги, приближающиеся ко мне. Взгляд уцепился за темные латные ботинки. Чья-то рука взяла меня за подбородок. Взгляд был затуманен, но даже так, я понял кто это.

— Кто приказал сделать это?! — голос принадлежал самой Королеве. Он был пропитан злостью и сожалением.

Неужто ей не безразлично мое состояние? Что за бред...

— Капитан! Кто ответственен за это? — она отпустила мой подбородок и разрезала веревки. Тело рухнуло на снег. Раны нещадно ныли и истекали кровью. Холодный снег, тут же окрашивался в бардовый цвет, замедляя кровотечение. Сквозь адские мучения, я собрал больше снега, прижимая к туловищу.

Я услышал приближающиеся шаги, они были громче. Возможно, это был Капитан, но... следом за ними, я услышал еще одни шаги. Они были такими же громкими, но все же тише, чем у первого. Не хотелось поднимать голову. Лёжа на снегу, я продолжал смотрел в пустоту.

— Ваше Высочество! Лейтенант действовал по инструкции, оставленной вами же. Никакого самовольства не было. Он, нарушил два правила, за что и был наказан, — прочитав словно с бумажки, оправдывался Капитан.

А вот и расплата, за промедление. Не думаешь, что пора действовать?

Мне тоже кажется, что пора. Хотя... Нет, я еще подожду немного. Охотник обязан быть терпеливым.

Понятия не имею, откуда у меня появились силы, но каким-то чудом, я встал с земли. На лице играло подобие улыбки, глаза бегло оценивали ситуацию. Двенадцать стражников, восемь с оружием ближнего боя, один с луком, трое с арбалетами. Разномастные копья, секиры и трезубцы, были минимум у шестерых. У одного полуторник, у другого двуручный клеймор.

Я, хромая, подошел к одежде. Оторвав достаточно большой кусок от свитера, я обмотал его вокруг самой крупной раны. Белый цвет мгновенно сменился на красный. Надев обратно порванный свитер и куртку, я пошел к стойке с оборудованием.

— Еще одна такая выходка и я подарю тебе самую мучительную смерть. Ты меня понял?! — проходя мимо, я услышал, как Королева отчитывала Лейтенанта. Улыбка легко дернулась выше, от приятных чувств. Заметив меня, Королева мягко говоря, опешила.

Буквально пару минут назад, я висел на столбе, с ранами, что просто несовместимы с жизнью, а теперь, прихрамывая, иду к стойке с топорами, да еще и улыбаюсь! Отодвинув Лейтенанта в сторону и дав ему приказ, убрать всю кровь и окровавленный снег около столба, она подошла ко мне. Я решил первым начать разговор с Ее Высочеством.

Наблюдать за её выражением лица было сплошным удовольствием. В свои тридцать пять лет, она уже стала жестоким деспотом, что держит свою Империю в страхе несколько лет. Собранный в тугой хвост волосы цвета бледной лилии сейчас лихо развивались на ветру Винтерделя, норовя залезть правителю в глаза и рот.

Она хмурилась, неловко переминаясь с ноги на ногу, словно боялась начала разговора. Некогда ясные зелёные глаза потускнели, и сейчас на меня смотрела их жалкая пародия, не способная сделать чего-то более серьёзного, чем запугивание своего же народа.

— И что же надо, такому узурпатору как ты, от меня? Бедного, несчастного, и голодного жителя почти заброшенного Винтерделя, что еле как сводит концы с концами? — каждое слово, было пропитано сарказмом и ненавистью к Королеве. Хрипота в голосе это доказывала.

— Убери свой сарказм в сторону. Я не за этим сюда пришла. Мне нужна твоя помощь, — она протянула мне руку... Я недоуменно отмахнулся.

— И что тебе от меня надо? Поверь мне на слово, даже если ты предложишь мне золотые горы, которых у тебя нету, я откажусь. Мне просто нет желания помогать той, кто буквально забыла про меня и Брата, почти на три года, а потом еще и приказала его убить! — последние слова были сказаны на повышенных тонах.

Я все ещё чувствовал обиду и ярость, когда смотрю на это жалкое создание, посмевшее тронуть моего Брата своими грязными руками. Тяжёлый выдох последовал спустя небольшое молчание.

— Поэтому, Ваше Высочество, я попрошу вас пойти к черту и убраться с глаз моих долой, ибо вы сами должны понимать, что обозленных и голодных жителей с топорами, не остановит, даже двенадцать вооруженных стражников. Они с радостью накинуться на вас, раздирая на куски, обеспечивая себя недельными наборами провизии, — я кровожадно улыбался и смотрел в глаза Королеве.