Измени меня

Он влетел в квартиру, как разъярённый бык и первым делом схватился за бутылку. Внутри него горело, испепеляя его. Это проклятое ощущение сводило его сума.

- Черт! – выругался он и кинул пустой стакан в стену и он разлетелся на тысячи осколков, как когда-то его сердце.

Алексей сходил сума с того самого момента, как увидел ее лицо при свете. Что в ней такого, чего нет у других? Чем она могла зацепить его? Судьбой? Да у всех здесь сложная судьба и даже встречается сложнее. У него так и подавно. А что в ее судьбе? Он просто прикоснулся к ней, к ее матери, которой она не нужна была. Не нужна?

- Так на кой хер рожала?! – взяв новый стакан, налил выпивки и опустоши его одним глотком, что алкоголь обжег горло.

Да не обжег, а так, слегка пощипал, поиграв с небом. Он всю жизнь обжигался, его душа в шрамах от этого, Алексей знал, что такое душевный ожег и что он долго проходит.

А ее слова? «А у меня иначе, я хочу, что бы меня ругали, воспитывали, поднимали на ноги, ставили границы». Ей нужны границы, он их дал. Что бы ставили на ноги – и это он выполняет, только не так. Воспитание? Он ей не отец, что бы воспитывать, а ругать? За что? Она полностью права, эта школя шлюшек. А он шлюшкой ее не считал. Это место не для нее.

- К черту все правила! – опустошая еще бокал с очередной партией алкоголя, - к черту!

Он встал и вышел из квартиры. Да стоит только сравнить ее с ними, они его раздевают грязным взглядом, заглядывают ему в глаза, прикусывают губы. Шушукаются за его спиной, обсуждая его тело, зад. А она? Она борется со всей этой порочностью и грязью. Вероника не одна из них, она знает себе цену и это привлекало Алексея.

От лица Алексея

Я стаю напротив ее двери и переминаюсь с одной ноги на другую. Постучатся или просто ворваться? Набросится с дикостью или ласкать нежно? Поговорить, а может молчать? А может вообще уйти спать, послав все к чертовой бабушке? Нет, уходить я не намерен, а все остальное не столь важно, я уже решил одно для себя. Ее воспитаю для себя, и плевать понравится ли это кому либо. Для себя, только для себя, а дальше, как будет.

Я влетаю в ее комнату и запираю дверь. Прислоняюсь к ней лбом и тяжело дышу. Комната уже пропиталась ее запахом и это возбуждает и поднимает меня на гребне волны. У девушек поднимается ноги при поцелуи, а у мня от одного ее запаха встает член. А я ведь ее еще не трогал.

- Леш? Ты чего? – я оборачиваюсь на ее голос.

Она сняла эту пошлую форму, и сейчас на ней лосины и клетчатая рубашка. Да же в этом брохле она выглядит, как ангел. Все ни какой формы. Пусть будет на уроках, хоть пакета из под картошки, но форму больше не оденет. Ни когда, я не позволю!

 - Леш? – повторяет она, когда я направляюсь к ней.

Во мне слишком много эмоций смешалось, плюс алкоголь начинал напоминать о себе, да и еще адреналин кипел в крови. Эта девушка сносила мне крышу. Нет! Уже снесла, давно. Хочется разорвать ее тело, вцепится пальцами в ее миниатюрную грудь, чувствовать аромат и ее губы, прикосновения на себе. Царапать спину, кусать губы в кровь – просто растворится в ней, превратится в одно целое.

Я останавливаюсь в метрах пяти от нее и начинаю ее разглядывать. От ее кончиков пальцев ног с идеальным маникюром, до локонов волос. Бедра, грудь, губы, глаза – все остается запечатлено мной. Да как можно ее продать кому-то? Даже на день, а потом опять продать и опять. А придется, другого выхода просто нет. Она моя, пока она здесь, а все остальное меня не касается. Или касается? Чертовы сомнения, чувства, она! Медленно подхожу к ней и всматриваюсь в ее глаза. Я только сейчас заметил, что у нее янтарный цвет глаз. Редкая девушка и она подтверждает это даже ими – глазами. Я вижу, как она пытается не моргать, словно это явь может исчезнуть. «Нет малышка, я тут. И еще буду рядом полгода». Касаюсь верхней пуговицы ее рубашки. Руки дрожат, словно делаю это впервые в жизни. Прервав зрительный контакт, наклоняюсь к ее шеи и одариваю, легким поцелуем в шею. А затем шепчу пару строк любимого стиха Александа Бегена.

Глаза блистательней и ярче
Алмазов, злата, жемчугов,
Они оправа коронаций
Владелец чувственных оков.

Читая строки, вижу, как тяжело она начинает дышать. Ее грудь поднимается в верх и в низ с такими толчками, словно, кто-то бьет изнутри. Вот оно, настоящее желание, а не просто раздвинуть ноги.

- Еще, - тихо шепчет она, - еще прочти, что ни будь. Прошу! – зачем она просит? Ведь из меня и так и рвет нежности к ней, которую я могу выразить в стихах, действиях, взгляде.

Моя нежность ,как облачный остров мажоров.
Без инверсий ракет с сумасшедшим огнём,
Без дождей и снегов, и без ветреных споров,
Моя нежность пушистый и ласковый дом.

Я почувствовал, как ее тело стало пылать и обжигать мои губы, которые начали блуждать по ее шеи. Она потеряла силы стоять и я, подхватив ее, понес к кровати. Нет, я не намеривался с ней спать, я просто хотел знать, что она в безопасности. Что все шесть месяцев я буду относиться к ней по особенному, как хрусталем. Уложив ее на кровать, я лег рядом, приобняв ее.

- На тебя уже поставили первый ценик, - тихо произнес я эти слова и почувствовал, как она вздрогнула. А меня выворачивало на изнанку и некой предательство.

Эту цену поставил Никита, и цена была малюсенькая. Сто тысяч – это разве деньги, для таких, как я, так соринка в кошельке. Недооценивает он эту девочку, ох, как недооценивает. Вот моя натура так прет, все испортить и разрушить, сначала я осыпал ее нежностью, а теперь втыкаю нож прямо в грудь, от чего ей становится тяжелее дышать, а я начинаю сходить сума.

- Сколько? – дрожащим голосом спросила она меня.
- Не важно, - вытаскиваю я руку из под ее головы и переворачиваюсь на бок спиной к ней, - какая бы не была цена, она не правильная. У тебя нет цены, ты бесценна. Мы еще поборемся, - я встаю с кровати и, поцеловав ее в прядь волос на ее щеке, ухожу.

Захлопнув дверь, я спускаюсь по стене в отчаянье. Это все я… во всем этом виноват я. Поборемся? Как? Каким образом?  Есть полгода, что бы что-то придумать. А пока я буду, что-либо придумать, буду учить ее для себя. Что бы она знала, что мне нравится, и что бы она учила меня – ЛЮБИТЬ, как раньше.
Хватит, хватит делать ошибки! Пора что-то исправить, изменить! Жизнь не кинопленка, нет возможно перемотать. Надо жить и бороться в это время, в эту секунду, но вопрос остается открытым: КАК?