2 глава
«Atlantis» – Seafret
Птицы покинули деревья, свет льётся на меня.
Я чувствую, что ты совсем одна.
Пройдя тернистый путь, сказав все те слова,
Стоит ли удивляться, что всё испортилось?
Ребекка
Тишина и только ветер касаются моей души, убирая все на задний план. Мы словно парим с Адель в воздухе, проносясь вдоль деревьев по узкой дорожке ведущей к дому.
Я закрываю глаза, отдаваясь ощущению свободы. Мои руки отпускают поводья, вздымаясь вверх, ощущая ветер на пальцах.
Я свободна, свободна, свободна.
Но без части себя. Она третий год болит, тоскует, изнывает от желания.
Адель продолжает бежать и я открываю глаза, наблюдая за окружающей нас жизнью. Яркое солнце освещает наш путь, птицы поют, летая свободно и высоко в небе.
Я снова беру в руки поводья, указывая Адель бежать быстрее. Бежать быстрее от этой тоски, которая сводит с ума. Быстрее от реальности, где я проживаю жизнь мечты, когда он страдает в одиночестве, и я никак не могу помочь любимому человеку. Я бегу от своей беспомощности.
Бегу до тех пор, пока не остается только один шум ветра, и пустоты внутри.
Адель замедляется, и когда я вижу очертания нашего большого дома, тоска сильнее бьет по мне, ведь понимаю, что зайду и не увижу его лица. Не увижу, что он готовит на нашей кухне. Не увижу его лесных глаз и не почувствую его тепла.
Но я должна продолжать ждать. Райан обещал вернуться, и он вернется, я чувствую это всей своей израненной душой, которая не жила до него.
Я завожу Адель в конюшню, протягивая яблоко в знак благодарности за поездку. Лошадь смотрит на меня долгим взглядом, пронизывая большими черными глазами мою душу, будто она чувствует мою боль. Будто она тоже тоскует.
— Я так сильно скучаю по нему, Адель, – шепчу, прислоняясь головой к лошади, стараясь сдержать слезы, накопившиеся в глазах.
Она не должна видеть меня в таком состоянии, когда я зайду в дом, поэтому надо взять себя в руки.
Еще пару секунд вдыхая запах сена, что исходит от Адель, я отталкиваюсь от лошади, вручая ей еще одно яблоко, не забывая ласково гладить по холке. Если не поглажу, эта женщина будет недовольна и видимо скверный характер в нашей семье для женщин – это наследственная дань.
Лошадь толкается в мою ладонь холодным носом, словно пытаясь утешить, и это согревает моё сердце. Животные – это больше, чем человек когда-либо мог себе представить. Их сердца сильнее и добрее человеческих.
Последний раз ласкаю Адель, и наконец иду к выходу с конюшни, бросая взгляд на свою лошадь прежде чем уйти. Райан подарил мне ее четыре года назад, и после этого дня, ни один мой день не проходил без поездки верхом. Всё как я и мечтала в далеком детстве, когда представляла рядом вымышленную лошадь. Мы планировали завести еще одного жеребца, но Райан ушел, и этот план так и остался не исполненным. А я не могу этого сделать без него. Не могу.
Быстрым шагом добираюсь до дома, желая заключить тепло в свои объятия. Но заходя, не слышу никакого громкого шума, как бывает обычно после ее пробуждения. Внутри дома меня на удивление встречает только тишина. Может она еще спит?Аккуратно снимаю ботинки, направляясь в сторону гостиной.
Не в силах находится долго без нее, не утруждаю себя снятием грязной экипировки для езды на Адель и захожу в комнату, наблюдая за полюбившийся сердцу картиной.
Мелани в обнимку с Эйми смотрит мультфильм. Ее время на сегодня в телефоне перешло грань, но моя подруга слишком слаба по отношению к моей дочери.
Я делаю себя слышимой, и голова дочери поднимается вверх. Она смотрит на меня с дерзкой ухмылкой, слишком самоуверенной для ее возраста. Два года, а она уже – сорвиголова.
— Мамочка! – во весь голос кричит, спрыгивая с дивана, бросаясь в мою сторону.
Открываю объятия, поднимая дочь на руки. Я всегда поймаю ее, всегда буду рядом, я сделаю все для ее будущего.
Эйми строит мне свои ярко-зеленые глазки, которые сияют днем, мило улыбаясь. Это ее способ задобрить меня, чтобы я не ругалась из-за долгого времени провождения с телефоном. Но я не буду ее ругать, а просто завтра уменьшу ее время с телефон в два раза.
— Какой мультик смотрели? – спрашиваю, целуя дочь в обе розовые щечки, показывая, что не собираюсь ее ругать.
— Спирит, – отвечает Мелани, когда брови моей дочери сходятся вместе от попытки вспомнить название.
Услышав ответ моей подруги, Эйми радостно закивала, обвивая руками мою шею еще крепче.
Я усаживаюсь с дочерью на диван, упиваясь ее внешностью. Эйми так быстро растет, и меня разрывает от осознания внутри, что он не видит этого. Не видит ее прекрасных и редких глаз. Не видит, как она приобретает практически все черты его лица. Волосы нашей дочери уже идентичны цвету волос Райана. От меня ей достались только пухлые губы.
— Ты так сильно любишь этот мультик, что пересматриваешь его каждый день? – с улыбкой спрашиваю, запуская руку в ее волосы, массируя кожу головы.
Эйми ярко улыбается, мурлыкая, как маленький котенок из-за моих прикосновений.
— Да! – от ее уверенного крика, мы с Мелани давимся смехом. — Я хочу, как и ты мама, когда вырасту, ездить на лошадях.
Гордая улыбка появляется на моих губах, и я крепко обнимаю дочь, целуя в ее шею. Эйми громко смеется и дергается в моих объятиях из-за поцелуев, которые вызывают щекочущие чувство.
Слышать ее смех – самая счастливая часть дня. Этот звук убирает все на задний план, все проблемы, всю неуверенность в будущем с Райаном. И я сделаю все для того, чтобы слышать этот звук каждый день своей жизни. Моя дочь не заслуживает меньшего.
— Она капризничала, но мне удалось ее отвлечь на мультфильм, – сидя рядом говорит Мелани, объясняя свои действия.
Я поворачиваюсь в ее сторону, в шутливой манере сузив глаза. Мелани выросла за эти три года, ее волосы стали длиннее, доходя по поясницы. Глаза приобрели слишком взрослый взгляд, утеряв всю наивность. И хмурая морщинка на лбу мне совсем не нравится. Этот год не был для нее легким, и я беспокоюсь, что она предпочла справляться одна.
— Она манипулировала тобой, Мелани, – слыша мои слова, Эйми сделала недовольный взгляд, всем видом отрицая эту истину.
Боюсь представить, что нас ждет в подростковом возрасте. Она сведет каждого члена семьи с ума.
И нет, я не собираюсь думать, что в ее будущем будет только мама.
Он вернется к нам, он должен, я не собираюсь сомневаться в Райане.
— Пусть будет так, ты ведь знаешь, какая я наивная по отношению к детям, – обреченно говорит подруга, закрывая лицо руками.
Мелани живет со мной четвертый месяц после расставания с Алексом и смерти бабушки Беатрис. Она закрылась в свой собственный пузырь от меня, скрывая мысли, которые гложут ее, но я не могу насильно заставить девушку открыться. Мелани знает, что я всегда буду рядом, когда ей понадобиться моё плечо. Я вижу, как ломает ее расставание с Алексом, но у меня нет никаких прав лезть в это дело. Они взрослые и сами разберутся.
Я только собираюсь расспросить свою дочь, чем они еще занимались с Мелани пока меня не было.
Как звонок в дверь меняет мои планы.
Неужели парни вернулись раньше?
Это определенно не они. Парни никогда не звонят в дверной звонок.
Маленькая надежда и осторожность вспыхивают одновременно в груди.
— Запритесь с Эйми в моей спальне, и Мелани, достань пистолет, если я закричу, – наклоняясь, шепчу последние слова подруге на ухо.
Я закончила с прошлой жизнью, но я так же знаю, что Райан не занимается благотворительностью, и у него есть враги. Поэтому я всегда осторожна и, если кто-нибудь сунется к моей дочери, попытаясь навредить, они увидят монстра, который все еще живет внутри меня. Я разорву их на части прежде, чем у них будет возможность сделать к Эйми хоть шаг.
— Что происходит? – тихим голоском спрашивает Эйми, смотря на меня расширенными глазами.
Хоть она и ребенок, дочь чувствует все, что творится у меня внутри. Поэтому всякий раз, когда тоска пытается поглотить моё сознание, я глушу ее, и стараюсь быть счастливой ради Эйми.
Запечатлев на лбу дочери поцелуй, мягко и коварно улыбаюсь, чтобы развеять плохие мысли.
— Мы будем играть в прятки.
Эйми радостно верещит в ответ на мои слова и Мелани уводит ее в спальню, а я тем временем двигаюсь в сторону коридора, хватая нож с барной стойки на кухне.
Медленно, на носочках, крадусь к двери, чтобы мои шаги не были услышаны с той стороны, но я забываю о всякой осторожности, когда смотрю в глазок.
Все моё тело застывает в недоумении и счастье.
Что они здесь забыли?