Принц и грязнокровка

- Грейнджер, как все эти годы Поттер и Уизли смогли сохранить тебе полный комплект из рук-ног-головы? Должен признать, они проявили железное терпение, - протянул Малфой.

Он пришел в заваленную хламом коморку, где уже полчаса сидела Гермиона, прижав колени к груди, и опасливо поглядывая на паучка под потолком. Как только прошли первые волны ярости Волан-де-Морта, а два отряда Пожирателей смерти бросились по следу Поттера, Драко откровенно слинял от своих товарищей. И теперь он брезгливо провел указательным пальцем по пыльному стулу.

- Малфой, скоро они уйдут?

- Кто они? – не понял слизеринец.

- Сам-Знаешь-Кто и Пожиратели, - тихо ответила она.

На что Малфой заливисто засмеялся, но решив, что его могут услышать, сбавил обороты.

- Охренеть, Грейнджер, - его плечи вздрагивали от смеха. – Ты что думаешь, что мы тут еще часа два посидим, выпьем чая, попрощаемся и отправимся по домам.

- В гостях хорошо, а дома лучше.

- Да? Тогда все вопросы к хозяину дома, который опять сбежал, кинул тебя на мое попечении.

Гермиона опустила голову. Старательно сдерживая слезы, которые уже стояли на ресницах, размывая картину перед глазами. Она неудачница, слишком непутевая, чтобы пройти эту войну до конца. К тому же неосмотрительная волшебница, если вообще еще имеет право носить это звание. Но ее самобичевания прервал Малфой.

- Грейнджер... - начал он, протягивая гриффиндорке руку.

- Малфой, уйди. Просто оставь меня сейчас,- срывающимся голосом попросила Гермиона.

Драко не стал с ней спорить. Молча вышел, наложив заклинание для отвода глаз на двери коморки.

Когда послышался звук захлопнувшейся двери, девушка лишь подняла голову и посмотрела на то место, где стоял слизеринец. Рано или поздно, наступит момент, когда никакие Драко Малфой и Гарри Поттер, даже если они объединятся под общими знаменами, не смогут ее спасти. Но эта мысль вовсе ее не пугала, по телу растекалось безразличие. Теперь ничего не важно, ничто из того, что так волновало ее несколько часов назад, не имело значения. Какое-то собрание Ордена Феникса, где они собирались обсудить способы борьбы с Волан-де-Мортом, вновь действовать сообща и рисковать собой ради утопической победы. Здесь каждый сам за себя, а кто против таких зверских законов, либо в могиле, либо в соседней комнате. Гермиона Грейнджер, бывшая староста бывшего факультета Гриффиндор, и все лавры можно найти только в прошлом, иначе она окажется обычной предательницей, малодушной трусливой девчонкой, загнанной в угол какого-то пыльной подсобки штаб-квартиры Ордена. Эта мысль стала душевной пощечиной, и Гермиона стиснув зубы, вскочила с пола, вскинув голову, посмотрела на дверь. Она выберется отсюда, спасет друзей, закончит эту войну, а не будет ждать знаков свыше и тех, кто избран убить эту гадюку. Послышались шаги, кто-то спешно шел прямо к дверям коморки, но Гермиона была готова ко всему. «Я поняла тебя, Невилл, - подумала она. – Когда ты уже лишен всего, бесполезно боятся за свою никчемную жизнь». Но героический настрой потеснило удивление, которое через мину сменилось новой волной паники.

- Малфой? – обратилась она к слизеринцу, который стоял на пороге. Его трясло, глаза бегали, он то жадно смотрел на девушку, то вновь шарил взглядом по подсобке.

- Он, - начал Малфой, не в силах выговорить целиком всю фразу. – Грейнджер, он...

- Что случилось? Ты дрожишь. Успокойся, - вопреки просьбам, она сама начинала паниковать. – Успокойся!

Кричать об успокоении было неверным шагом. Драко сорвался с места, загребая Гермиону в охапку, сжимая в объятьях так крепко, что казалось еще не много, и она задохнется. Такая стальная хватка сдерживала дрожь, которая сейчас била их обоих. Малфой втягивал носом воздух, но каждый раз ему все еще не хватало дыхания, чтобы говорить, тогда он в очередной раз рвано выдохнул.

- Инферналы, - коротко сказал он. Гермиона на миг замерла, а после судорожно дернулась назад. Но Малфой не дал ей отпрянуть, все еще сжимая ее в кольце своих рук. Возможно, это объятие давало ему повод не смотреть ей сейчас в глаза. Прошла еще пара минут безмолвного страха перед ожившей смертью, вызванной из своего покоя Волан-де-Мортом.

Тогда Драко продолжил, хотя каждое слово ему давалось с трудом:

- Он хочет, чтобы мы оставили дом. А когда мы уйдем, он откроет двери инферналам.

Гермиона наконец смогла заглянуть в его лицо.

- Откуда? Откуда у него столько инферналов? Он не успел бы создать столько...

- Воскрешающий камень.

Девушка прикрыла рот ладонью.

- Когда? – тихо спросила она.

- Через три часа. Может, два. Они еще обыщут дом. – Голос осип и постоянно срывался, говорить было сложно. Драко пошарил по своим карманам. – Я принес тебе палочку.

- Мне нужно будет к Ордену в комнату, - проговорила гриффиндорка. – Вместе мы сможем защититься...

- Грейнджер, их полчище! Их около двух сотен!

Она зажала ладонями уши и кричала в стены коморки:

- Заткнись! Замолчи! Ничего не говори! Заткнись, твою мать, Малфой!

- Грейнджер, - он попытался перехватить ее запястья. – Грейнджер, прекрати истерить!

- Нет! – завизжала она, выворачиваясь из его рук. – Нет! Замолчи!

От пощечины зазвенело в ушах, а Малфой испуганно вздохнул. Гермиона замерла на мгновение, округлив глаза, и только спустя время расслабилась.

- Прости, - извинилась гриффиндорка, почувствовав пылающий след на виске.

- Там есть камин, - он решил, что не имеет право паниковать в такой ситуации. И если сейчас ему сорвет крышу, Грейнджер останется в одиночку посреди дома, кишащего живыми трупами. – Я приготовил тебе летучий порох, он лежит прямо в левом углу перед камином. Я и Рудольфус Лестрейндж трансгрессируем последними. Как только это случится, выбегай из коморки и сразу отправляйся к камину. Грейнджер, ты слышишь меня? Никуда не заходи и не сворачивай.

- Но, - хотела она возразить.

- Не перебивай меня! Камин вверх по лестнице, инферналы бегать не умеют. Ты успеешь преодолеть это расстояние. Слушай меня, Грейнджер. Пожалуйста, ты не успеешь пройти через весь коридор.

- Я не могу, - голос девушки дрожал, но интонации были решительными. – Они там одни...

- Что ты на хер несешь? Там целая комната взрослых волшебников. – Кричал на нее Малфой. – А твоя смерть не спасет никого.

Последняя фраза была сказана тихо и обреченно. Словно Малфой читал молитву. Гермиона внимательно посмотрела на него, а слизеринец лишь повел головой в сторону.

- Она никого не спасет, Грейнджер.

Гермиона уткнулась ему носом в плечо, вдыхая запах одежды. Почему-то сосредоточение на одном чувстве – обонянии – отвлекал от всех прочих факторов.

- Я все делал ради тебя. Сделай хоть раз что-то для меня. Спаси себя, Грейнджер. Ради Мерлина, спасись.

Драко целовал ее в висок, куда недавно прилетела его пощечина. А Гермиона рисовала себе пессимистичное будущее, где в любом случае, эта их встреча будет последней. И фантазии так контрастировали с реальной идиллией этого тесного пыльного помещения, что волны горечи захлестывали ее, а на глаза навернулись горячие слезы, и щеки и шея запылали румянцем от обиды. Тогда Гермиона комкая мантию, вцепилась в плечи Драко, единственной реакцией которого на ее всхлипы и слезы были непрекращающиеся поцелуи. И снова возникло это чувство загнанности и жестокости со стороны внешнего мира, которое порождало новое более сильное – бесстрашие. Гриффиндорка мгновенно расставила свои приоритеты: больше всего на свете она любит свою жизнь и Драко Малфоя. И сейчас она отчаянно цеплялась за эти две вещи. Гермиона уверенно стянула с него мантию.

- Грейнджер, - рассеянным голосом обратился Малфой. – Я скоро должен буду уходить. Сюда могут войти. Если меня будут искать...

Непрекращающийся поток здравого смысла Малфоя, который сейчас был так не уместен, как показалось девушке, она заглушила поцелуем в губы. И, видимо, последней каплей разума были два наложенных на дверь заклинания, а дальше в полумраке маленькой подсобки притупилось зрение, поднявшаяся пыль забивала все остальные запахи, слух улавливал какие-то бредовые бормотания, и осязание – последнее, что им оставалось. Малфой приподнял гриффиндорку и прижал к стене, взглядом поймав ее выражение лица. И замер.

- Грейнджер, только не думай об этом, - замотал головой слизеринец. – Ты не умрешь, тебе ясно? Ты не умрешь!

Последнюю фразу он буквально закричал, тесно прижимаясь к ледяной от холода и страха гриффиндорке. Обнимая, стараясь захватить ее целиком, будто смог бы быть ей каким-то сомнительным щитом, Драко чувствовал, как Гермиона, более спокойная, чем он сам, ободряюще гладит его по волосам и спине. Этот раз ничем не напоминал те ночи, которые они проводили вместе. Со стороны Малфоя проявлялись необъяснимые бешенство и грубость, но Гермиона вовсе не корила его за это, а только сильнее цеплялась за него, наверняка, оставляя после прикосновений синяки и царапины. Эти ощущения давали им обоим понять, что они живы. Даже больше, сейчас они чувствами саму жизнь. Каждое чувство сейчас было на вес золота, и то, как шершавая стена царапала спину Грейнджер, то, как пыль въедалась в ноздри и осаживалась на горле, и то, как у Драко отекали и ныли руки оттого, что приходилось стоять и удерживать Гермиону в неудобной позе. А после финала овациями служило их тяжелое дыхание. Малфой прислонился лбом к стене, губы его находились почти вплотную к уху гриффиндорки и полушепотом, полурыком сказал:

- Это не конец, Грейнджер, ни в коем случае. Ты выживешь.

- Оба выживем, Малфой, – обессилено ответила ему Гермиона.