3. Наш Нежный и Романтичный Сон
Тихая комната, вечно находящаяся в тени из-за закрытых штор, запах чистоты в ней, который не уходил от того, что комната всегда пустовала... тут было спокойно и тепло. Я любил проводить время в этой комнате с тех пор, как наконец разобрался со своими чувствами по поводу Хио. Эта комната была его комнатой... Я не заходил сюда ни разу за год, не хватало сил, но теперь, укутавшись в его одеяло, легкое, но мягкое, я крепко обнимал игрушку, что лежала здесь всегда, та самая, которую мы не отдали Гарийюсу, и спал в спокойствии...
Здесь правда было очень хорошо, я даже уснул на каких полчаса от комфорта, тем самым потратив последнее использование магического рисунка на моей руке. В этот раз я был в мире снов в одиночестве, но это мне не вредило... я не желал больше оставаться там навсегда ради кого-то. Я не чувствовал больше вины, я принял произошедшее и отпустил это все, хоть и было больно и страшно.
Я прошел через все это и теперь чувствовал себя хорошо... Я ощущал себя свободным и счастливым. Я рассказал семье обо всем, что чувствовал, и меня поняли, приняли и поддержали. Я больше не чувствовал, что на меня смотрят, как на виновного в этой трагедии, что на меня смотрят так, будто я хочу заменить брата... теперь все было хорошо и спокойно, я был... я был счастлив.
Все благодаря Фукасе... если бы он не предложил мне пойти в мой мир снов, если бы он не стал бороться за меня, если бы он не помог мне осознать все — я не смог бы так просто все отпустить. Я был так ему благодарен... Я был счастлив, что мы помогли друг другу справится с нашими трудностями... Я и вправду любил Фукасе очень сильно.
Мы с ним понимали друг друга, дополняли... Я чувствовал себя с ним искренне счастливым... жаль, что даже когда мы станем взрослыми — не сможем обменяться кольцами в знак вечной любви, я бы хотел связать нас, я бы хотел провести с Фукасе свою жизнь. Но мы всего лишь мальчики... все, что мы можем и сможем — обмениваться поцелуями, сохраняя нашу любовь в секрете. Никто не примет таких, как мы, никто нам не позволит быть вместе, но, черт возьми, это не важно... не важно, тайно или нет — я счастлив с ним и люблю его, а всем остальным не обязательно знать об этом. Пускай это будет нашей тайной, личной любовью...
Внезапный писк пробудил меня ото сна и размышлений о Фукасе, заставляя открыть глаза и вернуться к реальному миру... Этот писк издал мой Джеймс, птичка, что теперь всегда была рядом со мной, на моем плече. Я смог открыть для Джеймса свое сердце, смог впустить его и он стал его заполнять, я влюбился в это эмоциональное и такое человечное животное, что и оставаться без него уже не хотелось. Он больше не спал в клетке, теперь у меня на кровати лежала дополнительная подушка, на которой Джеймс спал всегда, рядом с моей головой. И на улице он всегда был со мной... он был милым парнем, жаль, что раньше я не позволял себя этого увидеть.
— Ох... — вздохнул я, протирая глаза. Сегодня был трудный день, мне совсем не хотелось вставать.
Сегодня меня зачисляли в частную школу, а экзамены свои я сдал плохо, поэтому волновался... но в итоге все прошло хорошо, меня зачислили и теперь я буду учится пению более углубленно, без упора на всю эту математику и все прочее! Когда лето закончится — я вновь начну учится, но сейчас мне стоило расслабится: откинуть все свои тревожные мысли куда подальше и отдыхать остаток лета.
— Ты чего, уснул, милый? — раздался голос матери в дверном проходе, после чего я окончательно проснулся, открыв глаза и оглядевшись. — Ой, прости, разбудила?
— А... нет-нет, я раньше проснулся... — ответил я, поднимаясь с кровати.
— Тогда хорошо... — улыбнулась мама, осторожно подойдя ко мне и присев рядом. — Там твой дружок пришел.
— Фукасе?
— Конечно. Просит забрать тебя на ночь сегодня! — засмеялся мама, взяв Джеймса на руку и начав его нежно гладить.
— В смысле... Переночевать у него просит? — переспросил я, все еще немного не соображая от сонливости.
— Ага, хочешь?
— О! Да-да! — наконец осознав все происходящее, воскликнул я, радостно подняв руки вверх, продолжая держать в них игрушку и начав махать ей. — Ура! Я только вспомнил его!
Мама засмеялась от моей активности и яркости моих эмоций. После нашего разговора в тот самый день я начал вести себя немного более активно и громко, хотя моя яркость эмоций все еще не была сравнима с эмоциями Фукасе, но маме все равно было сложно привыкнуть к тому, как я вел себя теперь. Да, я часто уходил в более меланхоличное состояние, но раньше я почти все время был в нем, так что мое нынешнее поведение казалось всем чем-то новым, необычным.
— Вы стали там много времени проводить вместе! — заметила мама, положив Джеймса на свое колено и взяв из моих рук игрушку, а второй рукой проведя по моей левой щеке, засматриваясь на мой красный глаз, что теперь был всегда виден, не скрыт за бинтами. — Я рада... ты выглядишь таким свободным и счастливым рядом с ним. Я рада, что ты в порядке и счастлив сейчас, милый Оли!
Я задумался, вспоминая время, что проводил вместе с Фукасе... Изначально мы много общались, но я предпочитал проводить время с Хио, чувствуя, что обязан, потом я влюбился и стал немного избегать Касе, а теперь мы совсем близки и проводим почти все свободное время вместе.
— Да... я же люблю его, поэтому с ним мне очень спокойно! — улыбнулся я, пересаживая Джеймса себе на плечо и вставая с кровати. Мама не восприняла мои слова странными, она и не догадывалась, о какой любви я говорю. — Тогда я пойду! Увидимся завтра, не так ли?
— Да... — сказала мама в ответ, спокойно кивая и протягивая мне руки. Я подошел к ней ближе и к крепко обнял, позволяя ей прижаться к моему плечу лбом. — Эх, твое сияние делает меня такой счастливой... — спокойно сказала мама, продолжая улыбаться. — Продолжай сиять, милый. Ты очень меня радуешь... Я рада, что ты есть в моей жизни... Я люблю тебя.
— И я тебя! — улыбаясь в ответ, сказал я, прижавшись к мягким волосам матери носом и губами. — Всех вас люблю... Спасибо...
Наконец я освободился от ее мягких объятий и смог убежать из комнаты, желая поскорее увидеть Фукасе. После того, как я раскрыл свои чувства — подобные диалоги в семье стали нормальными... мы постоянно говорили, как любим друг друга. Это казалось немного неловко, но было приятно больше не чувствовал себя лишним в семье... теперь я чувствовал, что меня так же любят, как и всех остальных...раньше семья была немного поломана, отмалчиваюсь о том, кто и что чувствует, но теперь этого не было. Мы поговорили самое тяжелое, и больше ни о чем не молчали!
И именно тот, кто стоял сейчас передо мной, помог мне заговорить об этом! Встретившись с Фукасе, я тут же кинулся на него, крепко обняв. Я обожал обниматься с ним больше, чем с кем-либо другим, он разделял эти чувства, поэтому встречаясь — мы каждый раз заточали друг друга в объятия, не обращая внимания ни на кого вокруг. Пусть думают, что хотят, это моя жизнь и я хочу быть счастливым!
— Добрый вечер! — воскликнул Фукасе, засмеявшись от моих резких объятий. — Я приглашаю тебя на...
— Да! Да, согласен! — ответил я, даже не дослушав. — Ура, я так давно не ночевал у тебя!
Фукасе вновь засмеялся, а затем, оглянувшись по сторонам, нежно поцеловал мою руку, после чего крепко сжал ее и потащил меня из дома, а Джеймс кинулся за нами. Мне бы стоило взять хотя бы свою пижаму, но Фукасе бы поделился со мной одной из своих. Хоть Фукасе в основном ходил в одном и том же — одежды у него было навалом, особенно в последнее время, с тех пор, как он перестал стесняться своей любви ко всему нарядному. Он все еще стеснялся показаться тем, кто, как девушки, покупают себе кучу разной одежды, поэтому и носил в основном одно и то же.
Фукасе рассказал мне, что поговорил с Астерианом и Флауэр о своих интересах и чувствах более честно, а не просто "Ну мне нравятся юбки"... они приняли его и раньше, но увидев, как много это для него значит — стали поддерживать его еще больше, защищать, не позволяя никому плохо отзываться об увлечении Фукасе. Астериан даже однажды сходил с Фукасе с одному известному дизайнеру нашего города, и Фукасе продемонстрировал ему дизайны разной одежды. Дизайнер сказал, что у Касе большой потенциал и предложил заняться этим углубленно, начав ходить в частную художественную академию, в которой он был одним из преподавателей. Похоже, теперь Фукасе не сможет хвастаться тем, что учится самостоятельно на дому, потому что он согласился на предложение, ха-ха!
Радовало то, что его академия находится неподалеку от моей будущей частной школы, так что мы могли бы видеться даже в учебное время, на перерывах!
— К слову... — заговорил Фукасе, когда мы подошли к его дому. Всю дорогу до этого мы, конечно, не молчали, обсуждая разное. — Если Астериан будет вести себя странно... не обращай внимания.
— Странно? О чем ты? — спросил я, заходя на территорию дома.
— Ну там... будет намекать на что-то или еще что... ну, подкалывать, ха-ха, всякое такое! — неловко почесывая затылок, объяснился парень, открывая передо мной дверь дома.
Все еще не понимая, с чего вдруг Фукасе заговорил об этом, я зашел домой, снимая обувь, которая, правда, была чистой, ведь дороги нашего города были чистыми, но я просто сделал то же, что сделал Касе. Из гостиной комнате, что была неподалеку, я услышал шаги, что стали приближаться к нам. Шаги были тяжелыми, точно мужскими, и это не удивительно — они ведь принадлежали Астериану.
Выйдя из прихожей, в коридоре мы как раз и увидели его — темнокожего, невероятно высокого, даже выше моего отца, длинноволосого и бородатого мужчину, что был одет в домашнюю одежду, но золотые украшения в его дредах явно говорили о том, что он не бедствовал, хотя это и так было очевидно по дому. Астериан был очень милым человеком, но его внешний вид довольно сильно меня пугал, я всегда слегка прятался за Фукасе, когда говорил с ним. Астериан держал в руках небольшую коробочку, которую обычно хранил в гостиной, складывая в нее всякие вкусности.
— Ох, добрый вечер, Оливер! — радостно улыбнулся мужчина, помахав мне рукой. Он вышел из гостиной, скорее всего увидев то, как мы пришли, через окно. — Рад, что ты согласился прийти!
— Да я всегда не против, ха-ха! — ответно улыбнулся я, пока мужчина подходил к нам.
— Спасибо, Фукасе такой радостный всегда, когда ты рядом! А я люблю, когда он радостный! — после этих слов Астериан грубо потрепал Фукасе по макушке, заставляя того рассмеяться и покраснеть. — У меня сейчас гости, так что в гостиную лучше не ходить, вот, возьмите немного угощений и идите в комнату!
Мужчина передал Фукасе коробочку, а затем оглянулся, словно проверяя, никто ли не подслушивает. Затем он вновь взглянул на меня, нагнулся и, ткнув пальцем по кончику моего носа, тихо проговорил:
— Спасибо за все, малыш! Если что случится — я всегда поддержу вас, ребята, так что не стесняйтесь обращаться за помощью!
После этих слов Астериан поднялся, выпрямившись, погляди Джеймса, что сидел на моем плече пальцем и со смехом помахал нам рукой на прощанье, после чего ушел обратно в сторону гостиной. Фукасе крепко схватил меня за руку и в спешке потащил меня в сторону лестницы, словно желая поскорее спрятаться в комнате, но вопросы, что возникли у меня, не дождались того, как мы придем:
— Т-ты... ты рассказал ему о том, что мы это... ну типа... — начал свой вопрос я, но лишь оглянувшись, продолжил. — Рассказал, что мы любим друг друга?
— Это...! Это вышло случайно! — смущенно воскликнул Касе, не смотря на меня совсем, словно стесняясь показывать свой румян. — Я вообще... я вообще все ему рассказал!
— В смысле все?! Прям...
— Прям все! Я даже показал ему пару заклинаний, представляешь?! Он думал, я ума лишился, а потом, кажется, сам ума лишился от увиденного, ха-ха! — с волнением ответил Касе, словно стыдясь того, как безрассудно поступил, тем более учитывая то, что Астериан верил в Бога.
— А зачем про нас рассказал?!
— Ну там... просто... я рассказал ему о магии и он... он там говорил, что в любом случае от меня не отвернется, все дела. И я пошутить решил, что, ну... типа "А если мальчика полюблю", но он сказал, что лучше любить, чем быть как он, ну и я как-то не удержался и все рассказал! И рассказал, как ты мне помог принять свои интересы... и он все принял... он обещал не рассказывать никому, не переживай!
Я замолчал на время, не зная, как реагировать на такое безрассудное поведение. Мы вообще-то договорились никому не рассказывать, это ведь опасно, любой, кто узнает, мог бы разлучить нас!
— Обещал так же, как и ты мне? — ехидно спросил я, легонько хлопнув Касе по плечу.
— Ну, это другое! Прости! Так вышло, я случайно! — обнял меня Касе, прижимаясь губами к моему плечу. — Все, без обид! Он не разозлился, все хорошо!
После этого разговора Фука затолкал меня в комнату, закрыв за нами дверь. Мы оказались в его милой комнате, она не была большой, но зато в ней было комфортно, благодаря цвету штор — освещение от солнца было очень теплым. На полочках шкафов были разные мягкие игрушки, книги, листочки, карандаши и ручки, в других шкафах была одежда, Фукасе был немного неряхой, поэтому шкаф с одеждой был открыт, а на полу валялось пара вещей оттуда.
Фукасе резко толкнул меня в спину, повалив на свою мягкую кровать, стоящую неподалеку от окна, от чего Джейс взлетел в воздух и приземлился на подоконник, с которого начал наблюдать за нами. Я упал лицом прямо в одну из мягких подушек, а затем Фукасе валился на меня, заставив меня беззвучно вскрикнуть от легкой боли, ведь он случайно ударил меня локтем в плечо. Фука тут же начал извинятся, смеясь, но я не реагировал, притворяясь убитым его жестким, костлявым локтем. Фукасе приблизился своим лицом к моей голове, ткнул носом в мою щеку, а затем внезапно укусил меня в нее, начав тянуть.
— Эй, ты чего творишь?! — воскликнул я, дернувшись и скинув Касе с кровати.
Парень свалился с грохотом на пол, продолжая смеяться, звонко и без какой-либо обиды.
— Ты такой злой, Оли! — смеялся Касе, забираясь обратно на кровать и ложась рядом со мной. — И такой милый...! Я люблю тебя!
— И я тебя, хе-хе! Но... давай к делу: зачем ты позвал меня на ночевку? — спросил я, приподнимаясь и принимая сидячее положение.
— Ах, как не романтично! — обиженно пробурчал Фука, открыв коробочку со сладостями и достав оттуда какую-то мягкую булочку с белым кремом внутри. Он приложил ее к своим губам и откусил маленький кусочек, словно стесняясь есть больше. — Ну... вообще и вправду есть кое-что. Я заметил, что рисунок пропал с моей руки, ты истратил последнее использование.
— Ха-х, ну и что? Хочешь снова туда отправится? Там, конечно, красиво теперь, много чего появилось, но не надоело ли?
— Не, нет, не хочу... — покачал головой Касе, сунув мне в рот половинку булочки, словно затыкая. — Я хочу отправится в наш совместный мир снов сегодня!
Я, с булочкой во рту, взглянул на парня с озадаченность. Совместный мир снов? Что это такое? Если мир снов — это подсознание, то это, получается, совместное подсознание? Звучало это странно, не может ведь подсознание делится на двоих, не так ли?
— О чем ты? — спросил я, взяв булочку в руку и вытащив ее из своего рта. — Совместный мир снов? Это как?
— Это когда сознания двух людей переплетаются! Это можно сделать только благодаря магии, в отличии от обычных "миров" — оно не существует с самого начала! Оно создается при помощи ритуала! Именно поэтому я позвал тебя на ночевку, только находясь рядом можно "объединить подсознания". — с улыбкой сказал Касе, смотря на меня с воодушевлением, словно невероятно сильно желая попасть в наше общее подсознание. — У меня никогда ни с кем такого не было! Я очень-очень хочу этого!
Фукасе чуть придвинулся ко мне и, положив одну из рук мне на шею, нежно поцеловал меня прямо в губы, словно желая показать, что он сейчас очень серьезно настроен.
— Пожа-а-алуйста! — отстранившись от меня чуть, сказал Фука, смотря на меня с надеждой.
— Эм... ну... ладно...? — изначально слегка неуверенный в своем решении, заговорил я, а продолжил уже более уверенно. — Да... Да, конечно, давай! Это... это звучит интересно!
Фукасе тут же запрыгал на месте, обнимая меня и издавая странные звуки счастья. Затем резко оттолкнулся и, свалившись с кровати снова, после чего поднялся и подошел к шкафу с одеждой, начав выбирать оттуда какие-то нежные платья. Вытащив две штуки, он кинул одно мне, а второе оставил себе. Это оказалась обычная пижамка...
— У нас же все-таки ночевка, не так ли? А спать в уличной одежде нельзя, так что переодевайся, я переоденусь в ванной! — сказал Касе с довольной улыбкой, после чего резко убежал из комнаты, оставляя меня одного.
Я, недолго все обдумав, все же решил переодеться в пижаму, пока Фукасе не вернулся. Раздевшись до нижнего белья, я накинул на себя эту милую пижаму... она была слегка синеватой, удобной — ткань была приятной и качественной, и длинной — ниже колен мне доходила. Переодевшись, в ожидании Фукасе я начал кушать сладкую и нежную булочку, попутно разглядывая Джеймса.
Вскоре Фукасе вернулся в комнату, уже одетый в очень похожую ночнушку, но она была чуть зеленого оттенка и с милым бантиком на воротнике. Фукасе, лишь закрыв дверь, тут же кинулся ко мне, желая вновь заточить в объятиях, но я уже изрядно устал от такой яркой нежности.
— Ну хва-а-атит! — проныл я, пытаясь оттолкнуть такого безумно-эмоционального парня. — Проводи свой обряд уже!
— Ох, какой грубый Оливер! — обиженно игриво пробурчал Касе, обессиленно положив свою голову на мои колени. — А если мы поженимся — что тогда делать будешь?
— Мы не поженимся...
— Э?! Почему? Ты меня не любишь?!
— Мы парни, Фукасе... нужно иногда включать здравый смысл, ха-ха! — я постучал ему по виску костяшками, а он вдруг обиделся и отвернулся, явно недовольным моим желанием не нарушать запреты, за нарушение которых могут и в психиатрическую клинику отправить. — Ой, да ладно тебе! В душе поженимся!
— В душе? — переспросил Фукасе, повернувшись ко мне с сияющими глазками, смотря на меня с таким взглядом, будто он был песиком, желающим словить палочку. — Правда можно в душе с тобой обвенчаться?
— Ха-ха, да, если хочешь! Кто ж узнает? — засмеялся я, не понимая восхищения Фукасе.
Фукасе явно обрадовался, начал меня трясти в разные стороны, а затем схватил из тумбочки уже знакомую мне баночку с той странной золотистой краской, кисточку и еще какую-то золотистую нитку, тонкую, но словно очень крепкую. И вновь наш обряд повторился, он нанес на мою руку тот сложный рисунок, а затем, на удивление, попросил нарисовать на себе абсолютно такой же... но это было логично, если раньше этот узор рисовался на того, в чье подсознание проникают, значит сейчас, когда мы совмещаем наши подсознания — мы рисуем этот узор на нас обоих.
Закончив обряд рисования, Фукасе схватил нитку и, там, где находились рисунки, завязал кончики нитки, тем самым как бы связывая нас. Нитка начала сиять, словно светлячки в ночи, но вскоре успокоилась.
— Все готово! — с улыбкой сказал Касе, потянув руку, как бы проверяя, как крепко завязана ниточка. — Теперь время спать!
— Прямо так? — спросил я, думая, что нитка может порваться, если во сне вдруг захочется перевернуться на другой бок или еще что.
Фукасе лишь хмыкнул, после чего накинулся на меня и повалил, прижав мою голову к подушке, после чего лег рядышком, нежно приобняв.
— Спокойной ночи! — добольный, пискнул парень, чмокнув меня в щеку перед сном, а затем закрыл глаза.
— А...! Д-да... да... увидимся... — смущенный всем происходящим, буркнул я, продолжая рассматривать комнату, пытаясь отвлечься от такого странного, смущающего и даже интимного времяпрепровождения.
Я слышал его нежное дыхание под ухом, мягкое и немного кошачье даже. Фукасе был похож на котенка... Хотя больше на лисицу, наверное. Кошачье лицо было у Астериана, всегда доброе, довольное, как у котенка, а у Фукасе было такое же, но при этом с небольшой остротой, какой-то хитростью. Но он все равно был милым... очень милым...
В мыслях рассуждая о том, насколько этот паренек милый, я, слушая его тихое сопение под ухом, вскоре провалился в сон, светлый и нежный...
Я проснулся... Передо мной расстилался высокий потолок, от которого плавно свисали длинные гроздья сиреневых глициний. Их было много, они почти касались изголовья кровати, переплетаясь с редкими яркими пятнами незабудок. Лепестки тихо покачивались, будто их тронул невидимый ветер, хотя в комнате стояла удивительная тишина.
Я приподнялся и принял сидячее положение на кровати. Она была невероятно мягкой, покрыта тонким лавандовым покрывалом с расшитыми серебристыми звездочками. Откинув взгляд вверх, я замер — среди цветов на потолке прятались крошечные светящиеся звездочки. Некоторые из них отделялись от лепестков и плавно опускались вниз, дрожащие, объемные, будто крохотные фонарики.
Тут я заметил сбоку у стены изящное зеркало в витой серебристой раме, и взглянул на свое отражение... На мне висел легкий лазурный плащ с тонкой золотистой вышивкой по краям и россыпью звезд, будто кусочек ночного неба лег мне на одежду. Под плащом — простая светлая рубашка и желтый ленточный галстук, лениво свисающий на грудь. Брюки были коротковаты, чуть выше щиколоток, а ноги оставались босыми... Кончики моих волос были голубо-зелеными, что выглядело необычно, а на верхушке были цветки больших незабудок, их не было много, но они были заметными, с них даже вниз свисали зеленые стебли с лепестками.
Закончив разглядывать себя, я вернулся к разглядывая комнаты и та была просторной, но при этом уютной. Справа от меня стояло изящное зеркало в тонкой витой раме, в нем отражался я — все тот же я, но... с каким-то особенным сиянием в глазах. Немного дальше, в углу комнаты, стояло небольшое пианино с матовой черной поверхностью. Оно выглядело так, будто давно стало частью этого места, так как вырастало прямо в стену, словно было ее частью. Прямо из верхушки пианино росла белоснежная роза — ровная, высокая, с крупными лепестками, и выглядела она абсолютно живой, несмотря на отсутствие земли под ней.
На стенах комнаты висели рисунки, а между ними были прилеплены листы со строчками песен. Местами на полках лежали игрушки, те самые, что шила Морта и Майка. Я тут же обратил внимание на ту, что лежала у пианино — та самая, с которой я засыпал в комнате Хио.
Около кровати располагалось огромное окно с узорчатыми рамами, будто выкованными из тонкого серебра. За стеклом раскинулись невысокие деревья глицинии с теми же незабудками, переплетенными среди их цветущих ветвей. От этого зрелища становилось легко и тепло на сердце. Небо было ночным, но при этом довольно светлым, при этом звезды в нем оставались хорошо видны...
Дальше, за деревьями, расстилались зеленые луга, а за ними — вода. Она была совсем неглубокой у берега, но уходила очень далеко, а за ней, вдалеке, виднелись деревья. Вода сверкала мягкими голубыми переливами, словно отражая те самые светящиеся звездочки, что порхали прямо здесь, в комнате.
Я вдохнул полной грудью этот сладкий, чуть прохладный воздух, напоенный ароматами цветов. Здесь было свежо и хорошо... в этой комнате... Она была похожа на комнату из дворца и мне захотелось узнать, действительно ли это замок. И где же Фукасе, ели этот мир — наш совместный.
Я не сразу решился покинуть эту прекрасную комнату. Сердце еще немного дрожало от волнения, как будто я все еще находился на границе между сном и реальностью. Но любопытство, как всегда, взяло верх. Осторожно соскользнув с кровати, я подошел к двери, потянул за тонкую серебристую ручку и она мягко отворилась, будто давно ждала этого прикосновения.
За порогом простирался коридор, залитый мягким светом, исходящим от таких же крошечных светящихся звезд, что плавали и в моей комнате. Высокие колонны вдоль стен были обвиты гирляндами цветов — здесь царствовали не только глицинии, но и густые розовые соцветия, которых я раньше не замечал. Они плавно спускались с самых верхушек колонн, их лепестки мерцали, словно были созданы из тончайшего стекла.
— Фукасе? — позвал я в пустоту, почти шепотом. Мой голос эхом отразился от стен, растворяясь где-то вдалеке.
Тишина была странно уютной, словно сам замок дышал этим спокойствием. Я сделал еще несколько шагов по ковру, мягкому и бархатистому под босыми ногами, и вновь позвал:
— Фукасе...?
Ответа не было. Я пошел дальше, внимательно вглядываясь в пространство между колоннами. Именно тогда я заметил это: на одной из колонн, среди розовых цветов, сидела полупрозрачная бабочка. Она вся переливалась легким золотистым светом, словно была соткана из утреннего солнца и капель росы.
Я замер, не отрывая взгляда. Бабочка, будто почувствовав мой интерес, плавно поднялась в воздух и медленно поплыла вперед, оставляя за собой легкий сияющий след.
— Подождите... — тихо прошептал я, хотя сам не понял, к кому обратился.
И, конечно, я пошел за ней. Ступая осторожно, чтобы не спугнуть это чудо, я следовал за ее неспешным полетом. Она вела меня по коридору, потом вниз по широким ступеням мраморной лестницы, огибающей высокий зал с витражными окнами.
Наконец, бабочка опустилась прямо на одну из массивных дверей. Она выглядела почти точно так же, как та, что вела в мою комнату — с изящной резьбой, узорчатыми рамами и плавно переплетающимися линиями, напоминающими музыкальные ноты.
Я подошел ближе. Бабочка плавно растворилась в воздухе прямо у замочной скважины, оставив после себя крошечный светящийся вихрь, который вскоре тоже исчез. Я осторожно положил ладонь на дверь и почувствовал, как дерево под пальцами стало теплым.
— Фукасе? — вновь позвал я, уже чуть громче.
Ни звука в ответ. Лишь мое отражение в блестящей поверхности дверной ручки смотрело на меня вопросительно и немного растерянно.
Я глубоко вдохнул и потянул дверь на себя...
Открывая дверь, я почувствовал легкий запах вишни — тонкий, цветочный, почти невесомый. Комната оказалась залита мягким розовым светом, проникающим сквозь полупрозрачные занавески, за которыми колыхались ветви розовых деревьев, чьи цветы напоминали вишню в самом пышном цветении.
И там, у большого зеркала в изящной золотой раме, сидел Фукасе. Он аккуратно, с сосредоточенным выражением, подкрашивал ресницы, склонив голову набок. Его движения были плавными и грациозными...
Я замер у порога, не смея потревожить эту почти волшебную сцену. Но стоило мне сделать шаг внутрь, как он тут же заметил меня в отражении. Лицо Фукасе мгновенно озарилось улыбкой, он вскочил на ноги и, не раздумывая, кинулся ко мне, закружив прямо посреди комнаты.
— Оливер! Ты проснулся! — его голос звучал, как самая счастливая мелодия, и я не смог сдержать смеха.
Я отступил на шаг, чтобы получше рассмотреть его — и невольно замер.
На Фукасе была легкая блуза цвета молока с кружевным воротником и огромным алым бантом, который ложился на грудь, как цветок. На плечах его была странная, но красивая розовая накидка в форме крыльев бабочки. Длинная персиковая юбка, расшитая у подола цветами, мягко спадала до щиколоток, слегка покачиваясь при каждом его движении. По поясу была завязана тонкая зелено-коричневая лента, подчеркивающая его стройную талию. На красных, чуть растрепанных волосах, что на концах были желтыми, прямо как в мире снов Фукасе, лежал венок из свежих цветов, а щеки, вспыхнули румянцем, казались еще ярче.
Я вдруг поймал себя на мысли, что он выглядел... как невеста в самом прекрасном свадебном платье. Невинный, сияющий и такой... идеальный. От этих мыслей мое сердце забилось, а щеки покрылись румянцем.
— Ты... ты выглядишь просто... — я запнулся, глядя на него с восхищением. — Невероятно, Касие... Ты прекрасен!
Фукасе весело рассмеялся, его глаза засияли, будто он именно этого и ждал.
— Правда? — спросил он, сияя еще ярче. — Я так рад...
Фукасе кинулся ко мне и крепко обнял, прижавшись к моей груди, а я положил подбородок на его макушку. Пока он обнимал меня — мой взгляд скользнул по комнате. Она буквально дышала творчеством. Вдоль стен стояли манекены из тонких темных ветвей, на которых висели платья — одни уже законченные, роскошные и изящные, другие — еще в процессе, украшенные ленточками и прицепленными на булавки кусочками ткани.
Повсюду лежали рулоны материи — бархат, прозрачные шелка, тончайшие ткани, переливающиеся, как стеклянная вода. С потолка свисали длинные гроздья розовых цветов, медленно покачиваясь в неведомом ветерке. А свет, льющийся из окон, рассыпался по ним розовыми и янтарными бликами.
— Твоя комната очень красивая. — восхищенно прошептал я, отпуская парня и осторожно касаясь подола одного из платьев. — Оно такое же красивое, как и ты...
Фукасе засмеялся, смущенно отвел взгляд и взял меня за руку, прижимая мою ладонь к своей щеке.
Я взглянул на окно... За стеклом простирались бескрайние зеленые луга, среди которых раскинулась гладь воды. Повсюду цвели розовые деревья, их лепестки медленно кружились в воздухе, как весенний снегопад. В отличии от вида из моего окна — здесь была не ночь, а скорее день, но небо было нежных оттенков, словно нарисовано было акварелью...
— Это наш мир, Оли... — тихо прошептал Фукасе, обняв меня сзади и прижав лоб к моему плечу. — Здесь можно быть кем угодно. И никто не отнимет этого у нас.
Я закрыл глаза и улыбнулся.
— Да... — тихо прошептал я, все разглядывая улицу. — Здесь невероятно... и мне нравится, что тут только мы...
Фукасе рассмеялся прямо у моего уха — тихо, счастливо... так, как смеялся только в те моменты, когда был по-настоящему свободен.
— Пойдем! — вдруг заговорил Фукасе, отстраняясь от меня и крепче сжимая мою руку. В его голосе чувствовалась тихая, но настойчивая решимость. — Нам нужно к дереву. Я... я хочу кое-что там сделать вместе с тобой!
— К дереву? — удивленно переспросил я. — Как эти большие деревья в наших личных мирах? Оно есть и в совместном?
— Ага! Пока ждал своего принца... — он наклонился ко мне и подмигнул. — Я обнаружил его!
Мы вышли из комнаты, принявшись искать выход из замка. Шаг за шагом мы проходили знакомые и новые коридоры, спускались по лестницам, шли мимо залов, наполненных светом и цветами, и наконец вышли наружу — и я невольно задержал дыхание.
Перед нами раскинулись бескрайние зеленые просторы. По всей округе, словно ковром, цвели яркие цветы — от крошечных незабудок до крупных бутонов, медленно раскачивающихся от ветра. Воздух был чистым и сладким, напоенный ароматами трав и цветов, легкий ветер играл с моими волосами. Небо было разделено на два разных — ночное и дневное, но градиент был очень нежным...
А впереди, вдали, возвышалось оно — дерево. Великое, словно волшебное, словно выросшее из самой души, хотя так и было. Его крона переливалась множеством оттенков — нежные розовые, синие, зеленые, фиолетовые ветви сливались в единую симфонию цвета, а среди них вспыхивали золотистые вкрапления, будто кусочки света, пойманные между лепестками. Между ветвями свисали редкие гроздья глицинии, плавно покачиваясь, как хрупкие фонарики, а все вокруг пахло вишней...
— Вот оно! — проговорил Фукасе, и в этот момент он снова напоминал мне ребенка, который хочет поделиться самой дорогой находкой.
Он крепче сжал мою руку и потащил вперед, почти бегом, босыми ногами ступая по мягкой, теплой траве, которая вскоре опустилась под воду и мы продолжили идти уже по затопленной траве, что было приятно... тем более, вода меня больше не пугала...
Мы подбежали к дереву и остановились прямо под его кроной. Лепестки кружились в воздухе, золотистые искры отражались в глазах Фукасе. Он повернулся ко мне, раскрасневшийся, сияющий.
— Ну? — спросил он, слегка запыхавшись. — Как тебе?
Я не сразу смог ответить. Просто стоял и смотрел вверх, на этот невероятный цветной купол над нами, на то, как он дышит... Это было воплощением нас двоих, слиянием наших душ. Я был так рад, что Фукасе решился раскрыть себя передо мной, показав свою магию.
— Это... волшебно! — выдохнул я. — Это так прекрасно... словно слияние двух наших деревьев из наших с тобой снов!
Фукасе ничего не ответил — просто подошел ближе и обнял меня, крепко, всем телом, всем теплом. Мы стояли под этим деревом, созданным из наших душ, и чувствовал себя в безопасности и спокойствии.
Вдруг над ухом раздался знакомый писк. Я вздрогнул, а потом посмотрел вверх — на мою голову бесшумно опустился Джеймс. Он устроился прямо на моих волосах, аккуратно держась за несколько выбившихся прядей, и важно покачал головой. На его шее висела цветочки незабудки, а в клюве он держал что-то крошечное и блестящее.
— Джеймс? Что это у тебя? — тихо спросил я, осторожно протянув ладонь.
Чиж аккуратно положил в мою ладонь миниатюрное колечко — зеленое, тоненькое, украшенное крохотным цветком вместо камня, но который поблескивал, как камень. Оно было таким крохотным, что казалось игрушечным, и в то же время таким значимым...
Джеймс коротко пискнул, ткнулся мне в щеку своим крошечным теплым клювом и, расправив крылышки, опустился к корням дерева. Он устроился прямо на мягкой траве, сложив лапки и внимательно наблюдая за нами.
Я сжал кольцо в руке, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.
И тут из-за ствола дерева вдруг выглянул Поинт. На его шее был аккуратно нацепил галстук-бабочка, а в его маленьких руках тоже блестело крошечное колечко — точно такое же, как у меня, но камешек на моем колечке был розовым, а на его — фиолетовым.
Поинт быстро подошел к Фукасе, встал перед ним и протянул колечко. Фукасе, словно готовый к этому, с широкой, искренней улыбкой осторожно взял подарок.
— Я люблю тебя Оливер... — начал Фукасе, но голос его предательски дрогнул. Он сделал шаг вперед, положил свое кольцо в мою ладонь рядом с моим и тихо продолжил: — Пускай у нас не будет настоящих колец... пускай никто об этом не узнает... Но для меня — это самая настоящая помолвка.
Я растерянно смотрел на колечки в своей ладони, пока сердце отчаянно пыталось понять, что же сейчас происходит. Наконец, подняв взгляд, я увидел, как Фукасе подошел совсем близко, его лицо сияло от волнения и смущения. Он осторожно положил ладонь мне на щеку и на его губах появилась та самая нежная, трепетная улыбка, от которой у меня каждый раз сбивалось дыхание.
— Оливер... — почти шепотом произнес он, робко приблизившись, и его губы едва коснулись моих в легком, несмелом поцелуе.
Я остолбенел. Мое лицо вспыхнуло так сильно, что казалось, я сейчас сам засияю, как эти золотистые огоньки вокруг нас. А Фукасе, заметив мое замешательство, вдруг с самыми серьезными глазами, почти торжественно, сказал:
— Оливер... Давай мы с тобой обвенчаемся!
Я моргнул, пытаясь понять, не ослышался ли.
— Ч-что?! — я почти вскрикнул и... не выдержав, рассмеялся. Смеялся так искренне, так звонко, что даже бабочки в цветах над нами закружились и разлетелись по сторонам. Фукасе в ступоре смотрел на меня, его щеки полыхнули ярким румянцем. Мы обсуждали это перед тем, как уснули, но я воспринимал это тогда как глупую романтичную шутку!
— Н-не смейся! — захлопал он руками, путаясь в словах и обиженно отбирая колечко, которое положил мне на руку ранее — Я... это... ну... я не всерьез! В смысле... Это просто... духовный брак! Внутри... в глубинке душ наших! Это не настоящий брак, это просто... просто сплетение наших душ, понимаешь? Прямо в этом мире... — затараторил он, совершенно краснея и пряча лицо в ладонях.
Я, все еще хихикая, посмотрел на него и покачал головой.
— Ты такой нелепый, Касе... но такой милый... — сказал я с теплотой, подходя ближе. — Ну хорошо, раз это только в глубинке наших душ... И раз уж никто об этом не узнает... — я протянул ему свою руку и улыбнулся. — Я согласен!
Фукасе так ярко засиял, что мне показалось, будто солнце внезапно выглянуло прямо из его улыбки. Он осторожно взял одно из колечек и с особой торжественностью надел его мне на палец, словно это был настоящий обряд. Я сделал то же самое, аккуратно надел крошечное зеленое колечко на его тонкий палец.
Мы стояли под этим чудесным деревом, смущенные, но счастливые, глядя друг на друга с тихой нежностью. И тогда я наклонился, легко коснулся губами его щек, а затем обнял, прижимая его к себе.
— Я никогда не забуду, что ты сделал для меня, Фукасе, — тихо прошептал я ему прямо в ухо. — Никогда. Я люблю тебя... больше всех... Я навсегда буду с тобой! Ты часть моей души...
Фукасе ответил тем же, прижимаясь крепче, а потом взял меня за руку, наши пальцы сплелись вместе, и наши колечки тихо соприкоснулись, словно подтверждая данное в безмолвии обещание.
Мы легли прямо у корней этого великого дерева, на теплой траве, под цветным шатром из лепестков. Рядом сидели Джеймс и Поинт, будто тоже стали свидетелями этой маленькой, невинной клятвы. Мы молчали, наслаждаясь легким ветерком, ароматами цветов и теплыми руками друг друга.
В тот момент мне казалось, что времени больше не существует. Есть только мы — два мальчишки, связанные самой искренней, чистой и прекрасной любовью, о которой никому не нужно знать... кроме нас самих.
Конец
