Глава 4
МЫ ЕХАЛИ БЕЗ остановки уже добрых три часа. Всё это время я сидела деревянным изваянием, с прямой спиной, даже мысли не допуская о том, чтобы прислониться к мужчине позади себя. Жёсткий хребет жеребца ничуть не напоминал дамское седло, и хотя для этого исполина я должна была казаться лёгкой ношей, он всё-таки не предназначался для двоих – судя по раздражённым мыслям, которые временами докатывались до меня от его хозяина. В конце концов Тирас не выдержал и рявкнул, чтобы я расслабилась, если не хочу упасть. Я только сжала зубы и вздёрнула подбородок, решив не обращать внимания на ноющие бёдра и боль в позвоночнике. Сейчас моим единственным оружием была злость, и я не собиралась расставаться с ней так просто.
Как я и ожидала, через час Буджуни укачало, и он начал умолять его ссадить. Джерик отказался. Мы ехали слишком быстро, и Буджуни при всём желании не смог бы выдерживать такую скорость на протяжении многих миль. В итоге бедный тролль расстался с остатками завтрака и теперь непрерывно стонал. Его привязали к Джерику, чтобы он не свалился при очередном приступе рвоты, и воин выглядел не менее сердитым, чем я.
Уже спускались сумерки, когда замыкающий дозорный предупредил о приближении вольгар. По процессии прокатился ропот. Тирас скомандовал остановку, и его темноволосый спутник – теперь я знала, что его зовут Кель, - покинул строй, чтобы переговорить с дозорным. Совещание вышло коротким.
- Король Тирас! – крикнул он, вернувшись через несколько секунд. – За нами погоня. Сотни вольгар.
Нас настигли на открытом пространстве: справа и слева тянулись бескрайние поля, и лишь впереди темнела какая-то роща. Это было единственное доступное укрытие, и король скомандовал отряду переходить на галоп. Мне было велено держаться крепче. Я решила, что ради безопасности можно и пренебречь образом благородной дамы, подобрала юбки и, перекинув левую ногу через жеребца, улеглась на него плашмя. Пальцы зарылись в густую чёрную гриву. Король распластался поверх, вжимаясь в меня и коня одновременно; руки в перчатках железной хваткой удерживали натянутые поводья. Мы полетели через поле, не отрывая глаз от спасательных деревьев, и всё же я рискнула повернуть голову. Страх не только сковывал меня, но и искушал взглянуть ему в глаза. Я хотела знать, что нам предстоит.
Вольгар я услышала раньше, чем увидела. Лошади в панике заржали. Мужчины тоже закричали, хотя не признались бы в этом даже самим себе. Но визг вольгар перекрывал любые вопли – смесь крики человека и чайки, усиленного в десять раз. Он был повсюду, разрывая сознание, и я чуть не свалилась с лошади, пока пыталась обеими руками заткнуть уши.
Мы были в нескольких шагов от рощи, когда небо обрушилось на землю. Птицелюди камнем падали вниз, выдёргивали всадников из сёдел мощными лапами с загнутыми когтями, а затем, набрав высоту, снова их отпускали, чтобы через несколько секунд насладиться оборванным криком и хрустом сломанных костей.
Тирас соскользнул с коня, сдёрнул меня следом и потащил к деревьям, на ходу обнажая меч. Дорогу нам преградил вольгар с уже истрёпанным крыльями, заострёнными ушами и кожей цвета жухлой травы. Король втолкнул меня под низкие ветви огромной ели и бросился в схватку. Вскоре по его клинку уже струилась кровь. Я скорчилась под стволом, беспомощно наблюдя, как небо сеет смерть. Лишившиеся хозяев лошади визжали и пятились, затаптывая упавших воинов и внося ещё больше хаоса в битву.
Сквозь ветви мне было видно поле боя, на котором люди окончательно перемешались с птицами... и по которому бежал ко мне Буджуни – с глазами, расширенными от ужаса, поминутно спотыкаясь на своих коротких ножках. К нему, раскинув лапы и выпустив когти, уже приближалась очередная ненасытная тень.
Времени на раздумье не было. Я вынырнула из-под прикрытия деревьев, схватила огромный меч, уже не нужный растоптанному бойцу, и бросилась на помощь своему единственному другу. Вольгар оказался расторопнее меня: Буджуни закричал и выгнулся дугой, когда птицечеловек ухватил его за тунику. Я не успела до них добежать. Всё, что мне оставалось, - беспомощно смотреть, как ноги тролля отрываются от земли. В руках колебался бесполезный меч, слишком тяжёлый, чтобы бросить его во врага, и слишком неудобный, чтобы хорошенько размахнуться.
Отпусти меня!
Крик застрял в глотке и горячим облаком затопил сознание.
ОТПУСТИ ЕГО!
Птицечеловек замер в воздухе, не отрывая от меня глаз, а затем разжал когти – словно нашкодивший ребёнок, которого отчитывала мать. Буджуни кулем шлёпнулся на землю, но тут же вскочил на ноги и с воплями бросился ко мне. Вольгар начал неуверенно подниматься в небо, будто вдруг забыл, как летать. В следующий миг просвистела стрела, и птицечеловек с пробитой грудью, кувыркаясь , рухнул на дорогу.
- Бежим! – заорал Буджуни, хватая меня за руку.
Я по-прежнему держала меч, хотя толку от него явно не было никакого. С небес спикировал очередной вольгар, но на этот раз он метил не в нас, а в Келя. Я в оцепенении следила, как тот обеими руками заносит клинок над головой и всаживает остриё в крылатую грудь. Птицечеловек испустил яростный вопль и попытался взлететь, увлекая за собой убийцу. Ноги Келя начали отрываться от земли, но в эту секунду он провернул лезвие, и они вместе с вольгаром свалились в лужу крови и серых перьев. Не успела я вздохнуть, как Кель выкатился из-под умирающего чудовища и выдернул меч из его дрожащей груди – только чтобы снова ринуться в гущу схватки.
Их было так много. Я шагнула вперёд, хотя Буджуни отчаянно умолял меня вернуться, крепче перехватила меч обеими руками и наугад взмахнула им. По чистому везению мне удалось зацепить ближайшего вольгара. Из почти человеческой груди хлынула зелёная кровь, птицечеловек зашатался и рухнул на спину. Смятые крылья свело предсмертной судорогой. Мне с трудом удалось сдержать рвоту: страшная рана, открывшаяся моему взору, была делом моих и только моих рук. Да, я боялась и ненавидела этих существ, но мясорубка, посреди которой я оказалась, вызывала у меня ещё больше отвращения.
Улетайте, -мысленно велела я спускающимся тварям. – Вам здесь не место! Улетайте! Живите мирно!
Будто услышав мои призывы, несколько вольгар действительно развернули крылья и взмыли под облака.
-Ларк! – надрывался Буджуни, пытаясь затащить меня под деревья. – Ларк, бежим!
Я нырнула под разлапистую ель, где и должна была оставаться по приказу Тираса. Отсюда мне было отлично видно заполонивший небо рой, когтистые руки и ноги, крутые рога и острые, как лезвия, крылья, приделанные к человеческим туловищам. Король и Кель сражались спина к спине, молниеносно орудуя мечами, и хотя их удары были точны и не знали промедления, двоим бойцам противостояли десятки тварей. Одежда короля давно промокла от крови, а под ногами у него, словно марионетки с перерезанными ниточками, лежал десяток павших воинов.
«Мы все здесь умрём». Я поспешно отогнала эту мысль и обратила все силы на мысленный крик к птицелюдям.
Летите, а не то умрёте.
Летите, а не то умрёте.
Летите, а не то умрёте.
Но они не слушали. Я была слишком напугана. Страх стреноживал мой внутренний голос, наполняя его предательской дрожью. Ещё один воин с душераздирающим хрустом приземлился на дорогу, и Тирас всадил меч в живот метнувшегося к нему вольгара. Не успел он высвободить клинок, как перед ним опустились ещё две твари. Один из стражников в последнюю секунду заслонил короля – и его тут же утащили под облака. Я зажмурилась, пытаясь отрешиться от этого хаоса.
Летите, а не то умрёте.
Летите, а не то умрёте.
Летите, а не то умрёте.
Слова в голове превратились в гул, а затем рёв, затопивший чёрное пространство за сомкнутыми веками. Буджуни что-то кричал у меня над ухом, но я не открыла глаз. Сейчас это было не важно.
А потом я перестала слышать и Буджуни. Остались только мои собственные мысли и их бесконечное эхо в темноте сознания – будто я падала в колодец и наконец обрела голос, только чтобы позвать на помощь.
Летите, а не то умрёте.
Летите, а не то умрёте.
Летите, а не то умрёте.
А не то умрёте.
Умрёте.
***
Лицо обожгло жаром. Слова, лязгавшие у меня в голове, постепенно затихли и исчезли, оставив лишь тупую боль между глазами и металлический привкус во рту. Я с трудом разлепила веки. Борода Буджуни щекотала мне нос, а кислое дыхание опаляло брови. Я повернула голову, чтобы глотнуть свежего воздуха, и потянулась рукой к ноющей щеке. Кто-то отвесил мне пощёчину. И неслабую.
- Она очнулась! Очнулась! – фыркнул тролль и захихикал от облегчения.
Я сердито уставилась на него, попутно заметив, что на землю опустилась ночь. Буджуни наконец отстранился и помог мне сесть. Мы были уже не под елью – видимо, меня куда-то перенесли. От резкого движения я покачнулась, но чья-то рука не дала мне упасть. Я подняла голову: надо мной склонился король Тирас. В лунном сиянии его глаза были совершенно черны, а одежда казалась грязной от запёкшейся крови, но сам он выглядел невредимым . Увы, этого нельзя было сказать о большей части его отряда. Трупы вольгар были перемешаны с телами мёртвых и раненых членов королевской гвардии.
- Они убрались, Ларк! – отчитался Буджуни. – Эти твари. Просто взяли и улетели.
Король встал и зашагал прочь, не желая больше тратить на меня время. Те, кто ещё мог ходить, стаскивали туши птицелюдей в одну кучу и пытались облегчить страдания раненых бойцов. Над полем стояла густая трупная вонь, но я решительно поднялась на ноги, собираясь помочь как смогу.
- Мы пришлём людей за мёртвыми, - объявил Тирас, - но сейчас нужно уходить, пока есть время.
Его глаза шарили по небу, словно он в любую минуту ожидал возвращения вольгар.
- Они могла убить нас всех. Им незачем было отступать.
- Лошади разбежались, - обречённо доложил Кель. – А у нас неходячие раненые.
Я сделала три шага на трясущихся ногах и потянула короля за рукав. Затем указала на деревья. Тирас вскинул чёрную бровь. Я попыталась изобразить рукой бегущую лошадь и повернулась Буджуни за помощью.
- Леди Корвин ладит с животными, ваше величество, - перевёл тот негромко.
- Но у нас не осталось животных, миледи, - вяло возразил король и опустился на колени, чтобы прощупать пульс павшего воина.
Если бы я могла говорить, я бы сказала ему, что тот давно мёртв. Его душа покинула тело, оставив лишь бездыханную и бессловесную оболочку. Я снова указала на деревья. За ними отчётливо ощущался страх лошадей. Их легко было почувствовать: эмоции коней напоминали больше маяки, горящие в темноте. Недавно они разбежались в испуге, но потом сбились в кучу, за которой тянулся громкий красный след отчаяния. Они были недалеко.
- Если леди Корвин говорит, что лошади там, значит, они там, - просто заявил Буджуни. Затем втянул носом воздух и поморщился. – Если мы подойдём поближе, я смогу их учуять.
- Никуда мы не пойдём, - нахмурился Кель. – Мы не можем бросить людей здесь. И не можем взять их с собой.
Король неотрывно смотрел на меня.
- Они близко? – спросил он.
Я кивнула. И скоро будут ещё ближе. Я чувствовала, как остывает их страх и сквозь него начинает пробиваться стук лошадиных сердец. Они хотели домой. Домой. Домой
- Покажи мне, - тихо велел король, сжав пальцами моё предплечье.
Буджуни засеменил следом, и он не стал возражать, хотя Келю в том же было отказано.
- Ты не можешь уйти просто так, Тирас, - заявил советник.
Я заметила, с какой фамильярностью обращается он к королю. В отличие от других стражников, Кель звал его по имени и не стеснялся высказывать своё мнение.
- Мне недалеко. И ненадолго. Присмотри за ранеными.
Некоторое время мы шли молча. Король придерживал меня за локоть, не давая уйти далеко, и всё же как ни странно, это я вела его. К тому же твёрдая рука оказалась весьма кстати: из-за ватных ног и звона в ушах каждый шаг по-прежнему давался с трудом.
Мне отчаянно хотелось, чтобы кто-то запомнил пробелы в моей памяти – рассказал, как долго я провела без сознания и сколько человек погибло, пока я пыталась собрать разбежавшиеся мысли. Я задумалась, правда ли прогнала вольгар усилием воли, и тут же почувствовала себя самонадеянной дурочкой. Я лишь шептала с закрытыми глазами, пока другие проливали кровь. Да, как-то раз мне удалось оживить словами куклу, но вольгары? Нет. Это было невозможно.
Я споткнулась, и король сильнее сжал мой локоть.
- У нас нет времени на блуждания по лесу, - пробормотал он.
В его голосе не было резкости, но я ощущала его нетерпение, беспокойство и сомнение. Именно сомнение заставило меня споткнуться снова. Я остановилась и высвободила руку. Слова Тираса оглушали меня, и я не могла как следует почувствовать лошадь. Он отпустил меня без возражений. Буджуни вскинул нос и принюхался. Затем торжествующе фыркнул.
- Там. – Он указал в темноту прямо перед нами.
Я всё ещё ничего не видела, но теперь могла слышать лошадей. Их мысли. Домой. Домой. Домой.
Король пронзительно свистнул, ветки затрещали, и его сомнение лопнуло с почти ощутимым хлопком. Чернильные тени впереди начали менять форму у нас на глазах, пока не превратились в мнущихся, тревожно спящих лошадей.
- Все на месте, - прошептал Тирас, считая плывущие мимо нас крупы.
Три дюжины коней во главе с чёрным жеребцом короля – и отцовской серой кобылой почти в самом конце процессии.
- Шиндо, - окликнул Тирас своего коня, приветственно раскрывая ладонь.
Тот с благодарностью её обнюхал. Домой. Я без спросу подошла к серой кобыле, и она тихо заржала, ткнувшись мне в ладонь бархатным носом. Я обняла её за шею обеими руками и потёрлась щекой о мягкую морду. Затем повернулась к королю, который, оказывается, наблюдал эту сцену от начала до конца, подвела к нему кобылу и решительно стукнула себя в грудь. Моя.
- У лорда Корвина была очень похожая лошадь, ваше величество, - пояснил Буджуни. Разумеется, он понимал, что лошадь та самая, но ему хватило благоразумия не обвинять в воровстве первое лицо государства.
- Возможно, она принадлежала одному из воинов, которых прислал твой отец? – предположил Тирас, и уголки его губ дрогнули. – Мы нашли её два дня назад неподалёку от Килморды.
- Очень вероятно, ваше величество, - поспешил согласиться Буджуни.
Мне оставалось лишь покачать головой.
- Можешь забрать её, когда твой отец выполнит свои обязательства, - пробормотал король, и даже серая кобыла фыркнула от смеха.