Око ворона

Злата проснулась от того, что рядом что-то громко упало. Она подтянулась на руках и несколько секунд приходила в себя, вспоминая, где находится и почему очертания окружающей комнаты так не похожи на ее спальню.

Уже светало, в небольшую щелку между задернутыми шторами было видно краешек краснеющего неба. Виновник ее пробуждения замер у комода, как нашкодивший кот.

— Прости, я не хотел тебя будить, — Марк расстроенно поджал губы и наклонился за упавшим телефоном. — Все из рук валится.

— Который час? — подавив зевок, спросила Злата и потерла слипающиеся глаза.

— Шесть. Поспи еще, ты всю ночь ворочалась и что-то бормотала.

Она нахмурилась, стараясь ухватиться за ускользающие образы из сна, но не смогла уложить их в цельную картинку. Хотя уже сам факт того, что она спала беспокойно, настораживал — обычно после таблеток ей вообще ничего не снилось.

— А ты куда? — Злата не сразу заметила, что Марк полностью одет. — Только не говори, что ты из тех сумасшедших, что ходят по утрам на пробежку.

Но парень был настолько сосредоточен и погружен в свои мысли, что не уловил иронию и даже не улыбнулся.

— Долго объяснять, но мой харьковский друг почему-то сейчас на окраине Киева. На звонки он не отвечает, и я решил проверить лично.

— Тебе не приходило в голову, что он просто выключил звук и спит?

— Зная Фима, боюсь, он мог вляпаться в какое-то дерьмо. У меня плохое предчувствие.

Злата быстро поняла, что спорить с ним в таком состоянии бесполезно, поэтому лишь кивнула в ответ. Марк тряхнул головой, словно прогоняя какие-то непрошенные мысли, и посмотрел на нее слегка удивленно, как если бы он на мгновение забыл о ее присутствии.

— Все, что найдешь в холодильнике, — твое. В вазе на тумбочке у двери есть запасные ключи, если я не вернусь до твоего ухода, закроешь дверь. Я напишу.

Раздав короткие указания, Марк за пару больших шагов пересек комнату и чмокнул Злату в макушку. Он на мгновение задержался губами на ее волосах, а уже через пару секунд тихо хлопнул входной дверью.

Тяжело вздохнув, Злата снова потерла глаза. Она и вправду не выспалась, но поняла, что не сможет уснуть — мысли уже хаотично роились в голове. Чтобы добавить в это странное утро хоть немного порядка, она встала с постели и провела свой любимый ритуал — настежь открыла окно и поздоровалась с просыпающимся городом. Вдалеке немного устрашающе возвышалась Родина-мать, которую Злата побаивалась с самого детства. Когда кончик меча памятника отразил первый луч солнца, девушка наконец почувствовала, что замерзла, и, не долго думая, отправилась на поиски чего-то съестного.

В недострое так сильно воняло мочой, что Марка затошнило. Он все еще надеялся, что приложение «Найди друга», которое они с Фимом установили еще на первом курсе, просто заглючило и показывало неверную геолокацию. Или что у Фима спер телефон какой-нибудь бездомный, поэтому маячок так настойчиво мигал над этим гадюшником. Но с каждым шагом по бетонному полу, усеянному строительным мусором и осколками битых бутылок, его надежды таяли. Дышать носом было совершенно невыносимо, и Марк натянул на лицо ворот свитера. Бесформенные кучи тряпок, которые при ближайшем рассмотрении оказывались людьми, тут и там лежали по периметру большой комнаты. Возможно, это помещение однажды должно было стать просторной гостиной, но у застройщиков, как это часто бывало в начале двухтысячных, вдруг закончились деньги, и теперь полуразваленная многоэтажка служила пристанищем для отбросов.

Где-то вдалеке залаяла собака. Марк вздрогнул и остановился. Он понятия не имел, как найти Фима среди всех этих людей, и боялся представить, в каком состоянии застанет друга, если поиски все же увенчаются успехом.

Позвать его Марк не решался. Что-то ему подсказывало, что лучше лишний раз не привлекать к себе внимание.

— Эй, красавчик! — немолодая женщина с сальными волосами и дыркой на месте переднего зуба задорно присвистнула и приподнялась над грязным матрасом на локтях. — Откуда ты взялся такой чистенький?

Рядом с женщиной зашевелились еще двое, и от страха, сдавившего грудь, у Марка задымились кончики пальцев. Видимо, бездомная это заметила, и ее глаза округлились. Марк воспользовался ее замешательством и направился в другую комнату, не оборачиваясь. Повисшая в воздухе враждебность была почти осязаемой. Правда, отбросив эмоции и трезво оценив ситуацию, Марк понял, что в этом здании вряд ли хоть кто-то был способен ему навредить. Для этого нужно было хотя бы устоять на ногах.

Следующая комната была поменьше и продувалась насквозь. Под тяжелым ботинком Марка хрустнул шприц, и он, брезгливо поморщившись, поспешил убрать ногу. Оглядев помещение, парень поежился от холодного ветра и пошел дальше. Фима нигде не было.

Тогда Марк закрыл глаза и представил, как крохотный огонек срывается с его руки и летит на поиски. Он попытался мысленно придать облик той энергии, что обычно исходила от Фима, и направить свет прямиком к ней. Почему-то ему привиделась река, которая когда-то была бурной и стремительной, но теперь почти пересохла. Марк словно ощутил острое каменистое дно и вязкий ил под ногами, а когда открыл глаза — увидел, как огонек завис в углу комнаты.

Фим лежал прямо на полу, подложив под голову рюкзак и свернувшись под видавшей виды кожаной курткой. И не шевелился. Марк на мгновение замер, но тут же взял себя в руки. Нужно было поскорее увести друга из этого места.

— Фим? — присев на корточки, Марк принялся тормошить его. — Просыпайся, тупая ты скотина!

В ответ, к огромному облегчению Марка, раздалось невнятное мычание. Спустя еще одну порцию пинков и ответных матерных выражений Фим наконец открыл глаза.

— Пиздец, — он шумно выдохнул и убрал с лица засаленные грязные волосы такими же грязным руками.

— И я рад тебя видеть, — Марк хмыкнул и выпрямился в полный рост. — Да уж, не так я представлял себе нашу встречу после стольких месяцев.

Фим что-то промычал в ответ и попытался встать. Его лицо исказилось гримасой боли, и он тут же застонал, обхватив голову руками.

— Как ты меня нашел?

Марк достал из кармана телефон и показал приложение на экране.

— Все собирался удалить, но рука не поднялась. Ночью пришло оповещение. Ты вообще как тут оказался? — спросил он, но тут же спохватился. — А ладно, все потом. Поднимайся. Нам отсюда еще ехать и ехать, ни один таксист тебя в таком виде везти не захочет.

Фим кивнул, а в следующую секунду его стошнило прямо Марку под ноги.

— Ну спасибо, что хоть не на ботинки, — парень поморщился со смесью сочувствия и отвращения и сделал шаг назад. — Да, чувак, тебя хоть сейчас фоткай на доску почета. Так и не скажешь, что красный диплом.

В ответ друг лишь что-то невнятно хрюкнул, и Марк протянул ему руку.

Метро пугало Злату сильнее, чем змеи, пауки и высота. И даже сильнее, чем самые страшные ночные кошмары. Еще на эскалаторе ее накрывало волной паники, а внутренности мертвой хваткой сжимал невидимый кулак. Но, несмотря на это, она продолжала заставлять себя периодически спускаться в подземку.

Про себя Злата называла это выходом из зоны комфорта. Кто-то другой счел бы это развлечением «золотой» девочки, поиском лекарства от скуки и отчасти оказался бы прав. Доза адреналина, которую Злата получала от одной поездки в час пик, могла сравниться с роупджампингом с Пешеходного моста.

Идущий впереди мужчина размашисто открыл дверь и отпустил ее в свободный полет. Злата успела сообразить, что через долю секунды эти адские врата врежут ей по носу, выставила вперед обе руки и инстинктивно зажмурилась. Но удара не последовало. Когда она снова открыла глаза, рука спасителя уже подталкивала ее в открывшийся проход.

— Ты вообще ешь, Квитка? — недовольно пробурчал Рома у нее за спиной, попутно открывая следующую дверь.

Злата шепнула слова благодарности и юркнула под его руку. Только когда они оба ступили на эскалатор, она снова заговорила.

— Это ты так зовешь меня на ужин, Ромео? — ее губы изогнулись в улыбке. Страх внутри все нарастал, но она старалась не подавать виду.

Рома спустился на пару ступенек ниже, чтобы Злате не приходилось задирать голову, и мазнул взглядом по руке подруги, судорожно вцепившейся в поручень.

— Вообще это я офигеваю, насколько ты хиленькая, что даже дверь в метро может тебя прихлопнуть. Но я могу угостить тебя шаурмой, если рискнешь проехаться до «Лесной».

Злата обиженно фыркнула, но улыбку сдержать не смогла.

— Звучит как приглашение заработать кишечную палочку, — она показала язык и даже немного расслабилась. Рома только пожал плечами и достал из кармана телефон. Его длинные музыкальные пальцы запорхали по экрану, быстро набирая сообщение.

— Как твои, хм, видения? Было еще что-то? — он поднял глаза и смерил Злату долгим пронзительным взглядом. Но она лишь покачала головой.

На платформу они спустились молча и так же молча впихнулись в один из переполненных до отказа вагонов. Через несколько минут поезд с ревом вырвался на поверхность. Вагон залило оранжевыми закатными лучами, отчего половина пассажиров, сидящих на солнечной стороне, недовольно сощурились.

«Станція «Дніпро». Вихід на праву платформу», — произнес голос из системы оповещения.

Несколько пассажиров поспешно вытолкнулись навстречу прохладному ветру и едва заметному запаху тины. Злата невольно позавидовала этим счастливчикам, ведь ей предстояло еще долго трястись в духоте и давке.

Мужчина, забежавший в вагон в последнюю секунду, занял собой все оставшееся пространство, отчего Злата оказалась плотно зажатой между дверью и Ромой. Она положила обе ладони на стекло и наклонилась так близко к двери, что почти уперлась в нее лбом.

— Господи, — прошептала она на выдохе. Поезд ускорился, отчего ее слегка качнуло в сторону.

— Что? — наклонившись к ее уху, спросил Рома.

— Как же красиво...

Воды Днепра отражали небо и казались розовыми. Прямо посередине реки шел теплоход. Солнце уже почти село, разливая по облакам оранжевые, красные, золотые краски.

— Красиво, — эхом отозвался Рома. — Я каждый день провожаю солнце через окна поездов и еще ни разу не видел одинаковых закатов.

Резкое торможение заставило пассажиров схватиться за поручни. Бабулька с кошелкой громко запричитала об оттоптанных ногах, попутно проклиная стиль вождения машиниста.

Злата почувствовала, как рука Ромы крепко обхватила ее талию, не давая упасть. Она слегка повернула голову, чтобы увидеть его глаза, и тепло улыбнулась.

Остаток пути они ехали почти в обнимку, даже когда в вагоне стало посвободнее. Руки Ромы, к удивлению Златы, давали ей ощущение спокойствия и защиты, хотя обычно от чужих прикосновений она вся превращалась в натянутую струну. Пожалуй, впервые в жизни поездка в метро не казалась испытанием, так что Злата решила не выходить на нужной ей остановке. К тому же, она была совершенно не настроена заниматься немецким, о чем и сообщила репетитору в «Телеграме». То есть, конечно же, ей пришлось придумать достаточно правдоподобную отмазку. Благо, с ее слабым здоровьем всегда можно было сослаться на мигрень или простуду.

Они доехали до конечной станции и вышли из вагона вместе с парой сотен вечно спешащих куда-то людей. Человеческая река пронесла их по переходу и выкинула на сушу у вагончика с шаурмой.

— Добрый вечер, — Рома вежливо улыбнулся парню из вагончика, которого Злата про себя окрестила шаурмэном, и полез в карман за наличкой. — Две стандартные с собой.

— Одну без мяса, пожалуйста, — поспешно добавила Злата. Пытаясь рассмотреть мелкий шрифт на вывеске с меню, она случайно задела ногой рекламный штендер, и тот проехался по асфальту с оглушительным скрежетом. Шаурмэн и еще пара человек у вагончика, с удовольствием поглощавших большие свертки из курицы, овощей и лаваша, бросили на нее неодобрительные взгляды. — Извините. Может, у вас есть фалафель?

— Сыр добавить? — предложил шаурмэн, на что Злата несколько смущенно кивнула.

Через пару мгновений ни она, ни ее фалафель уже никого не интересовали, и можно было спокойно выдохнуть. Когда Злата перевела взгляд на Рому, тот с трудом сдерживал смех.

Она хотела было сказать ему пару ласковых, но тоже прыснула от смеха. Шутливо замахнувшись, Злата собиралась стукнуть уже вовсю смеющегося Рому в плечо, как вдруг что-то произошло. Окружающий мир потускнел, словно кто-то перетащил ползунок насыщенности в видеоредакторе на минимум.

— Ром, ты... ты это видишь? — Злата озадаченно огляделась, пытаясь понять, что происходит. А когда она снова повернулась к Роме, с ужасом обнаружила, что его нет. И вообще никого нет, ни души. Она как будто перенеслась в другое измерение, где шумный полуразваленный рынок возле «Лесной» перестал существовать, а все вокруг стало серо-белым.

— Рома! — позвала она внезапно севшим голосом. — Рома! Рома, где ты? Это не смешно!

Злата звала его снова и снова, пока паника окончательно не захватила ее, лишая возможности сделать вдох полной грудью. Она так испугалась, что сама не заметила, как разрыдалась, попятилась назад и уперлась в холодный металл вагончика.

— Это все неправда... неправда... этого не может быть... — Злата жадно хватала ртом ледяной сырой воздух.

Она подняла глаза и не увидела солнца. Может, оно уже успело закатиться за горизонт? Сплошная серость вокруг сбивала с толку.

Нужно взять себя в руки и найти Рому, пока совсем не стемнело, решила Злата про себя. Она уперлась руками в колени, согнувшись пополам, и часто дышала, стараясь снова обрести контроль над собственным телом.

«Дыши, Злата, дыши. Ты в безопасности. Это просто странная побочка от таблеток».

Почувствовав себя немного лучше, она подняла глаза и снова увидела толпу. Только люди, спешащие от метро к автобусам, были странными и еще более серыми, чем серое небо и серый асфальт. Со всеми ними было что-то не так.

В паре шагов от нее пожилая дама спорила с продавцом фруктов, который пытался впарить ей гнилые яблоки. Присмотревшись, Злата поняла, что на месте рта и носа у торговца был клюв, как у вороны, а у женщины из-под пальто торчали перья.

Злата закрыла рот руками, чтобы сдержать рвущийся наружу крик.

«Что они сделают, если заметят меня?» — мелькнуло в ее голове, отчего все тело словно окатило жаром.

Это сон, дурной сон, убеждала себя Злата, двигаясь вдоль стены вагончика. Можно было забраться внутрь и переждать, если дверь открыта, или хотя бы спрятаться между вагончиком и забором.

— А ты что здесь делаешь? — прохрипел откуда-то сбоку противный старушечий голос. Злата медленно повернула голову и встретилась взглядом с двумя пытливыми черными буравчиками, обрамленными совсем седыми ресницами. Все еще стараясь не закричать от страха, она медленно убрала руки от лица.

— Я вас знаю, — прошептала она. — Вы были на той остановке, сказали что-то про мой глаз...

— Да уж, теперь вижу, что не ошиблась. Ты заблудилась, дитя, тебе здесь не место, — старушка успокаивающе улыбнулась и протянула к Злате руку. Та шарахнулась от нее, как от прокаженной, на что старушка лишь скрипуче захихикала, как будто кто-то потер друг о друга два куска пенопласта. — Не бойся, я тебе не наврежу. Пора назад, глазастая.

Старушка взмахнула рукой, и Злата по-детски зажмурилась, ожидая удара или чего похуже. Когда она снова открыла глаза, яркие цвета так сильно впились в глаза, что стало почти больно. Рома стоял рядом и что-то невозмутимо рассказывал, но Злата не смогла сконцентрироваться на его голосе. Ее слух воспринимал каждый звук — кашель девушки, курившей рядом со входом в метро, скрип сумки на колесиках, которую тащила за собой грязная бездомная, голос из громкоговорителя, доносившийся из перехода.

— Ты что, плачешь? — Рома коснулся ее плеча, и Злата от неожиданности вздрогнула всем телом. — Эй, что случилось?

Она мотнула головой и удивленно посмотрела Роме куда-то в шею. На воротнике его куртки все это время был прикреплен деревянный значок в виде головы Гоголя, а она даже не заметила. И не заметила бы, если бы не вперила взгляд прямо в это место, избегая его обеспокоенных глаз.

— Ничего, — она постаралась улыбнуться, но, судя по выражению лица Ромы, получилось неубедительно. — Мне пора домой, темнеет уже.

— Тебя проводить? Я могу что-то сделать?

— Нет, — резче, чем планировала, ответила Злата. — Я вызову такси. Пока.

И она зашагала вверх по каменной лестнице, едва сдерживаясь, чтобы не бежать.

«Во всем этом нет ничего необычного, я просто забыла, каково это. Всего лишь глупое видение. Все это не по-настоящему. Игра воображения».

Дорогу домой Злата почти не запомнила. Оказавшись в квартире, она первым делом отправилась в ванную и проглотила назначенные препараты. Ее все еще немного трясло. В голове яркими вспышками возникали образы: кровь на подушке, женщина-птица, незнакомец на алтаре, отец Ромы, мужчина с клювом, гнилые яблоки, кровавый дождь. Пульс в ушах стучал все громче, и, когда Злата уже подумала, что сейчас потеряет сознание, она услышала громкий возглас мамы.

— Только не это, — Злата возвела глаза к потолку и сделала глубокий вдох.

Вскоре послышался голос отца. С каждой секундой градус родительской беседы все нарастал, и от надвигающейся бури нельзя было спрятаться даже за закрытой дверью ванной.

— Тебе наплевать на мое мнение! Что бы я ни сказала, ты все выкрутишь наизнанку!

Злата беззвучно покинула свое убежище и шмыгнула в спальню. Оставалась крохотная надежда, что, увлеченные очередной ссорой родители не заметят, как она сбегает.

— О чем ты вообще говоришь? Я день и ночь впахиваю, чтобы ты могла цацками своими перед подружками хвастаться! И ты не можешь сделать, как я прошу?

Побросав в рюкзак предметы первой необходимости, Злата подхватила кроссовки и вышла в коридор. Обувалась она уже на лестничной клетке, а сообщение Марку писала в лифте.

«Ну, у тебя есть ключ. Так что мои двери буквально открыты», — уведомление на экране заставило ее улыбнуться. Но осознание, что она снова ищет спасение от всех своих проблем в том, кого почти не знает, вызвало неприятное беспокойство. Да, они с Марком дружили в детстве, но сейчас он вырос. И, пусть пока не давал поводов для беспокойства, что, если он такой же, как и другие? Что будет, если он узнает ее секреты? Она уже это проходила... Углубляться в мрачные размышления не было никакого желания.

Злата вышла из подъезда и направилась в сторону ближайшего супермаркета. Утром в квартире у Марка она доела последний йогурт, который, если уж совсем откровенно, был просрочен на пару дней. И что-то ей подсказывало, что к вечеру ситуация никак не поменялась. Она решила купить все необходимое и приготовить пасту, а заодно набрала полную корзину разных вкусняшек на тот случай, если ее кулинарный шедевр окажется несъедобным.

Всю дорогу до дома Марка Злата перебирала в памяти детские воспоминания. Многие уже совсем стерлись и всплывали лишь полупрозрачными призраками, но что-то отпечаталось весьма отчетливо. Как та кукла, которую Марк упомянул во время их первой встречи. Злата ее просто обожала! В комплекте с пластиковым совершенством шли две пары крошечных туфелек и настоящее сокровище — кукольный наряд для верховой езды. Отец привез игрушку из своей первой заграничной командировки, так что второй такой не было ни у кого во дворе. А Марк умудрился ее сжечь. Его мама тогда так разволновалась, что еще неделю не выпускала юного поджигателя на улицу.

На восьмой день рождения Марку подарили игрушечный автомат, и с тех пор прогулки превратились в бесконечные стрелялки и поиски цветных пластиковых пулек. А однажды они нашли на дороге двадцать гривен — целое состояние! И потом еще неделю покупали на них химозные сухарики и жвачки с наклейками на внутренней стороне обертки.

Злата так глубоко погрузилась в свои мысли, что таксисту пришлось ее окликнуть, когда они подъехали к конечному пункту маршрута. Она смущенно поблагодарила его за поездку и вышла из машины. Миновав консьержку с придирчивым взглядом, девушка поднялась наверх.

— Марк, это я, — предупредила она с порога, чуть повысив голос, и опустила на пол тяжелый пакет с продуктами. На ладони остался красный след от врезавшихся в кожу ручек, который она принялась растирать.

— Так вот ты какая, — произнес низкий голос, заставив Злату вздрогнуть от неожиданности. Она так и осталась стоять в одном кроссовке, глядя на незнакомца широко распахнутыми глазами.

Высокий парень с темными волосами, собранными в небрежный пучок, прислонился к стене и сложил на груди руки, внимательно ее разглядывая. Его кожа казалась неестественно-бледной в свете дневной лампы, а под глазами залегли темные круги, но даже это не портило его красивое лицо.

— О, — выдохнула она, когда оцепенение спало, а мозг быстро сопоставил факты. — Ты, наверное, друг Марка из Харькова? Он писал, что нашел тебя, но я не знала, что ты останешься тут. Я Злата.

Она совсем по-детски вытерла вспотевшую ладонь о джинсы и протянула парню руку. Тот бросил на нее насмешливый взгляд и дернул уголком губ, но все же ответил на приветствие.

— Фим. Что, Марк уже пожаловался, как нашел своего непутевого дружка на помойке? — он усмехнулся и, по-хозяйски подхватив пакет, прошел на кухню.

— Вообще-то нет, — Злата немного натянуто улыбнулась, проводив парня настороженным взглядом, и наконец сняла второй кроссовок. — А где он сам?

— Вышел за сигами. Не переживай, раз уж ты принесла еду, я не съем тебя в его отсутствие.

Злата не ответила и прошмыгнула в ванную. Пожалуй, еще никогда в своей жизни она так долго и тщательно не мыла руки. Но, как бы ей этого ни хотелось, прятаться до самого прихода Марка было глупо.

— Я думала приготовить пасту с овощами и сыром. Хотя ты уже и так со всем разобрался, — зайдя на кухню, она окинула взглядом стол с разложенными на нем продуктами. — Буду рада, если захочешь помочь.

— Я профессионально нарезаю помидоры, — Фим подмигнул ей и безошибочно открыл шкафчик с тарелками и разделочными досками.

Готовили они в тишине, нарушаемой лишь стуком ножей о дерево и шкворчанием горячего масла на сковородке. Марк уже давно должен был вернуться, но его все не было. Когда макароны и заправка уже были на плите, Злата наконец решилась нарушить повисшее молчание:

— Прости мне мое любопытство, Фим — это какое-то сокращение или полное имя?

— Сокращение, — немного помолчав, ответил парень и как-то странно поморщился, словно съел дольку лимона. — От Серафим.

— М-м! — Злата как раз пробовала на вкус соус и удивленно промычала в ответ. Добавив немного соли и специй, она обернулась. — Это из Библии, да?

Фим кивнул, а затем, к огромному удивлению Златы, процитировал:

— У каждого из них по шести крыл; двумя закрывал каждый лицо свое, и двумя закрывал ноги свои, двумя летал.

— Так ты, выходит, ангел? — спросила она не без иронии и убавила огонь под кастрюлькой с макаронами.

— Разве что падший, — вторя ее насмешливому тону, пробормотал Серафим. Он улыбнулся, но эта улыбка вышла какой-то печальной.

Звук открываемой двери отвлек Злату от дальнейших расспросов. Она коснулась локтя Фима, привлекая его внимание к грозящим «сбежать» макаронам, и вздрогнула. Всего на одно крошечное мгновение она перенеслась куда-то далеко от этой кухни. Там было темно и холодно, а легкие сдавило от недостатка воздуха. Она увидела маленькие ручки, беспомощно барахатающиеся в толще мутной воды, ощутила дикий, почти первобытный страх и вдруг закашлялась. Видение исчезло, а Злата осталась стоять посреди кухни, сжимая руку Серафима мертвой хваткой и задыхаясь.

— Эй, постучать? Или воды? — Фим немного опешил и застыл на месте. Но Злата лишь покачала головой и без сил опустилась на стул, продолжая кашлять. Макароны, воспользовавшись всеобщей суматохой, благополучно выкипели через край кастрюли, разнося по кухне горелый запах.

— Вы чего тут? — Марк бросил на стол ключи и сигареты и присел рядом со Златой на корточки. — Ты в порядке?

— Все хорошо, — пробормотала она севшим голосом, с трудом подавив очередной приступ. — Просто поперхнулась.

— Ну нихрена себе поперхнулась, — ругаясь себе под нос, Фим принялся вытирать разлившуюся по печке воду и спасать их ужин. — Мне показалось, ты сейчас легкие выплюнешь.

Удостоверившись, что со Златой все в порядке, Марк чмокнул ее в лоб и налил стакан воды.

— Держи. Отошел на пятнадцать минут, а они тут уже кухню оккупировали, — притворно возмутился он, снимая куртку и небрежно бросая ее на диван.

Паста получилась слегка переваренной, но вполне сносной. Марк снова вспомнил про вино и стал разливать его по бокалам, но Злата решительно отказалась.

— Я не буду, спасибо. Лучше еще воды.

— Уверена?

— Нельзя мешать с таблетками, — ответила она и тут же пожалела о сказанном. Ну кто тянул ее за язык? Поймав на себе вопросительный взгляд Марка она тут же добавила: — От аллергии.

— И на что у тебя аллергия? — по его тону сложно было разобрать, поверил он или нет, но отступать было уже поздно.

— На... пыль.

— О, ну тогда в этом доме тебе находиться опасно, — Фим усмехнулся, лениво наматывая макароны на вилку. Содержимое его тарелки осталось почти нетронутым.

— Серафим, так ты поживешь у Марка какое-то время? — Злата поспешила сменить тему. Ей было любопытно узнать больше об этом парне и их дружбе с Марком, но не хотелось показаться слишком навязчивой. Услышав ее вопрос, Марк подавился вином и хохотнул, а его друг с недовольным лицом кинул в него оливкой. — Я что-то не так сказала?

— Нет-нет, просто обычно Фим испепеляет взглядом тех, кто называет его полным именем, — довольная ухмылка Марка была такой сияющей, что ею можно было освещать улицы. — Видимо, ты очень ему понравилась, раз все еще жива.

— Но почему? Оно же такое красивое, — Злата даже немного расстроилась. Фим внимательно посмотрел ей прямо в глаза, и под этим взглядом она вдруг снова почувствовала себя тонущей.

— Слишком вычурное.

То, что он соврал, Злата поняла в ту же секунду. Если бы ей предложили поставить на это, она выгребла бы из кошелька все деньги. Но объяснить, откуда взялась такая уверенность в собственной правоте, она не смогла даже самой себе.

Еще какое-то время троица провела за разговорами ни о чем. Фим много шутил и нарочито громко смеялся, словно пытался доказать своим собеседникам, что он в порядке. Но чем меньше вина оставалось в бутылке, тем он становился мрачнее и тише.

Злата, пережившая за день так много самых разных эмоций, задремала на диване, так что Марку и Фиму пришлось перейти на шепот.

— Ты так и не рассказал мне, что произошло, — Марк доцедил свой бокал и подошел к окну. В полумраке кухни-гостиной, освещенной лишь подсветкой вытяжки, блеснул огонек зажигалки.

По ногам Фима пробежал легкий сквозняк. Он сидел неподвижно, уставившись на дно бокала слегка помутневшим взглядом, и молчал. Марк его не торопил. Если он чему-то и научился за несколько лет их дружбы, так это не давить, а плавно подталкивать. К ответу, решению или выбору — неважно. Едва почувствовав чей-то нажим, Фим забивался в свою раковину и ограждался стеной колкого сарказма, после чего от него уже невозможно было чего-либо добиться.

— Я уже лет шесть порывался от нее свалить, — когда Фим наконец заговорил, его друг уже успел выкурить сигарету. — Но она всегда находила способы меня удержать. Притворялась, симулировала, рыдала. Не знаю, зачем она это делала, она же никогда меня по-настоящему не любила. Думаю, даже наоборот — боялась.

Марк неосознанно затаил дыхание. Он сразу понял, о ком говорит Серафим, и совсем не ожидал такой откровенности. Казалось, что любой шорох или неловкое движение могли спугнуть друга, поэтому он замер и жадно вслушивался в каждое слово.

— Последней каплей стала церковь. Она давно туда ходит, еще с тех пор, как ушел отец, но недавно все изменилось, — он запнулся и снова замолчал, собираясь с мыслями.

— Ты можешь мне рассказать, Фим, — Марк закрыл окно, стараясь не шуметь, и, бросив беглый взгляд на спящую Злату, вернулся за стол. Оказавшись от Фима на расстоянии вытянутой руки, он смог рассмотреть лицо друга. Тот так сильно стиснул зубы, что на скулах вздулись желваки.

— Не знаю, что за дерьмо ей там в уши льют, но она сказала, что я одержим демонами. Сказала, что выгонит меня, если не очищусь.

— Это из-за «фена»? — брови Марка сдвинулись к переносице. Он не особо хотел затрагивать эту тему, ведь в прошлый раз именно она стала причиной их с Фимом ссоры, но не смог промолчать.

— Нет! — он вдруг повысил голос, вскинув голову и яростно блеснув глазами. Марк тут же шикнул на друга, приложив палец к губам и кивнув в сторону дивана. Спохватившись, Фим продолжил уже шепотом: — Я бросил, честно.

— А в этом притоне ты с бомжами в шахматы играл?

— Это было один раз. И дело не в этом.

— А в чем тогда?

Фим опустил глаза и отвернулся. В ту же секунду Марк почувствовал укол вины. Он должен был похоронить старые обиды и оказать другу поддержку, в которой тот нуждался, а сделал только хуже.

— Эй, иди сюда, — он подался вперед и притянул его к себе, крепко обняв. Фим ответил сначала неуверенно и скованно, но уже через несколько секунд его руки сомкнулись на спине у Марка. — Все будет хорошо, ладно? Все будет хорошо.