Ардан. Тени Нереха
Часть первая
Стволы черных деревьев стояли как застывшие стражи, их кора покрытая странными вздутиями, напоминающими застывшие лица. Воздух был густым от запаха разложения и чего-то сладковато-приторного - как будто гниющие фрукты смешались с запахом старой крови
"Лица в коре. Всегда лица. Как будто лес помнит каждого, кто прошел здесь до меня. Отец говорил, что эльфы вырезали свои проклятия в древесине, чтобы они прорастали веками. Может, это их смех — шелест листьев, будто шепот сквозь зубы."
Паладины не должны бояться.
Ардан Вейт повторял это про себя, как молитву, сжимая рукоять меча. Ветер шевелил плащ, пропитанный запахом гнили и старой крови. Вокруг — лишь стволы черных деревьев, их ветви сплетались в решётку, сквозь которую не пробивался даже лунный свет.
— Здесь, — прошептал брат Калеб, указывая на полуразрушенные ступени.
Храм Лаэ'Дана. Даже название звучало как проклятие.
Когда-то здесь молились эльфы. Теперь — прятались их выродившиеся потомки.
Ардан шагнул первым.
Полуразрушенные ступени были покрыты странным сизым мхом, который светился тусклым голубоватым светом при их приближении. Каменные плиты храма, некогда отполированные до зеркального блеска, теперь были испещрены глубокими трещинами, из которых сочилась липкая черная субстанция.
Каменные плиты под ногами были покрыты иероглифами. Не эльфийскими — коптскими.
"Странно", — мелькнуло в голове.
Калеб задержал его рукой, пальцы нервно сжали доспех:
— Ты слышал истории о Чёрных Лепестках? Их тени не исчезают. Они... ждут.
Ардан провёл пальцем по лезвию меча, оставляя тонкую кровавую полосу:
— Пусть ждут. Мы принесём им новый свет - тот, что выжигает даже воспоминания.
Он ошибался.
Внутри храма не было трупов.
Только пепельный круг на полу да разбитые брачные чаши культа Тьмы.
Высокий сводчатый потолок был украшен фресками, изображающими эльфийских богов, но время и влага сделали их лица искаженными и пугающими. В центре зала, где когда-то горел священный огонь, теперь зияла черная воронка пепла, от которой расходились концентрические круги древних символов.
— Колдун уже мертв, — провел рукой над пеплом брат Марк. — Его сожгли свои же.
— Или он сам это сделал, — пробормотал Ардан.
На алтаре лежало зеркало.
Не стеклянное, а черное, словно вырезанное из ночного неба.
Черная поверхность зеркала не просто поглощала свет - она казалась живой, слегка пульсирующей, как поверхность воды в темном пруду. По его краям вились серебряные узоры, напоминающие корни деревьев, которые медленно росли и меняли форму на глазах
Калеб замер, его глаза отразились в чёрной поверхности:
— Не смей прикасаться. Это не скверна... это признание.
Но сам достал перчатки с серебряными нитями.
"Он боится. Калеб, который рвал глотки еретикам голыми руками, дрожит перед куском стекла. Почему? Что он видит в нём? Своё отражение? Или что-то ещё?.. Нет. Он видит то же, что и я — пустоту, которая смотрит в ответ."
Ардан заметил, как дрожит рука командира:
— Ты боишься его. Почему тогда мы здесь, брат?
Тень скользнула по лицу Калеба:
— Потому что кто-то должен посмотреть в бездну и не отвести взгляд.
Ардан почувствовал холод в груди.
Но приказ есть приказ.
Ардан протянул руку.
Зеркало впилось в кожу.
Не порезало — растворилось, как лезвие в воде.
Боль была мгновенной и жгучей, будто ему в жилы влили расплавленный свинец.
"Не боль. Хуже. Как будто кто-то влил мне в жилы ледяной огонь, и теперь он ползёт к сердцу. Как тогда, в детстве, когда я упал в ледяную реку и понял, что умру. Только теперь никто не вытащит. Никто не спасёт."
— Что... — он попятился, сжимая запястье.
Но на коже не было даже царапины.
Калеб наблюдал слишком спокойно.
— Всё в порядке, брат?
— Да, — солгал Ардан.
Но что-то уже изменилось.
Тени на стенах шевельнулись.
***
Ночью ему приснился лес.
Не тот, что окружал храм, а другой — где деревья были выше башен, а между стволами мерцали золотые маски.
Он шёл по тропе, и с ветвей свисали тела.
Не эльфов.
Людей в чёрных плащах.
Один из мертвецов повернул голову:
— Ты опоздал.
Ардан проснулся в крике.
Утром он заметил две вещи: его тень двигалась на секунду позже, чем он сам, а церковный амулет на груди почернел, словно обугленный.
Но самое страшное ждало его во время допроса.
Пленный адепт культа Тьмы, юноша лет шестнадцати, плевал в лицо паладинам и смеялся:
— Ваш свет — гниль! Вы молитесь слепому богу!
Ардан схватил его за горло:
— Кто ещё был с тобой?
И тогда тени на стене рванулись вперёд.
Без его приказа.
Мальчик захрипел, его глаза вылезли из орбит.
— Брат Ардан, что ты делаешь?! — закричал Калеб.
Но Ардан не делал ничего.
Это делали они.
Тени.
"Я не хотел. Я не... Нет. Вру себе. Я хотел. В тот миг, когда его пальцы впились в моё запястье, я почувствовал, как что-то внутри обрадовалось. Как будто наконец-то разрешили дышать."
Часть вторая
Цепи жгли запястья.
"Они называют это очищением. Но я видел, что происходит в этих камерах. Сперва рвут плоть, потом — разум. А когда от человека остаётся только дрожащий комок страха, они говорят: «Теперь он чист». Чист. Как я сейчас. Как Калеб, который предал меня, чтобы самому не оказаться на моём месте."
Ардан Вейт сидел на каменном полу, впитывая сырость сквозь тонкую рубаху. Над дверью горела лампада с освящённым маслом — её свет резал глаза, будто напоминая: ты больше не свой.
Каменные стены камеры были покрыты слоем соли и плесени, образующей странные узоры, напоминающие плачущие лица. В углах копошились тени, слишком густые для обычной темноты, будто сама камера была живым существом, наблюдающим за узником.
Три дня назад он был братом-паладином.
Теперь — еретиком.
"Ты видел, что они сделали с мальчиком", — шептала совесть.
Но он не делал этого.
Это сделали тени.
Дверь открылась.
Вошел верховный инквизитор Элиас — седой гигант с лицом, изборождённым шрамами. За ним — двое стражников с клеймами очищения на ладонях.
За спиной Элиаса в дверном проеме мерцал красноватый свет факелов, отбрасывающий на стены тени, которые неестественно изгибались, будто пытаясь избежать контакта с заключенным
Элиас провёл ладонью по стене, оставляя кровавый след от порезанных о камень пальцев:
— Вейт. Знаешь, чем пахнет твоя плоть теперь? Не серой... миндалём. Как у них.
"Он режет руку о камень. Намеренно. Пытается испугать? Или это его способ чувствовать что-то ещё, кроме ненависти? Инквизиторы — они все такие. Бьют себя плетьми по спине, чтобы не забыть, что боль — это «милость Света». Ублюдки."
Ардан прижал почерневший амулет к груди:
— Спроси у Калеба, чей приказ я выполнял. Если осмелишься.
Инквизитор улыбнулся, обнажив почерневшие дёсны:
— Он уже дал показания. Под пытками все говорят одно: "Спасите мою душу"
Ардан сжал кулаки.
"Предатель..."
— Ты знал о зеркале.
Элиас проигнорировал вопрос.
— Завтра на рассвете тебя очистят.
Он бросил на пол мешочек с солью — символ милости: самоубийцы не попадали в светлые чертоги.
Ардан не тронул его.
***
Ночью пришли тени.
Сначала они просто шевелились на стене, повторяя его движения с опозданием. Потом одна из них отделилась и поползла по полу, как чернильная лужа.
— Что вы такое?.. — прошептал он.
Тень замерла.
Потом разорвалась на сотню крохотных рук, сложивших в воздухе эльфийский иероглиф.
Ардану вспомнился сон: золотые маски в лесу.
"Нерех..."
Внезапно заскрипела дверь.
Вошел незнакомец.
Человек в плаще с вышитыми иероглифами, лицо скрывал капюшон.
Незнакомец капюшоном наклонился, и Ардан увидел своё отражение в его слепых глазах:
— Ты стал сосудом, Вейт. Вопрос - что нальют в тебя теперь? Церковь... или мы? Ардан оскалился:
Ардан заставил себя рассмеяться, хотя во рту пересохло:
— Вы предлагаете выбор между костром и пропастью?
Нет, — пальцы Эридана коснулись его лба, холодные как мрамор. — Между пеплом и вечностью. Мы можем подавить артефакт. Взамен — твоя служба.
— Моя душа, ты хотел сказать?
— Ты уже её потерял.
Незнакомец снял капюшон.
Маг Эридан — лицо бледное, глаза без зрачков, будто затянутые молочной плёнкой.
— Выбор прост: смерть...
Он указал на мешочек с солью.
— ...или правда.
Ардан молчал.
***
Ритуал очищения проходил на главной площади.
Площадь перед главным собором была вымощена черными плитами с выгравированными молитвами, которые теперь начинали дымиться при приближении Ардана. Толпа, одетая в серые и коричневые лохмотья, напоминала море гниющей плоти, волнующееся от ненависти и страха
Толпа ревела, когда Ардана вывели к столбу, обложенному хворостом.
"Они кричат не из-за веры. Они кричат, потому что боятся. Боятся, что завтра на этом месте окажутся они. Им нужен мой крик, моя боль — доказательство, что костры ещё горят, что Церковь всё ещё сильна. Но что они закричат, когда увидят, что огонь не берёт меня?"
Элиас поднял чашу с освящённой водой.
— Да сгорит скверна в пламени святого света!
Вода хлынула на Ардана.
И вскипела чёрной пеной.
Кто-то в толпе завопил.
— Пустота!
Элиас отступил, но было поздно.
Тени рванулись вперёд.
Первой сгнила верёвка, связывающая руки.
Потом ржавчина поползла по доспехам стражников.
Ардан не управлял этим.
Оно действовало само.
— Остановись! — закричал он.
Но тени смеялись — звук, похожий на скрежет ножей по стеклу.
Эридан схватил его за плечо:
— Беги!
Они рванули через площадь, пока паладины сходили с ума от вида пустоты, пожирающей камень.
У городских ворот стоял чёрный экипаж без возницы.
Черный экипаж стоял как видение из кошмара - его поверхность не отражала свет, а поглощала его, создавая вокруг себя ореол неестественной темноты. Колеса были украшены серебряными рунами, которые светились тусклым синим светом, когда экипаж начинал движение.
— Это... живое? — Ардан задыхался.
Эридан улыбнулся впервые.
— Нет. Проецируемая иллюзия.
Он толкнул Ардана внутрь.
Дверь захлопнулась.
Последнее, что увидел Ардан — лицо Калеба в толпе.
Не страх.
Зависть.
"Он хотел этого. Хотел, чтобы зеркало выбрало его. Теперь он будет спать с ножом под подушкой, боясь, что я вернусь. И я вернусь. Не ради мести. Про чтобы он увидел, во что превратился его «еретик»."
Часть третья
Комната, где очнулся Ардан, имела стены из черного стекла, в которых отражались искаженные силуэты. По потолку ползали светящиеся символы, меняющие форму и цвет, как ртуть. Воздух был насыщен запахом озона и чего-то металлического, отчего во рту появлялся привкус крови.
"Где я? Нет. Не «где». Здесь нет «где». Здесь нет ничего. Только отражения, которые смотрят на меня, но я не знаю — это они мои, или я их. Может, я уже мёртв? Нет. Мёртвые не чувствуют, как что-то шевелится у них в груди вместо сердца."
Боль была первым, что он осознал.
Острая, жгучая, будто кто-то водил раскалённой иглой под кожей, выжигая узоры. Ардан открыл глаза — над ним склонился маг с серебряными пальцами, методично втирающий в его грудь маслянистую субстанцию, пахнущую медью и горелым камнем.
— Кристаллы-слёзы, — пояснил маг, не глядя. — Подавляют артефакт.
Ардан попытался подняться, но тело не слушалось.
— Где...
— Дом твой теперь здесь, — раздался голос Эридана.
Тот стоял у высокого окна, за которым клубилась чёрная бездна. Не небо, не тьма — отсутствие всего.
— Добро пожаловать в Пустоту, брат Ардан.
***
Совет Шести оказался не собранием мудрецов, а шестью масками, парящими в воздухе над каменным столом.
Маски парили в клубящемся тумане, который струился из трещин в каменном столе. Каждая маска была окружена своим цветом ауры - от кроваво-красного до ядовито-зеленого, и эти света смешивались в причудливые узоры на потолке
— Осколок маски Нереха, — сказала маска с резными крыльями. — Встроен в твою плоть.
— Почему я? — хрипло спросил Ардан.
— Ты был рядом, — ответила маска, похожая на плачущее лицо.
Эридан молчал.
Ардан посмотрел на свои руки — вены под кожей теперь были чёрными.
— Что он делает со мной?
— Даёт силу, — сказала третья маска. — И забирает кое-что взамен.
"Что они забрали? Страх? Нет, я всё ещё боюсь. Боль? Нет, я чувствую каждый укол этих кристаллов. Тогда что?.. А. Память. Я не помню, как пахли волосы сестры. Я помню, что она была, но не помню её голоса. Они стирают меня по кусочкам."
Они не уточнили, что именно.
***
Первое задание оказалось слишком простым.
— Капитан Торин, — Эридан протянул пергамент с портретом. — Твой бывший командир. Он знал о зеркале.
Ардан сжал зубы.
— Он предал меня.
— Нет. Он исполнял приказ Церкви. Как и ты сейчас.
***
Ветер свистел в расщелинах Королевских гор, завывая, как голодный зверь. Ардан поднимался по узкой тропе, цепляясь за выступы скал. Его пальцы онемели от холода, но зеркало на груди пылало, будто раскаленный уголь.
"Зачем я здесь?" — думал он. "Эридан не говорил ни о каком пророке..."
Но что-то вело его вверх — может, тот же голос, что шептал во сне.
Обсерватория возникла перед ним внезапно, как мираж. Купол, некогда величественный, теперь напоминал разбитый череп. Каменные плиты под ногами были покрыты иероглифами, но не коптскими и не эльфийскими — эти знаки Ардан видел впервые. Они пульсировали в такт его шагам, будто реагируя на зеркало.
В центре зала, под зияющей дырой в куполе, сидел старик. Его глазницы были пусты, но он смотрел прямо на Ардана.
— Три кубка — три судьбы, — проскрипел он, указывая на сосуды перед собой. — Вино — слава. Вода — забвение. Ртуть — истина.
Ардан замер.
— Я не пришел за гаданиями.
Старик оскалился — его зубы были черными, как уголь.
— Но ты уже выбрал, мальчик.
Он ударил посохом о плиту — три кубка вздрогнули. В медном забулькало густое красное вино, в глиняном заструилась вода, а в стеклянном... зашевелилась ртуть.
— Прикоснись.
Ардан не хотел подчиняться. Но его рука сама потянулась к стеклянному кубку.
В тот миг, когда пальцы коснулись холодного стекла, старик вскочил с места и схватил его за запястье.
— Ты уже пил из всех трех! — его голос стал громче, эхом отражаясь от стен. — Вино — когда принял приказ Церкви. Воду — когда забыл страх. А теперь...
Он опрокинул кубок.
Ртуть растеклась по полу, собираясь в лицо — узкое, с острыми скулами и пустыми глазами. Нерех.
Затем лицо распалось, превратившись в иероглиф:
"Жертва".
— Три смерти ждут тебя, — прошептал старик, отступая в тень. — Первую ты уже пережил. Вторую предадут. Третью... ты примешь сам.
Ардан хотел спросить, что это значит, но старик исчез.
Только ртуть на полу внезапно вскипела и испарилась, оставив после себя запах миндаля — тот самый, что был в храме Лаэ'Дана.
***
Виндерланд пах гарью.
Ардан нашёл Торина в заброшенной часовне, где они когда-то молились вместе.
Капитан ждал его.
Заброшенная часовня была залита светом лунных лучей, пробивающихся через разбитые витражи. Цветные блики танцевали на полу, создавая иллюзию движущихся теней. Алтарная часть была покрыта толстым слоем пыли, но на ней отчетливо виднелись свежие следы - кто-то был здесь совсем недавно
Торин стоял перед алтарём, стирая пальцем пыль с выгравированного солнца:
— Когда-то ты спрашивал, почему мы носим эти доспехи. Теперь видишь - они защищают не от мечей... а от истины
Ардан ощутил, как зеркало на груди пульсирует в такт его сердцу:
— Ты знал. Все вы знали. Что во мне?
Торин улыбнулся.
— Ничто, — капитан повернулся, и Ардан увидел, что его глаза стали точно такими же, как у Эридана. — Пока не стало всем
"Он не сопротивляется. Почему? Потому что верит в это? Или потому что знает — то, что ждёт его за зеркалом, лучше, чем то, что оставил здесь? Чёрт. Чёрт! Я не хочу этого! Я не хочу быть дверью!"
И тогда зеркало на груди Ардана ожило.
Тени схватили Торина, но не разорвали, как того мальчика.
Они потянули его к зеркалу.
— Нет! — Ардан попытался отдернуть их.
Но его тело не слушалось.
Торин не сопротивлялся.
— Он уже здесь, Ардан.
Его пальцы коснулись поверхности зеркала — и провалились внутрь, как в воду.
— Кто?!
Последнее, что увидел Ардан перед тем, как капитан исчез — отражение в зеркале.
Оно улыбалось.
***
Эридан разжал пальцы - алый кристалл превратился в пыль, которая сложилась в лик Нереха на мгновение:
— Ты открыл дверь, Вейт. Теперь вопрос - готов ли ты пройти через неё?
Ардан схватил мага за плащ:
— Сколько ещё кукол в вашем представлении?
— Достаточно, — Эридан не сопротивлялся, его голос звучал почти печально. — Чтобы последняя кукла решила, кто дергает нитки
Он указал на зеркало.
Зеркало в комнате Ардана теперь отражало не просто его образ - за его спиной виднелся темный лес с золотыми масками, а поверхность стекла временами покрывалась рябью, как вода от легкого ветерка. По ночам из него доносился шепот на забытом языке, а на холодной поверхности появлялся конденсат с запахом гниющих листьев.
Ардан почувствовал тошноту.
— Кто они, Эридан?
Маг замедлился, будто решая, стоит ли отвечать.
— Тени эльфов. Те, что не умерли.
Потом добавил, глядя в пустоту:
— И Нерех тоже.
***
Холодный пот стекал по спине Ардана, когда он следовал за Эриданом по узкому коридору. Каждый шаг отдавался пульсацией в груди - зеркало реагировало на это место.
— Тебе нужно увидеть, - сказал Эридан, не оборачиваясь. Его голос звучал слишком спокойно для того, что их ждало.
Дверь открылась с тихим скрипом, выпуская волну гнилостного воздуха. Ардан замер на пороге.
На столе лежало тело. Его кожа была покрыта знакомыми черными узорами - точь-в-точь как у Ардана. Но самое ужасное - лицо. Оно казалось застывшим в крике, рот растянут в беззвучном вопле, а глаза... глаза были заполнены тем же черным веществом, что сочилось из трещин на коже.
—Сорок седьмой носитель, - произнес незнакомый голос. Из тени вышел человек в пропитанном кровью фартуке - алхимик Магакратии. Его руки были покрыты тонкими серебряными перчатками, в одной он держал скальпель, искрящийся магией. Умер три дня назад. Интересный экземпляр.
Ардан почувствовал, как его собственные узоры начали пульсировать в такт этому признанию. Он хотел уйти, но ноги не слушались.
Алхимик подошел к телу и уверенным движением разрезал грудную клетку. Ребра с хрустом разошлись в стороны, обнажая...
—Боже правый, - вырвалось у Ардана.
Вместо сердца в грудной полости клубилась тень. Она была плотной, почти осязаемой, пронизанной тонкими кристаллическими нитями. Когда свет лампы упал на нее, тень дернулась, как раненый зверь.
—Потрясающе, не правда ли? - алхимик ткнул пинцетом в черную массу. - Оно пытается сохранить форму. Даже после смерти.
Тень резко метнулась к месту разреза, но кристаллы удерживали ее на месте. Ардану показалось, что он слышит тихий шепот - нет, не шепот, а множество голосов, слившихся в один жуткий хор.
—Что... что это? - его собственный голос звучал чужим.
—Осколки, - ответил Эридан, наконец повернувшись к нему. Его молочные глаза отражали синий свет ламп. "Всех, кто был до тебя. Всех, кого поглотил артефакт.
Ардан почувствовал приступ тошноты. Он отвернулся, и в луже собственной рвоты увидел отражение - свое лицо, но с золотистыми зрачками, которые пристально смотрели на него.
—Скоро это будет твоим сердцем, - прошептал алхимик, и его слова повисли в воздухе, как приговор.
***
Ночью Ардан снова увидел сон.
Лес Тысячи Шёпотов, но теперь деревья были сломаны, а золотые маски — разбиты.
На троне из корней сидел человек в чёрной маске.
— Ты думал, это они выбрали тебя?
Голос звучал изнутри.
Ардан проснулся с криком — и увидел своё отражение в зеркале.
Оно шевельнулось.
И прошептало:
— Это сделал я.
"Ложь. Это не я. Это ОНО. Но если ОНО может говорить моим голосом... значит, где-то там, в глубине, я уже согласился."