Бог и Дьявол
Каринтия, Рико, вилла Хайтфанто, 29 ноября **22 года
В Каринтии надвигался праздник — День Всех Святых, каким его знали праздновали католики, и он же, под другим названием — праздник у язычников, когда тёплая и добрая богиня осени, материнства и плодородия Аймэ окончательно вручала бразды правления в природе и в мире своей сестре, куда более холодной и неприступной зимней богине Сэль. На многих улицах и домах, особенно в достаточно респектабельном кварталена Крайней улице, висели разноцветные флажки, мишура, гирлянды украшения. Не исключением стала и вилла Хайтфанто, располагавшаяся на самом краю между богатым и бедным портовым кварталом, с видами на море.
Тэррон Хайт — хозяин виллы Хайтфанто — был огромного роста, даже выше Леона, и сильно шире его в плечах, с длинными до пояса чёрными волосами, завязанными сзади в хвост и с яркими изумрудно-зелёными глазами. В этот прохладный и ветреный день хозяин виллы как раз находился в своём кабинете за разбором каких-то важных бумаг. Он размышлял обо всём, что сообщили недавно двое пленных тритонов, о тайной организации, которая собиралась поднять в Каринтии революцию. чтобы свергнуть каринтийский патриархальный, традиционный и консервативный режим, на либеральный, по типу Новой Америк, предоставить «странным» (так в Каринтии называли геев и лесбиянок) права и свободы, разрушить институт патроната — но не с тем,чтобы пресечь интимные отношения между лицами одного пола, а как раз наоборот, с тем, чтобы уничтожить всё хорошее, что в патронате всё же было и нравилось Тэррону, и вместо него разрешить гомосексуальные браки, продлевать статус аманте до любого возраста, фактически заменять женщин "любимцами", а самих женщин сделать лесбиянками под лозунгами феминизма и эмансипации, а также вместо воспитания юношества способствовать общественной деградации. Тэррон долго и неприязненно думал обо всём этом. В этот момент его позвали, сообщив, что к нему пришли какие-то посетители. Тэррон вошёл в гостиную, в которой его ждали посетители, сидевшие в креслах перед низким столиком у камина, — и тотчас столкнулся со взглядом разных глаз. Молодой мужчина, не старше 24-25 лет на вид, атлетически сложенный, с чёрными, немного вьющимися волосами и гетерохромией глаз (один чёрный, другой синий), как две капли воды, походил на его деда, Леона Фантома, в молодости, вот разве что глаза у деда были полностью синие, без гетерохромии. Вторым гостем был Гаспар, но он очень изменился внешне с того дня, когда Тэррон видел его в последний раз. Под американской одеждой — на тритоне были джинсы и футболка — угадывалось крепкое, хорошо сложенное тело уже скорее молодого мужчины, чем юноши, нот-боя или «тритончика». Лицо рыжего изменилось тоже: исчезли открытость, доверчивость, наивность и мягкосердечность — теперь в его глазах появилось выражение бывалого,опытного, потрёпанного жизнью парня, прошедшего через целый ряд страданий и испытаний и закалившего своё тело и волю.
На столе перед мужчинами стояли красивые фарфоровые чашечки и чайничек с кофе, а также вазочка со сладостями. Тэррон перевёл взгляд с одного на другого. Воцарилось недолгое молчание.
— Тэррон Хайт? — первым нарушил молчание клон Леона, и его синий глаз неоднозначно сверкнул.
Хозяин виллы нахмурился. Помолчав ещё немного, он повернулся к тритону:
— Гаспар, это...
— Да, — последовал ответ. — Это именно тот, о ком ты думаешь. Клон твоего деда.
— У моего деда не было клонов, — возразил Хайт, — кроме тех, что пришли к власти через 600 лет после первого Апокалипсиса.
Он подошёл ближе к клону деда, даже нагнулся, осматривая его внимательным, настороженным и немного подозрительным взглядом.
— Да-а... и я видел, как вы всё просрали... — нахмурился теперь уже Леон, пренебрежительно махнув рукой. — Внучок... Гаспар мне всё рассказал, и мне хватило одной вылазки, чтобы понять, насколько все плохо. — Он поправил удивившемуся Тэррону воротник, продолжая все так же безмятежно и спокойно: — Не думал... Что настолько облажаюсь... Хотя, вырастить бога... наверное, было козырем... Но... Немного жаль, что, родившись сам знаешь где, ты забыл, кто ты есть, а я, то бишь мой оригинал, даже не догадывался... Марротуррон, бог земли, баланса и равновесия, сын Леча и Сэль. Тэррон сделал несколько шагов назад:
— Ого, какая осведомлённость! Для простого смертного...
— Можешь считать меня дьяволом, — усмехнулся Фантом, — но, на самом деле, не надо быть ни богом, ни чёртом, чтобы почерпнуть какую тебе надо информацию. Кто бы мог подумать?.. Что меня настолько доконает эта распущенность, что я решусь самолично делать Апокалипсис, за вас... Поверь, мне так неприятно было слышать от гостя из будущего, — он кивнул в сторону тритона, — что мой Апокалипсис не получился, но теперь всё будет окончательно, с концами. А я до конца надеялся, что ты приведёшь наш мир... к балансу, Марротуррон... Я думал, что ты додумаешься сильно раньше покончить с Норманом, но, видимо, это была моя вина, и ему не нужно было проявляться на свет. Когда я узнал про Каринтию, то такой... «Вау! Сколько возможностей!» Однако... — Леон внезапно погрозил Террону пальцем, совсем как маленькому мальчику. — Не забывай, для чего ты здесь, ладно?
— Да я-то никогда об этом не забывал и прекрасно помню и знаю, кто я и для чего. — Террон напряжённо выдохнул. — Что ж... Верю... Ты и правда Фантом...
Тот широко улыбнулся, привстал и театрально поклонился:
— Дьявол...
— И снова верю! — усмехнулся Тэррон, скорее от того, сколько ж пафосагенерирует вокруг себя клон его деда. Ещё несколько секунд Хайт размышлял, разглядывая разноглазого, после чего произнёс. — Значит, Апокалипсис. И всё? Только для этого ты здесь? Чтобы мне это сообщить?
— Не только, — обворожительно улыбнулся разноглазый. — Я знаю, что Гаспар был твоим аманте. Ты его продвигаешь в морские короли. Всё верно? Это выгодно! Кроме того, уже и сейчас, на правах наследника, он может, для начала, свернуть голову этой тайной организации, которая пытается превратить Каринтию в Америку, а затем постепенно начать вводить реформы сначала в своём королевстве, а потом и в Каринтии. — Он склонил голову набок и оценивающе взглянул на «внука». — Ведь тебе известно, что далеко не все в этом королевстве следуют законам природы, целесообразности и баланса. Если для тебя патронат — это, скорее, один из методов воспитания, который реально работает, — то для других, это...
— Я знаю, — отмахнулся Тэррон. — И?
— Я пришёл помочь, — обезоруживающе улыбнулся клон его деда.
— Я бы и сам справился, — проворчал Тэррон и покачал головой, складывая руки на груди: — Американцы в Каринтии, даже самые моральные, чёткие и правильные — это просто самая настоящая беда какая-то; одной рукой лечим —другой калечим. Ни один местный не может наворотить здесь столько, сколько наворотит выходец из Новой Америки, не разобравшись толком, что тут и как устроено. Каринтия — как ребёнок в теле взрослого. Бить нельзя. Только бережно, нежно и аккуратно проводить воспитательные беседы... Хреначить с ноги, как в Новой Америке — нельзя, Леон. Кстати, оГаспаре. Он и сейчас — мой аманте; я с ним не сплю, но это не значит, что он перестал быть моим аманте. — Хозяин виллы бросил короткий взгляд на рыжего, который под его взглядом почему-то опустил голову. — Он — мой ставленник, наследник, я его воспитываю, так что — не лезь в это, ладно? И ничего мне не испорти. А то, вон, один парень по имени Фир мне с ним уже "помог", вот лучше бы не лез...
Глаза Тэррона сверкнули странным тёмно-зелёным холодным блеском в сторону Гаспара, который отвернулся и закашлялся.
— Я это и сам знаю, — нахмурился и отмахнулся Леон. — Не учи деда... Кстати. Собираешься жениться? Детей заводить? Или как?.. О-о-о-о... — внезапно протянул тот, повернувшись в сторону входа, откуда послышалось шуршание длинных юбок. — Вот это красавица-а-а... Твоя?..
Тэррон и Гаспар повернулись ко входу в гостинную одновременно с ним, причём на лице у тритона застыло выражение немого удивления. Перед ними стояла ослепительной красоты юная девушка, блондинка, с высокой причёской и нежными, завитыми спиралькой прядками, вьющимися по правому и левому виску, с лазурно-голубыми, яркими и выразительными глазами, матовой, нежно-белой кожей, утончённая, гибкая, статная и величественная одновременно. Леон смотрел на неё долго, восхищённо, не в силах отвести взгляда. Девушка поймала его взгляд, прелестно улыбнулась и присела в реверансе, представившись:
— Эдельвейс Лос-Ланес, герцогиня и племянница морского короля, кузина Гаспара и-и... невеста Тэррона. Ах, да — и ещё мать его будущего ребёнка.
— О-о... ого... — Леон повернулся снова к «внуку». — Сделал себе наследничка? Поздравляю. Вот только... как ты с ней спать будешь, с беременной?
Тэррон вздохнул и перевёл взгляд на деда:
— Мы едва познакомились, а тебя уже так сильно интересуют подробности моей интимной жизни? Проходи, Эдель. Садись.
Шелестя юбками, герцогиня величаво прошла к креслу, по пути подав ручку Гаспару, который поцеловал её, улыбнувшись кузине одновременно нежно и гордо. Тэррон пододвинул ей стул, помог ей сесть к столу рядом с Гаспаром, а после и сам сел рядом с невестой.
— Итак, — произнёс наконец Леон. — У вас тут — что? Борьба за трон, и всё такое?
— Мой сын, — промолвила наконец Эдель, немного помолчав. — Сын Тэррона. Обладает магией моря и суши. И наверное сможет стать достойным правителем и навсегда объединить воду и землю. Но он пока ещё даже не родился. А когда родится — будет слишком мал. Нужен хороший учитель, который мог бы научить морской магии. — Она бросила искромётный взгляд на кузена. — Я думала, чтоэ то будет Гаспар. Но... да, прямо сейчас наша кузина Хуанна собирается занять престол сразу после смерти короля Алоизия, моего дяди.
— М-м-м... Скверная бабёнка, как видно, — проговорил Фантом и повернулся сначала к тритону, а затем и к «внуку». — Если бы она не была твоей сестрой, Гаспар, я бы сказал тебе: «Соблазни её». Но, раз она твоя сестра, то, может быть, Тэррон...
— При дамах так не выражаются, — сказал Хайт с оттенком упрёка.
— А что я такого сказал?..
— А что — Гаспар может соблазнить женщину? Надо же, — немного ехидно улыбнулась блондинка, покосившись на кузена. — Хотя... сестру, наверное, может...
— Не перегибай, Эдель, — одёрнул её Террон. — Я... с ним потом отдельно ещё поговорю...
— Я, между прочим, — заговорил тритон, — собираюсь навести порядок в Морском Королевстве, а попутно — и в Каринтии.
— Только не отменяй патронат, — зашипела блондинка, недовольно взглянувна кузена. — Тем более, кнутом и мечом.
— Никакого кнута и меча, Эдель! Я всё сделаю так нежно и мягко, что ты этого даже не заметишь.
— Н-да? Ну-ну... — Герцогиня начала помешивать ложечкой в чашке, а после подняла свои лазурные прекрасные глаза прямо на Фантома и сказала: — Кстати, сеньор Фантом. Когда родится мой сын — не забудьте нас навестить. Я очень приглашаю.
— Как я могу забыть, если такая прекрасная дама приглашает? — залыбился Леон. — Я обязательно приду. В общем... насчёт вашей Хуанны, которая весьма замешана в этом тайном обществе... да, я всё это уже знаю — моё мнение вы знаете, мальчики... и девочки, — кивнул он герцогине, — ...но, если вдруг я сам встречу эту русалку, считайте — проблема решена. Тем более, если она красивая. Гаспар, твоя сестра красивая?
— Очень! — похвастался тритон.
— Вот и славно. Ну, а теперь, мне, к сожалению, пора.
— Вы даже на кофе не останетесь? — немного недовольно поджав губки, осведомилась Эдель.
— Нет, милая... не могу, увы. Может быть, как-нибудь в другой раз. Гаспар, напомни, как называется то заведение?..
— «Роза и Ландыш», — стыдливо отвернувшись, пробормотал тритон.
— И по какому адресу?..
— Королевская улица, 2.
— Славно. Вот туда и пойду. Да, кстати, Гаспар.
— Что?
— Не кидайся Тэррону на шею.
— Удачи!.. — несколько конфузливо прошептал тритон.
Эдель сделала вид, что этого диалога не слышала, или что якобы не знает,что «Роза и Ландыш» — это бордель. Тэррон же нахмурился и слегка поджал губы. Показная пошлость, наигранная весёлость, пафос и самолюбование -- всё это раздражало его так сильно, что ему захотелось встать и открыть все окна, чтобы проверить помещение после Леона. Впрочем, едва тот вышел, как всё внимание Хайта обратилось на Гаспара.
— Итак, — сказал он рыжему. — Как это вышло? Клон моего деда, о котором я ничего не знал... и, внезапно, ты в таком большом знакомстве с ним и знаешь об этом клонировании больше, чем я, его внук.
— Ты мне не поверишь! Я провалился во времени... во времена, когда твоему деду было 24 года. И уговорил его создать новый клон, чтобы помочь нам... тебе — сделать Апокалипсис. И... он клонировал заодно и меня — и вот как объясняется появление меня самого в Новой Америке, в тот первый раз, когда... мы с тобой познакомились. Веришь?
— Да уж придётся поверить... — Хайт выдохнул и продолжил: — Так. Если ты здесь... значит, задание, которое я тебе дал, ты выполнил?
— Выполнил.
— Почему же ты ничего не сообщил мне заранее, хотя бы через Зиру? Почему приехал сам, да ещё так внезапно, как снег на голову свалился? Мы с тобой как договаривались?
— Договаривались... что... я буду ждать твоего разрешения приехать и не инициативничать... Не бросать «Горящие Тела»... Но, Тэрри, обстоятельства переменились, и Леон...
— А, с каких это пор Леона ты слушаешься больше, чем меня? — заломил бровь брюнет. — Леон тебе — кто? Покровитель? Отец? Старший брат?
Гаспар тяжело вздохнул и опустил голову, прошептав еле слышно:
— Если честно, я приехал сюда только для того, чтобы получить твоё прощение... Тэрри... Как я могу работать дальше, делать дела, становиться великим правителем, если у меня на сердце лежит такой груз, если ты — ты меня не прощаешь? Как?! Неужели ты мне никогда не простишь тот инцидент с Фиром?.. -- Гаспар провел рукой по лицу и посмотрел на Тэррона сквозь промежуток между пальцами руки. — Мне так сильно всё это время тебя не хватало... Я так любил наши разговоры по душам, ты мне многое разъяснял, показывал, рассказывал...
— Я не прощу тебе лишь того, что ты перестал быть мужчиной... в тот момент, и стал подстилкой... а вот, кто действительно никогда не получит моего прощения, так это Фир. Который позволил себе такое. А ты... позволил подобное с собой... — ответил спокойно Хайт, — у меня просто был разрыв шаблона. Была маленькая надежда, что я поставил тебя на правильные рельсы... а тут... тебе так важно был именно унижение? Это хочешь мне сказать?
— Тэррон, Тэррон, не начинай, не начинай этого сначала, прошу!.. — патетически воскликнул принц, убирая руку от лица и выпрямляясь. — Это была ошибка и вина... да, моя вина — прежде всего, потому что Фир, скорее всего, просто плохо понял, что ты в самом деле видишь во мне своего наследника и заместителя... он не знал... а я ему не объяснил... И... пожалуйста, Тэррон... насчёт унижения... что я мазохистом был... конечно, — тоже моя вина! Но... не только моя... — Он выразительно выстрелил взглядом в сторону Эдельвейс. — И, в любом случае, я уже не такой, и давно излечился! От этого! Просто прости меня... отпусти мне это — чтобы я мог забыть этот эпизод своей биографии окончательно...
Брюнет заломил бровь:
— Если я дам слабину... что-нибудь изменится?
— ...В... каком... смысле... слабину?.. — с расстановкой, тяжело дыша, осведомился Гаспар.
— Тэррон, — тихо, но веско произнесла Эдельвейс, со звоном поставив чашку на стол и взглянув в глаза жениху. Ей стало очень жалко кузена, а Тэррона она внезапно увидела с какой-то иной, новой стороны — как достаточно сурового и жёсткого покровителя, который давит своим авторитетом, завышенными требованиями и ожиданиями, требует великого, высокого, сложного.
— Если прощу тебя... каков шанс, что ничего не повторится? — продолжал между тем Хайт: — Вдруг сейчас ты мне это искренне пообещаешь... но стоит мне тебя простить, и появятся обстоятельства, в которых ты снова позволишь кому-нибудь столь грязно себя взять...
Принц ощутил, что начинает просто звереть от негодования после такого недоверия:
— Больше никогда! Поверь мне, я тебе обещаю, клянусь — больше никогда! — с чувством произнёс Гаспар. — Не позволю больше никому с собой этого делать! Хватит мусолить эту тему, да ещё при моей кузине! Я большой взрослый мужчина, а ты в меня всё тычешь этим... всем... Лэн Лучезарный, я же столько всего передумал, столько всего отпереживал за всё это время... Я же понял окончательно, всё понял, я вырос и стал настоящим мужчиной, и больше не буду...
Тэррон задумался и выдохнул:
— Хорошо... только, если... ты больше не будешь ни разу... в пассивной позиции, постельным аманте. Отныне ты должен быть мачо... чтобы так жестать достойным правителем, который заставит себя уважать даже Хуанниту, если придётся. Я очень хочу надеяться... что это правда, и что ты таки дорос до того, чтобы быть мачо... но как ты мне это докажешь? Не могу же я поверить просто клону моего... когда-то деда... — Хайту захотелось перекреститься, и он закатил глаза.
— Чем и как я должен это доказать? — выдохнул Гаспар.
— Ты действительно изменился внешне, и даже слегка возмужал... вот и хочу узнать... как на тебя отреагируют женщины... Долорес, например.
— Переспать с Долорес? — уточнил Гаспар. — Да, если она не против. Почему бы нет?..
— Вообще-то, я не про переспать, а про заинтересовать... В том-то и дело... что она сама должна этого захотеть... — Он снова закатил глаза. — Почему вы все, из Америки, такие пошлые... Докажи мне просто... что ты ничуть не хуже меня... и... Архана... хотя. Ничуть не хуже меня. Или равен мне, по крайней мере. Ты ведь мой заместитель и будущий король.
Гаспар очень неуверенно, но всё же кивнул:
— Ну, я постараюсь, Тэррон. Не гарантирую результат — но постараюсь. Я ведь неопытный... и сильно моложе тебя всё же. Сам понимаешь, одно дело — соблазнить кого-то, кого можно просто вызвать и уложить под себя за деньги. И совсем другое — каринтийская дворянка... Хотя...
Тэррон неоднозначно нахмурился, глянув с каким-то непонятным любопытством на тритона, затем на девушку.
— А перестать меня считать своим покровителем... ты можешь?
— Ты сейчас серьёзно?.. Ты — мой целомудренный покровитель. Что тут такого? Даже Люциус одобряет целомудренный патронат...
— Да... даже сейчас я чувствую... как ты зависим от меня... и меня это немного напрягает, — ответил Тэррон. — Наша цель в чем? Сделать тебя сильнее и самостоятельнее... ведь так? А значит... ты должен в какой-то степени уже сам нести за себя ответственность, как и за свои поступки... и... моё мнение не должно быть первостепенным. Я правда надеялся... что мнение короля Алозия будет у тебя на первом месте. Но ты снова хочешь угодить лишь мне.
— Тэррон... — Гаспар положил локти на колени и сжал ладонями свою голову, а пальцами — волосы, до боли. — Король Алоизий, мой отец, никогда не был со мной таким тёплым, как ты...
— Я тёплый?.. — немного удивился Хайт.
— Тэррон... — мучительно выдохнул, точнее, даже простонал Гаспар, сжимаясвои волосы так сильно, словно хотел вырвать сам у себя клок волос.
— Так, хватит, пожалуйста! — выкрикнула Эдельвейс, и ложка со звоном выпала из ее чашки и упала под стол. — Тэррон, у меня нет сил видеть, как он тут мучается. Ты его ломаешь. Дай ему время, пожалуйста.
Гаспар бросил на кузину благодарный взгляд.
— Хорошо... — ответил брюнет и медленно поднялся с места. — Хотя я его не охмурял и не околдовывал, поэтому до сих пор не понимаю, что с ним творится.
— Да, я понимаю, — заметила Эдельвейс. — Но, я уверенна в одном: заставлять ребенка ходить самостоятельно можно только тогда,когда он достаточно для этого окрепнет.
— ...Да я всё переживу и переварю, просто мне нужно время на подумать... —вздохнул Гаспар. — Я устал, и... чёрт! Я полгода жил в ожидании прощения. Просто, чтобы расставить уже все точки над i. Чтобы двигаться дальше. Блин...Тэррон... почему с тобой иногда так трудно? Почему всё через... одно место?..
Хайт заломил бровь и долго, внимательно посмотрел на принца.
— Ладно... я вижу, для тебя это мучительно... так что... — Тэррон поправил халат и встал, подозвав тритона к себе жестом.
— ...Прощаешь, да? — Гаспар вскочил и, подбежав к покровителю, пылко, хотя и немного неловко, его обнял, под внимательным и весьма сочувствующим взглядом кузины.
— Прощаю... но чтобы всё было так, как мы оба того заслуживаем... ещё предстоит много работы... — вздохнул Хайт и похлопал тритона по спине, также неловко и сдержанно обняв его в ответ. — Только не разочаруй меня и в этот раз, прошу. Обычно я не прощаю предательства, а ты меня -- чего греха таить? -- в тот раз, ты меня предал... И ты пока единственный, кого я прощаю. Наверное, потому, что я к тебе привязался, ты мне стал как родной сын. Но, даже не вздумай...
— Спасибо, Тэррон! Я больше никогда тебя не разочарую! — прошептал Гаспар, прижимаясь сильнее и ощущая такой знакомый, хотя и почти забытый запах шоколада, кофе и сигарет, которым пахла кожа и волосы Тэррона. -- И ты, ты заменил мне отца... Я больше никогда, никогда не подведу тебя!
— Да-да... я доверюсь тебе... в последний раз, — ответил тот, погладив того по волосам и отпуская. — Тебе нужна ванна?
— Спасибо, Тэрронито! — Гаспар с трудом отлепился и взглянул на собеседника сильно более жизнерадостным взглядом, чем раньше. — Да, наверное. После Америки помыться — более чем хорошая идея.
Тэррон снова и кивнул, позвал слугу и сел на место.
В гостинную вошёл курносый мальчик лет 15-ти на вид.
— Хоакин... — обратился Тэррон к служке. — Помоги сеньору инфанту и подготовь его вещи для купания.
— Конечно, дон Тэррон. — Хоакин с готовностью кивнул и обратился к принцу: — Следуйте со мной, сеньор дель Маре.
Гаспар наклонился к Хайту, быстро чмокнул его в щеку и обернулся напоследок, улыбнулся и пошел за мальчиком.
Хайт протёр лицо, чувствуя себя так, будто из него выжали всю моральную силу.
— Ощущение такое... словно вернуть его сюда... была плохая идея... А, впрочем...
— Почему? — спросила Эдельвейс, которая тоже выдохнула, когда эти двое вышли.
— Есть вероятность, что он расслабится... да и... сама видела... как увидел меня, сразу захлестнуло волной, будто я в тисках. Он от меня чересчур зависим. Меня это пугает.
Тэррон потянулся к чашке с чаем. В горле от напряжения пересохло. Эдельвейс помолчала, поднимая упавшую ложку, положила её на стол и подняла на Тэррона свои ясные лазурно-голубые глаза:
— Был бы настолько зависим — он не смог бы справиться там, в Америке, столько времени — без тебя. А он справился. Это не зависимость, а если даже и она — то точно не от тебя. Насколько я знаю Гаспара — а я его знаю с детства —этот тритон в самом деле очень не любит ничего незавершённого. Каждый этап жизненного пути он отмечает определёнными ритуалами. Твоё прощение —своеобразный ритуал, который помогает двигаться дальше. Пусть расслабится немного — он, кажется мне, столько времени был там напряжён — что сейчас заслуживает отдых и расслабление. Даже самому сильному и мужественному мачо, вроде тебя, иногда требуется расслабление, передышка и выдох. Тебя обнять?.. Или ты настолько выдохся сейчас, что тебя это только еще больше напряжет?.. Я бы обняла...
— Лучше б... ты его обняла... — ответил тот, немного отпив из чашки, — если ему это нужно. А то, его напряжение невольно и мне передалось... как и... знаешь? Не в своей тарелке находиться, зная, что нужно переспать с другой женщиной, не с тобой, ты ведь беременна... и сама меня толкаешь в объятия другой... ну... чтобы не было конфузов... но... как бы... — Тэррон пожал плечами. — Я не люблю измены. Ты это, наверное, уже и сама поняла. И больше всего я не люблю измены исподтишка, тайные, мерзкие, предательские... За это я казню, наказываю, караю, отвергаю... А ты сама просишь, чтобы я пошёл к другой женщине. К кому?
— Да... жаль, что не со мной, мне нельзя. И я знаю, знаю, мой милый, что ты адепт верности, поэтому и не ревную, — ответила беловолосая. — Ну как — с кем... Долорес? Хуаннита? В конце концов, в Рико сильно больше борделей, чем только «Роза и Ландыш». Переспи с незнакомой тебе проституткой...
Тэррон глянул на неё и немного приподнял брови.
— Это древняя профессия, настолько древняя, насколько я знаю о портовых болезнях. Но ладно. Давай не будем об этом. Лучше просто закрыть эту тему и отдохнуть. — ...И то правда... — Эдельвейс выдохнула и отодвинула от себя чашку уже остывшего чая. — ...Не хочу я этот чай дурацкий!.. Знаешь... я тоже что-то после всего этого... так напряжена... что мне плакать хочется просто навзрыд, и даже сама не знаю — от чего. Просто... Еле сдерживаюсь...
Её губы скривились и задрожали. Тэррон глянул на русалку и не сдержал улыбки, тихо хохотнув и опустив голову:
— Это потому что ты беременна... на тебе сказалась внешняя атмосфера, и сейчас последует резкая смена настроения. Гормоны... шалят.
Тэррон прикрыл глаза, выдохнув, поставил чашку и, подойдя к креслу русалки, взял ту за плечи и стал слабо и кругообразно массировать:
— Сейчас поплакать можно... но, в будущем... тебе надо давать меньше поводов для этого. А то, поговаривают... чем больше мать плачет в беременности, тем ранимее и слабее психикой ребенок.
— Ох... Да уж... с-спаси-ибо-о...
Она всхлипнула и заплакала навзрыд, в голос. Тэррон кивнул и продолжил слабо массировать плечи и шею девушки. Пусть поплачет, но... долго тоже не следовало бы. Голова там начнёт болеть, сердце... горло, и вообще, может накатить усталость от чрезмерных эмоций.
* * *
...Гаспар с восхищением осмотрел перо и чернильницу -- он такими письменными принадлежностями не пользовался уже два года как. И вот, теперь снова держит в руках обычное перо, а не ручку. Сложив перед собой стопку бумаги и обмакнув перо в чернила, она написал следующее: "Книга 1. Пособие по исцелению "странности" (гомосексуализма) как разновидности эмоциональных и сексуальных патологий. Первое, что нужно знать об этом: врождённого гомосексуализма не бывает. Это -- результат травмы. И это излечимо. Одна из самых частых причин этого недуга -- неумение и неспособность мальчика или девочки строить нормальные отношения с родителем своего пола. Это я знаю на собственном примере. Мой отец, король Алоизий, всегда был холодным и отвергал меня. Мне остро не хватало в детстве мужского тепла. Ровно тогда, когда девушка сможет наконец просто дружить с другими девушками, не приплетая к этому сексуальность, она перестаёт быть лесбиянкой, и когда парень сможет -- просто дружить с другими мужчинами, он перестаёт быть геем. Я был влюблён в Тэррона. Теперь я вижу в нём отца и люблю его как отца, поэтому чувствую, что я стал свободен. Я думаю теперь, как о сексуальном объекте, только о Зире, только о ней вспоминаю и хочу её. Я доказал на собственном примере, что "странные" в своём выборе -- виноваты сами"... Продолжить он не успел -- его позвали купаться.