Глава 23
Болезнь
Мы все, пожалуй, подсознательно верим, что служение другим уврачует наши собственные раны.
«Рассечение Стоуна». Абрахам Вергезе
Во время встречи с Денисом и Никой Гоша старалась быть серьезной и своим видом оправдывать все свои регалии, что перечислил Рома, но… не вышло, и разговор очень быстро перешел из полуофициального в неформальный, почти дружеский. В конце концов, пока высшие инстанции не подтвердят, что она может работать в России со своим иностранным дипломом (черт бы побрал этот сбор документов через «Госуслуги»!), она тут не более чем подружка, которая может сказать пару ласковых в сторону бывшего-козлины. Ну и, как приятный бонус, дать парочку советов в юридической сфере, к которым можно прислушаться, а можно и нет.
Эдакий Генератор Идей, а не Маргарита Разумовская. Но идеи пока что отказывались генерироваться. Скорее всего, потому, что все ее мысли сразу стали заняты другим ровно в тот момент, когда младший брат ее коллеги и по совместительству бывший парень пострадавшей девушки сел напротив нее.
Гоша не помнила уже, когда они с Денисом виделись в последний и, кажется, единственный раз. Вроде бы на официальной части ее выпускного, куда он приехал вместе с отцом к брату, но казалось, что в прошлой жизни. За эти годы забавный мальчик из прошлого возмужал и стал привлекательным молодым человеком, а если отец воспитал его так же, как мать – Рому, то она готова снять трусы хоть прям сейчас…
Она резко убрала руки под стол и незаметно ото всех сжала их в кулаки. Острые длинные ногти тут же впились в ладони, и мысли о боли вытеснили все ее неуместные желания. Неприятные ощущения ненадолго придали сил и уверенности – если надо будет, она лично выцарапает глаза Нечаеву своими острыми когтями, чтобы он больше никогда в жизни не смог увидеть ни одной девушки. На нее рассчитывают. На нее возлагают надежды. Она не должна их подвести. Но только вместо того, чтобы направить мысли в правильное русло, сидит и фантазирует о Денисе, пытаясь понять, насколько такое поведение вообще вписывается в рамки нормы, этики и адекватности. Он младше на шесть лет, бывший парень пострадавшей, а сама Гоша уже давно решила для себя, что больше никаких отношений с мужчинами. Ни быстрых интрижек, ни чего-то серьезного. Ничего. Так что, кажется, вообще никак не вписывается.
Рома предлагал Нике варианты действий и время от времени косился на Гошу, ожидая, что она наконец-то выйдет из своего непонятного оцепенения и скажет что-то дельное по теме. Но та лишь кивала и кидала односложные фразы.
Заговорила она, только когда Ника и Денис ушли:
– И зачем это все? Мы не можем дать ей никаких гарантий. – Гоша встала из-за столика и направилась вслед за Ромой к выходу из ресторана.
– Ей нужна надежда, – пожал плечами он, придерживая подруге дверь.
– Ее нет.
– Ты приехала, чтоб пессимистить? – Он уже начинал жалеть, что обратился за помощью к ней. Та девушка, которую он знал долгие годы, и та, что сейчас шагала с ним, – две абсолютно разные Маргариты. Прям как коктейль и домашняя пицца. Явно нужен толчок, чтобы ее растормошить. Пощечина, чтобы она пришла в себя и собралась. И желательно как можно скорее, а то у них и правда не будет никакой надежды.
– Нет такого слова. – Уголки ее губ слегка поднялись.
– Но ты именно это и делаешь.
«И как всегда занимаюсь не тем, чем должна», – подумала Гоша.
До машины Ромы они дошли в тишине. Гоша хотела бы вернуться домой, чтобы неподвижно лежать и смотреть в потолок, но с момента ее возвращения они так и не встретились с Линой. Нужно было взять себя в руки и вновь стать отличным специалистом, самой лучшей подругой и классной крестной.
Когда машина тронулась, Гоша открыла окно и достала из сумочки пачку сигарет с зажигалкой.
– Ты можешь не курить? – тут же отреагировал Рома.
– Ущемляешь мои права? – хмыкнула Гоша, но все же убрала сигареты с зажигалкой обратно.
– Ни в коем случае. Мы Сеню возим, не хочу, чтобы салон пропах.
– Прости, не подумала. – За годы жизни в одиночестве в другой стране, где кроме работы и вредных привычек нет других развлечений, так легко забыть, что люди любят, создают семьи и рожают детей.
– Ничего страшного.
Но Гоша видела страшное. Шел уже четвертый день, как она вернулась на родину, но пока что только и делала, что косячила, хотя должна предпринимать все возможное, чтобы помочь.
«Должна. Должна. Должна», – стучало в такт сердцебиению у нее в висках, что совершенно не помогало собраться и лишь дальше затягивало в пучину самокопаний.
В голове вновь всплыл давний эпизод. Ирландия, девочка и бывший жених Гоши, после которого она поставила крест на своей личной жизни. Как она растерялась в самый ответственный момент и повела себя как настоящее ничтожество. Застыла в ступоре, смотря, как девочка уезжает в аэропорт. Попыталась достучаться до бывшего, увидеть хоть что-то вроде раскаяния, но не вышло. Разругалась с начальницей лагеря. Кинула в адрес обоих проклятия, которые, как оказалось, спустя годы сбылись. Хотя это, скорее всего, просто совпадения. А потом, рыдая, собирала чемоданы, чтобы вернуться к маме в Россию. Да уж, поведение, достойное человека, которого представляют как «одного из лучших специалистов в сфере защиты прав женщин», прибывшего прямиком из Лондона.
За эти годы Гоша не раз вспоминала события того дня. Прокручивала их снова и снова, чтобы найти варианты, как бы она могла поступить по-другому. Жаль, прошлое уже не переписать. И каждый раз непременно вспоминала о той девочке. Где она? Как она?..
От парковки до квартиры добирались также в тишине, накапливая слова для встречи с Линой. Лучшая подруга часто напоминала Гоше младшую сестру – такая же болтушка с миллионом историй.
Лина встретила мужа и подругу в прихожей кучей вопросов, на которые ей пока не спешили давать ответы. Сеня с криком: «Тетя Гоша приехала!» – кинулся в объятия к их гостье, а Маргарита его подняла на руки, покружила и отчитала, что не такая она и старая и никаких больше «теть».
За улыбками и смехом Лина пыталась скрыть, что полностью сломлена внутри. Вернее, что ее уже давно сломали, просто давно привыкла не обращать на это внимания, но сейчас все обострилось. Прямо как рецидив противной хронической болячки, от которой не излечиться и приходится долго привыкать к новому образу жизни, таблеткам и множеству ограничений.
Ее болезнь – Нечаев. Научиться жить с ней было не так сложно. Лекарство тоже быстро нашлось – любящий муж и подруга, готовая стереть любого насильника в порошок. Но к тому, что эта болячка окажется заразной, Лина не была готова. Много лет назад она промолчала. И что теперь? Узнаёт о новых девушках, которые пострадали только потому, что она когда-то струсила, не рассказала родителям и не обратилась в полицию.
Вынырнув из своих мыслей, Лина пригласила подругу в зал и ушла на кухню варить им кофе, чтобы чуточку скрасить долгий и не самый приятный разговор.
Честь (или участь) рассказывать, как же прошла встреча с Денисом и Никой, выпала Роме. Гоша в это время сидела в кресле с забравшимся к ней на колени Сеней и рассматривала картинки в детской книжке про врачей-динозавров, искренне поражаясь, сколько названий этих давно вымерших ящериц знает маленький ребенок.
– И что дальше делать будете? – поинтересовалась Лина, когда рассказ мужа подошел к концу.
– Продолжать искать других девочек и доказательства посущественнее их слов, – подала голос Гоша. Она понимала, что этим должно заниматься следствие, а не они с Ромой, но вслух озвучивать не стала.
У каждого в этой комнате, кроме Сени, были давние личные счеты с Нечаевым. Один был готов действовать, другая думала, как бы выбраться из порочного круга самокопания, последняя – надеялась на первых двух и ждала момента, когда сможет излечиться от своей болячки.
– И попытаться убедить ту девочку с записи дать показания, – добавил Рома.
Лина кивнула и сделала глоток горького черного кофе, который так себе скрашивал разговор.
– Это ти-рекс? – Гоша указала на одного из динозавров уже в другой книжке, что Сеня успел ей притащить.
– Не, это аллозавр.
– С ума сойти… – Гоша перевернула страницу.
– Зайчик, может, ты немного поиграешь у себя? – ласково поинтересовалась Лина, осознав, что маленькому ребенку не место рядом с такими взрослыми разговорами.
– Хорошо, мам. – Сеня слез с коленей Гоши и оставил ей книгу.
– Знаешь, что еще с ума сойти? – серьезно спросил Рома, перечитывая только что пришедшее сообщение, когда сын вышел из гостиной.
– Боюсь даже предположить. – Гоша перевернула страницу. Она даже предположить не могла, что однажды заинтересуется динозаврами. Хотя на деле она пыталась думать о чем угодно, кроме своей никчемности и беспомощности. В Лондоне рядом с ней всегда была коллега, которая была ей одновременно и единственной подругой, и наставницей. А теперь такой человек, к которому обратились за помощью, – сама Гоша. Столько лет учебы, практики и работы, но почему тогда в голове снова пустота и белый шум?.. Прямо как тем летом?.. Где сильная Маргарита?..
– Ксения уже взяла показания у второй девочки из меда. Оказывается, был еще эпизод в клубе, он ей что-то подсыпал, прежде чем… да. Стали искать записи, но все подтерто. Одну все же нашли, как он уводит кого-то из клуба, но это уже другой день и другая девушка.
Гоша негромко выругалась. Где бы сейчас ни был Нечаев, икаться ему будет еще очень долго.
– Думаешь, это он? – спросила Лина.
– Все может быть, но я не думаю. Не похоже, чтобы он осторожничал и сразу все подтирал. Понятно пока одно – будет сложно, – ответил Рома.
– Он мог сейчас подсуетиться. – Гоша переворачивала страницы. Брахиозавр. Игуанодон. Паразвр… что? Как это вообще произносится? Надо будет спросить у Сени, он точно знает.
– Тогда нам точно нужна та девочка из меда. – Рома убрал телефон в карман и взял чашку с уже остывшим кофе с журнального столика.
– Ей смогут дать какие-то гарантии безопасности? – подала голос Лина. – Отец Нечаева не последний человек в этом городе, дело точно привлечет внимание СМИ. Я знаю, как непросто рассказать даже самым близким, а тут… люди в форме и огромная вероятность, что все утечет в Сеть. Думаю, она захочет сохранить свою анонимность. Насколько это вообще возможно.
– Да, – ответил Рома, ожидавший, что такая идея поступит скорее от Гоши, чем от его жены.
– Нужно точно узнать. Это очень важно. Я бы на ее месте хотела бы чувствовать себя защищенной. Может, тогда… – Ее глаза наполнились слезами, а голос дрогнул: – Я бы все рассказала, и ничего этого бы не было.
– Любимая, – Рома приобнял жену за плечи.
– Лисенок, ты ни в чем не виновата. – Гоша отложила книгу. Прозвище подруги из того давнего времени, когда они еще были все счастливы, всплыло само собой.