Глава 13
Сюрприз
Сколько раз человек может тонуть и при этом оставаться в живых?
«451 градус по Фаренгейту». Рэй Брэдбери
Следующие две недели Катя провела дома, лишь изредка выбираясь к врачам.
В студенческой поликлинике она подключила все свои актерские способности и сделала умирающий вид, лишь бы ее оставили еще на одну неделю дома. На удивление, прокатило. В платной сначала сдала анализы, подтвердившие инфекцию почек, а потом пришла на прием за новыми антибиотиками, которые тоже пришлось колоть.
Стоило Кате парочку дней отлежаться и отоспаться, как стало получше. Температура утихла, боли и жжение ушли, даже Дымок вдруг превратился из блошиного домика в тарахтящий обогреватель и верного друга. Из неприятного осталась лишь необходимость колоть лекарства. Продолжать лечение не хотелось, но получить еще одно хроническое заболевание к уже имеющимся хотелось еще меньше.
Без учебы и работы свободного времени стало столько, что поначалу Катя даже не знала, чем себя занять. Читать? Писать посты? Снимать и монтировать? Переписываться с девочками в своем чате? Выбор казался невозможным. Катя так и не смогла сосредоточиться на чем-то одном, начала читать несколько книг (не из списка), но все забросила. Смонтировала несколько видео, но все они показались ей дурацкими и улетели в папку «Недавно удаленные». Написала несколько отзывов на книги, но потом отправила их все на цифровое кладбище. Или куда там отправляются неугодные посты из отложки «Телеграма», после того как рассыпаются на пиксели.
Но странное состояние, в котором хотелось все и не получалось ничего, прошло так же быстро и внезапно, как и появилось. Обилие свободного времени позволило параллельно с книгами, что стояли для сотрудничества на март, начать что-то для себя. Выбор пал на «Лавра», которого Катя успела забрать еще до того, как слегла с болезнью. И в отличие от предыдущих книг, которые она забросила на первой главе, эта смогла ее заинтересовать, но не столько сюжетом или, как это принято писать в отзывах, «легким и приятным слогом», сколько сопровождавшим чтение желанием найти ответ на вопрос: почему же она так нравится Данилу?
Книги Катя обычно читала очень быстро, но «Лавра» растягивала как могла, чтобы их с Данилом созвоны-обсуждения не прекращались. И пусть, что они о паре страниц могут говорить часа два.
– Нет, это просто невозможно читать! – в очередной раз Катя начала телефонный разговор с возмущений. Она лежала на животе и одной рукой придерживала книгу, чтобы та не закрылась.
– Тебя слышно просто ужасно. Ты можешь выйти из бункера или выкинуть эти дурацкие наушники? – Смысл сказанного был понятен Данилу, но все же хотелось услышать голос Кати, а не сплошные помехи из-за того, что у нее была дурацкая привычка выходить на связь в эирподсах.
– Ой, прости. – Катя села, прислонившись спиной к изголовью кровати, подтянула колени к себе, чтобы можно было положить на них книгу, убрала наушники в футляр, приложила телефон к уху и продолжила: – Так лучше?
– Гораздо. – Катя по голосу поняла, что Данил улыбается. – Так что на этот раз?
– Язык.
– А что с ним не так?
– Почему половина книги на древнерусском? – Она положила закладку и зашуршала страницами, чтобы найти стикеры, которыми отметила самые тяжелые для восприятия моменты.
– Так в этом и смысл! Автор же филолог, который к тому же топит за популяризацию древнерусской литературы. – В голосе Данила было столько воодушевления и увлеченности, что Катя, разделяющая мнение, что самая сексуальная часть тела мужчины – мозг, тут же поплыла. – Мне кажется, у него получилась очень классная стилизация. Меня как будто в школьные годы откинуло, когда я настоящие древнерусские тексты во время подготовки к олимпиаде по русскому читал. Одно из заданий региона и всеросса – как раз перевод фактически с русского на русский, а потом еще и вопросы по этому тексту. Это задание еще всегда последним ставили, чтобы наверняка на него ни времени, ни сил не оставалось. Может, поэтому мне не так сложно было «Лавра» читать. Там еще дальше будут кусочки, в которых он передает особенности разных диалектов… или нет… может, это в «Чагине» было.
– Теперь-то все ясна-панятна, – протянула Катя, намеренно коверкая слова. – Куда уж простому смертному, как я, до таких знатоков языка, как вы с Евгением, – рассмеялась она.
– Но скажи, что атмосферу старой Руси отлично передает.
– Да, особенно пластиковая бутылка в лесу! – В ответ она услышала смех и снова рассмеялась.
– Ох уж эта бутылка! Я смотрел одно интервью с Водолазкиным, он говорил, что ему так часто указывали на это, что он даже успел пожалеть, что добавил ее.
– То есть эта бутылка со смыслом? – Катя отложила книгу в сторону и сползла вниз по изголовью на подушку. Прикрыла глаза и продолжила слушать Данила. Так создавалось ощущение, что он не на другом конце города, а здесь, лежит рядом с ней и рассказывает про свою любимую книгу и ее автора. Еще мгновение – возьмет ее за руку, переплетет их пальцы, притянет к себе, поцелует…
– Да, только я не помню с каким.
– Эх… – грустно вздохнула Катя, опечаленная больше тем, что Данил сейчас не рядом с ней, нежели тайной этой несчастной бутылки. – Я так разочарована! Я же теперь жить не смогу без этого знания!
– Ну хочешь, я снова найду это интервью и потом расскажу тебе?
– Не нужно, я ж пошутила.
Повисла небольшая пауза. Молчать рядом с Данилом было так же комфортно, как и обсуждать книги.
– Ты уснула там, что ли?
– Нет, просто задумалась.
– И о чем же?
– Что мужчины-авторы совершенно не умеют писать постельные сцены.
– Все никак не можешь отпустить плоть с плотью, пот с потом и холстину, ставшую наутро алой?
– Именно! У меня психологическая травма! Написать о сексе так, чтобы он выглядел как антисекс… это прям надо уметь!
– Как по мне, все уместно и в рамках контекста, это же не эротический роман, а стилизация под житие, – бросился защищать автора Данил.
– Да я смотрю, ты влюбился!
Слова «только если в тебя» вертелись на кончике языка, но вслух он ответил совершенно другое:
– Кать, не дури!
– Ладно-ладно. – Она поймала себя на мысли, что если ей и стоит в будущем ревновать Данила к кому-то, то только к Евгению Водолазкину, и улыбнулась.
– Только не бросай «Лавра», пожалуйста! Там такой финал… даже я чуток прослезился, тебе понравится. Ты же как раз любишь над книгами порыдать. – На самом деле он тоже не хотел, чтобы эти созвоны прекращались. Он был готов вечно обсуждать любимую книгу с девушкой, которая ему так нравится. Даже если эта девушка нелестно высказывается о книге. Даже если приходится служить бесплатным переводчиком с русского на русский.
– Хорошо, не брошу. Значит, буду пугать тебя кружочками, где я буду вся в слезах и соплях. – Катя тут же поняла, что про кружочки зря сказала, но теперь отступать было некуда.
Параллельно с «Лавром» и ромкомом про девушку, которая приходит на практику в онкодиспансере и не может выбрать, кто ей нравится больше: такой же студент меда, как и она, врач или пациент, Катя начала «Замок Броуди». Даже со скоростью 2,5х шло гораздо медленнее, чем хотелось бы. Будь ее воля, она бы прям на обложку налепила предупреждение:
Катя еле сдерживала слезы, пока ее слушала. Совершенно незнакомый ей человек, умерший задолго до ее рождения, смог прекрасно прощупать все ее болевые точки, чтобы давить на них снова и снова с каждой страницей. Отец тиран, помешанный на том, что же подумают люди. Мать, которая не может и слова против сказать. Одна дочь, которую беременной выгоняют из дома. Вторая, которая вынуждена все свободное время сидеть за учебой, лишь бы угодить отцу. Да уж… Катя сама будто жила в таком замке. Вряд ли она сможет добраться до финала истории, но в любом случае, даже опираясь на прослушанный кусочек, на собрании будет что обсудить, главное – только не разрыдаться при всех.
Спокойные, размеренные дни Катиного больничного, состоявшие из книг, книг и еще книг, разбавил внезапный приезд Данила, посчитавшего слова Кати о выздоровлении младшего брата за отмашку, что наконец-то можно подорваться и объявиться без предупреждения на крыльце ее дома. В одной руке – цветы и коробка эклеров, чтобы поднять настроение болеющей. В другой – чуть запоздалый книжный подарок на Восьмое марта.
Этот букет получился ничуть не хуже того первого, который Данил подарил какой-то бабуле на улице, когда узнал, что их встреча с Катей отменяется. До новой цветы явно не дожили бы, а так смогли выполнить свое предназначение – стать причиной женской улыбки. А вот книга была той же – подарочное издание Аси Лавринович, о котором вскользь упомянула в одном из разговоров Катя, пошутив, что уже продала одну почку ради похода на отбеливание, а без второй жить нельзя, так что остается только смотреть на это подарочное, пускать слюни, но руками не трогать.
Пока они с Катей виделись чуть ли не каждый день, Данил не отдавал себе отчета, насколько привязался к ней. Но стоило прожить больше пары дней без возможности увидеться, как он сразу понял, что долго без нее не протянет. Хотелось сгрести Катю в охапку и никогда не отпускать. Постоянно думал о ней, чем бы ни был занят. Из-за несвойственной рассеянности чуть не слетел с автомата, благо препод не стал валить на последней контрольной цикла. А вот Нина Андреевна не скупилась в выражениях, когда ей показалось, что Данил перестал выкладываться на всю. Равно как и мама в клинике, которая теперь все свои шуточки оставляла до момента, когда пациент выйдет за пределы кабинета, чтобы не потерять своего криворукого, но все же любимого помощника.
Спасали вечерние созвоны. Данил ставил телефон на громкую связь и слушал, как голос Кати и ее звонкий смех, переходящий порой в задорное гоготание, заполняет каждый уголок его небольшой квартиры теплом и уютом. Он не жалел, что наконец-то съехал от родителей, давно пора было, но вечерами чувствовал одиночество. Если бы не аллергия, завел бы себе собаку или кошку, чтобы хоть кто-то его встречал, но пока довольствовался только аквариумом с рыбками.
Так что при первой же возможности он подорвался и приехал, чтобы устроить сюрприз. Только вот сюрприз чуток не задался.
Калитка очень удачно оказалась открыта, и Данил оказался по другую сторону высоченного забора. Дошел до металлической входной двери и постучался. Не думал, что его услышат – дом-то большой, так что достал телефон, чтобы написать Кате, но дверь открылась.
– Гостей не ждем, – улыбнулась девушка в розовом бархатном спортивном костюме, должно быть, Ира, старшая сестра Кати. Он часто слышал о ней и до того момента, как заболел младший брат Кати, был уверен, что их в семье двое.
Такой «радушный» прием несколько смутил Данила, но не успел он открыть рот и представиться, как Ира обернулась и крикнула так, будто сестра находилась не где-то на одном из двух этажей, а за пределами соседней галактики:
– Кать! К тебе тут мальчик пришел! С цветами! Давай скорее! – Она знала, что Борис уехал по делам, а мама гуляет с Егором за пределами участка, поэтому ни в чем себе не отказывала. – Ладно, проходи, – улыбаясь, она обратилась уже к Данилу, – Катя сейчас спустится. Тапочки не предлагаю.
Ира ушла к себе, чтобы не смущать сладкую парочку.
Катя сбежала по лестнице как была: во фланелевых пижамных штанах, шерстяных носках, футболке с Чарли из «Сумерек», очках и с небрежным пучком на макушке. Она выглядела такой расслабленной и домашней, что Данил тут же невольно подумал о том, как ему хочется, чтобы каждый день, когда он возвращается с пар или из клиники, его встречала она.
– Привет! – Весь словарный запас, который Катя месяцами набирала за чтением книжек, схлопнулся до одного слова от неожиданности.
– Привет. – Со словарным запасом Данила происходили сейчас те же самые изменения. – А я думал, ты в команде Эдварда, – сказал он первое, что пришло в голову.
– Люблю постарше и с усами. – Перед выходом из комнаты Катя поменяла свою домашнюю футболку с ирисами на первую попавшуюся, но только после слов Данила поняла, на какую именно.
– Мне отрастить усы? – усмехнулся он.
– Тогда уж и постареть лет на двадцать. О, у твоего отца как раз усы. – Катя видела Александра Павловича лишь раз в жизни, но усы, которым позавидует даже отец Беллы, отлично запомнила. – Ладно, думаю, ты пришел поговорить не о моих книжных крашах, – добавила она, взглядом указывая на букет и думая о том, что, если Данил сейчас не затупит и не вернется кто-то из родителей, будет прекрасный момент предложить встречаться. Жаль, парни обычно не понимают таких вещей. Особенно Данил, который либо никуда не спешит, либо не собирается прекращать передружбу с поцелуями время от времени. Конечно, дружбу сексом не испортишь, но после предыдущих недоотношений Катя больше не собиралась соглашаться на подобное. Теперь ей хотелось очертить понятные для обоих рамки.
– А, да. Я тут принес, чтобы ты не грустила, и запоздалый подарок. Как ты просила, без мимоз, – Данил протянул цветы, эклеры и книгу Кате, мысленно отчитывая себя за то, что снова теряется и ведет себя как какой-то школьник.
Катя положила эклеры и подарок на подоконник, а букет, в этот раз без анемонов, но тоже чудесный и нежный, прижала к груди и зарылась в него носом, вдыхая цветочный аромат.
– Спасибо, – улыбнулась она, но вновь подумала, что отец может вернуться в любой момент, тут же стала серьезной и взяла с подоконника запакованный подарок. – Это ведь книга, да? – За быстрой речью она попыталась скрыть свою нервозность и растерянность.
– Да, откроешь? – Данилу начинало казаться, что приехать вот так, без предупреждения, не самая лучшая идея и что вот-вот все пойдет наперекосяк.
– Не сейчас. – Катя открыла шкаф и убрала ее на верхнюю полку. – Прости, я тут немного живу во вселенной «451 градуса по Фаренгейту», – отшутилась она, возвращаясь к Данилу, пока перед глазами мелькали яркие картинки, как отец берет книгу и сжигает ее в камине просто потому, что ее принес кто-то, кто ему не нравится, а ему не понравится любой, кто окажется рядом с его дочерью, чтобы отвлекать от учебы. Конечно, отец раньше книги не жег, но никогда не поздно начать. Каждый раз, когда Катя допускала мысль, что отец не так плох, как хочет казаться, и на самом деле любит ее, просто немного странной, чуть жестокой любовью, он доказывал обратное.
– Книги под запретом? – удивился Данил, который никогда бы не подумал, что истории о первой любви можно приравнять к контрабанде.
– Все, кроме учебников, мой отец считает бесполезной дурью, – честно призналась Катя.
Пока она думала, как лучше поступить, чтобы и Данила не обидеть, и на неприятности дома не нарваться, дверь раскрылась и на пороге появился отец. В голове Кати тут же пронеслось нецензурное слово из шести букв, прекрасно описывающее ситуацию. Данил же, встретившись с суровым взглядом, понял, что не все сюрпризы одинаково приятны.
– Даня, это мой папа, Борис Викторович. Папа, это Даня, и он сейчас уже уходит, – быстро и нервно затараторила Катя, смотря на Данила и посылая ментальные извинения и обещания все объяснить.
Закрыв за Данилом дверь, она тут же достала из кармана пижамных штанов телефон и написала два коротких сообщения.
Катя:
Прости, что так вышло.
Катя:
Я тебе все объясню, как только смогу.
А потом еще одно.
Катя:
Еще раз прости.
Она подняла глаза от телефона и встретилась взглядом с отцом, который уже успел разуться и снять куртку.
– И что это за хуй в пальто?
– Я же сказала, Даня. – Катя собиралась прошмыгнуть мимо отца с букетом, чтобы поставить его в вазу, но ее остановили и конфисковали цветы.
– Лучше бы об учебе так думала, – брезгливо и пренебрежительно бросил он и добавил свое любимое окончание любого упрека: – Как Ира.
Остаток дня Катя рассчитывала провести в своей комнате в слезах и голодной забастовке. Она плюхнулась на кровать и открыла переписки. В диалоге с Данилом было одно непрочитанное сообщение.
Данил:
Все в порядке, я сам хорош, будет мне уроком не вламываться в чужие дома.
Катя тут же написала ответ.
Катя:
И за что ты мне такой понимающий?
Катя:
Мы можем созвониться, обсудить «Лавра»? Или просто поболтать? О чем угодно, только не о моем отце. Пожалуйста. Я все объясню, но позже, пока не хочу об этом.
А в ответ пришло голосовое. Катя достала наушники и включила его. Данил сказал, что пока за рулем, но, как доберется до дома, позвонит. Минут через десять раздался звонок. Все это время Катя лежала, слушая грустную музыку и смотря в потолок. Ответила она, не доставая наушники из ушей.
– Ты когда-нибудь покинешь свой бункер или нет? – Катя представила, будто Данил лежит рядом с ней, голова к голове, плечо к плечу, пальцы переплетены.
– Я пытаюсь. – Она почувствовала, что по щеке катится слеза, быстро утерла ее и убрала наушники в футляр.
– И где в обсуждении «Лавра» мы остановились в прошлый раз?
– Сейчас скажу, – Катя взяла с тумбочки книгу.
И снова начались привычные жалобы, что слог в книге очень сложный и что из-за этого ничего не понятно, а вслед за ними и рассказы Данила про фишечки этой книги. Он все же нашел то интервью и узнал, зачем пластиковая бутылка в средневековом лесу, но рассказать об этом так и не успел, потому что их идиллию прервала Ира. Катя поспешно попрощалась и сказала, что потом напишет.
– Борис зовет тебя ужинать. – Ира одной рукой закрыла за собой дверь и так и осталась около нее стоять, пряча что-то у себя за спиной.
– Не пойду. Видеть его не хочу. – Катя демонстративно раскрыла книгу на случайном месте и уткнулась в нее. Тут же поняла, что она кверху ногами, но менять ничего не стала.
– Он ясно дал понять, что у тебя есть десять минут… – Ира не договорила, но сестра и без слов поняла, что ужин лучше не пропускать.
– Он ведь выкинул цветы? – со вздохом поинтересовалась Катя.
– Да…
– Изверг.
– Лучше и не скажешь. Пока у нас есть еще время, предлагаю распаковать вот это. – Ира подошла к Кате и протянула спасенный от гнева Бориса подарок. Она прекрасно знала все тайники своей сестры, так что, когда не увидела сверток в помойке, рядом с цветами и эклерами, поняла, что его куда-то предусмотрительно спрятали.
Ира села рядом на кровать, достала телефон и начала снимать, как Катя аккуратно рвет упаковочную бумагу, понимает, что это за книга, и начинает восторженно визжать, совершенно не заботясь о том, что ее может услышать Борис. Когда Катя дрожащими руками прижала книгу к себе и заплакала, Ира выключила камеру. Потом из этих кусочков можно будет смонтировать распаковку. Людям нравятся живые эмоции. Хотя, казалось бы, просто книга.
Но плакала Катя не столько от счастья, что наконец-то получила желаемое подарочное издание, сколько от того, что наконец-то получилось что-то спрятать и спасти от отца. Может, такой же фокус получится провернуть и с их с Данилом отношениями? Когда они, конечно же, начнутся не только в ее мечтах.
Катя чувствовала, как над головой завис таймер с обратным отсчетом до… Перед смертью не надышишься, но можно успеть кое-что другое. Она обещала Данилу кружочки в слезах из-за книги, поэтому открыла диалог. Немного не та книга, немного не те слезы, но возможность выйти из своей зоны комфорта и показать себя настоящую отличная. И сказать спасибо тоже.
Катя прочитала ответ от Данила, улыбнулась, оставила телефон на кровати и пошла ужинать, хотя аппетит так и не появился. Да и явно не чтобы она поела звали…