Скрытый голос
Ночные стражи выступили вперед, и тьма окутала взор очей. Луна взошла на небесной сцене, где она привыкла восседать рядом со своими звездными друзьями. Масуда вышла после того, как ее муж, хаджи Салим, уснул. Она шла на цыпочках, боясь разбудить детей или мужа. Она оставила дверь дома слегка приоткрытой, подперев ее маленьким камнем, которым хаджи совершал омовение.
Надев свою фарашию и закрыв ею лицо, чтобы никто ее не узнал, она направилась к дому на вершине холма – дому, окруженному слухами, к которому не приближалось ни одно живое существо. Он казался обителью джиннов и всего проклятого и отверженного.
Она шла тяжелыми шагами, а ее светильник утешал ее медленную поступь. В карманах она прятала столько золота, сколько не сосчитать. Она не боялась, что ее растерзает зверь или преступник – главное было выполнить то, зачем она пришла.
Когда она достигла дома, ее зубы начали стучать, а тощие ноги дрожать. Она встала перед дверью, словно хотела передумать, но тайный голос в ее душе приказал ей войти. Собрав достаточно храбрости, она постучала в дверь трижды.
Старуха открыла ей дверь и жестом указала следовать за ней в темную квадратную комнату. Ее стены, казалось, были из древних времен – краска облезла, и время стерло ее следы. Когда ты видишь ее впервые, кажется, будто ты в кошмаре, из которого не можешь проснуться. Словно темная пещера, в которой обитают летучие мыши.
Шторы всегда задернуты, пропуская лишь тонкую полоску солнечного света, который беспокоит обитательницу этого дома. От электричества она отказалась, заменив его тусклым светом своих светильников.
В центре комнаты стоял круглый бронзовый стол, на котором лежали амулеты и золотые ожерелья. На стене висела голова быка, рога которого почти касались пола. Воздух в комнате был наполнен отвратительным запахом – запахом ладана, которым она привыкла умащаться.
Старуха села перед жаровней, совершая свои обычные ритуалы, бросая кристаллы соли, от которых исходило потрескивание, сливающееся с хрустом ее шеи. Ее волосы были растрепаны и седы, глаза впали, лицо покрыто дряблыми морщинами, брови сросшиеся. Казалось, время забыло ее в глубокой яме, где годы накапливались без счета.
Масуда вошла в комнату, дрожа всем телом. Она пыталась заставить свои ноги двигаться, словно увязла в зыбучих песках, из которых выбраться было невозможно. Она с трудом дышала, словно через игольное ушко. Она с усилием сглотнула слюну, которая превратилась в пустыню. Тайный голос снова заговорил в ней, вселяя решимость, и она сказала:
«Мой муж утомил меня своим полным отказом от всего, что я прошу. Я хочу, чтобы ты сделала его рабом, послушным мне. Чтобы я могла вести его, куда пожелаю и как пожелаю! Чтобы он не ослушался ни одного моего приказа и был как перстень, который обвивает мой палец, а когда я устану – я брошу его в сундук.»
Старуха злобно улыбнулась, оскалив клыки, и ответила:
«И это все? Очень просто. Покажи мне его фотографию и скажи имя его матери.»
Масуда показала ей фотографию хаджи – улыбающееся лицо с слегка изогнутыми бровями и слегка расширенными глазами. Затем она достала золото, которое заставило ведьму облизнуться и раздуть ноздри. Она почувствовала, будто нашла сокровище, брошенное в глубины моря.
Старуха дала ей черную ткань, похожую на носок, сквозь который ничего не было видно, и велела положить его под их постель. Масуда собралась уходить, внимательно осматривая дом, даже коридоры которого были жуткими и не имели ничего общего с чувством уюта и спокойствия.
Она вернулась домой, отодвинула камень в сторону и легла в объятия хаджи, как будто ничего не произошло.
Прошли долгие месяцы, и имя Хаджа среди людей изменилось с Салима на «Хвост Масуды», в то время как Масуда все еще оставалась марионеткой в руках того таинственного голоса, играющего ею, словно кошка своим хвостом. В один вечер, когда луна скрылась за облаками, в ночь темную, как крыло летучей мыши, черную, как одеяния Аббасидов, Хадж Салим, не выдержав тирании и деспотизма Масуды, взорвался гневом. Он начал беспощадно избивать ее, а она кричала во весь голос: «Помилуй меня, о Хадж! Клянусь Аллахом, я больше не ослушаюсь тебя!» Лишь плач детей, испугавшихся за мать, остановил его.
Расстояние между ними увеличилось, и Хадж погрузился в сон. Масуда, убедившись, что все спят, вышла, как и в прошлый раз, полагая, что действие колдовства закончилось. Этот тайный голос посеял эту мысль в ее голове, и она была лишь пешкой, выполняющей приказы. Но она не знала, что Хадж Салим следовал за ней, ибо подозрения терзали его в последнее время, и вопросы пылали в его разуме. Он взял с собой ружье и осторожно шел за Масудой, не выдавая себя.
Когда она достигла дома на холме, он понял, что замышляла его жена и что она плела в тайне. Его нервы вспыхнули, и мир перед его глазами окрасился в алый цвет. Он выбил дверь ударом ноги и направил ружье на них. Колдунья попыталась сбежать, но он сразил ее насмерть.
В тот момент Масуда осознала, что не должна была следовать голосу своего демона. Теперь раскаяние было бесполезно. Она испробовала все способы, которые пришли ей в голову, чтобы Хадж простил ее, но огонь, пожирающий сердце Хаджа Салима, был слишком силен, чтобы простить. Он выстрелил, отбросив ее далеко и повергнув на землю.
Хадж Салим почувствовал стыд и позор и не знал, как снова встретиться с людьми. Что скажут о них люди? Они будут как жвачка во рту, и позор будет преследовать их, куда бы они ни пошли. Он решил покончить с собой, выстрелив себе в голову. Дом на холме превратился в кровавый бассейн, трансформировавшись из пугающего дома в обитель мертвых!