Глава 12. Волшебные народцы (продолжение)
Народцы! – поправил Александро, важно расправляя плечи и добавил еще более заносчивым тоном. – Вы что, не слышали лекцию? Ах, да, вспомнил! Мой Наставник, Принц Камилл, лично объяснил мне здешние порядки и историю. Дело в том, что количество истинных магиров строго ограничено, их ровно столько, сколько может удержать наша Земля. Они бессмертны, но могут погибнуть от меча, яда или магии. И новый магир появляется на этот свет лишь тогда, если погибает кто-то из более старших. Таков закон! Раньше такое происходило раз в несколько тысячелетий, и тогда мог родиться настоящий магир, обладающий силой и магией, все остальные разы на свет появлялись дети, у которых был дар единственной стихии или же природного элемента. Сейчас же, в связи с войной Светлых и Темных, чистокровные магиры гибнут гораздо чаще и потому на их место приходят новые. После Великой Битвы Света и Тьмы, про которую, судя по вашим тупым лицам, вы еще пока не слышали. – высокомерно произнес Алек, словно сам был Принцем, а не его простым Подопечным. Где-то далеко и, кажется, совсем недавно, я уже слышал такой тон и даже голос. Пытаясь вспомнить, где же и когда меня так умело, прямо-таки «профессионально» оскорбляли, я нахмурился и промолчал. Алекс же, между тем, продолжал свою надменную лекцию. Орладно – сын воздуха, Шанхайские близнецы, что только что поспешно отсели от вас – дети воды, вон тот азиат владеет стихией огня, – он легонько кивнул своей короткостриженой черноволосой головой в сторону высокого японца в ярко-алой мантии легионера. Тот совершенно не обращал на нас никакого внимания, громко щелкая в воздухе пальцами, от которых в разные стороны летели яркие искры. Лекс, вдруг, резко обернулся к Хьюго, отчего последний даже вздрогнул. – А ты владеешь силой земли, твой элемент – алмаз!
– Хочешь сказать, что магиры собрали на этот корабль только детей своих волшебных народцев? – нахмурился Андреа, очевидно, ему, как самому талантливому из нас было обиднее всех.
– Преимущественно, Синьор Лепренто! – педантично ответил Алекс. – Во время жестокой и коварной войны Света и Тьмы волшебные народцы пострадали больше всего! Они гибли тысячами, лишь немногим счастливчикам удалось спасти своих детей, младенцами подкинув их в мир смертных! Так даже делали сами чистокровные Магиры, вот мои родители, например...
– Ого так ты породистый? – воскликнул Хью. – Один из них, да?
– Я – потомок древнейшего чистокровного рода Магиров! – врал Александро, отчего белая мартышка на его плече закатывала свои черные, как сажа, глаза. – Принц Камилл мне, естественно по секрету, сказал мне пару слов о каждом из вас. Единственный, кто точно обычный смертный, – тут парень резко развернулся в сторону оторопевшего Андреа. – Это он! Никаких даров и способностей!
– Да, но...моя музыка?
– Это ничто! – отрезал Алекс, его мартышка, заурчав, дружно поддакнула и кивнула. – Боюсь, когда на нас нападут Темные, твое пиликанье нам ничем не поможет, Синьор Лепренто!
Андреа хотел было что-то возразить, но его, кажется, вовремя остановил эльф Базилик, и итальянец так и замер с открытым ртом...и почти слезами на глазах. Но это был еще не конец, а только начало всего представления, потому что Алекс теперь резко развернулся... ко мне.
– И потому, герой в Золотой Маске, я настоятельно рекомендую выбрать себе сильных и нужных друзей, – он протянул мне свою руку и улыбнулся так дружелюбно, как только мог. – Александро, Подопечный Принца Камилла.
Я нахмурился, тряся головой, как такса, которой только что нападал снег в длинные уши. У меня только что случилось сильнейшее дежавю. Дело в том, что где-то я уже бывал в такой ситуации – слышал такой надменный голос, который стегает, словно кнут, всегда выбирая самого слабого из всех. Правда, в тот раз им был я, а вот теперь – досталось Андреа. Я даже где-то видел и этот малиновый пижонский костюм, кажется, в прошлый раз он был больше и отлично сидел на Антоне Барсых или Алексее Златоновском. Но что я отчетливого помнил, и уж теперь не забуду никогда в жизни – это протянутую для рукопожатия руку... ладонью вниз. Помню, как сейчас, что тогда я попал в западню и висел, держась за выступы в камнях, над страшным обрывом, заканчивающимся морем. Лекс подошел ко мне и протянул свою бледную руку ладонью вниз, словно для поцелуя, со словами:
– Попался, Колтин! Отдай мне ключи от тачки моего отца, и ты не сломаешь свою шею!
– Пшел ты! – еле выговорил я, и дальше его кожаный, начищенный до блеска ботинок столкнулся с моей переносицей, из глаз полетели искры и мир вокруг погрузился в темноту. Именно после этого случая, я и предпочитал никому не пожимать руки.
– Ну, будем знакомы, Николай! – четко и громко произнес Златоновской.
Я поморщился и заморгал глазами, мой поцарапанный локоть снова заныл так, что меня скрючило пополам. Я невольно взглянул на Златоновского. Блин! Да какой же он Златоновский?! Такого просто не может быть. Этот парень – чистокровный магир, который без труда подчинил сильнейшего из джиннов, и теперь он предлагает мне свою дружбу. А Златоновский остался далеко позади – на берегу, должно быть, он сейчас пишет диктант в школе. Так ему и надо.
– Будем! – быстро ответил я и крепко сжал протянутую ладонь.
Андреа закрыл лицо руками – я потом ему объясню, что пожать руку может каждый болван, и это совсем ничего не значит. Алекс же широко самодовольно улыбнулся. Что ж, кажется, настал удобный момент для серьезного разговора.
– Алек, ты ... это, на «ты» с его Высочеством, да? – тихо спросил я, потирая свой ноющий со страшной силой локоть. – Сможешь по-братски достать мне чудо-воды из колодца легионеров? Я это... локоть ушиб больно.
– Воды из Источника Жизни? Это не проблема! – быстро ответил Алекс, разворачиваясь со словами. – Пойдем со мной!
Я послушно встал, всячески избегая обиженного взгляда Андреа и удивленных глаз Хьюго, направился вслед за своим новым другом.
Алекс шагал по песку с гордо поднятой головой, даже не разбирая дороги. Перед ним, как перед самим Принцем, ученики поспешно расступались, освобождая путь к выходу. Все на нашем пути мгновенно замолкали и испарялись. Чудненько!
Сверху за нами неустанно следили горящие красные глаза Горгулий-демонов, что подпирали потолок своими массивными широкими плечами. Я потер свой ноющий локоть, теперь от боли я уже не мог согнуть руку. Неужели Алек сейчас вот так просто возьмет и попросит у Принца для меня волшебной воды?
– Куда это вы направились, смертные? – раздался грубый шуршащий голос самого большого и, очевидно, самого старшего и старого из восьми демонов над нашими головами.
– Именем Принца Камилла, открой двери! – громко и четко приказал Лекс.
– Сначала покажи свое кольцо Мага, – прошуршал Горгулий, – а потом уже топай своей худенькой ножкой!
Остальные атланты дружно засмеялись громким хрустящим смехом, тряся своими крыльями и рогатыми головами.
– Погоди, Тиргулий, – заговорил самый маленький и тощий из атлантов, подпирающих потолок в зале. – Если мы их не выпустим, то эти смертные здесь все изгадят! Прямо в белоснежный песок нашего хозяина!
Смех горгулий резко прекратился. Их каменные, морщинистые от времени морды, вмиг стали серьезными:
– Так вы сейчас изволите гадить? – нахмурил свои толстые выступающие брови Тиргулий.
– Ну конечно же! Смертные только этим и занимаются! – добавил под всеобщий смех тощий бородатый демон. По залу среди студентов прокатилась приглушенная волна негодований и возмущений.
Неожиданно из толпы встала стройная голубоглазая девчонка в изумрудно-зеленой накидке магов и негромко попросила своим приятным мелодичным голосом:
– Выпусти их, Тиргулий! Прошу тебя!
Незнакомка скинула свой глубокий капюшон, густые черные, как безлунная ночь, волосы разбежались по ее плечам. И время замерло! Весь зал застыл в немом ахе! Еще никогда никто не видел таких пронзительных голубых глаз, чистых и ясных, как полуденные небеса, что сверкали, как звезды, под тонким изгибом черных бровей, таких изящных острых скул и выразительных алых губ.
– О, Миледи, не беспокойтесь! – тут же серьезно проскрипел Тиргулий, все больше и дальше выступая из своей беломраморной стены. Его огромные горящие глаза не сходили с голубоглазой незнакомки. – Я не позволю им вас обгадить! О, свет моей пещеры!
– Тирги! Куда-это ты? Вернись, каменная ты башка! – тут же принялись громко возмущаться его коллеги-атланты, высокий белый потолок опасно накренился в одну сторону – Ой-ой-ей! Тысяча химер! Тирги...
Но очарованный незнакомкой Тиргулий, как самый старший, сильный и наглый, просто взял и... вышел из стены. Каменный горгулий был огромен, метра три-четыре в высоту, с широченным размахом крыльев и длиннющим хвостом. Его мраморные суставы громко трещали под сухой растрескавшейся кожей, изо всех щелей на пол летел песок и пыль. Кренящийся потолок, кряхтя и шипя от напряжения, еле успели подхватить оставшиеся семь Демонов. Смертные студенты, крича от страха, в панике повскакивали с песка и теперь метались из стороны в сторону, натыкаясь друг на друга, при этом шумно ругаясь и постоянно падая.
– Тиргулий! Именем Короля, просто открой нам дверь и вернись на место, чтобы держать потолок! – серьезно произнесла голубоглазая девчонка, а затем подумала и добавила еще серьезней. – Я сама прослежу, чтобы эти парни нигде не нагадили!
– Да мы и не собирались вообще-то! – в один голос возмутились мы с Алеком, а затем последний добавил. – Это у этих каменных задниц, наверное, вековой запор!
– Горгульи – это обычный камень, оживленный магией, – тихо объяснила голубоглазая. Судя по изумрудному плащу, ее наставником был кто-то из Магов. И потому красотка уже знала гораздо больше и могла нас немного просветить. – Они – почти тоже самое, что и каменные истуканы-големы. Только в Горгульях, в отличие от последних, нет огня и потому они могут находиться на одном месте тысячелетиями, сторожа и открывая порталы, словно вечные швейцары...
С каждым ее словом, улыбка на краснеющем лице Алекса становилась все шире и глупее, а вот белую мордочку его черноглазой макаки буквально перекосило от раздражения. Наконец, не выдержав позорища своего хозяина, мартышка звучно щелкнула его хвостом по затылку.
– Э-э... дальше не стоит! – неожиданно прервала свой рассказ девчонка, подхватив полы своего зеленого плаща, она бросилась вслед за монстром. –Все! Благодарю, уважаемый Тиргулий!
Древний Горгулий, очарованный красотой незнакомки, лез из своей каменной шкуры вон, дабы помочь девушке там, где ей совсем не нужна была никакая помощь. Огромный исполин уже успел к этому времени преодолеть весь зал, каким-то чудом не подавив студентов, носящихся под его громадными каменными лапами, как мыши вокруг медведя.
– Эй, Тирги! – кряхтя в один голос возмущались остальные Горгульи – никто из них не мог шевельнуться, ведь на их усталых, поросших мхом плечах теперь держался весь потолок зала. Все, что они сейчас могли, это скрипя клыками, недовольно басить во весь голос. – Тиргулий, мышей тебе под хвост! И почему это мы должны держать на плечах всю башню, пока ты поведешь красивую девицу....
– Да не буду я гадить! – разгневанно топнула ногой голубоглазая девчонка, ее черные волосы разбежались водопадом по стройным плечам, блестя и переливаясь в тусклом свете факелов и ярко-красных глаз каменных Горгулов. – И если вы не прекратите – то буду вам назло! Ясно?
Судя по кривым усмешкам монстров, их не очень-то напугала угроза девчонки, вернее – они с удовольствием понаблюдали бы за этим процессом.
– Не верь смертным, Тир! – вскрикнул тонким, скрипучим голосом самый маленький и тощий из Горгульев. – Ты только посмотри, во что они превратили свою родную землю! Леса стали помойками, озера – болотами, горы – руинами!
Многие среди смертных студентов открыли рты, чтобы возразить, но никто так и не посмел ничего сказать вслух. Самое ужасное, что каменный монстр был прав, и каждый, сидящий в зале, это понимал...
Я очень старался не отставать и держаться поближе к Алексу, иначе я рисковал попросту остаться в зале – ведь студенты охотно расступались лишь перед ним и голубоглазой красоткой, а не передо мной.
– Извините! Простите! Я нечаянно! Ой, это не я! Тут так и было! – бросал я направо и налево, идя по разноцветным мантиям студентов, словно по паркету, пока ненароком не наступил на что-то мягкое и пушистое. –Блин!
На весь зал раздалось душераздирающее раздраженное "Мр-рра-у! Чтоб тебя блохи съели, бесхвостый!" и прочие проклятия. Это был тот самый рыжий кот, что очень любил высовывать свой огромный хвост из-под Грифиндорской мантии своего странноватого хозяина. Тут же мне в вдогонку послышался и раздраженный голос самого Орландо:
– Осторожнее своими говнодавами тут! Иначе...
–... иначе Авада Кедабра и прочие неудобства! – быстро передразнил я, бесцеремонно направляясь дальше и даже не оглядываясь. Я словно чувствовал, как острый конец его палочки был направлен четко мне в спину между лопаток.
Но вместо уместного «Остолбеней!» или «Облысей!» до меня донеслось лишь тихое печальное «Люмос!»
Нет, Орландо вовсе не собирался мне мстить, в этот момент он совершенно забыл про меня и про остальной мир. Теплый неяркий свет на конце его волшебной палочки отбрасывал на белый песчаный пол странные отблески и тени, от предметов, которых в зале не было.
– Я вижу твою тень! – негромко прошептал Орландо, его большие глаза-хамелеоны стали ярко-фиолетовыми. – Я вижу, как блестит твой золотой лук и сияют крылья! Отзовись, Старший!
– Ты меня видишь, смертный? Ты видишь Купидонов? – ошарашенно прошептал в ответ Старший. Действительно, он сейчас сидел на песке рядом, сложив крылья за спиной и готовясь к выстрелу – его тугой лук был заряжен золотой стрелой. – Ты можешь видеть Купидонов?
– И слышать! Нет, я не слышу твои мысли, Старший, только, как шуршат твои крылья и звенит лук! – ответил Орландо, невольно пододвигаясь ближе и негромко командуя. – Люмос Максима!
Огонек на его палочке вмиг вспыхнул в два раза ярче, Старший невольно зажмурился и опустил лук.
– Ого! У тебя голубые глаза? Сколько тебе лет, мальчик?
– Несколько тысяч! – нахмурился Купидон, быстро прикрываясь колчаном с последними золотыми стрелами. – Чего уставился, смертный! Я же не одет!
Орландо смущенно отвел глаза в сторону.
– Я очень долго искал тебя, Купидон! Ты мне очень нужен для...
– Погоди, парень! – быстро прервал его Старший, мельком обернувшись в сторону уходящих за Горгулом двоих ребят и девчонки. – Ты слышишь мысли смертных, верно? Что сейчас думает вон тот, рыжий? Почему этот Никки не сводит с него глаз? Какая у него тайна?
Орландо закрыл глаза, но уже через пару мгновений их широко распахнул, с удивлением уставившись на рыжего легионера, кутающегося в ярко-алую мантию.
– Я знаю, но ничего тебе не скажу, Старший! – быстро и твердо произнес он. – Каждый имеет права на свою тайну!
– Значит так, да? Давно не влюблялся, смертный? – Купидон резко вскинул свой лук, целясь золотой стрелой прямо в сердце Орландо. – Отвечай, что затеял этот рыжий? Иначе, вместо него я подстрелю тебя!
Это был пустой блеф, Старший бы никогда так не выстрелил в смертного – он бы никогда не нарушил Вечный Кодекс. Но ведь Орландо ничего не знает о клятве Купидонов, и потому, вероятнее всего, с ним этот трюк удастся. Но каково же было удивление Старшего, когда смертный, вместо того, чтобы перепугаться и рассказать ему все секреты рыжего, вдруг, выпятил свою грудь и чуть слышно обреченно прошептал:
– Стреляй!
Но Купидон лишь отпрянул назад, едва не выронив из рук свое оружие.
– Проклятый рок! – выругался он впервые за сто лет, таращась на сердце белокурого мальчишки. – Кто это с тобой сделал?!
– Один из ваших... крылатых... – ответил Орландо еще тише и печальнее, – вытащи их скорее, умоляю! Хотя бы одну!
Старший быстро отложил свой лук в сторону, его неоново-голубые глаза были прикованы к двум стрелам, что торчали из сердца мальчишки. Одна из них, золотая, была явно старая, потемневшая и погнутая от времени. Вторая стрела, тоже из белого блестящего золота, была совсем новой, идеально-ровной и прямой, как солнечный луч. Только вот ее хвост был угольно-черным.
– Проклятье! Да за такое любого лишат лука и крыльев на вечность! – бормотал себе под нос старший, удрученно качая своей белокурой кудрявой головой. – И это просто... невероятно! Вторая... самая свежая стрела... она явно от темных. И только в твоем сердце она стала золотой! Скажи мне, юноша, ты же сначала ненавидел, а потом полюбил, верно?
– А разве это не всегда так? Разве не у всех – сначала человек раздражает сильнее всего в жизни, а затем он потихоньку становится ее смыслом?
– Так значит обе этих стрелы – черные? Так ты оба раза сначала ненавидел, а потом полюбил? – удивленно воскликнул Старший и тихо добавил. – Нет, смертный, все совсем не так... Эти обе твоих стрелы были изначально темными, отравленными лютой ненавистью. И только со временем твое глупое сердце каким-то чудом превратило их в чистое светлое золото любви... Так бывает, но очень-очень редко... Точнее – почти никогда!
– Мне плевать, чем они отравлены, Старший! Этот яд страшнее всего на свете! – начал злиться Орландо, – вытащи же их скорее! Ведь эти двое, насмешкою судьбы, оказались со мной на одном корабле! Меня просто разрывает на части! Помоги мне! Умоляю!
Старший так и не смог понять до конца, что заставило его в тот момент совершить такую глупую, но роковую ошибку – то ли это были слезы отчаяния в глазах Орландо, то ли его срывающийся шепот. Купидон, позабыв обо всем на свете, протянул руку к черному концу блестящей золотой стрелы и крепко его схватил. Раздался громкий треск, затем зал осветила яркая вспышка, и во все стороны полетели разноцветные искры. С громким стоном Старший отпустил стрелу и отдернул обожженную руку, на которой тут же вспыхнула алой кровавой полосой глубокая рана.
– Я не могу, прости, – ответил он смертному через боль и слезы. – Стрелу может вытащить только тот из нас, кто стрелял. Это самое строгое правило нашего Кодекса. И я его забыл.
– Но как же я найду теперь того, кто стрелял? – в панике едва не закричал Орландо, – ты хоть знаешь, чего мне стоило, чтобы найти тебя? Из-за этих ваших проклятых стрел, я едва не сошел с ума! Я перепробовал все, пока, наконец, сделал себе эту волшебную палочку с ультрафиолетовым фонариком на конце! Чтобы видеть тех, кого я слышу! Чтобы найти кого-то из вас и попросить вытащить из моего сердца хоть одну проклятую стрелу! Ради этого я и плыву на этом корабле!
– Прости, смертный, но я не могу ничего для тебя сделать, – виновато ответил Старший, прижимая к себе раненую правую руку. – В твоем сердце бывшие стрелы ненависти – это не стрелы Светлых Купидонов! Стреляли с темной стороны. И только они могут их вытащить.
– Так помоги же мне найти кого-то из темных! – требовательно прошептал Орландо. – Или мне обежать весь корабль с включенной палочкой? Я их слышал! Они точно здесь!
– Между нами и темными идет вечная война, смертный, – тихо ответил Старший, он о чем-то крепко задумался. – Но я готов заключить с тобой сделку. Скажи мне, о чем думает тот рыжий парень, и я приведу к тебе одного из темных.
Орландо задумчиво наклонил голову на бок, оглядел Старшего с головы до ног, а затем согласился.
– Договорились! Но сначала ты выполнишь свою часть сделки, дух. Ты приведешь ко мне темного, и только потом узнаешь тайну этого рыжего мальчишки! – Орландо быстро сдул со лба длинную белокурую прядь челки и со вздохом добавил. – Хотя я бы на твоем месте лучше попросил узнать мысли Алекса, а если повезет – то и его седой макаки!
– Эй, смертный, погоди...
Но Орландо, каким бы хрупким и чувственным он не казался, был просто неумолим. Он резко взмахнул своей палочкой с дважды волшебным фонариком и быстро прошептал.
– Нокс!
После чего Старший, оставшись в полумраке и полном недоумении, собрал свои стрелы и, прижимая раненую руку к груди, обреченно полетел к выходу из зала. Туда, где возле высокой каменной двери стояла девушка в изумрудном плаще и пара парней, у одного из которых на плече сидела белая макака. У Купидона не было выбора – теперь придется искать кого-то из темных. Только вот как с ним договориться?
В этот момент огромный Горгулий бросился к стене, нащупал когтями края тяжелой двери и, кряхтя от усилия, сдвинул ее в сторону, тем самым слегка приоткрыв, как раз, чтобы все желающие могли пролезть.
– Попросите их гадить побыстрее, Миледи! – произнес Тиргулий с тяжелой отдышкой. – Если вас заметит старый хрыч... ой... лопни мои глаза!
– Полагаю, это можно устроить! – раздался знакомый рассерженный голос. В открытом дверном проемепоказалась рыжая шевелюра Амадеуса Драгонвуда, его перекошенное от гнева лицо было в два раза страшнее, чем у удивленного Горгулия.
Маг небрежно бросил в сторону клочок ярко-голубой ткани, явно оторванный от мантии Алхимика Кассандры. Смертные студенты невольно вздрогнули и затихли. Неужели Амадеус действительно разорвал Кассандру в клочья? А что с Белым Кентавром? Флавиану посчастливилось удрать на своих четырех копытах?
Злющие колючие зелёные глаза Мага, словно рентгеновские сканеры, пару мгновений внимательно смотрели на Алекса, затем недолго задержались на голубоглазой незнакомке и, наконец, пристально уставились на мальчика в золотой маске – на меня.
– Ну и куда это вы собрались, смертные?
– Хозяин! – раздался взволнованный бас Тиргулия. – Хозяин! Они изволили гадить! Особенно, Миледи!
– Это ложь! – закричали мы трое, чувствуя, как за нашими спинами весь зал давится от смеха.
– Замолчи! И живо встань на свое место, Тиргулий! Как ты мог ослушаться моего приказа? – сквозь зубы процедил Амадеус, он был явно недоволен тем, что его вечный каменный слуга покинул свой пост. Маг с негодованием оглядел стены зала – все восемь Горгулий-атлантов каким-то образом поменяли свое местоположение. – Да как вы все посмели бросить свои посты?! За такую провинность вы сейчас же понесете наказание! Будете стоять ещё двести лет без малейшего движения! Хоть один из вас шелохнется – накажу ещё на двести лет! Ясно?
–Но хозяин! Сжалься! Пощади наши рога и крылья! – в один голос захныкали Горгульи, с каменным скрежетом и грохотом возвращаясь на свои бывшие законные места и замирая, как и подобает обычной скульптуре. Однако, некоторые из них продолжали жаловаться:
– Милорд, прощения и пощады! От долгой неподвижности у меня под хвостом заводятся мыши и трескаются крылья!
В высокий дверной проем влетел большой белый ворон с фиолетовыми глазами. Он бесцеремонно взгромоздился на каменную макушку Тиргулия, который уже успел вернуться на первоначальное место и даже взять потолок на свои мощные плечи.
У меня невольно пробежали по спине мурашки. Да это же просто жестоко – стоять без движения, не шелохнувшись, двести лет! Даже не всякий камень не способен выдержать такое!
Естественно, что со всех сторон продолжали сыпаться жалобы:
– Мох вырос на носу! В ушах поселились пауки! В глаза попал песок!
– Замолчите! – рявкнул Амадеус, резко поднимая вверх свою руку в белой перчатке. На его указательном пальце сверкнуло серебряное кольцо с ярко-алым камнем, в тот же момент каркнул большой белый ворон – и все горгульи замерли, словно на стоп-кадре фильма, в самых нелепых позах, в которых находились в данный момент.
Амадеус самоудовлетворено улыбнулся и снова развернулся к троим растерянным подросткам, что глупо переминались с ноги на ногу.
– Ваше Могущество! – начал правильно и громко Алекс, вежливо склонив свою темноволосую голову. – Я всего лишь хотел доложить своему Наставнику, Принцу Камиллу, о том, что задержусь на Вашей лекции!
– Ваше Всесилие! – обратилась голубоглазая девчонка, делая нечто, очень похожее на реверанс. – Я хотела сказать тоже самое своей Наставнице, Розалин из семьи магов Драгонвуд!
– К Вашим Наставникам я сейчас же отправлю своих личных эльфов со срочными сообщениями! – быстро ответил Маг, снова поднимая свою руку в белой перчатке с серебристым кольцом. Он нахмурился, внимательно посмотрел на голубоглазую девчонку и тут же ее узнал. – Марго? А разве тебе моя дочь Розалин еще не подарила личного эльфа? Хм... Странно, однако!
На этом моменте рядом с Магом, словно из воздуха, появилась пара крохотных рыжих человечков с пестрыми, как у бабочек, крыльями за спиной. Они быстро синхронно отвесили поклоны, и вылетели прочь во все еще открытый каменный проем двери.
– Сделано! – сухо проговорил Маг и, не поворачиваясь к выходу, скомандовал чуть громче. – Моргулий! Дверь закрой!
– Слушаюсь, Ваше Могущество! – раздался ответный рык Горгулия, после чего высокий проем с грохотом плотно закрылся тяжелой дверью.
Амадеус Драгонвуд, а вместе с ним и все остальные, включая Лекса, Марго и весь зал.
– А я – тот самый мальчик, который больше всех хотел гадить! – почти сказал я вслух, всем сердцем желая провалиться на месте. Но поскольку такой возможности у меня не было, то я решил что-нибудь соврать:
– А я это... просто пошел вас искать, Ваше Благородие!
Маг от такой наглости удивленно вскинул брови, но быстро взял себя в руки и скомандовал сквозь зубы:
– На свои места! Все трое! Живо! А ты, Клаус, в золотой маске, оборванный и грязный, зайдешь после лекции ко мне в кабинет! Ясно?
Я послушно кивнул и поспешил вслед за остальными затеряться среди прочих в зале. Только бы побыстрее скрыться от этих пристальных изумрудных сканеров-глаз Мага!
– Сегодня я опоздал на собственную лекцию! – продолжал Амадеус таким голосом, словно мы все до единого были в этом виноваты. Маг бродил между напуганными притихшими студентами, словно кот среди мышей – бесшумно, быстро и важно. – Сегодня утром случилось невероятное, но очень важное событие, на которое указывало множество Великих пророчеств! Один из моих страшнейших, сильнейших и опаснейших драконов, что безмятежно спал почти вечность, был потревожен...
Я невольно вжался в песок, стараясь быть как можно незаметнее в своей оборванной и грязной форме. Почувствовав на себе пристальный неодобрительный взгляд Хьюго, мне пришлось оправдываться шепотом:
– Чего смотришь? Я просто упал с забора!
... дракон, от клыков и огня которого погибли сотни лучших воинов, – продолжал Маг, отчего-то приближаясь к рыжему парню. Кира покрепче завернулся в мантию легионера, его серые глаза бесстрашно следили за Магом, ловя каждое его движение и слово. – Сегодня был потревожен обычным смертным! Тем, кто сейчас тихо прячется среди вас! Но, клянусь Светом, я его быстро найду, и за свою провинность он понесет сильнейшее наказание! Яд дракона, попав в мельчайшую царапину, имеет страшнейшее действие – он потихоньку, мгновение за мгновением, обращает свою жертву в камень! Против яда Черного Дракона есть только одно средство – слезы Единорога. И единственная капсула с данным противоядием хранится у меня в кладовой. Считайте, что его просто нет. И потому, буквально через пару дней, один из вас, смертных, навсегда нас покинет. Но я не согласен ждать так долго – целых два дня! Тем более, что преступник тогда уже станет мертвым камнем. И его нельзя будет ни наказать, ни отрубить голову по каменной шее!
Зал синхронно вздрогнул, затаив дыхание. Я невольно попытался согнуть свой ноюще-режущий локоть, медленно превращающийся в булыжник. Всю руку пронзила острая ошеломляющая боль. Казалось бы, моя ситуация уже просто не могла стать хуже, однако...
– Сейчас мы все узнаем имя этого наглеца! – Амадеус снова поднял свою руку в белой перчатке, красный рубин на его кольцо послушно сверкнул. – Он с полня ответит за свое преступление! Всего одно простое заклинание...
– Не надо! – раздался на весь зал дрожащий испуганный голос мальчишки. Я его тут же узнал, как свой собственный. И потому, все, как один, снова таращились на меня. А я, как мог, избегал серых глаз Киры, да и вообще постоянно отводил свой взгляд в разные стороны. Наконец, я смело уставился на Мага и как можно уверенней произнес в наступившей тишине. – Это я, Ваше Благородие, набил морд... потревожил вашего дракона. Он дрых. Я... хотел сделать с ним селфи, но не вышло...
Маг нахмурил свои густые рыжие брови, он смотрел на меня, как на чихуахуа, которая покусала добермана.
– Ты? Золотая маска? Смог справиться с огромным Черным Драконом? – с издевкой произнес Амадеус, удивленно вскинув брови вверх. На его благородном побледневшем лице заиграла ухмылка. – Не смеши моих Горгулий, Клаус! Ты не смог бы даже и близко приблизиться к моему дракону, не... нагадив!
Тут в рыжую голову Амадеусу пришла отличная идея:
– Что ты, говоришь, сделал с ним, Клаус?
Я в панике выпрямился, как по струнке, лихорадочно пытаясь вспомнить, что же такого произошло с этим проклятым драконом. Ведь я ничего не помнил, кроме того, как я дико разозлил монстра, а затем вырубился прямо перед его носом. А сейчас расчетливый Маг просто хочет меня проверить и ждет точного хода событий и их красочного описания...
– Ну-с, Клаус?
Блин! Лучше бы он меня сразу казнил, чем так называл при всех! Не знаю зачем, то я отчего-то, вдруг, взглянул на белую макаку на плече Алекса. Та провела крошечным пальцем по своей тощей короткой шейке, в изнеможении закатила к потолку свои черные глаза и высунула красный язычок, словно сдохла.
– Я... я отрубил ему голову! – громко и уверенно прозвучал мой ответ.
Весь зал снова приготовился отлично и громко посмеяться, но один лишь взгляд на суровое лицо Мага быстро стер с их лиц улыбки.
– Отрубил голову?! Я... думал он просто лежал без сознания! – в ужасе зашептал себе под нос Амадеус, он снова резко поднял вверх свою руку и, пользуясь силой своего красного рубина, громко скомандовал. – Горгулы! Приказываю развернуть Башню лицом к носу корабля! Живо!
Каменные монстры-атланты, замороженные до этого момента в самых невероятных позах – с открытыми ртами и выпученным глазами, вмиг ожили.
– Будет сделано, Хозяин! – синхронно рявкнули они, и, держа потолок на своих массивных плечах, стали одновременно, шаг за шагом вращать башню вокруг своей оси, перенося стену.
Наконец, когда нелегкая работа была сделана, и Горгулы поставили башню «как надо», Маг снова произнес какое-то заклинание. Его серебристое кольцо с красным рубином действовало по аналогии с волшебной палочкой. Легкий взмах руки в белой перчатке, яркий блеск драгоценного камня и верные слова заклинания – все, что было нужно для волшебства в Мире Магиров. Огромные мраморные булыжники на противоположной стене сами собой разъехались, впустив в тусклый зал яркие солнечные лучи и открыв невероятно прекрасный вид на безграничное море, просторную палубу корабля, четыре оставшиеся башни Академии Меча и Чар, поломанную полосу препятствий и, конечно же, огромного сине-серого дракона. Гигантский ящер на крепкой толстой цепи расправил свои широченные крылья и, словно почувствовав на себе наши десятки выпученных остолбенелых глаз, развернул к нам свою клыкастую морду с горящими змеиными глазами.
– Видите, ваше животное в порядке! – выпалил я, не зная, радоваться ли или плакать. – Я пострадал гораздо больше, чем... ох ни фига себе!
И вместе со мной тихо выругался весь зал, и даже сам Маг. Потому что на этом моменте, дракон повернул к нам свою вторую, идентичную первой, голову. Две одинаковые и страшные, они торчали из одной шеи.
– Это Лернейская Гидра, Клаус. – тихо прошептал себе под нос Амадеус, он все еще не верил своим колким зеленым глазам. – На месте отрубленной головы у нее всегда вырастает пара новых!
Значит я...то есть – Кира, правда отрубил дракону голову? Невероятно!
– Хватит смотреть! – оборвал представление Маг, по щелчку его длинных пальцев белые мраморные плиты одна за другой снова встали на свои места, образовав крепкую стену. Никто из присутствующих не заметил, как в открытый проем в самый последний момент вылетел большой белый ворон. Все до одного не сводили глаз с Амадеуса, внимательно слушая его приказы.
– Горгулы – быстро по местам и замерли! Нет, Тиргулий, ты мне нужен. Останься.
Самый огромный и старый атлант послушно направился к Драгонвуду, который в свою очередь уже стоял вместе со мной прямо в середине зала и продолжал отдавать команды:
– Смертные! Быстро выстроились плотным кольцом возле стен! За линию пентаграммы не заходить! Иначе попрощаетесь со своими короткими жизнями!
Ученики послушно повскакивали со своих насиженных мест, на ходу отряхиваясь от песка и спешно подбирая полы своих разноцветных мантий. Не успел я и глазом моргнуть, как все, как один, прижались спинами к стенам, толпясь за глубокой полосой, которую помрачневший Тиргулий прочертил на белом песке своими острыми когтями. Это была огромная на удивление ровная окружность, ее очерченная граница находилась всего в паре метров от мраморных стен.
– Хозяин... умоляю... не надо вызывать духов... не надо джинна... – жалобно скулил Тиргулий, поджав хвост и опустив уши.
– Хватит ныть! – рявкнул Амадеус, мы с ним стояли прямо в центре пентаграммы. – Смертные должны увидеть историю Магиров своими собственными глазами! Они должны знать всю правду о Темных и Великой войне. Это не белый песок, на котором они стоят, – это сожженный прах тысяч воинов, что пали в борьбе за Свет. И из всех духов только огненный Ифрид способен воссоздать картины давнего, но ничуть не забытого, прошлого. Не пытайтесь повторить вызов духа самостоятельно, смертные! Для этого вам нужна звездная пентаграмма, заклинания на всех пяти старейших языках Магиров, древние руны, которые уже давно выжжены на полу этого зала под белым прахом, огонь и кровь. Тиргулий иди сюда и держи мальчишку!
Огромный Горгулий всего за пару секунд оказался рядом со мной, тяжелые каменные лапы схватили меня за плечи своей мертвой хваткой.
– Кровь? Какая еще кровь? – пробормотал я, паникуя и трепыхаясь в железных объятиях Горгула. – Я думал, что вы заставите меня писать строки после уроков! А не принесете в жертву!
– Замолчи! Прекрати говорить о том, чего не понимаешь, глупый смертный! – шипел Маг, в его белых перчатках заблестело тонкое, острое, словно бритва, лезвие небольшого клинка. – Ты думаешь, что Ифрид появится просто так? Ошибаешься! Духам нужна жертва – кровь, жизнь или душа. Даже такая никчемная, как у смертного.
По взмаху руки Мага, прочерченная Горгулием окружность, вмиг вспыхнула ярко-синим огнем. Среди студентов раздались испуганные крики, запахло паленым, полы сразу нескольких мантий оказались в огне. Впрочем, по второму взмаху руки Мага и его унизительным оскорблениям в адрес всех смертных, мантии моментально погасли.
– На колени! – скомандовал Амадеус, Тиргулий тут же надавил на мои плечи так, что я буквально рухнул на песок. Еще бы чуть-чуть, и мои колени согнулись бы в обратную сторону. – Врата уже открыты!
Амадеус стал быстро читать какое-то длинное сложное заклинание на непонятном древнем языке. Единственное, что мне удалось расслышать, это мое собственное имя «Клаус» в его самом конце. Маг взмахнул рукой в самом конце заклинания, но ничего не произошло...
– Ты соврал мне, смертный? – рассерженно прошептал он мне на ухо, острым концом клинка приподнимая мой подбородок и глядя прямо в глаза. – Твое имя не Клаус?
– Нет... Николай! – снова наврал я.
Амадеус терпеливо повторил заклинание. Теперь в его конце я отчетливо услышал «Николай», и снова ничего не произошло. Тогда Маг в ярости схватил меня за руку, к счастью или к сожалению – не за ту, где был больной локоть. Он высоко поднял над моей головой свой острый клинок, готовясь к удару, и произнес заклинание в третий, последний раз, добавив в конце свое имя «Амадеус».
На этот раз все получилось. Вокруг нас закружились мельчайшие белые частички песка, словно мы стояли в эпицентре небольшого торнадо. Легко и быстро поднимаясь в воздух одна за другой, они вместе сформировали странный силуэт, который мне так и не удалось разглядеть. Потому что именно в этот момент Амадеус со всей своей силой и яростью опустил острое лезвие ножа, и во все стороны фонтаном брызнула моя теплая молодая кровь.