Глава 6. Западня
– Слепая горгулья! Это куда это ты направился? – недоумевал Младший, плотно сложив большие белые крылья за спиной, он следовал за Ником. – Лупить ее брата или просить руку у ее отца? Ты совсем спятил? Тут же сигнализация кругом!
Но Ник, естественно, его не слышал. Словно тень, он бесшумно крался по спящему дому Златоновских, направляясь прямо в... кабинет главы семейства.
– Там должны быть документы. – рассуждал про себя Ник. – Я должен выяснить, куда именно этот лысый пень отправил моего отца.
Его черные рубашка и старые джинсы почти высохли. Не ясно почему, но на нем, как на истинном представителе морского народа русалок, вода действительно долго не задерживалась. Из-за пазухи Ник достал черную кепку и надел ее козырьком назад. Теперь он выглядел настоящим ночным воришкой.
Очутившись в кабинете Златоновского-старшего, парень тут же открыл окно и, взглянув на огромный серебряный диск полной луны, громко ухнул пару раз по-совиному. В ответ ему послышалось такое же уханье.
– Чудненько! Пит и Джокер уже на месте, – виновато пробормотал Ник себе под нос – провозившись в ванной с Анжеликой, он заставил порядком ждать своих двух сообщников. – Я совсем голову потерял из-за этой капризной девчонки!
Пит и Джокер, худой и толстых, высокий и низкий, представились местными рыбаками, которых злостно обманул и разорил Виктор Златоновский. Он украл у них самое дорогое – старинные золотые часы-компас, которые, по их утверждению обладают волшебными свойствами –останавливают и поворачивают время вспять, указывают верное направление в жизни, лечат последнюю стадию геморроя, успешно играют на бирже и прочее бла-бла-бла. Ник давно не верил в сказки, а еще больше – тем, кто их рассказывает. Но Джо и Пит обещали найти для поисков отца Котлина отличный быстроходный катер. Только за это Ник должен помочь вернуть их чудесные наручные часы, которые Виктор Златоновский не умел использовать, и потому хранил их в своем кабинете, как бесполезный, но очень дорогой сувенир.
Ник быстро натянул черную повязку, скрыв под ней нижнюю часть лица. Словно тень по воде, бесшумно и быстро, он метался по кабинету Златоновского-старшего, среди высоких кожаных кресел, массивного стола и дорогой мебели из красного дерева. Наконец, он нашел, что искал – с легким, еле слышным щелчком причудливый золотой браслет старинных часов захлопнулся на его загорелом запястье. Ник не особо внимательно разглядывал его широкий циферблат – там не было цифр, только странные непонятные иероглифы. Какая разница – парень скоро их все-равно отдаст своим двум сообщникам, что ждут его под окном.
– О! Вот и ежедневник лысого пердуна! – обрадовался Ник, шаря при свете полной луны по письменному столу. – Ну-ка, куда он отправил моего отца?
Он небрежно открыл дорогой кожаный органайзер и принялся быстро перелистывать его страницы ища среди десятков номеров телефонов и указаний единственное слово «Колтин». Его сердце отчаянно колотило, а ноги подкашивались. И вот, наконец, он нашел, что искал.
Вся страница было исписана сверху до низу какими-то непонятными символами, стрелочками, небольшими иероглифами. Позже Ник выяснил, что это не английский, и не китайский, и вообще на этом языке никогда не говорил ни один смертный. Это была зашифрованная запись в своеобразном дневнике Златоновского, в тексте несколько раз Ник узнал единственное знакомое слово «Колтин». В самом конце записи оно было несколько раз перечеркнуто крест на крест. Словно человек, носивший эту фамилию, перестал уже существовать в этом мире – его просто вычеркнули.
На глаза Ника невольно навернулись слезы:
– Нет, мой отец не мог вот так вот глупо погибнуть... Нет...
Не успел Ник крепко выругаться и выдрать злополучную страницу себе на память, как сзади услышал знакомый ледяной шепот:
– Помочь? Заблудился?
Ник резко обернулся и увидел перед собой черное дуло большого подарочного кольта. Его обеими руками сжимал Лекс, одетый в знакомую пижаму и тапочки. Он ехидно улыбался, наслаждаясь своим полным превосходством.
– Убери свои грязные руки от ежедневника моего отца! Он стоит дороже твоей никчемной жизни, Колтин!
Ник вздрогнул при звуке своей фамилии, крайне разочарованный тем, что его узнали.
– Заткнись! – бросил он Лексу.
Нику было крайне стыдно перед Анжеликой – не успели они расстаться, как он полез обворовывать кабинет ее отца. М-да... не красиво. Но сейчас у него была проблема гораздо серьезнее. Лёгким щелчком Лекс взвел курок. Блестящий новенький пистолет был полностью заряжен.
– Ты не выстрелишь! – покачал головой Ник, словно не веря происходящему.
– Это тебе за мою сестру, урод! – выдохнул Лекс и нажал на курок, словно тот был игрушечный. Затем ещё раз и ещё.
Однако, вопреки всем законам физики выстрелов не последовало.
На лице Ника застыло выражение полнейшего ужаса, словно он только что увидел саму смерть. Лекс проследил за его ледяным стеклянным взглядом, но так и не успел ничего разглядеть. Что-то твердое и тяжелое ударило парня по белобрысой голове, и обмякшее тело Лекса почти бесшумно упало на мягкий персидский ковер.
Возле Алексея, прямо напротив окна с полной луной, стоял высокий черный силуэт неизвестного в кожаном плаще с глубоким капюшоном. Ник невольно сделал шаг назад, попытавшись вспомнить имя отца Златоновского:
– Виктор... ээ... Федорович! Это вы?
Младший, который все это время наблюдал за происходящим из угла кабинета, поежился, отступая к двери:
– Слепая горгулья! Да это же... вампир! Откуда в этом, забытом солнцем и магией, городке взялся темный? Он что тут прячется среди смертных? Наверное, он из Легиона Тьмы и бежал сюда после Великой Битвы. Помню, нам что-то рассказывали в Академии про то, как многие магиры и волшебные народцы кинулись скрываться от своих врагов в мире смертных. Но что вампиру надо от Ника?
– Ты украл мой мотоцикл, смертный! – спокойно объяснил вампир причину своего внезапного появления в столь позднее время, да еще и в таком ужасном настроении. И Ник действительно вспомнил, как он пару часов назад, опаздывая на сегодняшнее рандеву с Анжеликой, нагло позаимствовал ничейный новенький мотоцикл.
– Он эмм... валяется, то есть лежит возле помойки на углу, – тихо произнес мальчишка.
– Большое спасибо, – с сарказмом улыбнулся вампир. В темноте горела лишь пара его красных глаз. Он так и стоял спиной к лунному свету, не показывая своего лица. На вытянутой вперёд ладони, одетой в черную кожаную перчатку, лежало шесть больших блестящих пуль из барабана кольта. Это вампир их вытащил, чем только что спас Ника от смерти. А вернее, потому, что темный предпочитал пить теплую кровь из ещё живой жертвы, пусть и напуганной до смерти. Вкус адреналина предавал ей особый непередаваемый оттенок.
– Это мой город, Ник. Моя территория и мои смертные. – Продолжал негромкий, и чем-то весьма приятный тенор незнакомца. – Местные жители даже благодарны мне, что я слегка уменьшил их количество. Видишь ли, Ник, я – опасный и жестокий хищник, который выбирает своими жертвами лишь отпетых преступников – воров, насильников, убийц. И странная штука, что как бы много я не ловил и не ел, их никогда не становится слишком мало. Всегда найдется кто-то, кто возомнит себя выше закона, лучше других и... станет моим поздним ужином. Или вот, как ты сейчас – очень ранним завтраком.
Ник шарахнулся в сторону, но тут, словно по щелчку пальцев незнакомца, тяжелая дубовая дверь в кабинет Златоновского громко захлопнулась.
– Тебе не помогут твои сообщники, Ник. – Продолжал вампир, подходя все ближе и ближе к напуганному парню. – Джокер и Пит оказались переодетыми троллями. Они работали на кого-то гоблина, собирая блестящие побрякушки среди смертных. У них никогда не было быстроходного катера. Тролли вообще боятся воды, тем более морской – соленой и непредсказуемой. Они обманули тебя, соврав, что у них есть корабль – все для того, чтобы ты украл для них несколько блестящих безделушек. За что мне и пришлось отправить их туда, откуда они пришли. Тролли все-равно собирались тебя бросить, как только бы получили свои побрякушки.
Младший поежился, вокруг, по освещенным луной стенам поплыли тени, сгущаясь и увеличиваясь в углах. В комнате становилось все холоднее и темнее. Ну, конечно! Ведь разбитое сердце смертного выделяет столько боли и тоски! И вся эта отрицательная энергия, словно магнит, притягивает темных.
Сразу три фигуры в одинаковых черных одеждах материализовались в комнате. Младший вскинул лук, зарядив серебряную стрелу.
– Вот он! – указала на него пальцем черноволосая девчонка с желтыми янтарными глазами, та самая темная лучница, которую Младший посмел ранее подстрелить. – Этот светлый нарушил Кодекс! Он должен быть казнён!
Стоящий рядом с ней такой же желтоглазый парень с черными крыльями за спиной вскинул свой лук, целясь в Младшего.
– Опусти оружие, светлый! – скомандовал темный стрелок. – Нас больше! Именем Черной Королевы, ты пойдешь с нами. У тебя нет выбора!
Но Купидон лишь крепче сжал свой лук. Что значит, у него нет выбора? Выбор есть всегда! Даже если почти не из чего выбирать...
Он натянул тетиву и прицелился. Серебряная стрела мелькнула в воздухе и бесшумно исчезла... в широкой темной груди вампира. В этот момент вурдалак сжимал руками плечи вырывающегося Ника и наклонялся к его шее, вытаскивая свои острые, как иглы, длинные клыки.
Но как только серебряная стрела бесшумно вошла в его сердце, он, вдруг, замер и принюхался.
– От тебя несет... ванилью! – нахмурился он, уставившись на Ника, словно увидел парня впервые. – Проклятой ванилью и морем. Русалкин сын? Полукровка? Значит, твоя кровь соленая и с горчинкой?
Ник просто уставился на него, растерянно хлопая длинными ресницами. А вампир тем временем, вдруг, заметил, какой же худой и заброшенный перед ним мальчишка. Наверняка, голодный, да и одежда старая драная. Ничейный, без родителей. Серебряная стрела растворялась в сердце вурдалака, наполняя его жалостью, теплом и состраданием. В эту ночь Младший сделал самый важный выбор, который навсегда изменит историю сразу трех миров – темного, светлого и обычного мира простых смертных.
– Нет, Ник, я – не хочу быть твоим хозяином! – поправил вампир, теперь по-другому обращаясь к мальчишке. – Зови меня просто Мастер.
Что-то темное мелькнуло в воздухе и Младший ощутил в своем правом плече сильнейшую боль. Темный мальчишка выстрелил в него, и снова зарядил лук.
Младший вскрикнул и схватился свободной рукой за свое раненое плечо. Вдруг, откуда-то сзади на него, как силок на голубя, накинули большую черную сеть. За его спиной из теней по углам появилась ещё пара парней с черными крыльями.
Один грубо вырвал из рук растерянного Младшего золотой лук. Другой сорвал с него колчан с серебряными стрелами.
– Где же его вторая золотая стрела? – в панике закричала знакомая черноволосая девушка. Именно она и привела сюда темных. – Та, которую он только что вырвал из разбитого сердца смертного парня?
Действительно, среди серебряных стрел из колчана Младшего, рассыпанных на дорогом ковре, не было ни одной золотой.
Из толпы темных к Младшему вплотную подошел один самый высокий с наиболее широкими черными крыльями, словно у гигантской летучей мыши. Он снял свой глубокий капюшон, под которым оказался молодой парень с серебристо-белыми волосами и угольно-черными глазами редкой миндальной формы. Он был самым старшим и сильным среди темных.
– Ах ты проклятый самострел! – зашипел он на Младшего, сомнений не осталось, что это был не рядовой темный стрелок, а настоящий демон. Он с сожалением оглядел всю свою команду. – Как бы мы не старались, мы ни за что не вытащим его последнюю золотую стрелу! Этот хитрый птенчик выстрелил сам себе прямо в сердце! Мы можем сделать с ним что угодно – сломать его лук, уничтожить все стрелы или обрезать крылья. Но стрелу сможет вытащить только тот, кто стрелял – то есть он сам!
Младший в ужасе закрыл глаза, не понимая, как демон смог обо всем догадаться. Да, в самый последний момент, Купидон нашел способ спрятать свою единственную золотую стрелу. Он натянул лук, закрыл глаза, чтобы ни в кого не влюбиться и... выстрелил сам себе в сердце.
Не смотря на угрозы, Купидон твердо себе пообещал, что темные никогда не получат его последнюю золотую стрелу. Как бы они его не пытали, Младший сам ни за что ее не отдаст. Ведь, согласно всем правилам, кроме него никто не сможет теперь ее вытащить – только тот, кто стрелял! И теперь он действительно силен и бессмертен, как и то чувство, которое спрятал в свое сердце.