Раб

Прошла неделя с тех пор, как Ласс ушел, и Йола наконец расслабилась. Первое время она не могла уснуть, с затаенным дыханием прислушиваясь к тишине: стоило прикрыть веки, как ей тут же мерещились льдистые колючие глаза, наблюдающие за ней из темноты, и тогда сон испарялся. Йола никогда не была пугливой, но от этого парня у нее волосы на затылке становились дыбом. Вчера она посетила могилу матери, и ей вновь показалось, что за ней следят. Девушка списала это на побочный эффект от общения с жутким рабом.

Приняв с утра горячую ванну и надев зеленое платье, подвязанное кожаным пояском, она спустилась вниз, на ходу расчесывая волосы пальцами.

Смутная тревога шевельнулась у нее в груди при виде идеального порядка на всех поверхностях и переросла в изумление, когда она увидела в другом конце помещения высокого парня с белыми волосами.

— Ласс? — выдохнула она, примерзнув к полу. — Что ты здесь делаешь?

При виде нее Ласс приветливо улыбнулся и отвесил глубокий поклон.

— Вы проснулись, госпожа. Этот раб ужасно по вам соскучился.

— Я не понимаю, ты же ушел...

Он шагнул к ней, но сразу остановился, заметив, как она испуганно отступила.

— Этот раб всего лишь выполняет свою работу, — ответил он и убрал руки за спину, всем своим видом демонстрируя, что не представляет угрозы.

Йола нахмурилась.

— Я отпустила тебя. Ты свободен.

— Со всем уважением, госпожа, презренный рассудил, что недостаточно отплатил за доброту и потраченные на него средства. Госпожа заплатила очень, очень много, а раб выполнил всего одно легкое поручение. Это неравноценный обмен, раб намерен и дальше служить госпоже.

— В этом нет необходимости. Ты мне ничего не должен.

— Раб так не считает.

— Ты больше не раб.

— Госпожа выглядит уставшей. Раб возьмет на себя часть обязанностей.

— Я же сказала, что ты свободен.

На секунду он растерялся, поскольку не ожидал столь твердого отпора, но быстро нашел объяснение ее неуместной настойчивости.

— Госпожа не хочет, чтобы раб остался, потому что боится его, но этот презренный больше не причинит госпоже вреда. Он дает слово.

— Ты ошибаешься. Мне не нужен раб, поэтому, прошу тебя, уходи.

Тень недовольства тронула черты лица парня и тут же спряталась за вежливой улыбкой.

— Это потому, что раб был дерзок и плохо справлялся с поручениями? Раб исправится, он больше не допустит ошибок...

— Нет, Ласс, ты не понимаешь, — перебила Йола мягко и твердо одновременно. — У меня никогда не было рабов и никогда не будет. Я воспользовалась тобой один раз, но больше ты мне не нужен. Если тебе не хватает денег, просто возьми еще и уходи.

С этими словами она стала собирать лекарства в корзинку, всем своим видом показывая, что разговор окончен и последнее слово сказано. Ласс стоял на месте, обескураженный поворотом, которого он никак не ожидал.

— Госпожа боится Ласса?

— Нет.

— Почему же она его отвергает? Она точно боится. Но Ласс обещает, что не тронет госпожу теперь, когда она отдала кольцо.

— Ласс...

— Этот раб пригодится госпоже, он многое умеет! Он очень быстро учится, может одинаково хорошо выполнять грязную работу по дому, красть и убивать; госпожа может использовать его в своей постели так, как пожелает — он сделает для нее все, о чем она грезит по ночам. Если бы госпожа позволила, он бы доказал это...

— Так, довольно! — оборвала Йола, подняв руку, словно пытаясь защититься от вкрадчивых слов и пробуждающего чувственное влечение голоса. — Ты готов сказать и сделать все, чтобы добиться своего, Ласс, твои слова и поступки ничего не стоят. Мне это не нравится. Никто не станет доверять такому человеку.

Он отвел глаза.

— Этот раб всю жизнь учился обманывать и угождать, он плохо знает, что такое доверие. Но госпоже он не врал, он правда сделает для нее все.

Йола стиснула зубы. Нельзя поддаваться, нельзя его жалеть, хотя в первой части его заявления, кажется, не было фальши. Она не может его оставить, она с самого начала не планировала этого.

— Почему я? Почему из всех людей именно для меня ты сделаешь все? Чем я лучше твоих прежних хозяев? Я использовала тебя и выставила за дверь, ты должен плюнуть на мой порог и идти своей дорогой. Теперь ты свободен.

— У госпожи и правда не было рабов, — улыбнулся парень себе под нос.

— Ласс, послушай, — приблизившись, заглянула ему в глаза девушка. — Ты много лет провел в неволе, может быть, поэтому тебе страшно и ты цепляешься за меня. Но это неправильно, ты должен сделать шаг и начать жить для себя.

Ласс мысленно усмехнулся. Ему страшно сделать шаг и стать свободным? Он всерьез задумался над этим наивным предположением — ровно на долю секунды.

Всю жизнь он без устали рвался к свободе, и, окажись его последняя хозяйка такой же, как все прочие, он бы уже давно сел на ближайший корабль и начал заново в другом месте. Он бы не коротал дни на крыше соседнего здания, наблюдая от рассвета до заката за двухэтажным домом, в котором нашел нечто новое и манящее.

Глубоко в мозгу сидела мысль, что все это было частью плана бесхитростной на вид девчонки, что она приручала его специально, чтобы все закончилось вот так. Что ж, Ласс даже был готов подыграть ей, чтобы удовлетворить свое любопытство, ведь никакой реальной власти над ним она теперь не имела.

Он вернулся, будучи уверенным, что его примут обратно с распростертыми объятиями, но, похоже, недооценил эффект, который произвел на девушку, размахивая кинжалом у нее перед носом и угрожая испортить ее нежную кожу.

— Госпожа права, рабу страшно, — вымолвил он, пуская в глаза уязвимость и мольбу. — Может ли он остаться с госпожой, пока не наберется храбрости уйти?

— Ты патологический лгун, ты знаешь это? — вздохнула Йола, качая головой и возвращаясь к сбору корзинки. — К сожалению, в моей лавке от подобного не лечат. Уходи.

— Госпожа так жестока, — усмехнулся Ласс и, подойдя, остановился рядом с ней.

Девушка собирала пучок сухих трав и игнорировала его пристальный взгляд на своем лице.

— Что сделать, чтобы госпожа передумала?

— Ничего.

— Рабу в это не верится. Если госпожа играет с ним, он хочет знать правила, потому что он решил остаться, но не понимает, что должен делать.

— Каким образом я могу играть с тобой, интересно?

— Тем же, каким с ним играли другие хозяева. Они делали добро, ласкали, говорили, как с другом, хотели приручить его, чтобы он был рядом добровольно...

"...и не пытался убить их, как только представится случай", — про себя закончил он.

— А кольцо они снимали? Просили оставить их в покое? — усмехнулась Йола.

— Госпожа зашла дальше прочих, но, может быть, она таким способом пыталась впечатлить этого раба.

"Во что я впуталась?" — подумала Йола с содроганием. У Ласса, вполне вероятно, были серьезные психологические проблемы, и если так, то она заработала себе смертельно опасную проблему.

— Если тебе нужно время, чтобы поверить в мои намерения, ты можешь прожить в Ларосе неделю, месяц или год, — сказала она. — Я не позову тебя и не натравлю на тебя стражу. Единственное, что делало тебя рабом, в твоих руках. Почему ты еще не покрыл десятки миль, спасаясь от прошлого, для меня загадка.

Он поджал губы и не ответил. Закончив, Йола направилась к выходу, но Ласс внезапно вырос прямо перед ней и заставил резко затормозить и задрать голову.

— Госпожа не принимает этого раба назад?

— Нет.

— Но он хочет остаться.

— Он думает, что хочет остаться.

— Он увере...

— Уходи, Ласс.

— Но почему?!

— Потому что ты мне не нужен. Не знаю, какими словами нужно это сказать, чтобы ты поверил.

Она обогнула застывшего парня и покинула лавку.

"Слепой болван! Какими словами я должна тебе отказать, чтобы до тебя наконец дошло? Ты. Мне. Не. Нужен!"

Да, Ласс определенно уже слышал подобное. Он даже припомнил лицо мужчины, которому были адресованы эти слова, вспомнил гнев и одержимость в его глазах и нахмурился от осознания, что оказался на его месте. А ведь капитана Йола отвергала годами, судя по разговору, и если он, Ласс, ничего не добьется сейчас, то вполне может повторить его судьбу.

***

— Почему ты еще здесь? — устало спросила Йола, вернувшись вечером в лавку и обнаружив, что ее назойливый раб никуда не делся.

— Прежде чем госпожа выгонит этого раба на улицу...

— Не драматизируй, я дала тебе денег.

— ...она должна кое-что знать.

Йола вздохнула и скрестила руки на груди.

— Что же?

— Слова госпожи недостаточно, чтобы освободить раба. Существует еще контракт.

Девушка растерялась. Она совершенно забыла о проклятой бумажке.

— Но... если я сожгу контракт, то проблема исчезнет, не так ли?

— Рабский контракт нельзя просто уничтожить.

— Я об этом ничего не знаю, расскажи подробнее.

Она села за стол и пригласила парня сесть напротив.

— Между купчей на раба и контрактом существует большая разница, — начал объяснять он: — первый представляет собой обычный документ о владении, второй же является магически скрепленной клятвой. Любой раб, подписавший контракт, получает метку, благодаря которой хозяин может выследить его, где бы он ни находился.

Вытянув перед собой руки, Ласс продемонстрировал Йоле две бледно-красные печати на внешней стороне ладоней.

— Если хозяйка выгонит Ласса, он будет считаться беглым рабом, которым завладеет первый, кто поймает его.

— Нет ли способа свести метку?

Парень покачал головой.

— Если бы контракт был временным, она исчезла бы сама по истечении срока, но приговор этого раба пожизненный. Освободить его под силу только первому владельцу или самому императору. Ни тот ни другой не могут помочь этому рабу, поскольку первый мертв, а второй недосягаем. Поэтому раб умоляет не прогонять его.

— Ты мог бы забрать контракт и бежать в страны, где он ничего не значит, — предложила Йола.

— Но этот раб всегда будет мишенью для охотников и сильных мира сего, — печально возразил Ласс. — Ему будет очень непросто выжить в этом жестоком мире.

Но в ответ на его грустную историю последовал резонный вопрос:

— Почему же ты все эти годы пытался убить хозяев и бежать, раз свободы для тебя не существует?

— Потому что даже смерть была бы этому рабу милее.

— Ясно. — В голосе Йолы не было ни грамма жалости. — И что изменилось? Почему ты вдруг решил остаться?

Он внимательно посмотрел на нее, помедлил и на сей раз ответил искренне:

— Госпожа не продала раба, когда он стал не нужен, и не убила. Вместо этого она рискнула всем и отдала кольцо... Так еще никто не делал.

— Как ты и сказал, это может быть частью моего хитроумного замысла. Ты не боишься, что я обману и наврежу тебе?

— Пока кольцо у раба, госпожа не сможет этого сделать. По крайней мере, здесь у Ласса есть выбор.

Йола глубоко вздохнула и задумалась, постукивая аккуратным ноготком по столешнице. Покупая этого раба, она была готова к тому, что так или иначе окажется в смертельной опасности, и более всего полагалась на кольцо: отдать ему то, чего он жаждал, и отпустить с миром — вот каков был изначальный план. Однако теперь все усложнилось. Неожиданное и настойчивое стремление парня остаться рядом могло привести к непредсказуемым событиям в будущем, а Йола надеялась, что остаток жизни будет спокойным и размеренным.

Видя ее хмурое лицо и недовольство на дне зеленых глаз, Ласс осторожно произнес:

— Если госпожа позволит остаться, от этого раба не будет никаких проблем...

— А если я откажу, он продолжит умолять, вымогать и угрожать?

— Только умолять. Этот презренный не готов уйти.

— Я уже сказала, мне не нужен раб, — отрезала Йола и заметила, как помрачнел парень. — Я не хочу, чтобы передо мной пресмыкались, поэтому отказываюсь от раба.

Ласс молчал, кажется, исчерпав все аргументы.

— Но я приму помощника, — с неохотой продолжала она, и он взволнованно встрепенулся.

— Значит... презренный может остаться?

— На какое-то время, — поспешно уточнила она. — И есть несколько условий.

— Этот раб готов на все.

— Во-первых, поработай над лексиконом: никаких "этот раб", "презренный" и "готов на все", перестань самоуничижаться. Это не просьба, разговаривай нормально или ты знаешь, где дверь. Во-вторых, никакого вранья... хотя нет, забудь, я не настолько жестока. Во-вторых, я буду платить тебе за работу два золотых в неделю.

— Это очень щедро, — ввернул Ласс.

— В-третьих, не нужно каждому прохожему говорить, что ты раб.

— Но это факт, — мило улыбнулся парень, и Йола поморщилась.

— Это моя головная боль, — пробормотала она себе под нос и повторила: — Постарайся привыкнуть к новой жизни. Отныне ты наемный работник — человек, который помогает мне в лавке за деньги, ни больше ни меньше. Будь вежлив с людьми, веди себя прилично, но лепетать и стелиться ни перед кем не нужно, понимаешь? Я не прошу, я ставлю условия, а ты либо принимаешь их, либо...

— ...знаю, где дверь.

— Молодец, быстро учишься. Привыкай к свободе, но не забывайся: красть и убивать запрещено. Живи по законам этой страны, иначе придется отвечать. Это четвертое условие.

— Этот... Ласс понял.

— Кстати, давно хочу спросить, почему ты говоришь от третьего лица? Это какое-то правило?

Ласс улыбнулся шире и не ответил, что это не более чем форма защиты, некая попытка держать дистанцию от собственного рабского "Я", дабы расщепить объем получаемого морального ущерба.

— Ладно, не мое дело. Что же еще... Вроде все. Если у тебя есть вопросы или пожелания, я выслушаю.

— Ласс хочет знать, почему госпожа передумала.

— Потому что, как ты и сказал, тебе небезопасно одному с этой меткой.

— Госпожа беспокоится о Лассе? Но Ласс причинил госпоже боль и ничем еще не заслужил доброты.

— Ты пока сделал недостаточно, чтобы я от тебя отвернулась.

— Что же человеку нужно сделать, чтобы госпожа отвернулась от него, раз даже попытки убить ее оказалось недостаточно?

Йола снова застучала пальцем по столу.

— Ты бы не убил меня.

— Почему госпожа так думает?

— Не знаю, просто верю в это.

— Похоже, госпожа вовсе не так проницательна, как показалось Лассу.

— Ты упускаешь из виду тот факт, что я все еще жива, — парировала Йола и встала. — Что ж, с этого дня ты официально принят на работу. Так как помощников у меня никогда не было, мне нужно время, чтобы подготовить перечень твоих обязанностей. Комната наверху остается за тобой. Если тебе что-то понадобится, свободно обращайся ко мне.

— Госпожа дала Лассу много денег, когда отпустила его. Должен ли он их вернуть?

— Нет, это твоя плата за опасную работу. Отложи их или потрать на себя.

— Ласс не устает поражаться щедрости госпожи.

— А госпожа начинает уставать от лести.

— Это не лесть.

— Как скажешь.

Йола посмотрела на настенные часы.

— Сегодня я ужинаю в таверне с друзьями. Хочешь пойти со мной?