NW. Spllendhope. Спллендхоп.

  Глава VII 13 Планетарных туманностей 

Праздновать день рождения в канун Нового года — это, правда, странно. Я родился 30 Декабря 1989 года по человеческим меркам. А вот в другой хронологии космического пространства моя дата рождения записана как 12 000-й год 13 планетарных туманностей в 00:02:00 времени. Смешно, но так оно и есть.

На Дэргине, как мне объяснили родители, нет такого понятия, как 12 месяцев. Там год состоит из ровно 2000 планетарных туманностей, хотя, возможно, сейчас их стало гораздо больше. Я, честно говоря, даже не знаю, как это объяснить, ведь у нас всё совсем по-другому.

Ноябрь, к счастью, стал намного спокойнее. Но вот время с Сентября... Тогда всё и началось. С тех пор как-то всё поменялось — события, мысли, ощущения. В Новый год будут огни, фейерверки, и, хотя мне это нравится, я всё равно не могу по-настоящему насладиться обычным днём. Моя жизнь теперь вся такая странная и необычная. И кажется, я уже ничему не удивляюсь, даже если что-то совершенно новое происходит.

Я люблю бейсбол и часто сижу на скамье запасных. Это, наверное, снова подтверждает, что я немного странный. Но когда ты сидишь там и наблюдаешь за игрой, она вовсе не кажется такой занудной, как может показаться на первый взгляд. Особенно меня волнуют игры старшеклассников. В их играх есть какой-то дух соперничества, что делает каждое движение, каждую игру захватывающей. А мне всего лишь вот-вот исполнится 13, и я всё ещё не могу почувствовать себя таким взрослым, как они. Сегодня только 29 число, и вот я снова сижу на скамье, кручу бейсбольный мячик и смотрю на игру.

Пока я его крутил, вдруг почувствовал странный холодок. Это было так неожиданно, что я чуть не уронил мяч. Холод, как будто Цэро снова рядом. Хотя я всё ещё не понимаю, куда он исчез, и даже в обличии Леона его не видно. Может быть, он меня отпустил, но я уверен, что это не надолго. Это чувство было слишком знакомым, но что-то в нём было иным. А может, я и правда такой страшный человек? Хотя для 12-летнего, как я, всё ещё слишком скучный персонаж, на самом деле. Разве что быть таким же непослушным, как дети в семье Кросс на Colored Street 78, Эти ребята могут творить что-то странноватое прямо на одном месте, в ту же секунду, и в этом их сила.

Но этот холод, который я почувствовал, не был похож на тот, что я испытывал от Цэро. Он был другим, возможно, даже знакомым.

На фоне звучала песня Alphaville – Forever Young.

 Тэо сидел на скамейке, но привычный мир вдруг перестал быть для него реальным. Внезапно всё вокруг словно растворилось, потеряло очертания, оставив его в состоянии странного, почти пугающего оцепенения. Его сознание не переместилось куда-то, но казалось, будто границы реальности размылись, позволив чему-то иному пробиться внутрь.

Это была та встреча, о которой он никогда не думал, но, возможно, всегда ждал. Встреча двух людей, которым не суждено было узнать друг друга так, как знали бы отец и сын.

Тэо помнил, как мяч, который только что едва удерживался в его руках, вдруг выскользнул и начал подниматься вверх. Это движение было таким плавным, почти нереальным, будто его кто-то невидимый подхватил. Мир вокруг замер в яркой, размытой мозаике, как будто он смотрел через стекло, покрытое каплями дождя. И в этом вихре цвета и света он увидел силуэт.

Фигура, еле различимая, протянула руку и подхватила мяч из воздуха. Тот, кто удерживал его, выглядел так, словно грусть давно стала частью его сущности. Сложно было разглядеть лицо – оно было скрыто, завуалировано тем же светом, что окружал всё вокруг. Но в этом холоде не было привычной стужи. Он не обжигал, не отталкивал – наоборот, согревал каким-то странным и необъяснимым теплом, оставляя ощущение едва уловимого уюта.

Силуэт держал мяч лишь мгновение, а затем вернул его Тэо. Этот жест был пропитан невысказанными словами, тяжёлым молчанием, которое пронзает до самого сердца.

И тут всё исчезло – цвет, свет, фигура. Мир снова обрёл свою прежнюю ясность и привычность, а песня звучала так, будто её слова теперь наполнялись новым смыслом. Но мгновение осталось, запечатлённое в душе Тэо. Этот короткий миг казался вечностью, столь же светлой, сколь и невозможной.

На планете Дэргин Мэлтон сидел, погружённый в гнетущие мысли. Его терзало осознание того, что он смог увидеть мальчика лишь на несколько коротких минут. И это был уже не тот младенец, которого он когда-то знал, а почти взрослый юноша.

На заднем плане послышался голос его помощницы Люси:

— Техника позволила только на несколько минут побывать там? Вы его видели?

Она смотрела на него с грустью, будто пыталась разделить его переживания. Мэлтон медленно поднял взгляд:

— Да, Люси… Я помню его ещё совсем крохой. А теперь передо мной сидел юный мальчик, который, как и тогда, умел видеть всё прекрасное в этой жизни, несмотря на её сложности.

Он замолчал на мгновение, будто борясь с собственной болью. Затем, немного собравшись, добавил:

— Сегодня нужно будет отправить к нему наставника. Не могу сказать, что рад этому… Такой юный, всего 13 лет, а уже сталкивается с тем, что даже взрослым тяжело выдержать.

Его пальцы заскользили по сенсорной панели компьютера, отправляя приглашение некоему Расу Альгети.

Рас Альгети – древний, почти вечный. Он жил ещё в те времена, когда в этом мире существовали божества. Переживший множество эпох, изменений и трагедий, он, как никто другой, понимал, что значит быть сильным и в то же время нести бремя этой силы. Именно он должен был стать наставником Тэо – научить его управлять своими способностями и помочь вырасти, превратившись в самостоятельного, сильного человека, готового противостоять жестокостям мира.

Мэлтон долго смотрел на экран, прежде чем выключить его. Тяжесть в груди не уходила. Он знал, что это был правильный шаг, но от этого решение не становилось менее горьким.

◊ ◊ ◊

Через четыре часа после этого.

Не многие знают, что скрипка была названа инструментом ангелов или дьявола, и имеет ли это скрытый смысл — ещё предстоит разобраться.

В антикварной лавке на Spllann Street 77, где работала девушка по имени Кэти Пейдж.

Она была тихой и скромной, но её доброе сердце и открытое отношение к людям были широко известны среди местных жителей. Её отец управлял маленьким магазином, в котором всегда можно было найти что-то особенное, что радовало и удивляло каждого, кто заходил.

Перед закрытием в магазин зашёл незнакомец около пятидесяти лет, выглядящий удивительно бодрым. Его шаг был уверенным, а взгляд — напряжённым и тревожным. Он подошёл к прилавку, без слов бросил скрипку на стол и, ухмыляясь, произнёс:

— Эта вещь должна попасть в ад.

Тон был дерзким, а в его голосе звучала какая-то необъяснимая уверенность. Кэти не могла отвести глаз от предмета, лежавшего перед ней. В её груди сжалась тревога, но она сдержала эмоции и, не мигая, встретила его взгляд.

— Сколько вы хотите за неё? — спокойно спросила она, её голос был ровным, но в нём всё же скользнула тень любопытства и, возможно, страха.

Мужчина, не изменив выражения лица, лишь усмехнулся. В его глазах вспыхнул холодный огонь, а его голос стал низким и сдавленным, как будто произносил древнее заклинание.

— Она сама выберет, чью душу забрать. Деньги здесь бессильны.

С этими словами он развернулся, как будто в воздухе сгустилась тьма, и, не оборачиваясь, исчез. Лишь шорох его шагов исчезал за дверью, оставляя Кэти в полном одиночестве.

Она стояла неподвижно, пытаясь осознать случившееся, но слова незнакомца продолжали эхом звучать в её ушах. Тишина вокруг была странной, и воздух в магазине вдруг стал вязким, как если бы сама реальность слегка потускнела. Кэти посмотрела на скрипку, теперь лежащую на прилавке.

Она была абсолютно белоснежной, и её поверхность, как у зеркала, отражала свет тускло, как если бы скрипка хранила в себе века.

Но именно струны привлекали внимание. Они были ярко-красными, будто впитавшими в себя кровь старых легенд, а сама скрипка казалась воплощением нечеловеческой силы, дышащей древними тайнами. Её корпус, изысканно изогнутый, был не просто сделан из дерева, а казался вырезанным из самого времени — с его многослойной тканью, переплетающей эпохи и запечатлевающей в себе память всех утерянных миров.

Кэти сделала шаг вперёд, её руки дрожали, когда она осторожно подняла инструмент.

"Так, красавица", — прошептала она сквозь сжимающиеся губы, как если бы она обращалась к живому существу. — "Тебе не место здесь."

Кэти осторожно спрятала скрипку под прилавком. Скрытая в тени, она продолжала своим молчанием, как будто наполняя пространство вокруг невидимой напряжённостью.

Безумие — это лишь слабое отражение того хаоса, что царит в бездонной пустоте космоса. Там, где даже звёзды готовы пожирать своих собратьев по сиянию, каждая частица света скрывает в себе древнюю жажду разрушения.

Скрипка, оказавшаяся в этом магазине, — не просто инструмент. Это артефакт, чьё создание было окрашено кровью и болью. Она поглощает души, которые некогда принадлежали существам из далёких звёздных систем, пожирая их так, как звёзды поглощают планеты.

Когда-то у Тойи была сестра-близнец, Тойини, наделённая силой, которой не обладал никто в её мире. Она могла превращать космические волны в музыку — мелодии, которые невозможно было уловить или удержать. Её дар вызывал недоверие, ведь тогда музыка была чем-то неведомым, за пределами понимания.

Чтобы доказать свою способность, Тойини создала инструмент, вдохновлённый земным — скрипку. Но её музыка оказалась гибельной. Первый же звук стал причиной смерти множества обитателей звёздной системы. Законы их мира были неумолимы: Тойини обвинили в массовых убийствах и сослали к чёрной дыре, обрекши на вечное изгнание. Только Тойи знала правду: её сестра стремилась подарить любовь к музыке, но поплатилась за это жизнью.

Проклятие, скрытое в скрипке, имеет неизвестную природу. Чуждая материя проникла в инструмент, превращая его мелодии в оружие, смертельно опасное для жителей звёздных систем. Никто не знает, как это произошло, но последствия были ужасны.

Как скрипка оказалась на Земле? Её выкрали. Личности похитителей остаются загадкой, но известно, что они подорвали звёздную лабораторию, похитив реликвию, и скрылись в неизвестность.

Некоторые считают, что сама Тойини прокляла скрипку перед своим изгнанием, превратив её в вместилище своей скорби и гнева. Другие верят, что зловещая космическая сущность выбрала инструмент своим проводником. Но кто бы ни был виноват, скрипка теперь на Земле, ожидая своего часа, чтобы разверзнуть бездну мелодий, которые превратят музыку в оружие разрушения.

Когда Кэти отошла в кладовку за ключами от особого шкафчика, ей на ум невольно пришла традиция их семьи: прежде чем вступить в сделку с покупателем, они всегда старались узнать историю предмета. Шкафчик, куда складывались вещи с неопределённой значимостью, символизировал эту философию. Никто в их семье не решался предлагать товар, не зная его прошлого — это могло быть как нечто бесценное, так и пустая подделка. Для Кэти это было делом принципа: история могла не только добавить товару цены, но и превратить продажу в увлекательное событие.

Она отыскала ключи и уже собиралась вернуться к прилавку, как вдруг услышала странный звук, доносящийся из зала. Скрипка. Она заиграла сама собой. Красные струны переливались светом, словно кровавый отблеск ожил на поверхности, и издавали мелодию, от которой Кэти стало не по себе. Она замерла, потом, будто во сне, вышла из кладовой.

Скрипка лежала на прилавке, издавая чарующие звуки, и Кэти, словно загипнотизированная, протянула к ней руки. Она никогда не умела играть, но стоило взять инструмент в руки, как пальцы сами начали водить смычком по струнам, исполняя мелодию, будто давно были этому обучены. Но это не она играла. Скрипка управляла ею.

Мелодия звучала всё громче, захватывая её целиком. Пальцы Кэти двигались без остановки, пока не начали кровоточить. Боль казалась далёкой, почти несуществующей — пока скрипка играла, её сознание словно утонуло в потоке звуков.

В этот момент дверь приоткрылась, и в магазин вошли посетители — родители Тэо. Они неспешно оглядывали пространство, словно что-то искали. Мать Тэо, известная своей любовью к изысканным вещам с историей, хотела найти хрустальные новогодние игрушки для своей коллекции.

Скрипка неожиданно смолкла. Мелодия оборвалась так же внезапно, как и началась. Очнувшись, Кэти почувствовала жгучую боль в руках. Она опустила взгляд и увидела, что её ладони покрыты кровью. Сердце застучало быстрее — страх захватил её полностью.

— Мы закрываемся! — срывающимся голосом выкрикнула она, оборачиваясь к посетителям.

— Простите, мы только хотели спросить... — начала было мать Тэо, но договорить ей не дали. Дверь магазина захлопнулась прямо перед ними.

Кэти, дрожащими руками заперев замок, отошла к небольшому оконцу. Она осторожно выглянула наружу. Её бледное лицо с широко раскрытыми глазами было искажено тревогой. Родители Тэо стояли снаружи, переглядываясь в недоумении.

Внутри магазина воцарилась тишина. Скрипка лежала на прилавке, теперь она казалась совершенно безвредной, будто бы никогда не управляла телом и разумом Кэти.

Магазин Кэти оставался закрытым до самого утра. Когда настало время открывать, её мать нашла дочь без сознания, сидящей перед зеркалом. Зеркало было странно треснуто, как будто от удара, но вокруг не было никаких следов борьбы. Казалось, Кэти оказалась под влиянием чего-то невидимого и зловещего, что полностью поглотило её. Врачебная помощь не смогла ей помочь. Диагноз — нарушение нейропсихической активности, вероятно, вызванное психогенной травмой или гипнотическим состоянием. Мозг Кэти будто перестал реагировать на внешние раздражители, и она впала в состояние, схожее с комой.

Эта трагедия быстро разнеслась по всем газетам Спллендхоп, став шоком для местных жителей.

Мы часто не замечаем того, что лежит на самой поверхности. Но куда тяжелее осознавать боль собственного ребёнка и понимать, что ты бессилен что-либо изменить. С этим невозможно просто смириться.

Мать Кэти, Элизабет Пейдж, не смогла вынести подобного удара. Узнав страшные новости, она потеряла контроль над собой, что привело к трагедии: женщина разбилась, врезавшись на машине в столб.

Слова старика о скрипке оказались пророческими — они полностью подтвердились.

Продолжение следует…