Роберт Завертинский (палата #10)
Роберт Завертинский, 24 года – преуспевающий актëр Грейрахта, ментальный трайк, от чего и страдает головой. Получил славу за свои нетрадиционные представления, основанные на своëм ментальном умении "дурить людям головы". Быстро поймал звезду и перегорел. Начал пить. Вскоре появился воображаемый друг и компаньон – Нильс Секонд, на котором он также делает себе имя. К людям отношение потребительское и пренебрежительное. Как выходец свежего поколения, поколения после событий 2009 года, отрицательно и с вызовом относится к "Нове" и всему, что с этим связано. Пытается писать сатирические пьесы и блистает интимными анекдотами из жизни богинь. Философствует, вне публики ведет затворнический образ жизни
Грейрахт уже не тот.
Такая мысль лейтмотивом проходила сквозь рванину вчерашнего дня.
Восхищение моим гением становится всë менее законным. Скоты из "Новы" понапиханы под завязку везде – даже в таких культурно-массовых местах, как театр. На них не действует мой ментальный "дар", более того, мне кажется, что они видят его проявления и всячески блокируют. Благо над простым людом потешаться ещë никто не запрещал. Им одинаково нравится наблюдать на метания Гамлета (запрещëнный в Грейрахте индивид), так и на душевный полураспад бывшей величины грейрахтских же подмостков.
All work and no play makes Jack a dull boy.
Держать в руках череп Йорика всë же не в чести. Они находят сцену Снисхождения более знаковой для себя. Мимолëтные уродцы с отсутствием тотального дела. For your and our future... Нет никакой сложности вертеть их ментальной массой нетто – благо она ничтожно мала и мало подчиняется гравитации.
All work and no play makes Jack a dull boy.
Не помню в точности, как оно было вчера, но вроде бы всë проходило по регламенту. Беседы с Нильсом всë ещë потешны. Они гогочут, не понимая, что отдают мне себя во власть. Они приходят домой, обездоленные судьбой за трехногие столы-болванки и таким же болванкам-женам и болванам-мужьям несут бред про мою философию. Всë так и должно быть. Было. Нильс меня не подводил никогда, но сейчас...
All work and no play MAKES Jack a dull boy.
– Какой же бред! – раздалось где-то с середины партера.
Пришлось остановиться. Роберт не должен игнорировать подобное.
– Кто сказал? – повернулся я на кованой скамье из театрального старья. – Who's said this rubbish?
– Я!
Из кучки полускучающего народца (а Грейрахт-то действительно не тот) приподнялся один бедолага. На вид ему тридцать пять лет было.
– Ты же просто разговариваешь сам с собой!
Герману не надо повторений.
– Прошу сюда! – рявкнул я решительно, кивая нарушителю. – Смелее, ну!
Вышел. Боялся, не выйдет. Вышел.
Ну и зря.
ALL WORK AND NO PLAY MAKES JACK A DULL BOY.
Заворожëнные болваны наблюдали за тем, как разум покидает добровольца.
– Почему люди не летают, как птицы? – настаивал Роберт.
Этот сидел с округленными глазами и говорил:
– Потому что законы тяготения, человеческой миграции, трансфигурации, потому что фокус внимания лежит на границе противодействия реального понимания, что, само собой, рождает, так сказать, ну, шепеляво говоря, душевную силу, ëмаë, которая будет витать эта ëнтыть, как еë, етить об колено, тварь, ТВАРЬ, ТВАРЬ!...
и так без конца.
Кто-то закричал.
Где-то мелькнул новинский упырь, и дальше
память покидает меня. Нильс не выходит на связь. Я нашëл этот блокнот в кармане и больше ничего. Судя по внешнему виду помещения, я в дурке. Но почему я, и почему здесь? Опять... Возможно, грядущие воспоминания помогут мне. Я СОЖРАЛ ЕГО МОЗГ, ЭТО ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ ЗДЕСЬ!!!
ALL WORK AND NO PLAY MAKES JACK A DULL BOY.