Неоновые огни Орлеана. Преступление

И все-таки порой Джон признавал, что партнерство с федералами имело свои плюсы.

Помимо обещанной амнистии и стартового капитала, ушедшего на покупку «Мустанга», он получал кое-какие деньги на расходы, имел «крышу» ФБР и в случае необходимости мог навести справки о каком-нибудь злачном месте или мутном барыге. Главарь любой банды, будь то отморозок Ривьера или волонтер Химеры, наверняка мечтал о таких возможностях.

Джон мечтал о свободе.

Целыми днями его мысли занимал прилипший к нему Темерсон и способы избавиться от подкожного трекера, чтобы поскорее рвануть по трассе в Вирджинию. Желательно не будучи на розыскной доске и без блистания в новостных сводках.

Одного раза хватило по горло, спасибо.

Для копов он был заурядным сидельцем, получившим второй шанс; для богачей – необразованным отщепенцем, а для маргиналов – парнем, кое-что соображавшим в тачках. Все три ипостаси так или иначе помогали приблизиться к цели и влиться в антураж Тимберлейна.

Болотистая влага каналов ощущалась здесь особенно сильно, она смешивалась с вонью мусорных баков и густым амбре травки. Маривилл жил бедно, но Южный Тимберлейн находился далеко за гранью удобоваримой цивилизации. В сезон ураганов и продолжительных дождей он всегда первым уходил под воду. Бьющие из асфальта фонтаны воды были тут в порядке вещей, предупреждающие знаки месяцами висели над открытыми люками. По испещренной трещинами и ямами дороге было невозможно ездить. Впрочем, орлеанцы предпочитали даже мимо не проезжать, либо же блокировали у автомобиля все замки. Если сюда и ступала нога полицейского, то надолго не задерживалась.

За время отсутствия Джона изменилось не многое. Из района уехала почтовая служба и все банки, шесть лет назад закрылся полицейский участок. Единственная больница пустовала, потому что мало кто мог оплатить в ней лечение. Дома оставались заброшенными, став пристанищем для бродяг и бурной растительности. Старые тачки, числившиеся в угоне, гнили у обочины: у каждой отсутствовали колеса и магнитола. Те, что ездили, тарахтели, пускали сизый дым и по-модному царапали дном асфальт. В магазинах все товары хранились под замком, даже зубная паста; решетки защищали не только окна и двери, но и наружные кондиционеры. И даже кадки с цветами и многослойные граффити не скрашивали общее впечатление, скорее наоборот. Джон считал красочные каракули уродливыми.

Что же касается местных жителей, то Джон с трудом подавлял в себе отвращение. Изгои, бездомные, торчки, дилеры и путаны, сквоттеры, бандиты, привыкшие сидеть в тюрьме и попадать в больницу с пулевыми ранениями, – никто не хотел бы видеть их своими соседями. Цветные – в основном чернокожие – сбивались в шумные стаи и рвались нарушать закон-другой. Наглые, вальяжные, особенно в составе толпы, они били бутылки об землю и звенели золотыми цепями на шеях, охраняя свою территорию. Достаточно одного маленького повода, одной тусклой искорки, и вот перед тобой хорохорится очередная взбесившаяся обезьяна. В каждой черной роже Джон видел ублюдка, что лишил его счастья стать отцом, и в бессилии скрипел зубами. Пачка сигарет стремительно пустела.

Среди этого калейдоскопа мерзости и пороков гнездился преступный гений Химеры: его ночлежный приют.

С четверть часа Джон наблюдал за бандитским убежищем из окна парикмахерской, пока мастер сбривал ему отрастающую щетину. Однажды католическая школа, успевшая побыть заброшенной, на общественных началах получила новую жизнь. На древнем сайте богадельни указывалось, что приют давал убежище бездомным, сиротам и заблудшим женщинам, по факту являясь самостоятельной коммуной. Здание из красного кирпича незримо охранялось и даже имело свою систему видеонаблюдения. Стопки старых покрышек вокруг будто ждали своего часа быть сожженными во благо протеста. В двух шагах находилась букмекерская контора, она же таверна двадцать первого века, где мужички и старики делали ставки, курили вонючие сигары и пили дешевый бурбон. По улице носились небогато одетые детишки, сражаясь за право покататься на единственном велосипеде, еще не зная, что в их среде транспорт принято воровать.

Тишь да благодать, но не дай бог хоть чем-то выдать себя или нарушить сложившийся порядок. Косые взгляды превратятся в открытую агрессию, и только бывалый сможет найти выход из однообразных кварталов берега, который Химера провозгласил своим.

Утро близилось к полудню. Надоевший до чертиков дождь загнал Джона в беседку на истоптанной игровой площадке. Подстреленный Майк упоминал, что где-то в стенах приюта хранят Глизерфин. Явных свидетельств этому не нашлось. На улицах никто не предлагал ампулу-другую. Но Джону повезло лицезреть, как с заднего двора выехал грузовик садовой компании. Не похоже было, что приют Химеры так уж нуждался в красивом ландшафте и следил за садом.

Пока Джон размышлял о том, как выгоднее подступиться к святая святых, дождь прекратился. С последней его каплей натужно приоткрылась тяжелая потертая дверь, нехотя поддавшись под неимоверными усилиями выходящей девчонки. Сначала в проеме показалась черноволосая макушка с двумя дулями, затем плоское, как у всех азиаток, но большеглазое лицо, и, наконец, тощая фигурка со скейтбордом в обнимку. В мочках ее ушей зияли дырки-сердечки, пальцы пестрели разноцветными ногтями и кольцами. Девчонка вгляделась в небо, оценивая дождевую передышку, вскочила на скейтборд и принялась вдоль и поперек объезжать лужи и покрышки.

Некоторое время Джон наблюдал за подростком, в своих мыслях вернувшись на десять лет назад и гадая, что могло бы насыщать его альтернативную жизнь, не возникни в ней тюремный срок. Возможно, такой же непоседливый ребенок, не пойди все под откос. Из-за роковой случайности, из-за отцовского высокомерия, из-за людской жадности... из-за одного чернокожего выродка.

— Вообще-то, это детская площадка. По закону здесь нельзя курить.

Застенчивый, но строгий девчачий голос вытащил Джона из разрывающих душу воспоминаний.

— Не вижу в округе ни одного копа, — бесстыдно заметил он.

Девчонка притормозила в нескольких шагах и тревожно осмотрелась по сторонам, ища поддержку. Ее взгляд отыскал только тетку с сальными волосами, лежащую на разбитых ступеньках винного магазинчика. Невменяемая, она докуривала сигарету, уже давно прикончив бутылку мутного пойла и дозатор таблеток. Не было и дозорных: продавленные диваны под ставнями приюта пустовали.

Рука девчонки, усеянная кольцами и браслетами, нервно дернулась к нагрудному карману курточки. Джона озадачил этот жест: не пистолет же ей носить при себе, пусть и в криминальном районе. Да и карман был маловат для пушки. Потом девчонка словно одумалась и вновь украдкой оглянулась на приют.

— Мы сами себе копы! — вызывающе бросила она. — Позову кого надо, и они быстро разберутся! У нас чужаков не любят.

— Такая маленькая, а уже стукачка?

— Вы взрослый, так что это не стукачество, а гражданская сознательность.

Детская осведомленность в терминологии впечатляла. Джон внутренне рассмеялся над тем, что со стороны сцена наверняка напоминала встречу педофила с жертвой, и затушил сигарету.

— Как тебя зовут, мелкая?

— Вы коп? — с ходу парировала подозрительная надсмотрщица.

— А похож?

— Не особо, — признала она, окинув оценивающим взглядом его простую ветровку, джинсы и непримечательную короткую стрижку. — Скорее на заводского работягу или... коллектора. — Ее взгляд ещё больше посуровел.

— Не угадала. Я водитель.

— Хм. Тогда где твоя машина?

— Стоит на ремонте. А ты разве не должна быть в школе?

— Тебе-то какое дело?

Поняв, что опасаться нечего, девчонка мгновенно сменила риторику, оттолкнулась на скейте ногой и небрежно описала вокруг беседки полукруг. Выказывать дружелюбие она не желала и словно искала, к какой еще ответственности привлечь нарушителя порядка.

— Да никакого. Ты и не похожа на прилежную ученицу. Небось выперли? — навскидку предположил Джон. — Цветные вроде тебя надолго в школе не задерживаются, торгуют травкой, а потом торчками ошиваются в таких вот приютах...

— Неправда! Я здесь, потому что... Потому что моего папу убили коллекторы, — помолчав, призналась девчонка. — Банк Ривьера отправил их, когда мы не смогли заплатить за квартиру, а потом я...

Она нахмурилась, поджала губы и, поникнув, опять замолкла на полуслове. Джон не стал давить на больное и пытать ее.

— Сочувствую... В жизни всякое случается. У меня вот тоже нет отца.

— Его тоже убил Ривьер?

— Нет, его просто нет и все... Слушай, не поможешь мне? Я ищу свою девушку, — Джон полез в карман за телефоном. — Ты случайно не встречала ее поблизости?

Девчонка подошла к нему и с любопытством посмотрела на фотографию Хонды, которую он сделал на парковке перед гонкой.

— Не-а, не видела. Волосы у нее балдеж! Я тоже хочу изменить внешность. Например, покрасить кончики в лиловый. Очень красиво, по-моему. Или сделать дреды! С плащом и револьвером будет смотреться потрясно!.. А куда пропала твоя девушка?

С легким разочарованием Джон сунул телефон обратно.

— Мы поругались, и она ушла от меня, — сказал он, и в целом, даже не соврал. — У нее здесь друзья, и я подумал, что смогу найти ее и попросить прощения... Не судьба, — вздохнул он и невзначай прокрутил в пальцах дублон Химеры.

Девчонка опустила на него взгляд, и ее без того широкие глаза вдруг округлились до размеров оного. С приоткрытым от удивления ртом она уронила скейтборд и села рядом на скамейку.

— Ого! И у тебя есть сигна! — обрадовалась она и заметно оттаяла. — Значит, ты тоже друг Химеры!.. У меня такая же! Круто, да?

Она похвасталась точной копией монеты, вынув ее из нагрудного кармана.

— Просто обалдеть, — согласился Джон, внутренне удивляясь тому, что столь важный в мире Химеры элемент носит обычный ребенок. — Кто тебе ее дал?

— Моя спасительница! Видел бы ты, как она в упор пристрелила коллектора, у него аж мозги потекли из ушей!.. — в голосе девчонки звучало неподдельное восхищение. — А твой откуда?

— Выиграл в гонке. «Янтарные скорпионы», знаешь таких?

— Ага! Балдеж! Мы все одна цепь! — с удовольствием сощурилась она, затем по-свойски вытянула кулак костяшками вперед: — Кстати, я Мэнди.

От неожиданности прокуренные легкие Джона засбоили на ровном месте, не справившись с утренней передозировкой табаком. Он зашелся в кашле, и оттого жест знакомства остался без внимания.

— Мэнди? — прохрипел он.

— Ага. Миранда Юн. А что?

Сплюнув, Джон ехидно усмехнулся:

— Ты больше похожа на Мику или что там у вас, желтозадых, популярно.

— Мику это японское имя, а я филиппинка, — ничуть не обиделась маленькая зануда. — Но только наполовину. Моя мама была чистокровной американкой из... А чего ты смеешься?

— Чистокровных американцев не бывает, они переселенцы из разных стран Европы. А белых так вообще все меньше и меньше... — пробурчал Джон. Он сунул в рот сигарету, но наткнувшись взглядом на осуждающее выражение лица Мэнди, не стал ее поджигать.

— Моя мама была самой настоящей американкой из Лос-Анджелеса, — заупрямилась она. — Она умерла, когда мне было шесть. Дорогое лечение ей не помогло... Папа заложил квартиру, но после смерти мамы начал пить, а коллекторы Ривьера пришли и потребовали вернуть долги...

Джон вынужден был ее притормозить, чтобы не слушать все по второму кругу.

— Ладно, я понял. Ривьер тот еще козел. Кто-нибудь еще носит с собой эту... сигну?

— Не знаю, нам же запрещено ее показывать. У Финндо по-любому есть.

— Тоже чистокровный американец? — Джон фыркнул над нелепым именем.

— Финндо – афроамериканец, — терпеливо пояснила Мэнди. — Здоровый такой, жуть! Он один из волонтеров. Иногда приезжает проверить, все ли в порядке. Все старшие его боятся. Лиам – у него родители снаркоманились – говорит, что Финндо и есть Химера, но я ему сказала, что он просто глупый малолетний болван... — Она наклонилась и понизила голос до громкого шепота: — А ты уже встречался с Химерой?

— Нет, не приходилось. Но очень хочу.

Джон уже слышал пересуды, будто за маской Химеры прячется какой-то крупный темнокожий, но они давно потеряли в цене. Орлеан периодически выдавал новые теории о внешности Химеры: среди них был и хипстер в татуировках, и старый подполковник разведки, и заграничный кракер, и даже кто-то из мэров в отставке; все они в равной степени были вероятны и в той же степени абсурдны. Химера умело наводил тень на плетень.

Но теперь, благодаря Мэнди Джон точно знал, что идет по верному пути. Тем более что она сама с радостью делилась информацией. Бывший заключенный не успевал как следует осмыслить все, что она щебетала. Удивительно, сколько еще чудес может создать маленький кружочек с химерой.

— В общем, я хочу отомстить. Поможешь мне? — после долгой тирады спросила Мэнди.

Внезапная просьба ввела Джона в ступор.

— Кому? Коллекторам?

— Ривьеру, конечно! — ответила она. — Из-за него убили моего папу. Финндо меня не слушает, смотрительница миссис Рей – древняя неженка, а старшие ребята только и делают, что смеются надо мной... Но мы с тобой – избранные Химерой, значит, должны помогать друг другу. А я бы поспрашивала вокруг про твою девушку... Пожалуйста!

В невинной мольбе Мэнди сложила ладони вместе. Звякнули кольца и браслеты, в восточных глазах сверкнула надежда.

— И как именно ты собралась ему мстить? — из любопытства поинтересовался Джон.

— Я выясню, где он живет, приду к нему и убью.

— Звучит просто, — со смешком признал Джон, ни на йоту не восприняв ее план всерьез. — А как же охрана?

Мэнди придвинулась ближе и начала торопливо перечислять, загибая пальцы:

— Главное, все четко спланировать. Прикрытие, оружие и отход. Как в «Го». Я стащу у Финндо пистолет или чего покрупнее, он в пикапе кучу всего возит. На крайний случай на кухне есть ножи... Потом мы незаметно проберемся в дом Ривьера, например, под видом доставки пиццы. Создадим отвлекающий маневр. Если попадемся на глаза слугам, то покажем сигну, чтобы они знали, что нам лучше не мешать, а если охране – то пристрелим по-тихому. А раз ты гонщик, то и уехать оттуда мы сможем в два счета!

Джон решил не обращать внимания на ее уверенное «мы» и явные огрехи в гениальном плане.

— Окей, — усмехнулся он, подыгрывая. — Но сначала придется подождать, пока мою машину отремонтируют. Потом достать где-то липовые номера и все такое.

Мэнди просияла. Джону стало не по себе от того, что причиной детской радости стал план кровавой мести. Одно дело он со своей бедой, и совсем другое – еще недоучившийся ребенок.

— Балдеж! Я готова ждать хоть вечность, лишь бы Ривьер сдох!

— Ну, не стоит говорить об этом так громко.

Осекшись, Мэнди оглянулась по сторонам. Из переулка как раз показался патруль Химеры, не говоря уже о зачастивших после дождя прохожих и завсегдатаев букмекерской конторы. Вновь зазвучали гнусавые голоса многодетных негритянок и забахал хип-хоп из колонок.

— Точно! Надо держать все в тайне, — согласилась Мэнди. — Когда ты придешь снова?

Джон пока не был уверен, что явится сюда без собственного шпионского плана. Использовать в нем сироту? Как-то низко...

— Как только починю машину.

— Это когда? — не отставала Мэнди, поджигая в нем раздражение. Ее что, не учили остерегаться незнакомцев?

— Скоро... Может быть, на следующей неделе.

— Так долго? Отстой!.. А можно с тобой на сходку клана? — загорелась она.

— Со временем, может быть, — уклонился Джон и процитировал Хонду: — Приглашение нужно заслужить.

— Ну пожалуйста! В приюте такая скукота... Я думала, что тут из меня сделают бойца и возьмут в какой-нибудь отряд, а они заставляют уроки зубрить, — пожаловалась Мэнди. — Лиам так вообще не отстреливает в ситуации, даже не может научиться играть в Го, представляешь? А миссис Рей вздохнуть не дает. Учись да веди себя прилично... а еще заставляет мыть посуду. Бесит!

— А что насчет твоей спасительницы? — припомнил Джон. — Кто она?

— Я не знаю, — погрустнела Мэнди. — Она работает вместе с Финндо, но сюда не приходит. И даже не сказала, как ее зовут... Она бы точно помогла мне убить Ривьера!

— Миранда! Что ты делаешь?!

Взволнованный окрик принадлежал приземистой негритянке среднего возраста, которая торопливо спускалась по ступенькам приюта. В один миг она подскочила к Мэнди, притянула ее к себе и покровительственно сжала плечи, словно самка коршуна. Очень крупная и эмоциональная самка.

— Долги этой девочки уже оплачены ее попечителем, сэр, — сурово сказала она, от презрения разве что не плюнув в Джона. — Побойтесь Бога и прекратите сюда приходить!

— Миссис Рей, он не коллектор!.. — вклинилась Мэнди.

Но миссис Рей была глуха к ее попыткам вступиться за новоприобретенного подельника, а Джон не собирался лишний раз «светить» дублоном. Смотрительница приюта наверняка не столь простодушна, как осиротевшая филиппинка.

— Успокойтесь, дамочка... — снисходительно начал он.

— О, я абсолютно спокойна, сэр! — Грудной голос миссис Рей подрагивал от волнения и страха. — Пожалуйста, передайте руководству своего агентства, что мы повторно вышлем все справки. Оставьте Мэнди в покое, наконец!

Отряд Химеры учуял зревший конфликт. Трое молодых черных отморозков целенаправленно двинулись к площадке, чтобы разрулить ситуацию. Под спортивными бомберами каждый явно прятал что-то весомое, а у одного из-за спины торчала рукоять бейсбольной биты.

Сложная ситуация накаляла и Джона. Задушив в себе агрессивный ответ, он поднялся со скамейки. Подвергать опасности женщин и детей было не в его правилах.

— Конечно, миссис Рей. Уже ухожу, — сказал он, а сам не сводил глаз с троицы.

На прощание Мэнди заговорщицки подмигнула Джону и незаметно похлопала по карману с дублоном. Все пятеро провожали его взглядом, пока он не зашел за угол магазина, но отряд Химеры вознамерился проводить его и пошел следом. Шагая по разбитому тротуару вдоль однотипных каркасных домов, Джон достиг конца квартала, а отряд все не отставал.

Обогнув здание ломбарда, Джон свернул в тупик и остановился, чтобы наконец спокойно покурить. Терпение никогда не было его развитым качеством, как и толерантность.

— Ты один из утырков, которых Ривьер опять послал вынюхивать? — раздался со спины басовитый голос. — Лучше бы ты продолжал идти. Его шавкам тут не рады.

Место было удобное, неприметное. Справа глухая стена, слева деревянный забор с отвалившимися досками. Ржавые мусорные баки прели на горячем воздухе, ветви старого дуба прикрывали готовящееся злодеяние.

— А если нет, то что? — повернувшись, отозвался Джон. Темнокожая троица непримиримо перегородила собой проход.

— Если ты легавый, то это еще хуже, — заявил самый крупный и стал приближаться, многообещающе поблескивая кастетами. — За нарушение границ придется заплатить.

Второй, с наколкой «Не трожь мою семью» поперек груди, смачно сплюнул и поднял наперевес бейсбольную биту. Лица бандитов отчетливо выражали желание войны. Лица, один в один похожие на того, чью жизнь Джон отнял в кровожадной ярости и беспросветной боли.

Дежавю в голове стало ярче реальности и жгутом стянуло грудную клетку. Сигарета истлела за считанные секунды и обожгла ему пальцы.

— Оглох, что ли? Тут мы хозяева! Гони бабки и уматывай!

Джон смотрел на них и не чувствовал ничего, кроме слепой ненависти. Его нюх, науськанный тюремными стычками, безошибочно чуял неизбежную потасовку, и более того, жаждал ее. Тело само готовилось к схватке, инстинкты разворачивали его лицом к мусорному баку и держали в поле зрения направление удара.

— Ну все, мудила! — потеряв терпение, «семьянин» шагнул к нему в упор, подобно быку зажимая в угол. — Сейчас пожалеешь, что сунулся на нашу территорию!

Гнев, долгие годы тлеющий где-то внутри Джона, пробуждался, пузырился под кожей и рвался наружу.

— Твоя территория – вольер с гориллами, — глаза в глаза процедил он бандиту и кивнул на его татуировку. — Там же, где твоя семья.

Верхом дипломатии такой ответ точно не назовешь.

Смысл сказанного мгновенно дошел до «семьянина», но Джон был быстрее. Он схватил его, ударил коленом в живот и, не давая очухаться, пару раз как следует приложил лицом о край бака. Смачно хрустнул сломанный нос, бита выпала из его рук, посыпались грязные ругательства.

Джон уже повернулся к его друзьям, как раз встречая их кулаки. Они ударили его в торс, кастетом проехались по скуле. Отшатнувшись, Джон зашипел, но устоял на ногах. Его попытались взять в захват, но, извернувшись, Джон перехватил руку и завел обидчику за спину, выворачивая ее повыше к пасмурному небу.

Снова и снова он отвечал ударами. Самому крупному врезал по лицу, но промазал по основанию челюсти. Тот все же потерял равновесие, качнулся, и Джон со всей силы хлопнул его ладонями по ушам. Оглушенный звоном, бандит взвыл, но не упал. Шагнув в сторону, Джон пнул его под коленную чашечку, выбивая сустав. Бандит рухнул и затих от болевого шока. Минус один.

Тем временем рьяный защитник семьи пришел в себя. Весь в крови, он с рыком налетел на Джона и повалил его на землю. Разбитый асфальт встретил его острыми краями и ошметками мусора. Секундой позже тяжелые ботинки глухо вминались Джону в живот, били по ребрам и лицу.

Паршивая была идея...

Но Джон не думал. Его разум был пуст, охваченный только одной мыслью – выжить и сделать больно, и потому, когда «семьянин» навис над ним и принялся душить, он изо всех сил вцепился в бугристое лицо отморозка, напряженно пытаясь достать до глаз пальцами.

— Теперь понял? Нравится?! — свирепо рявкнул громила, брызгая слюнями.

Кровь из его разбитого носа капала Джону на лицо. Легкие пустели и требовали воздуха. Все свои силы Джон тратил на то, чтобы удержать бугая и остаться в сознании.

— Эй, отвалите от него, придурки!

Издалека, сквозь пульсирующую в ушах кровь смутно пробился девчачий крик.

— Козел сраный, это видел? Он под защитой Химеры!

Занятый удушением, бандит отреагировал лишь тогда, когда вдогонку о его спину стукнулся камушек. От удивления он чуть повернулся и ослабил хватку, позволив Джону вдохнуть. Сбитым мутным зрением Джон увидел в проходе тупика крошечную Мэнди, бесстрашно демонстрирующую бандитам дублон Химеры.

Нависающий над Джоном в изумлении переглянулся с напарником и спросил у нее:

— Где ты ее взяла, малявка?..

— А сам как думаешь? — огрызнулась Мэнди и с недоумением посмотрела на Джона. — Эй! Ты чего тупишь? Сигну потерял?..

Между бугаями завязалась короткая дискуссия о том, может ли ребенок носить дублон Химеры. В бандитскую голову не укладывалась мысль, что в криминальной иерархии какая-то девчонка стоит выше, чем они или их клановый босс.

Возникший диссонанс дал Джону возможность перевести дух.

— Чувак, с избранными лучше не связываться, — тревожно говорил тот, что с битой.

— Пофиг на девчонку, но этот хрен тронул мою семью! — возмущенно отвечал второй, гнусавя разбитым носом. — А семья это святое, чувак!

— Ну не знаю, чувак... Если Химера узнает...

— Да ты просто ссыкло! — перебил «семьянин» и отобрал у напарника биту.

Не встретив внятного отпора, он ухмыльнулся и вновь навис над Джоном.

— Что? — растерялась Мэнди. — Нет, подождите!..

Но и Джон не ждал, пока спор разрешится.

Нащупав на земле спицу от сломанного зонта – хоть чем-то гребаные дожди оказались полезны, – он собрался с силами и что есть мочи воткнул ее в оголенную икру озверевшего отморозка. Новый крик боли заполнил тупик, новые капли крови брызнули на асфальт. Напрягшись, Джон вскочил на ноги и подхватил упавшую биту.

И все сразу стало проще.

«Семьянин» выл и корчился от боли. В первую очередь Джон огрел его напарника. Раз – в челюсть, так что даже зуб отлетел. Два – с прицелом в почки. В ответ на третий замах биты тот приподнял руки, прося пощады, и через секунду дал деру.

Сплевывая грязные ругательства, «семьянин» встал на четвереньки, пытаясь занять вертикальное положение. Джон бросил биту, обошел его сзади и, не поскупившись на силу, зажал локтем блестящую от пота шею.

— А тебе нравится, ублюдок?! — зашипел Джон ему в ухо.

Мощную бычью шею было тяжело пережать, но адреналин сыграл свою роль. Джон помог себе золотой цепью, что обвивала горло бандита, затянул ее потуже и дернул пару раз. Через полминуты бандит прекратил рыпаться и обмяк.

Око за око, мать твою.

Тяжело дыша, Джон стоял в тупике один. Стычка закончилась не в пользу защитников территории.

— Обалдеть! — пораженно воскликнула Мэнди, глядя на обмякшие и корчившиеся тела. — Ты что, убил их?

— Вряд ли. Очухаются.

Дух смерти невозможно забыть и с чем-либо спутать, но в этот раз он не веял в воздухе.

Дрожащими руками Джон вынул последнюю сигарету и, со стоном примостившись на бордюре, закурил. Его юная спасительница глядела на него со смешанным чувством уважения и недоумения.

— Зачем ты так? Химеровцы должны быть заодно!

— Они тоже химеровцы, но их это не остановило, — заметил Джон. — Даже после твоей сигны.

Поставленная в тупик Мэнди стушевалась.

— Хм, и правда... Какие-то они неправильные... Так им и надо. Расскажу об этом Финндо, он их переучит. Тебя ранили?

Джон шумно выдохнул, расправил плечи и вытер кровь с лица. В схватке он рассек бровь и оцарапал скулу. К одежде прилипли объедки из мусорного бака. Про мятые органы и говорить было нечего. Но, как следует выпустив пар, Джон почувствовал себя лучше. Бодрее уж точно. Темерсон мог больше не опасаться колкого ответа. Какое-то время.

— Мне не впервой, — ответил он девчонке. — Когда-то я состоял в банде, так что... Справился бы и сам. Но... все равно спасибо, что отвлекла их.

— Балдеж! Теперь мы одна команда, одна цепь!

В полном восторге Мэнди стукнула себя кулачком в грудь, но Джон не разделил ее энтузиазма. Еще не хватало ему желтолицей малолетки на хвосте.

— Какого черта ты вообще пошла за мной? — неодобрительно спросил он.

В ее глазах сверкнул вселенский упрек.

— Ты так и не сказал, как тебя зовут. Это невежливо.

— Всего-то?..

Бывший заключенный фыркнул себе под нос и затянулся.

— Шла бы ты отсюда подальше, мелкая.

Мэнди выжидающе стояла над душой, накуксившись как тучка и игнорируя его негостеприимный хмурый взгляд.

Вздохнув, Джон нехотя выставил перед юной филиппинкой расшибленный кулак.

— Меня зовут Джон.