День песни и огня
**Северная деревня Камреден.
Праздник в Камредене был событием нечастым, и потому — почти священным. Раз в сезон деревня словно стряхивала с себя пыль повседневности, открывала двери, выносила столы, украшала улицы венками из трав, свечами и цветами.
Люди надевали лучшее, что у них было. Кто-то шил наряды специально, кто-то доставал из сундуков рубахи, пахнущие лавандой и временем.
Лада спустилась по ступеням их дома, как полагается принцессе на балу: в голубом платье, украшенном тонкими вышитыми узорами, с распущенными светлыми волосами, перевитыми голубыми лентами. На шее — медный кулон в форме цветка, её любимый.
— Богини милосердны, — выдохнул Кайран, увидев сестру. — Мы потеряли её. Она ушла к высшему обществу.
Элара хмыкнула, но в голосе её не было зависти. Она уже привыкла к тому, как люди смотрят на Ладу. Её нельзя было не заметить.
Когда они пришли на деревенскую площадь, Лада сразу же оказалась в центре внимания. К ней подходили девушки — обнять, похвастаться лентами, поделиться новостями. Парни улыбались, смущённо теребя шляпы. Старики кивали ей с нежной гордостью.
Она нравилась всем. Без исключений.
Лада умела вести беседу так, будто каждый собеседник был для неё единственным на свете. Она слушала — по-настоящему. И смеялась — звонко, не фальшиво. Когда заиграла музыка, она танцевала легко, как ветер над полем, и её платье вспыхивало, как лепестки васильков на солнце.
Элара держалась в стороне. Она не любила толпы, громкие разговоры, прикосновения чужих рук. Её утешением был Кайран — всегда немного в стороне, всегда рядом. Они сидели на краю площади, на старой изгороди, жуя вяленое мясо и наблюдая за всем как за спектаклем.
— Видишь эту? — сказал он, кивнув на рыжеволосую девчонку в алом. — Сначала липла к Тору, потом к Миклу, теперь вон — за кузнеца взялась. Настоящая стратегия.
— Думаешь, у неё план? — фыркнула Элара.
— Думаю, у неё инстинкт, — усмехнулся он. — Умеет вычислить, у кого больше всего эля и желания угодить.
— Слушай, она только что ущипнула кузнеца за зад. Я, пожалуй, вычеркну её из списка потенциальных подруг.
— У тебя был список?
— У тебя, может, и не было, а у меня есть. Я просто пока никого туда не добавляла.
Они хихикали, словно дети, и впервые за долгие недели Элара почувствовала спокойствие. Не было жара в груди, не было снов, не было чужого голоса, звавшего её. Только брат, шутки, люди, праздник.
Когда солнце стало клониться к закату, Элара с Кайраном собрались уходить. Лада осталась — ей хотелось ещё спеть. Она уже стояла в кругу под фонариками, её голос звенел и переливался, как ручей под луной. Люди замолкали, слушали, улыбались.
— Она настоящая волшебница, — пробормотал кто-то позади.
Элара и Кайран еще немного прогулялись, перед тем как вернуться домой. Но шаги замедлились, когда, свернув в переулок, они увидели Ладу. Она стояла у забора сада, рядом с ней — парень. Высокий, светловолосый, в простой рубахе, с застенчивыми руками, ещё не знавшими оружия. Его лицо было юным, но глаза — горящими.
Они остановились, притаившись в тени.
— Ты прекрасна, Лада, — сказал парень, нежно, как будто боялся, что слова разобьются. — Каждый день я благодарю богов, что ты взглянула на меня. И однажды... я попрошу у Зейна твоей руки. Я клянусь. Пусть не скоро, пусть ещё не всё готово... но я сделаю это.
Лада улыбнулась так, как умела только она — мягко, трепетно, почти священно.
— Я буду ждать, — прошептала она. — Я хочу этот день. Я хочу праздник, музыку, цветы в волосах... и чтобы ты танцевал со мной под светом костров. И чтобы все знали, что наша любовь — под покровом богов.
Она держала его за руки, склонив голову. Глаза сияли.
Элара сжала губы. Это было... странно. Чужое. Но и прекрасное. Она услышала, как Кайран выдохнул — едва заметно, с удивлением.
— Ну что ж, — тихо сказал он. — Наша девочка растёт.
— У неё будет другая жизнь, — шепнула Элара.
— Да. — Он взглянул на сестру. — И у тебя — тоже.
Они ушли в тень, не мешая. Не вмешиваясь.
Пусть этот вечер будет для Лады — её мечтой. Элара знала: всё ещё впереди. Но пока... пусть будет свет. И песни.
_______
Утро было тёплым, солнце решило задержаться в Камредене еще на день. Воздух пах яблоками и хлебом, а птицы на удивление громко перекрикивались, словно поздравляли деревню с прошедшим праздником.
Элара нашла Ладу у колодца — та как раз доставала ведро и поправляла на плечах тонкий платок. Взгляд у неё был мечтательный, почти рассеянный.
— Так, — сказала Элара, скрестив руки. — Кто он?
Лада вздрогнула, чуть не расплескав воду.
— Кто?
— Парень. Тот, с которым ты вчера стояла у сада. Тот, что обещал жениться на тебе под ликованием богов и с песнями до утра.
Лада густо покраснела, поправляя прядь.
— Это... его зовут Томар. Он помогает кузнецу. Мы давно знакомы. И... ну, просто... — она замялась, но на лице уже сияла улыбка. — Он мне нравится. С самого детства. И, кажется, я ему тоже. Мы много говорили. И теперь он хочет поговорить с отцом.
Элара фыркнула, но в голосе её не было насмешки.
— Вы ведь едва знаете друг друга. Думаешь, этого достаточно?
— Я... не знаю, — прошептала Лада, глядя в ведро. — Но когда он смотрит на меня, я чувствую, что всё будет правильно. Что он видит меня — всю. И не боится. К тому же, я знаю его почти с младенчества.
Элара кивнула. В ней с детства было что-то колкое, острое, как шип, но она умела быть мягкой, когда хотела.
— Ну, тогда я на его стороне. Только если он разобьёт тебе сердце — я подожгу ему штаны.
— Элара! — захихикала Лада, чуть не уронив ведро. — Не говори так!
— Ага. Тогда просто подсыплю ему крапивы в штаны. Тайно.
Сёстры рассмеялись. И Элара вдруг поймала себя на том, как ей хочется сохранить этот момент — простой, солнечный, настоящий.
⸻
Тренировки с Маарисом были другой жизнью.
Они встречались в чаще, подальше от деревни, где воздух был тише и гуще, словно всё живое прислушивалось. Маарис появлялся бесшумно, будто материализуясь из теней. Он не говорил лишнего — только дело.
— Твоя сила громкая, — сказал он однажды. — В тебе огонь. А ты должна быть дымом. Тенью. Без следа.
Он учил её ходить без звука, дышать через нос так, чтобы ни один лист не дрогнул. Показывал, как смешивать простейшие яды и зелья, объяснял, какие травы когда собирать, как распознавать яд по запаху, как маскировать себя в темноте. Как держать нож — не как воин, а как убийца.
Элара слушала. В ней просыпалось что-то новое: внимательность, точность, понимание.
— Ты не обязана становиться оружием, — говорил он. — Но если ты уже пламя — научись выбирать, что жечь.
Иногда он заставлял её вспоминать страх, вызвать жар внутри. И контролировать. Не давать ему вырваться.
Это было трудно. Это было страшно.
Но Элара росла в своём мастерстве.
⸻
Вечером, когда небо окрасилось в вишнёвый цвет, вся их семья собралась у камина. На ужин была похлёбка, пахнущая луком и чесноком, горячий хлеб и травяной чай, заваренный Ладой — с мятой, зверобоем и лепестками липы.
Отец заснул в кресле, с книжкой на коленях. А дети сидели на полу, укрытые пледом, у трескучего огня.
— Помнишь, как Лада прятала котёнка в сундуке? — сказал Кайран, потягиваясь. — Мы весь вечер думали, что там дух, потому что что-то шуршало и скреблось.
— А ты пошёл за солью и посыпал её вокруг! — захохотала Элара.
— Он потом мяукнул, и вы оба закричали, как девчонки, — добавила Лада, прыснув в ладони. — Я думала, вы перевернёте весь дом.
— А помнишь, как ты уронила пирог с ягодами на голову отца? — спросила Элара.
— Это было случайно! — фыркнула Лада. — Он сам подошёл не вовремя! И вообще, он потом сам съел половину прямо с лица!
Смех звучал тихо, уютно. Огонь плясал в очагах, и всё казалось... домом.
— Я скучаю по таким вечерам, — вдруг сказала Элара. — Когда всё просто.
Кайран обнял её за плечи.
— Они будут. У нас их будет ещё много. Даже когда всё поменяется.
— Когда? — прошептала она.
Он не ответил. Но сжал её сильнее.
И в этот момент Элара почувствовала: что-то надвигается. Но сейчас — она не одна. И в этом была её первая, настоящая защита.