Юность

Что может быть прекраснее субботнего утра? Всё что угодно, только не утро в моём доме. С шести утра я наслаждаюсь прекрасными истериками, которые устроила моя соседка. Возможно, она готовится к профессии оперной певицы, а может её рубят топором прямо за моей стеной. Единственная причина, по которой я ещё не выкинул её из окна это то, что мне лень вставать. А нет, есть ещё одна: эта ненормальная забаррикадировалась в своей комнате. Она просто забила досками дверь и перетащила шкаф. Вот этой девушке точно стоит лечь в больницу.

Оставаться дома я не любил. Жизнь среди наркоманов, бандитов и психов не приносила мне удовольствия, а собственное жильё я не мог себе ещё позволить. Поэтому приходится ночевать в этом наркопритоне.

После того, как я оказался на улице в 16 лет, мне было некуда идти. Меня подобрали те, кто обучил когда-то самообороне. Выбора у меня не было, пришлось идти, это была единственная крыша над головой. Я никому не говорил о том, что лишился родного дома, но потом об этом узнала Мариэль Лонгман. Мне пришлось соврать, что я живу у родственников, чтобы она не сообщила в школу.

Сегодня мы с другом собирались встретиться у него и запланировать выходные. Вчера нам не удалось никуда съездить, весь вечер я провёл в школе. Я решил не терять время и отправился в дом Лонгманов.

Было только начало восьмого, когда я подходил к их дому, но я знал, что Мэттью будет рад меня видеть. Он ведь не спит. Вся его семья уже привыкла, что по субботам я могу прийти очень рано.

Их дом довольно редкая постройка, такие в Нью-Ричмонде давно снесли, как и во всём городе, но Мейсон – отец близнецов, не отдал дом под снос. Снаружи он выглядел как небольшая бетонная коробка, но внутри это была милая квартира с большими и просторными комнатами.

Друг открыл мне дверь, и мы сразу прошли на кухню. Мы решили умять хлопья неизвестного производителя, тем более срок их годности подходил к концу. Через пятнадцать минут к нам присоединилась Мариэль, рассказывая про странных клиентов на её работе. Она представитель категории людей, которые долго метались между сотнями профессий и наконец, нашли себя в индустрии красоты. Любимое дело пошло ей на пользу, Мариэль расцвела. В свои 35 она выглядит на 25, что даёт ей хорошую популярность среди мужчин разных возрастов. В том числе, и моего возраста. Но это всё-таки мать моего друга, поэтому я стараюсь об этом не думать.

Когда Мариэль ушла, мы с Мэттью переместились на диван, заняв себя просмотром какого-то классического боевика. Сон начал нападать, забирая в свои объятия. Но ему не удалось победить, моё внимание привлекло какое-то движение. Из коридора вышла сонная Мэй, которая прошла мимо нас и направилась на кухню. Девушка видимо ещё не до конца проснулась, потому что, заметив меня, давно бы убежала одеваться. Но сейчас она свободно потягивалась в футболке, которая еле прикрывала её зад.

– Ух ты! – произнёс я, смотря на неё, но Мэй не подавала признаков стеснения. – Вот это дефиле!

Мэттью обернулся.

– Мэй, ты что, ещё глаза не открыла? – парень начал смеяться. – У нас вообще-то Холден дома.

Девушка отвлеклась от сексуального поглощения сока и посмотрела на нас с Мэттью, я ей помахал рукой, продолжая разглядывать её тело. Прежде мне не доводилось на него посмотреть.

Мэй простояла с разинутым ртом ещё пару секунд, а потом, закричав, убежала к себе.

Мы с другом упали от смеха. Через пару минут его сестра вернулась вся красная, недовольная и, к сожалению, одетая.

– Мэттью, ты не мог раньше сказать, когда я только вышла?

– Я тебя и не заметил, – он развёл руками.

– А вот я заметил,– вклинился я, нахально улыбнувшись. – Могла бы уже не одеваться.

Девушка схватила с кресла подушку и бросила в меня, но я её словил.

– Придурок, – Мэй отвернулась, начав готовить завтрак и продолжая возмущаться, – мог бы и отвернуться.

– Прости, шею защемило. Никак не получалось повернуться, – я вновь вернул внимание к скучному фильму. – Чувак, давай лучше сыграем.

Двойняшки устроили возню: один радостно бегал и собирал аппаратуру приставки, а другая сердилась на меня, обещая месть. Я лишь забавлялся. Мы с Мэттью начали игру, это было гораздо веселее и активнее, чем история о мошенниках 60-х годов. Мэй пристроилась рядом, когда сделала себе пару бутербродов и заварила кофе, хлопьев на неё не хватило. Пару минут понаблюдав за битвой, она начала тыкать пальцем мне в рёбра.

– Ай, ты что творишь? – произнёс я, пытаясь отбиться от врага на экране и на диване.

– Ничего, – сказала она, тыкнув второй раз.

Отскочив от девушки, я понял, что она решила мстить.

– Спасибо, сестрёнка, – вклинился друг, нанесся победный удар, когда я отвлёкся.

– Предательница, – обиженно проговорил я, а двойняшки засмеялись. – Решила променять меня. Я-то думал, мы всегда вместе будем.

– Сам виноват, – подхватив тон, произнесла девушка.

Начался следующий раунд, Мэй уже поставила кружку, чтобы в нужный момент отвлечь меня. Я тоже готовился дать отпор и Мэттью, и его сестре. Девушка приблизилась ко мне, наблюдая, как я играю. Не отвлекаясь от боя, я толкнул её плечом, завалив на диван, и прижал спиной.

– Холден, так не честно, – заверещала она, дёргая ногами и пытаясь вырваться. – Мэттью, помоги, – но тот промолчал, внимательно смотря на экран. – Предатель, а я тебе помогала.

– Вот, видишь, осталась бы в моей команде, мы бы его победили. А ты мало того, что меня предала, так и сама ни с чем осталась.

Ещё с детства, когда мы с Мэттью были главными организаторами войны на нашей улице, да и всех ближайших, нам нужны были гражданские союзники. И наше внимание пало на его сестру, за которую мы вели битву. Не на мечах, конечно. Мы пытались всячески её завербовать, чтобы она была на нашей стороне. Я не мог уступить, ведь у Мэттью было преимущество в виде родства, а я был незнакомым мальчишкой. Не помню как, но девочка встала на мою сторону, предав брата. С тех пор, во всяких играх и некоторых спорах она была моим союзником.

– Предательница, – вновь добавил я. – Столько лет...

– Ты первый меня предал, – таким же расстроенным тоном отвечала Мэй.

– Это были разные вещи...чёрт.

Мэттью злобно засмеялся, вновь одержав победу. Мы решили позвонить Тео Нилу и напомнить о вечеринке, которую он должен устроить, потому что проспорил. Вечеринка была не большая, просто пара знакомых. Тео удалось уломать Рейчел и пару девчонок-черлидерш, а больше никого и не надо было, ну кроме алкоголя.

Нам пришлось идти в центр Нью-Ричмонда, квартира Нила была в двух кварталах от моего жилища. Там нас уже ждал хозяин вечеринки, его друг Джек и коробка наших общих друзей. Вслед за нами пришли и девочки.

– Хреновый актёр, – говорю я парням, после четвёртого стакана горячительного. – Не справляется со своими обязанностями капитана. Такую сцену разыграл на поле.

Мы говорили о Джастине. Его я очень хорошо знал, особенно когда сам был в школьной волейбольной команде. Джастин один из тех крутых парней, у которого дома проводятся лучшие тусовки, он меняет девчонок как перчатки и издевается над теми, кто не может дать сдачи. С ним всё и было так в первый год старшей школы, но на втором году обучения в жизни Джастина появились наркотики. Именно их он подразумевает под словом «саморазрушение», когда говорит о своих проблемах с кем-то. Кеннет начинал с малого, и с каждым разом искал всё более интересное средство. К сожалению, подростков в наше время не удивишь алкоголем и сигаретами, а наркотики уже считаются нормальной практикой среди старшеклассников. Всё это вполне безобидно, пока они не начинают бросать спорт, девушек и обучение, лишь бы добыть дозу. Чего уж скрывать, в моей жизни они тоже присутствовали, какой-то период времени, но я быстро опомнился. А Джастин не смог. Когда-то мы с Тео хорошо общались с ним, можно сказать, были неплохими друзьями, но после того, как он не смог завязать, как и все спортсмены, наши дороги с Джастином разошлись.

– Я говорил ему, чтобы прекращал, но он вообще не слушает, – продолжает наш бессмысленный диалог Тео. – Не лечится, только ноет.

Мэттью разлил последнюю нашу бутылку. Девочки отделились от нас, болтая в другой комнате, но, думаю, у них тоже закончилась выпивка. Джек позвал их.

– Вы уже всё выпили? – удивляется Стейси, подходя ко мне. Я ухватил её за руку и посадил к себе на колени. Девчонка для приличия сделала вид, что сопротивляется, но ей хватило пару секунд, чтобы удобнее устроиться.

– У нас тоже только половина осталась, – сказала только что зашедшая в комнату Мэй, обведя всех взглядом. Рядом с ней встала Рейчел, которая держала ту самую бутылку.

Все сошлись на том, что стоит идти в супермаркет. Решали по «старому дедовскому способу» – жребием. То ли судьба, то ли звёзды решили, что пойду я.

– Чёрт, а я хотел уже комнату занять, – сказал я, сильнее обнимая Стейси.

– Вот давай только не в моей квартире, – проговорил Тео, выбирая, кто составит мне пару из девчонок.

– О, зайка, – пару мне придётся составить Мэй, – ну, тогда я пойду.

Кое-как собравшись и определившись с заказами, мы выдвинулись. На улице уже было темно и холодно, я пожалел, что не взял тёплую куртку. Лонгман была более бодрая, да и грелась в своём красном пальто.

– Иди-ка сюда, – я приобнял девушку за талию. – Погрей меня, мне холодно.

– Как тебе может быть холодно, ты столько выпил, – она попыталась освободиться, но, осознав, что я не отпущу, перестала дёргаться.

Попасть в ближайший магазин нам не удалось, его уже закрыли. Следующий был в соседнем квартале. Да я успею протрезветь, пока мы до него доберёмся. Мэй всё это время упиралась, что ей неудобно так идти.

– Зайка, успокойся. Мы ведь пытаемся согреться. Я, конечно, могу и другой способ предложить, но ты ведь не согласишься.

– Холден, прекрати.

После недолгой битвы, я всё-таки её освободил, но взял за руку, переплетая наши пальцы. На удивление, её руки были ледяными, а мои, наоборот, горячими. Теперь уже я грел её.

– Мы теперь как парочка, – прошептала она, когда мы зашли в магазин.

– Ну, помнишь ты в детстве была моей принцессой? – я повёл её к вино-водочному отделу. – Я тебя ещё тогда спасал от коровы. Как она вообще попала в город?

Боковым зрением я заметил, что Мэй смущённо улыбнулась. Заказы на алкоголь были самыми разными, но так как скидываться было особо нечем, то приходится брать самое необходимое.

– Удивлена, что ты всё это помнишь, – тихо проговорила Мэй, когда я подал ей бутылку вина.

– А почему я должен был это забыть?

– Потому что для тебя это было неважно.