ПРОЕКТ СМЕРТИ

С введением Проекта Майера в странах Европейского Альянса на смену тюрьмам пришли концентрационные лагеря, надзиратели сменились на палачей. Осужденных больше не считали за людей, а у каждого уголовника был лишь один приговор - смертная казнь. Больше не имело смысла заботится о здоровье заключенных, не нужно было их кормить и обеспечивать теплом. Теперь осуждённые становились узниками, а их жизнь после вынесения приговора едва превышала нескольких дней. Они ждали исполнения приговора в холодных и мокрых камерах, без еды и воды. Зачастую узники погибали раньше своей казни, либо расшибая лоб об стену, либо от жажды или холода.

После упразднения тюрем в Европейском Альянсе появилась новая организация - Служба Ликвидации Нарушителей (СЛН), в обязанности которой и входило исполнение приговора для осуждённых, а также кратковременный надзор за ними. Кроме палачей, в службе имелось и медицинское отделение. Врачи проводили медосмотр узников, а после исполнения приговора из их тел вырезали пригодные для донорства органы в больницы Альянса. Карателей этой службы в народе прозвали "Санитары Европы", ведь по их мнению, они очищали Альянс от вредителей и паразитов общества.
После ядерного удара по городам Европейского Альянса Карстен Майер создал свой военный полк специального назначения, вошедший в состав Санитаров Европы. Этот полк, в отличие от обычных карателей в концлагерях, получил особую задачу по исполнению мести во Франции, которую возглавил лично Канцлер Германии.

Полк был создан из выживших после ядерного удара полицейских Кёльна, работников местных концлагерей, а также из военного батальона Гаусса. Кроме бойцов силовых структур, в полк были приглашены добровольцы, желающие поучаствовать в кровавой мести за немецкий город. Сперва полк провел учения в городе Реймс, а затем, после уничтожения последней линии обороны НАТО, Санитары Европы зашли в центр Парижа. Их цель – геноцид, полное истребление населения города.

Елисейские поля. 24 февраля, 15:00

Неподалёку от триумфальной арки по центральной улице Парижа раскинулись некогда прекрасные и цветущие Елисейские поля. Листва пышных деревьев освежала городской воздух, кругом зеленела трава. Но теперь все это превратилось в настоящее пепелище. Обугленные бревна, вспаханная земля, всюду воронки от минометных снарядов, перемешанные с почвой изуродованные трупы солдат. Эти поля были хорошим полигоном для артиллерии НАТО: открытая местность, удаленная от жилых домов. С другой стороны, это оказалось идеальной мишенью для Альянса, уничтожить цели на которой совсем не представляло труда. Теперь все, что напомнило об отчаянных защитниках Парижа - разбитая техника вдоль центральной улицы, охладевший изуродованный металл над ветками мертвых деревьев, и их перегнивающие тела, смешанные с грязной землей.

Именно эти поля и заняли солдаты Санитаров Европы. Это место имеет особую стратегическую важность для их готовящейся операции. Здесь уже находились несколько десятков солдат в черной униформе, они закрепились в этом районе. Установили опорный пункт, поставили патруль.
Проинспектировать контроль местности приехал командир батальона. Черный джип, пересекая разбитые дороги, остановился у триумфальной арки, вышел немецкий офицер.
Все было в порядке, никаких инцидентов не произошло. Но сразу уезжать майор не стал. Устав от бесконечной суеты, он решил прогуляться по уничтоженным полям наедине с тишиной. Во всем окружающем кошмаре единственной отрадой оставалось яркое дневное солнце на ясном небе. Солнце слегка согревало тело солдата в черном одеянии в этот холодный день. Не беспокоясь о безопасности, офицер ушел довольно далеко от своих солдат, его манила тропа, ведущая в едва уцелевший парк. Он шел не спеша, осматривая каждый бугорок вокруг, как вдруг заметил неподалёку скамейку, а на ней неизвестную девушку. Своим единственным уцелевшим глазом он не мог хорошо рассмотреть незнакомку, и решил приблизиться, чем сильно ее напугал. Перед ним оказалась молодая рыжеволосая девушка с пышными, но грязными волосами. На ней была белая, запачканная пылью и сажей одежда, на ногах молодежные кроссовки.
Увидев немца она подскочила и поджала ноги к телу, ее охватил ужас.
Она зажалась на краю скамьи и прикрыла лицо руками со словами на прекрасном французском: "Не надо..."
Офицер был довольно образованным человеком и хорошо знал французский язык. Он не был настроен агрессивно, на лице было только спокойствие. Когда он присмотрелся к парижанке, перед глазом офицера промелькнули события из Реймса, где в соборе он также встретил рыжеволосую девушку. Тогда в нем все переменилось.
- Я не желаю тебе зла,- ответил офицер и подошел поближе, чем ещё больше напугал француженку. На поясе гремели ножны, в которых находился ужасающий мачете. Девушка начала задыхаться от страха и бредить себе под нос.
Немец едва прикоснулся к ее волосам, чтобы увидеть лицо, как та дёрнулась и тихо визгнула. Ее охватила дрожь, зубы стучали толи от холода, толи от страха. Немец решил отступить и продолжал успокаивать девушку:
- Я не собираюсь тебя убивать. Если бы захотел, ты бы давно уже не дышала.
От этих слов ей стало совсем не лучше. Она знала, чем грозит встреча с Альянсом, и чувствовала себя беззащитной.
Больше ничего говорить офицер не стал. Он лишь любовался девушкой, ему было жаль ее - голодная, замершая, в постоянном ужасе на гране смерти. Он уже бывал на волоске от смерти, видел, как погибают другие, зачастую совсем невинные люди, по обе стороны баррикад. Наконец, спустя какое-то время, девушка, принимая свою судьбу, взглянула на палача. Перед ней стоял мужчина на вид лет сорока, в черной униформе. Грозные ботинки, тугой ремень, броня, больше похожая на неуязвимые доспехи, кожаные перчатки. На поясе висел огромный клинок, а за спиной находился устрашающий автомат, на вид прямо как у французских солдат. На голове был громоздкий шлем с поднятыми наверх темными очками. Лицо солдата имело строгие черты, повсюду были морщины, на бороде небрежная щетина. В условиях войны у солдат нет возможности следить за собой, лишь штабные генералы каждый день выглядят как фотомодели военных журналов. Главной особенностью офицера являлась черная повязка на левом глазу. Он был похож на злобного пирата. Девушка показала свое лицо. Перед страшным солдатом сидела замученная душа, красные глаза, бледная кожа и круги под глазами. Дыхание парижанки восстановилось, началась апатия. Солдат снял кожаные перчатки и подошел к ней вновь, протянув свою мозолистую огрубевшую руку:
- Я отведу тебя в безопасное место. Как тебя зовут?
Девушка устало смотрела на руку, но не принимала ее и не отвечала злобному санитару.
- Я майор Гюнтер Линдерман, со мной тебя не обидят. Я хочу помочь тебе.
И все равно она продолжала молчать, но офицер никуда не спешил, терпения у него было хоть отбавляй.
- Поверь мне. У нас тепло и есть горячая еда.
От слов о еде девушка вновь ощутила дикую боль в животе. Голод морил ее уже не первый месяц, во рту пересохло. Дрожа, она посмотрела в глаз майора. Тот все ещё протягивал ей руку и попытался выдавить из себя подобие улыбки, что совсем не вызывало доверия.
- Почему вы не убиваете меня? - бубнила девушка так, что едва было слышно.
- Потому что не хочу, - ответил офицер более грубо, начиная нервничать от её каприз.
Наконец, она сломалась и аккуратно прикоснулась к руке Линдермана. Довольный, взглядом он быстро пробежался по парижанке, крепко схватил ее за руку и небрежно поднял со скамейки. Она чуть не упала, но офицер обхватил ее второй рукой за талию. Крепко встав на обе ноги, девушка почувствовала дискомфорт. Ее все ещё пугал странный офицер, но деваться теперь было некуда. Пытаясь согреть незнакомку, немец держал ее максимально близко к себе. Ее рост едва достигал его бороды.
- Так как тебя все же зовут? - вновь спросил немец и тихо повел ее к Триумфальной Арке, той же дорогой, откуда пришел.
- Эмили Рэй, - ответила парижанка и смирилась с происходящим. Теперь она надеялась, что немец ее не обманывает, и поверила, что он хочет помочь ей.
Они медленно вышли на поля, солдаты Альянса заметили офицера с незнакомкой и с диким непониманием провожали его взглядом. Он никому ничего не объяснял, солдаты не докучали его расспросами. Лишь были в шоке, не понимали, как действовать. В их обязанности входит уничтожение любой живой цели, кого они встретят на пути, но теперь, видимо, у них появилось исключение.
Эмили пугали вооруженные солдаты, все они смотрели на нее злобным взглядом, сжимая в руках свои автоматы, но офицер продолжал уверенно двигаться к машине. Его спокойствие заразило девушку, она почувствовала защиту рядом с ним.
- Что ты делала здесь в такое время? - после долгого молчания вдруг спросил офицер, а девушка подозрительно путалась в словах:
- Я просто после обстрелов, в метро вирус, и...
Офицер без смущения смотрел на нее, и она все же смогла ответить:
- Сегодня наконец выглянуло солнце. Я вышла из метро, чтобы хоть ненадолго увидеть свет. А потом вы...
Майор лишь похлопал девушку по плечу и ответил: "Не бойся, теперь свет будет вечно."
Девушку вновь напугали его слова, но вдруг она вспомнила, что рядом с ней идет немец, и возможно, у него есть проблемы с ее родным языком. Вполне оправдано. Через некоторое время майор вместе с девушкой добрался до автомобиля. Черный джип стоял прямо под могучей стеной триумфальной арки. Теперь ее было видно с любой точки города. В начале 17 века эта арка была построена по указу французского императора Наполеона Бонапарта, в ознаменование великих побед его армии. Однако через эту арку по Елисейским полям проходили марши иностранных солдат. В 1814 году здесь была армия Российской Империи, а в 1940 - войска Третьего Рейха. А уже сегодня - полк специального назначения современной Германии.
Офицера встретили солдаты из его сопровождения. Они стояли у машины и были удивлены нежданной гостье. В машине за рулем сидел один из солдат, еще шесть стояли рядом и ждали команды.
- Один из вас пойдет пешком, - объявил офицер своим солдатам, и те смущенно переглянулись. Эмили не понимала немецкий и с тревогой наблюдала за происходящим. Майор ухмыльнулся и продолжил: "Шутка. Просто кто-то один уступит даме и прокатится с ветерком в пулеметной башне."
После этих слов Линдерман открыл заднюю дверь бронемашины и, крепко держа Эмили за руку, помог ей забраться в настоящий танк. Внутри было восемь сидячих мест, солдаты плотно уселись сзади, один из них спереди, а последний залез к пулемёту, где было не очень удобно. Для майора и его спутницы оставили два места в ряд, сиденья были довольно жёсткими, про комфорт в этой машине можно вовсе забыть.
Все заняли свои места, водитель завел автомобиль и посмотрел через зеркало на незнакомку. Эмили осмотрелась и заметила за рулем солдата с ухоженной бородой. Это был тот самый лейтенант, который спас майора на учениях в Реймсе. После того, как ему удалось вытащить раненого офицера из собора, солдат уложил его в бронеавтомобиль и успел вовремя отвезти в штаб, где врачи оказали ему своевременную помощь. С тех пор лейтенанта назначили личным водителем офицера.
- В штаб, - скомандовал Линдерман, и бородач тронул автомобиль с места. Машина Альянса ехала не спеша, объезжая ухабы после утреннего обстрела. Все, кроме бородатого водителя и майора, были в масках, с ног до головы в черном. Вооружены до зубов, защищены до ушей. Из слабых мест оставались только руки и ноги, ниже колен и локтей.
- Герр майор, разрешите спросить? - раздался голос водителя. Линдерман, взглянув в до сих пор напуганные глаза Эмили, ответил: "Что у тебя?"
- Что это за девушка?
Майор долго не мог найти слов, но все же ответил:
- Будущий гражданин Европейского Альянса.
Водитель вновь взглянул на незнакомку и, оставив лишние вопросы, уставился на разбитую дорогу.

Буквально через пять минут выжженные поля сменились на едва тронутые обстрелом жилые дома. В них были выбиты стёкла, обвалились некоторые стены, но сами здания все ещё стояли на своих местах. Их было немного, ведь именно в этом районе находится Елисейский госпиталь, место, которое Альянс выбрал в качестве временного штаба для Санитаров Европы. Автомобиль подъехал к шлагбауму, у которого стоял немецкий патруль. Водитель без суеты показал им какую-то бумагу, не опуская стекла, и те впустили его во двор. Здание госпиталя нисколько не пострадало. Создаётся впечатление, что здесь нет никакой войны, и это очередной мирный солнечный день.
Но впечатление портили толпы немецких солдат вокруг. Они разгружали грузовики, ошивались вокруг бронемашин и занимались своими делами. Припарковавшись возле других джипов, водитель с улыбкой сказал:
- Всем спасибо, все свободны.
- Вольно, - добавил майор, и солдаты поспешили покинуть автомобиль. Последними выходили майор и парижанка. Он вновь помог ей вылезти из высокой машины, а затем, взяв под руку, повёл в штаб на глазах у всех.
Выпустив всех пассажиров, бородатый лейтенант закрыл дверь броневика и с пачкой сигарет подошел к одному из офицеров. У соседней машины стоял потный блондин в звании гауптмана, который только что вернулся из Нотр-Дама. Они были хорошо знакомы между собой, бок о бок обороняли Кёльн от сил НАТО. Арийский офицер принял угощение и, прикурив от зажигалки лейтенанта, задал актуальный для всего полка вопрос:
- Кого это привел Линдерман? Неужто любовницу завел?
Затянув горький дым, лейтенант ответил:
- Не думаю. Вы же знаете его слабость. Я подозреваю, что майор задумал неладное.
- И что же? - спросил блондин, стряхивая пепел сигареты.
- Подозреваю, но не верю. Майор не может связаться со шпионами.
- Никому нельзя слепо верить, ни мне, не тебе, ни канцлеру. Всегда нужно знать истину, - ответил офицер и, приметив мусорный бак у одного из корпусов госпиталя, метко запустил в нее окурок и ушел по своим делам. Лейтенанту оставалось лишь размышлять над словами гауптмана. Госпиталь состоял из трех корпусов, две четырехэтажки по бокам и двухэтажное здание администрации по центру. В двух корпусах расположились солдатские казармы, в здании администрации на первом этаже развернули госпиталь, а на втором - командную ставку генерала.
Линдерман привел Эмили в центральное здание, оно ничем не отличалось от французской больницы, кругом висели плакаты на французском языке. На первом этаже ходили люди в белых халатах, которые косо смотрели на чужестранку. Не задерживаясь, майор поспешил на второй этаж, где сразу подошел к центральному кабинету и на секунду застыл. На двери висела нетронутая табличка, Эмили сразу прочитала надпись: "Главный врач Елисейского госпиталя - хирург Роже Ларош"
Видимо, прибывшие в спешке солдаты Альянса совсем не обратили на это внимание. Сейчас они заняты совсем другими делами.
Линдерман постучал в дверь, по ту сторону прозвучал басовитый немецкий голос: "Войдите." Дверь открылась, в бывший врачебный кабинет вошёл майор и рыжеволосая незнакомка. Вокруг интерьер совсем не соответствовал госпиталю, стол с бумагами, шкафы и кожаный диван. У окна стояли французские флаги, а вместо белых стен были золотистые обои. У стола с черным портфелем возился низкий и толстый генерал. В отличие от солдат, он был одет не в комбинезон, а в строгий черный костюм. На плечах красовались золотые погоны, китель был расстегнут, а под ним - белая рубашка и орден железного креста. Такая же, какую в свое время носили солдаты Третьего Рейха. Только лента теперь была другого цвета, в черно-красно-желтых тонах. Гладко выбритое лицо генерала было похоже на пузырь, а на голове была громоздкая фуражка с серебристым гербом Германии на кокарде. Майор отпустил руку Эмили и, подойдя к столу, встал по стойке смирно: "Герр генерал, разрешите обратиться!"
Пыхтя от суматохи, генерал отодвинул портфель в сторону, снял фуражку и, положив ее на стол ответил: "Разрешаю. Кто это с тобой?"
Эмили не понимала немецкий и с испугом отошла к стене у выхода, держа замершие руки поближе к груди. Майор на миг обернулся и, указав на нее рукой, представил голодную и грязную парижанку генералу:
- Герр генерал, Эмили Рэй. Я нашел ее в парке неподалёку от Елисейских полей.
Генерал, вытирая пот со своего лба, медленно присел на офисный стул. Он приковал к ней свой холодный взгляд и спросил: "Парижанка? Почему до сих пор не ликвидирована?"
Майор пробежался глазами по кабинету и, найдя стул, присел напротив генерала: "Понимаете, герр генерал. Рука не поднялась. На самом деле я устал. Устал от войны, от крови и огня. Я хочу спокойной жизни в тишине и уюте."
Сначала парижанка вызвала подозрение у генерала, но ее вид был невинным, она не выглядела как шпион или партизан. Обыкновенная местная девушка.
- Жалость к врагу делает наших жен вдовами.
Майор сжал кулаки и с долей обиды сказал:
- У меня даже жены нет. У меня вообще никого не осталось, все, что мне остаётся - только сдохнуть в бою!
Генерал стал успокаивать майора, их беседа не выглядела как диалог подчиненного и начальника, а была больше похожа на дружеское общение.
- Не горячись. Я знаю, как трудно тебе пришлось, всем нам пришлось нелегко. Все кого-то потеряли, многие остались ни с чем. Именно поэтому мы здесь, месть - дело чести.
- Какая месть? Кому? Посмотрите, генерал?- майор вдруг посмотрел на Эмили диким взглядом, ей вновь стало не по себе. - Какое зло она могла мне сделать? Она запустила в нас ракеты? Или может, люди из Реймса? Тот пастор? Мы мстим не тем!
Генерал прислонил указательный палец к губам: "Тише, тише..."
Но майор продолжал: "Майер слаб, и он решил оторваться на беззащитном Париже, когда настоящее зло сейчас пирует за океаном. Вот кого резать надо!"
Генерал подумал и ответил: "В твоих словах есть доля правды, но мы должны исполнить приказ. Пойми, кроме нас с этим заданием никто не справится, нельзя давать слабину. Нужно показать миру нашу силу и гнев, нашу волю, чтобы больше никто в мире не смел указывать нам, как жить."
Майор прижал кулаки ко лбу: "Сколько можно..." Генерал вспомнил о гостье и, посмотрев на нее вновь, указал пальцем на диван. Она не поняла указания, и генерал привлек майора: "Пускай сядет, чего стоит в углу."
Майор немного успокоился и продублировал ей на французском. Эмили робко прошла к дивану и села с краю, бегая всюду своими красными глазами. Здесь было намного теплее, чем на улице или метро, обещания майора начинают сбываться.
Генерал пристально осмотрел парижанку и продолжил разговор:
- Так почему она здесь?
- Вы ещё не поняли? - поразился Линдерман.
Генерал почесал свой пятидесятый подбородок:
- Я знаю про твою слабость, но ты уверен, что именно она тебе нужна? В Германии совсем не осталось девушек? Да зачем далеко ходить, вот, например, Моника, чем не нравится?
Майор снова начал нервничать, он сидел как на иголках:
- Я сейчас перейду на откровения! Ни одна немецкая женщина не желает иметь со мной дела, а Моника вообще сумасшедшая! Поверьте, я не раз пытался знакомиться с девушками, но каждый раз они хотели большего, и я не мог их удовлетворить. Они постоянно уходили от меня!
Генерал катался на стуле из стороны в сторону и стучал пальцами по деревянному столу:
- Вдруг ей тоже захочется большего?
- Виктор! - майор внезапно озвучил имя генерала. - Я вот-вот спасу ее от крупнейшей резни в истории, она будет век мне благодарна!
- Ну... - начал размышлять начальник. - Ты уже думал, что будет дальше? Да даже сейчас. Перед нами сидит неизвестная дама, без документов, иностранка. Разве не помнишь, в Проекте Майера указано, что иностранные граждане не имеют права пребывать в Германии. Для регистрации брака вы должны быть одной нации, этого уже достаточно, чтобы оборвать тебе все шансы.
Майор приблизился к генералу и сурово проговорил: "Мы ведь имеем тесные связи с канцлером, напечатать пару нужных бумаг, и все дела!"
Внезапно генерал указал пальцем и осадил: "Не играй с огнем, это может обернуться против тебя самого. Зная Майера, могу сказать, что за такие слова нас обоих приставят к стенке!"
Линдерман откинулся на спинку стула и, опустив руки, депрессивно спросил: "И как же быть?"
Генерал посмотрел на Эмили, затем снова на майора.
- Я очень уважаю твоего покойного отца, уважаю тебя самого. Я могу провернуть пару махинаций. Но я должен быть абсолютно уверен, что с нами сидит чистый человек.
Майор ухмыльнулся и заявил: "Не вопрос, отмоем!"
Сначала генерал фыркнул, а затем залился громким хохотом: "Ха-ха, хорошо выдал, хорошо. Ха-ха!"
Эмили не понимала, от чего смеются немцы, но хохот генерала смешил ее, она едва улыбнулась. Когда Виктор успокоился, то продолжил:
- Отмыть тоже надо. Ты обыскивал ее? Вдруг под маской святоши скрывается коварный шпион? Что, если это троянский конь, который в подходящий момент вонзит нож в спину?
Майор осмотрел девушку с ног до головы, и спросил:
- Что мне, карманы ей вывернуть?
Генерал возразил: "Ты всю жизнь занимался этим в Кёльне! Что на тебя нашло?"
- Извините, герр генерал.
После небольшой паузы Виктор достал из портфеля планшет и, включив его, пробубнил:
- Выхода к базе данных нет, глушилка работает...

На окраинах Парижа, в самом начале блокады столицы, Альянс установил над городом свою новейшую систему подавления связи. Внутри столицы можно без проблем общаться по рации, но ни одно сообщение не может выйти за пределы города, ни одна весть не пройдет внутрь. Полная информационная изоляция города. Эти меры были применены после утечки информации в Реймсе. Альянс смог восстановить оборудование британских шпионов и выяснить, что данные о деятельности полка Карстена стали известны Лондону. Германия не хотела, чтобы подробности операции мести вышли в народ. Она желает абсолютной тайны, чтобы навести ужас и страх на весь мир. И кроме того, лишняя утечка информации может помешать деятельности Альянса, ведь уничтожить несколько миллионов человек в огромном городе - задача далеко не из простых, здесь важна каждая деталь. Для задания в Париже в связи с внешним миром нет необходимости. У солдат имеются все возможные ресурсы для исполнения мести, а отключать глушилку разрешено только, чтобы уведомить Берлин о завершении операции.

Генерал отложил планшет и подвёл итог: "Гюнтер, я помогу тебе, но знай, она остаётся строго под твою ответственность. Любое происшествие будет на твоей совести."
Майор подорвался со стула и вцепился в толстую руку генерала, пожимая ее: "Спасибо, герр генерал!"
Генерал ответил на рукопожатие и слегка улыбнулся, добавив:
- К ужину она должна выучить наизусть клятву верности Европейскому Альянсу.
Майор кивнул головой, генерал сделал акцент: "На немецком языке!"
Майор ухмыльнулся, не понимая шутки: "Серьезно?"
- Абсолютно. Перед ужином мы организуем ей ритуал, так скажем, показательное выступление. Возможно, это воодушевит ее. Да и в целом, любая клятва священна. Если ей знакомо такое понятие, как честь, она не оступится перед нами. А теперь ступайте. Приведи ее в порядок, чего она как чугунок.
- Так точно, герр генерал!
Майор встал по стойке смирно и, взяв Эмили за руку, покинул кабинет генерала.