Цена короны

«Тебе лучше?»

«Ммм».

«Ты на это не похож».

Дейнис попыталась слабо улыбнуться, но это было тщетное усилие. Дрожащей рукой она поднесла платок Эймонда к своему носу, и он наблюдал, как он быстро потемнел от свежей крови. Он вздрогнул от этого зрелища, недоверие отразилось на его чертах. Мягкий свет свечей в комнате выявил тени под ее глазами, сделав их более глубокими и выраженными, чем когда-либо прежде. Ее дыхание было поверхностным, и она схватилась за грудь, пытаясь сохранить самообладание. Перед ее платья был запятнан кровью, и на его тунике было такое же пятно. Ее взгляд упал на него и потускнел.

"Мне жаль. Ты же сказал мне не пачкать твою одежду кровью, - пробормотала она. - Ты, должно быть, расстроен".

Эймонд натянуто рассмеялся: «Ты думаешь, это то, из-за чего я расстроен?»

«Ну... да? А ты нет?»

«Нет, Дейнис».

"Ой."

«Не ругайся! Что случилось?» Эймонд в отчаянии вскинул руки. «Почему ты не позволяешь мне позвонить твоей матери? Или мейстерам?»

«Тебе не нужно беспокоить их, Эймонд. Я буду в полном порядке через минуту, и нет смысла портить всем остальным мероприятие».

Она одарила его лучшей улыбкой, давая понять, что с ней все в порядке, но он лишь покачал головой.

«Пир может подождать. Ваше здоровье гораздо важнее».

«Ты слишком добр, Эймонд, но нам обоим незачем страдать. Иди и наслаждайся пиром. Со мной все будет в порядке».

"Дейнис-"

Дейнис подмигнула ему: «И кроме того, ты упускаешь свой шанс познакомиться со многими прекрасными молодыми леди. Все они были бы более чем рады разделить танец с принцем».

Лицо Эймонда сморщилось от смеси веселья и раздражения из-за ее игривых шуток. Он покачал головой: «Эти дамы прекрасно справятся и без меня. Там их будет больше, чем просто занять Эйгоном».

«О, но я бы не хотел оказаться причиной того, что этим дамам будет отказано в удовольствии потанцевать именно с вами».

«Я не могу оставить тебя в таком состоянии, Дейенис», - упрямо настаивал Эймонд.

«А что, если я сама попрошу?» - глаза юной принцессы озорно блеснули.

"Что?"

«Ну, я знаю, я сказала, что не буду просить тебя ни о чем на свои именины, но теперь я приняла решение. Я хочу, чтобы ты вернулась на пир и хорошо провела время. Я хочу, чтобы ты потанцевала по крайней мере с тремя новыми дамами до конца вечера».

«Вы не можете этого сделать!»

"И не притворяйся. Я спрошу Хелену и Дейрона подтвердить, - пожала плечами Дейнис. - Я бы спросила и Эйгона, но сомневаюсь, что он достаточно трезв, чтобы помнить".

«Но... три?» - пробормотал Эмоинд, не находя слов.

«Ну ладно, тогда сделаем два? Так звучит лучше?»

«Дейнис, позволь мне позвать мейстера. Очевидно, что вся потеря крови бьет тебе в голову».

«Это не так! Пойдем, будет весело, обещаю».

«Откуда ты знаешь? Если я правильно помню, ты выглядел совершенно несчастным, когда делал это», - Эймонд недоверчиво приподнял бровь.

Дейнис горячо покачала головой, начиная перечислять потенциальных дам: «Нет, нет, это будет по-другому. Мужчины имеют тенденцию вести себя отвратительно, но дамы все прелестны!»

«Я уверен, что меня это не должно оскорблять?»

«Конечно, нет, не смешите. Теперь давайте посмотрим, есть ли леди Элара, очаровательная певица из дома Редвинов. И леди Селиса, она замечательная арфистка и у нее хорошие шутки. Я думаю, вы найдете их всех весьма интригующими. О, и леди Элеонора из...»

«Кажется, у тебя к этому талант, Дейнис. Ты настоящая сваха, не так ли?» - прервал ее Эймонд.

«Ты понятия не имеешь. Я когда-нибудь рассказывал тебе, как я помогаю Дэйрону в его романтических начинаниях? Я могу быть экспертом».

Дейенис ухмыльнулась, ее глаза загорелись, когда она перечислила еще несколько имен, а затем добралась до того, которое, казалось, волновало ее больше всего.

«Ах, но та, с кем ты непременно должен познакомиться, - это леди Кассандра Баратеон. Эймонд, она - воплощение красоты, грации и остроумия в одном лице. Ее смех может озарить комнату, а ее юмор заразителен. Ты найдешь ее самой приятной компанией».

«Ну, похоже, именно ты влюбился в леди Кассандру. Ты уверен, что не против разделить ее внимание со мной?»

«Хмм, возможно, если подумать, не стоит знакомиться с леди Кассандрой. Есть много других замечательных женщин, с которыми вам стоит познакомиться. Думаю, я оставлю леди Кассандру при себе».

«О, не сдерживайся сейчас».

«Я не такая! Я только что перечислила более дюжины девушек, которые были бы более чем счастливы нежиться в твоем присутствии».

Эймонд опустил взгляд, не в силах избавиться от ворчливого голоса в своей голове. Какая леди захочет танцевать с ним, подумал он, когда его рана так явно видна всем? Он представил себе ужасные выражения лиц леди, их глаза, расширившиеся от шока, если они когда-нибудь случайно увидят его испорченный глаз. Он почти мог слышать шепот и вздохи, которые последуют, поскольку слухи неизбежно пойдут по замку, еще больше подпитывая ненасытный аппетит придворных сплетен. Это был жестокий поворот судьбы, что его физический недостаток, к которому он привык со временем, казался преувеличенным в ярком свете великого события.

Затем чья-то рука скользнула в его руку, мягкие пальцы переплелись с его пальцами, вытащив его из раздумий.

«Я не знаю, о чем ты думаешь», - пробормотала Дейенис, - «но я хочу, чтобы ты остановился. Ты добр, обаятелен и невероятно красив. Одно твое присутствие оживит большой зал, и я уверена, что каждая леди будет бороться за танец с тобой. А если кто-то скажет обратное, я сама пойду за ними! Мои навыки владения мечом значительно улучшились».

От ее комплиментов щеки Эймонда покрылись легким румянцем. «Ты слишком преувеличиваешь, Дейенис».

Дейнис решительно настояла: «Иди и наслаждайся. Танцуй, заводи новых друзей, а когда закончишь, можешь доложить мне. Я буду здесь».

Эймонд фыркнул на ее настойчивый тон и посмотрел на нее сверху вниз. Платок, который она поднесла к носу, был почти полностью пропитан кровью, и алая капля медленно стекала по ее запястью. Она выглядела ужасно, но, несмотря на дискомфорт и боль, которые она, должно быть, чувствовала, на ее губах была мягкая, успокаивающая улыбка, когда она пыталась утешить его. Он потянулся, чтобы коснуться ее руки, но она быстро отстранилась от него.

«Не хотелось бы запятнать тебя еще больше», - пожала она плечами в качестве объяснения, уловив вспышку обиды, промелькнувшую на его лице. «Нельзя же больше позволять моей жалости омрачать твое совершенство, не так ли?»

«Не говори так».

«Тссс, а теперь поторопись. Иди. Скорее, пока твой брат не распугал всех дам, заставив их думать, что с Таргариенами не стоит общаться, хотя я уверен, что они все влюбились в Хелену, так что мне не стоит слишком беспокоиться».

Эймонд закатил глаза на ее поддразнивание, скрывая свое беспокойство за ухмылкой: «Ты слишком хороша в лести, Дейнис. Полагаю, я мог бы появиться, а затем вернуться, чтобы проверить тебя».

«Прежде чем ты уйдешь...»

Эймонд остановился у двери в комнату, услышав ее голос. Ему показалось или голос звучал более устало, чем несколько минут назад.

«Все что угодно», - ответил он.

«Если вы случайно увидите одну из моих служанок по пути вниз, не могли бы вы отправить ее наверх? Думаю, мне понадобится еще несколько носовых платков».

«Возможно, мне следует остаться здесь...»

«Эмонд! Ты не сможешь уклониться от подарка мне на именины!»

«Я уже купил тебе еще один подарок на именины», - пробормотал Эйминд себе под нос.

"Что?"

«Ничего. Да, я найду кого-нибудь, кто сможет к вам прислать».

Когда шаги Эймонда затихли вдали, Дейнис рухнула на пол, ее лицо исказилось от боли. Жгучая, невыносимая боль в ее животе ощущалась как непреодолимая, злобная сила, разрывающая ее самую суть. Это было так, как будто кто-то безжалостно копался в ее внутренностях ржавой ложкой, и каждое движение приносило волны мучительных мучений. Комната, казалось, вращалась вокруг нее, и Дейнис почувствовала тошнотворное желание вырвать. Ее дыхание стало поверхностным и частым, каждый вздох был отчаянной мольбой об облегчении непрекращающейся боли.

Ей потребовались почти все ее силы, чтобы держаться прямо и улыбаться перед Эймондом. Она была полна решимости не беспокоить его или кого-либо еще. Если бы он сообщил ее матери или королю о ее страданиях, они могли бы прийти к выводу, что ее отравили, чего она знала наверняка. Во всяком случае, никем, кроме нее самой.

Женщина из борделя в этот момент мелькнула в ее мысленном взоре. Она сказала, что эликсир отравит ее. Что он может убить и ее. Пусть так, подумала она про себя. Она лучше уйдет вот так, по собственной воле и по собственной воле, чем ради ребенка, которого она никогда не увидит.

Пока Дейнис лежала на полу комнаты, тьма, казалось, затмевала ее зрение. Агония в ее животе была неумолимой, как будто боль была собственной сущностью, решившей поглотить ее. Каждый вдох был борьбой, и мир вокруг нее, казалось, расплывался и колебался.

«Дейнис, я видел Диану, и она сказала, что будет рада помочь тебе убраться», - раздался искаженный голос Эймонда Таргариена.

Внезапно по комнате разнеслись быстрые шаги, и в комнату ворвалась Диана, широко раскрыв глаза от беспокойства. За ней последовал Эймонд, который вернулся, чтобы проверить ее, не в силах избавиться от беспокойства.

Когда они увидели Дейнис на полу, ее лицо было искажено болью, а слезы тихо текли по щекам, их сердца сжались от тревоги. Диана бросилась к Дейнис, опустилась на колени рядом с ней и нежно обняла ее голову, в то время как Эймонд быстро последовал ее примеру.

Эймонд изо всех сил старался удержать свой порок в стабильном состоянии, когда он заключил Дейенис в объятия: «С тобой все в порядке? Что происходит?»

«Этого... этого было недостаточно для... двух танцев», - с большим усилием Дейенис попыталась выдавить из себя дразнящую улыбку, но вместо улыбки она получила лишь болезненную гримасу.

«В такое время шутить просто невозможно»

Дейнис смогла только слабо, болезненно вздохнуть, схватившись за живот, пытаясь облегчить агонию. Она посмотрела на Эймонда глазами, полными слез, пытаясь вымолвить слова.

Диана, в голосе которой слышалось беспокойство, добавила: «Должны ли мы послать за мейстером, принцесса?»

Эймонд прижал к себе Дейенис, нахмурившись от разочарования: «Да, Диана, немедленно пошли за мейстером!»

«Нет! Нет, никому не говори!»

«Ты себя видел? Ты выглядишь так, будто находишься на пороге смерти! Как я могу не позвать мейстера, когда тебе явно так больно?»

Голос Эймонда прогремел в комнате, и Диана вздрогнула. Тем не менее, Дейнис упрямо покачала головой. Она шмыгнула носом и растянула губы в гримасничающей улыбке, пытаясь сохранить голос легким.

Слезы смешались с натянутой улыбкой Дейенис, когда она умоляла: «Эймонд, пожалуйста, посмотри, я в порядке. Я в порядке. Я не хочу портить всем праздник. Это, вероятно, просто мимолетное недомогание. Я не хочу поднимать шум. Пожалуйста».

Терпение Эймонда истощилось, голос его повысился от раздражения. Он сжал Дейнис еще крепче, пока рявкал приказы Диане.

«Скорее приведи мейстера! А потом принеси что-нибудь, чем можно ее вымыть. Поторопись, не стой там и не пялься!»

"Не... не говори с ней... так, - запротестовала Дейенис, ее голос прерывался. - Диана, ты можешь привести мейстера, но ты не должна никому об этом рассказывать. Никто не должен об этом узнать. Пожалуйста. И спасибо... спасибо".

Пока Диана поспешила за мейстером, Эймонд продолжал держать Дейенис на руках, его сердце разрывалось от беспокойства.

«Дейнис, тебя отравили?»

«Нет... не видел».

«Кажется, ты в этом совершенно уверен».

«Я... а ты знаешь, какими могут быть Мать и Дедушка. Если бы они подумали, что меня отравили, они бы обыскали и допросили всех гостей. Не говоря уже о том, что сделает Деймон».

«Вы уверены?»

«Более определенно, чем что-либо еще».

Тяжелая тишина повисла в комнате, и хватка Эймонда на ней ослабла, выражение его лица стало напряженным, когда он обдумывал другую возможность. Он не мог заставить себя посмотреть на нее прямо, и его голос слегка дрожал, когда он спросил: «Дейнис, ты... беременна? Когда... когда Хелейна была беременна в первый раз, она тоже часто болела».

Слова, казалось, висели в воздухе, как грозовая туча, их тяжесть бросала тень на комнату. Гнев и боль Эймонда были очевидны, хотя он пытался их подавить, выдавая лишь легкое напряжение челюстей. Он все еще держал Дейенис, но его объятия стали отстраненными, как будто он отшатывался от этой идеи.

Однако реакция Дейнис была совсем не ожидаемой. Вместо того, чтобы дать прямой ответ, она разразилась сдавленным, почти истерическим смехом, ее голос разнесся по комнате. Это была ошеломляющая реакция, и выражение лица Эймонда потемнело от замешательства и растущей обиды.

Новые слезы навернулись на ее глаза, когда ее смех послал новые вспышки боли, пронзившие ее внутренности, и она изо всех сил пыталась заговорить на мгновение. Когда ей наконец удалось вернуть себе самообладание, терпение Эймонда почти иссякло. Он снова задал вопрос, на этот раз его голос был гораздо резче: «Дейнис, ты носишь ребенка?»

Ее смех в ответ только усилился, прерываемый приступами сильного кашля, и, казалось, терпение Эймонда быстро истощалось. Его гнев начал кипеть, и он не мог понять, что же такого забавного было в этой ситуации.

Он внезапно заметил: «Если твой поход в бордель той ночью закончился для тебя беременностью, то, по крайней мере, ты могла бы не лгать мне об этом, когда я схожу с ума от беспокойства за тебя. Я же говорил тебе, тебе не следовало туда ходить!»

Дейенис, по лицу которой текли слезы, умудрялась выдавливать слова между приступами безумного смеха.

«Эмонд, я была... Я была в борделе только из-за... других личных дел. Я не беременна. Я никогда не буду беременна».

Ее смех наконец стих, оставив ее бездыханной и со слезящимися глазами. Ее заявление принесло ей некоторое чувство облегчения, как будто это сделало ее боль терпимой. Зная, что она никогда не будет пухнуть от чьего-либо ребенка или бояться потерять свою жизнь при родах. Она бы вынесла эту боль тысячу раз ради этой сладкой награды.

Гнев Эймонда медленно угас, сменившись смесью облегчения и смущения. Он глубоко вздохнул и притянул Дейнис к себе, нежно обняв ее, его прежнее разочарование сменилось глубоким чувством облегчения. Дейнис тоже вздохнула. Возможно, ее чувство кратковременного облегчения было связано с ним. Что-то в том, как он провел пальцами по ее волосам и поцеловал ее в лоб, пока она дрожала в его объятиях.

«Почему ты кажешься с облегчением?» - пробормотала Дейнис.

Эймонд почувствовал, как жар медленно поднимается по его шее, когда он попытался уклониться от ее вопроса: «Я просто не хотел оставлять тебя, чтобы отправиться на охоту за жалким человеком, который осмелился родить от тебя своего ублюдка».

Дейенис скривилась от отвращения: «Это звучит отвратительно».

«Прошу прощения. Я не должен произносить такие слова в присутствии дамы».

«С каких это пор ты обращаешься со мной так, словно я настоящая леди?» Дейенис недоверчиво приподняла бровь, а Эймонд подивился ее самообладанию, когда из ее носа все еще текла кровь, а она, казалось, была готова вот-вот быть погребенной.

В этот момент Диана вернулась в комнату вместе с мейстером.

Диана обратилась к Дейенис мягким, но обеспокоенным голосом: «Принцесса, никто из членов королевской семьи не был осведомлен о вашем состоянии. Я старалась изо всех сил сохранить это в тайне, но пришло время мейстеру оценить состояние вашего здоровья».

Мейстер, опытный человек со спокойным нравом, почтительно склонил голову перед Эймондом и Дейенис.

«Мой принц, будьте так добры, помогите принцессе лечь на кровать», - попросил он.

Эймонд кивнул, просунул руки ей под ноги и осторожно поднял, поставив на край кровати. Дейнис вздрогнула, когда ее переместили. Отчаянным, поспешным движением она потянулась к ближайшему ведру, которое Диана также заботливо принесла в комнату. В момент жестокой агонии она блевала, яростно опорожняя содержимое своего желудка в ведро. Жестокая боль, охватившая ее несколько мгновений назад, вернулась с новой силой, и она не могла больше ее сдерживать. Комната наполнилась мучительными звуками ее удушья, и ее тело содрогалось с каждой волной тошноты. Эймонд, Диана и мейстер наблюдали с растущим беспокойством, чувство беспомощности накатывало на них, когда они были свидетелями ее страданий.

Мейстер краем глаза взглянул на Эймонда, затем снова перевел взгляд на Дейенис.

«Может быть, принцесса беременна?»

«Пожалуйста, перестаньте все спрашивать меня, беременна ли я!» - рявкнула Дейнис.

Глаза мейстера расширились от ее слов, и он покачал головой вверх-вниз: «Прошу прощения, если я обидел вас, принцесса. Я просто спросил, потому что это могло бы помочь мне с вашим диагнозом. Я искренне извиняюсь».

Эймонд фыркнул и покачал головой, ласковый взгляд на мгновение сменил обеспокоенный. Только Дейнис могла быть такой вспыльчивой даже в такой момент.

«Нет, нет, извини. Это... это было неприлично и невежливо с моей стороны. Я... я сейчас не в себе», - пробормотала Дейнис, извиняясь.

Мейстер, который знал ее с самого рождения и даже помогал ей при родах, любезно ей улыбнулся.

«Ладно, принцесса. Давайте посмотрим, что с вами, а потом пойдём?»

После осмотра мейстер ввел Дейенис дозу макового молока. Когда сильнодействующее лекарство подействовало, ее охватило сонное, почти сновидное ощущение. Боль начала отходить на второй план, а мысли затуманились. Мейстер также дал ей успокаивающую мазь, чтобы заткнуть нос, чтобы остановить постоянное кровотечение и принести некоторое облегчение. Прохладное, онемевшее ощущение мятной пасты было желанным утешением, и она тихо вздохнула, когда кровотечение постепенно прекратилось.

«Все признаки указывают на отравление, мой принц», - шепотом обратился мейстер к Эймонду. «Я должен сообщить об этом королю. Возможно, нарушена безопасность».

Эймонд решительно покачал головой: «Она бы предпочла, чтобы пока об этом никто не узнал, поэтому, пожалуйста, уважайте ее желания».

«Очень хорошо, мой принц. Однако, при всем уважении, если она не поправится к завтрашнему дню, я сомневаюсь, что даже вы сможете скрыть это от всех остальных. Мне нужно увидеть, как развиваются ее симптомы, чтобы назначить более эффективное лечение».

«Она поправится», - кивнул Эймонд, словно пытаясь убедить себя. «Она должна».

«Да позволят боги так и будет».

«И... она не беременна?» - нерешительно добавил Эймонд, словно задумавшись.

Мейстер понимающе посмотрел на него: «Нет, это не так, мой принц».

Затем он извинился и вышел из комнаты, оставив позади комнату, которая теперь была жутко тихой, если не считать мягкого, ритмичного дыхания Дейнис. Диана принесла с собой миску с теплой водой и мягкую ткань, двигаясь с осторожностью, когда она начала погружать ткань в воду, выжимая ее, прежде чем осторожно протереть лицо и руки Дейнис. Ощущение было освежающим и успокаивающим, как нежная ласка, которая, казалось, смывает остатки страдания, которые были отмечены в начале вечера.

Дейнис, все еще находившаяся под воздействием Молока Мака, наблюдала за движениями Дианы с чувством отрешенности. Мир вокруг нее, казалось, размывался и смягчался, а успокаивающее прикосновение ткани к ее коже было почти неземным, как будто она находилась в другом измерении. Пока Диана продолжала свою задачу, Дейнис позволила себе еще больше расслабиться в подушках, ее веки отяжелели от сонливости. Комната оставалась спокойной, единственными звуками были тихое, размеренное дыхание принцессы и нежные, ритмичные всплески воды в чаше.

Пока Дейнис лежала там, она смотрела на Диану с мягкой, туманной нежностью в глазах. Ее голос был сонным, бормочущим шепотом, когда она пробормотала: «Ты прекрасна».

Диана, которая с таким усердием и заботой ухаживала за Дейенис, на мгновение замерла, ее широко раскрытые глаза метнулись к Эймонду, который стоял рядом, наблюдая за разворачивающейся сценой.

Однако Дейнис не обратила внимания на этот обмен, сосредоточившись исключительно на Диане. Она повторила свои слова, произнесенные с искренностью, которую могли проявить только эффекты лекарства. «Ты так прекрасна. Я не видела этого раньше, не по-настоящему, не по-настоящему. Но ты действительно самое прекрасное создание, и у тебя такая прекрасная душа, раз ты так добра ко мне. Ты даже не моя служанка, ты Хелены. Ты не должна делать ничего из этого для меня».

Нежная, нежная улыбка скользнула по лицу Дианы, ее ранние опасения растаяли перед лицом искренних комплиментов Дейенис. Она приблизилась к принцессе с еще большей нежностью, ее глаза отражали тепло ее сердца.

«Спасибо, принцесса. Ваши добрые слова значат для меня больше, чем вы можете себе представить».

Убедившись, что все в порядке, Диана тихонько выскользнула. Когда дверь за ней закрылась, Эймонд устроился на краю кровати и занял ее место, его взгляд был мягким и нежным, когда он наблюдал за Дейнис. Он не мог не восхищаться стойкостью и мужеством, которые она проявила, даже перед лицом такой боли.

Однако Дейнис никогда не принимала комплименты без толики самоуничижительного юмора. Ее голос, гнусавый из-за мази для носа, прозвучал, когда она сказала: «Почему ты так смотришь на меня, Эймонд? Я, должно быть, выгляжу сейчас просто отвратительно».

Эймонд тихонько усмехнулся, не отрывая от нее глаз: «Нет. Никогда».

«Значит, друзья тоже так делают? Лгут друг другу?»

Эймонд подумал о многих других вещах, о которых он лгал ей. В конце концов, ложь умолчания все равно была ложью. Он виновато оттолкнул эти мысли и откинул прядь волос с лица Дейенис.

«Нет. Друзья не лгут друг другу. Так что скажи мне правду. Тебе уже лучше?»

«Много!» - кивнула Дейнис. «Мне нужно принимать это чаще. Это как магия. Заставляет забыть обо всех своих проблемах».

«Это не так... Всё хорошо в меру, Дейнис».

Дейенис не смогла сдержать улыбки, услышав его слова, и ее взгляд снова стал озорным: «У тебя была возможность потанцевать с кем-нибудь из упомянутых мной ранее дам? И не лги мне. Помни, друзья не лгут друг другу».

Выражение лица Эймонда стало сожалеющим, и он покачал головой: «Нет, я этого не делал. Как только я увидел, как тебе плохо, я не мог думать ни о чем другом, кроме как убедиться, что с тобой все в порядке. Дамам придется подождать до следующего дня».

«Ну...» - Дейенис лукаво ухмыльнулась.

«Дейнис, нет».

«Ты даже не знаешь, что я собирался сказать».

"Я сделал."

«Вы этого не сделали».

«Хорошо, тогда изложи свои мысли, Дейенис, но мой ответ по-прежнему «нет».

«Хм, ты не смешной. Я собирался сказать, что еще есть время. Ты все еще можешь спуститься и втиснуться в один танец, если поторопишься. Я уверен, что празднества еще продолжаются. Такие вещи длятся вечно».

«Нет, Дейенис. Ты сошла с ума, если думаешь, что я снова оставлю тебя одну. Ты не позволила мне сообщить твоей матери, поэтому тебе придется позволить мне остаться здесь и присматривать за тобой».

«Ну и что, ты просто останешься здесь. А вдруг я усну, и тебе тогда нечего будет делать?»

Эймонд почти рассмеялся над ней, даже когда она посмотрела на него искренними глазами. У него не хватило смелости сказать ей, что он был бы рад смотреть, как она спит. Это прозвучало бы слишком тревожно, если бы он сказал это вслух. Он не хотел, чтобы она подумала, что он более странный, чем она, вероятно, уже считала. Вместо этого он ограничился тем, что погладил ее по голове.

«Я уверен, что что-нибудь придумаю».

«Тогда я не усну».

«Похоже, ты не сможешь сдержать свое обещание, Дейнис».

«Я могу. Но ты не хороший друг. Если ты не пойдешь и не повеселишься на празднике, то что насчет моего подарка на именины? Я действительно с нетерпением его ждал».

Глаза Эймонда засияли при этой мысли, а на губах появилась озорная улыбка. Он наклонился немного ближе к Дейнис, его тон был полон предвкушения.

«Забавно, что ты об этом упомянул. На самом деле я уже приготовил подарок на твои именины».

Глаза Дейнис расширились от удивления, ее игривое нытье быстро сменилось любопытством. Она выпалила: «Тогда почему ты позволил мне дразнить тебя насчет танцев с благородными дамами, если ты уже приготовил мой подарок?»

Эймонд пожал плечами, его улыбка стала шире: «Я думал, тебе нравится играть роль свахи, и я не хотел портить тебе удовольствие. К тому же, это было хорошим отвлечением от всех тревог».

Выражение лица Дейнис смягчилось, и она почувствовала, как мягкое тепло окутывает ее. Это было похоже на то, как если бы она лежала в поле, залитом солнечным светом, ярким и успокаивающим.

«Ну вот, теперь ты возбудил мое любопытство. Что это?»

Эймонд полез в карман и достал оттуда небольшую, изящно упакованную коробочку, протягивая ее Дейенис. Его глаза были полны предвкушения. «Открой ее и посмотри сама. Надеюсь, тебе понравится».

С волнением в глазах Дейнис осторожно развернула коробку. Когда она открыла ее, ее лицо озарилось восторгом при виде изящного ожерелья, украшенного темным сапфировым кулоном, который сверкал, как глубокая синева океана. Легкий вздох сорвался с ее губ, когда она вынула кулон из коробки и подняла его, чтобы посмотреть, как свет свечи отражается от его гладкой круглой поверхности.

«О, Эймонд, он прекрасен. Я его обожаю».

Я тебя обожаю.

Эймонд прогнал дерзкую и предательскую мысль, которая возникла у него на губах, и вместо этого снова погладил ее по голове: «Я рад, что тебе нравится, Дейенис. Счастливых именин».

Ее глаза заискрились от восторга, и в спонтанном порыве благодарности и счастья она обняла его и поцеловала в щеку. На мгновение Эймонд был застигнут врасплох, его щеки слегка покраснели от этого нежного жеста, и он напрягся.

Но в тот момент, когда губы Дейенис коснулись его щеки, она смущенно отстранилась, отвела взгляд и пробормотала: «Я... прости, Эймонд. Я не хотела... я не могу пачкать твою одежду больше, чем уже испачкала».

«Что значит небольшое пятно на моей одежде среди друзей?»

«Правильно. Друзья».

Дейнис облегченно рассмеялась, ее смущение быстро исчезло под воздействием макового молока. Она держала ожерелье в руке, возвращаясь, чтобы подивиться его красоте.

"Хотите примерить?"

Дейнис с нетерпением кивнула, ее глаза загорелись предвкушением. Она протянула ему ожерелье, позволив Эймонду застегнуть его вокруг ее шеи.

Эймонд наклонился ближе и нежными, ловкими пальцами застегнул изящное ожерелье на шее Дейнис. Ее волосы, когда-то аккуратно уложенные в прическу для пира, теперь растрепались, и непослушные пряди выбились из-под аккуратных косичек. Пока Эймонд пытался застегнуть застежку, Дейнис откинула несколько выбившихся локонов в сторону, давая ему лучший доступ.

Прикосновение пальцев Эймонда к ее обнаженной коже вызвало восхитительный толчок по позвоночнику Дейенис, и тихий вздох сорвался с ее губ, когда она почувствовала прохладное прикосновение кулона, опускающегося на ее ключицу. Ее уши слегка порозовели, а щеки тут же вспыхнули. Молоко Мака делало ее беспечной и болтливой, и она проклинала себя за это.

Когда Эймонд отстранился, у обоих на лицах появился заметный румянец. Однако, в общем смущении, никто, казалось, не замечал другого. Кулон прижался к ее коже, его сапфир ловил свет и сверкал при каждом движении.

Дейнис с любопытством смотрела на сапфировый камень, ее пальцы нежно обводили его контуры. Она перевела взгляд на Эймонда и спросила: «Почему сапфир?»

Потому что теперь ты мой. Потому что теперь мы подходим друг другу. Потому что теперь частичка меня всегда будет с тобой.

Почему-то ни один из ответов, которые возникали в его голове, не казался достаточно хорошим. Эймонд колебался, не зная, как ответить ей, не обнажив свое сердце. Он посмотрел ей в глаза на мгновение, а затем нежно, несколько сдержанно улыбнулся.

«Ну, я думала, что синий цвет тебе подходит, Дейенис. Ты же Веларион, в конце концов. Просто мне так показалось».