Люди, муравьи и вороны

На вечернем небе снова собрались тёмные, можно сказать, даже чёрные тучи. Джин как раз приехал к очередному складу, где солдаты в полной боевой готовности строились в ровные шеренги и собирались выступать за границы города ровно в полночь.

Покинув свой чёрный матовый джип, Ким нажал на ключе кнопку, тем самым поставив авто на блокировку, и фары дважды мигнули жёлтым светом, подтверждая действие.

— Сегодня прохладно, не так ли? — на входе в склад стоял Чимин, одетый в длинное чёрное пальто. Да, в общем-то, другого цвета он не носил. Не положено.

— Что ты здесь делаешь? — Ким посмотрел на него волком, напрягаясь. — За моей душой пришёл?! Разочарую, у меня её нет, — альфа хмыкнул, входя внутрь и попутно толкая Пака плечом.

— А я тебя обрадую, — Чимин улыбнулся, следуя за ним. — Но не сегодня.

— Тогда какого хрена ты сюда пришёл? У меня нет времени на пустые разговоры, и милостыню у Кима я просить не собираюсь.

— Зря ты такого мнения о нём. Он тебя простил.

Джин на миг остановился, словно не понимая, о чём тот говорит, и обернулся, дабы посмотреть Паку в глаза.

— О чём ты?

— О войне. Она бессмысленна.

— Да неужели? И что же он предлагает?

— Заканчивать. У тебя полная свобода действий, можешь использовать все ресурсы, которые захочешь. Никаких ограничений, — Чимин пожал плечами, приподнимая уголки губ в нехитрой улыбке.

— В чём подвох?

Джин не верил. Сейчас наступило такое время, когда нельзя никому и ничему верить, а уж особенно после всего того, что с ними случилось. Джин больше не доверял даже собственному дыханию, ведь и оно в любой момент могло остановиться.

— Да брось, — альфа хрипло засмеялся. — Ты же умный человек, Джин. Эта война бесполезна. Мы теряем людей, деньги, ресурсы... Пора заканчивать. Джин, сколько мы уже дружим? Сколько лет назад стали друг другу братьями?

— Я могу верить тебе, но не тому, кому ты служишь. Я годами охраняю этот город, сейчас я в прямом смысле веду войну, но даже не знаю, кто мой враг. А ты молчишь... — альфа хмыкнул, бросая правду Паку в лицо.

— Ты ведь знаешь — я говорю то, на что имею право.

— И мне этого мало.

— Тебе всегда всего мало! — Чимин опустил ниже свой дружелюбный тон. — Ты об этом никогда не думал, а? Ты всю жизнь тянешься к чему-то нереальному. Ты надел на себя корону и думаешь, что нет никого выше тебя. Ты зазнался, Ким, ты предал своего любимого мужа, бесстыдно воняя другими омегами.

Джин сжал кулаки. Он не позволит так думать о себе даже Чимину, который и правда стал ему братом. Именно поэтому удар кулака направлен прямо в лицо Пака. Не ожидавший такого поворота событий, альфа упал на холодный бетонный пол, медленно стирая большим пальцем кровь с разбитой губы.

— Никогда не смей так говорить, Чимин, — Ким крепко сжал его за воротник пальто. — Я работаю и добиваюсь всего этого ради своей омеги, ради своего сына, которых никогда не посмею предать. Я не такой, как твой господин. Я не возомнил себя богом, Чимин. Я не такой.

Чимин на это лишь усмехнулся.

Ким таким не стал. Он таким родился.

— Джин, я не за этим пришёл, я не хочу ссориться с тобой, — Пак поднялся, стряхивая пыль с пальто. — Заканчивай с войной.

— А что, Ким уже достиг своей цели, о которой я даже не знал?

— Да, — через плечо ответил Пак, покидая склад и Джина, оставшегося наедине со своими мыслями.

~

По сути , войны как таковой не было. Город всего лишь был перекрыт в целях безопасности. Благо, все перестрелки и опасности не коснулись мирного населения, чему Джин был безумно рад. Но вот солдат становилось на улицах всё больше, как и на выездах из города. Каждый, кто был хоть как-то связан с врагом, погибал на месте без суда и следствия. Определённый страх на людей это нагоняло, но в итоге нападения и перестрелки уменьшились до нуля в кратчайшие сроки. Бугатти отступила. Отозвала все войска обратно, нападения прекратились. Ей больше не за что сражаться. По крайней мере, то, что ей дорого, войной не заполучить.

~

— Бал-маскарад? В честь чего интересно? — омега держал в руках прямоугольный кусок плотной чёрной бумаги с размашистой надписью золотого цвета — приглашение.

Джин стоял у окна, что было совсем немного приоткрыто, и выдыхал густой сигаретный дым. Альфа был слишком напряжён. Уже несколько недель он нормально не мог спать, вечно угрюмый, ни капельки позитивного настроения. Ему ничего не помогало. Он не знал, понятия даже не имел, что произошло и какой именно цели достиг Ким, но понимал одно — теперь он будет стирать в порошок тех, кто смел идти против него. Джин будет первым.

Плевать, пусть делает с ним, что угодно. Лишь бы мужа и сына не тронул, гад.

— Не знаю... Я ничего не знаю, — альфа покачал головой.

— Джин... — парень шумно выдохнул, подходя ближе и обнимая того со спины, позволяя чувствовать родное тепло и выпирающий животик, внутри которого рос такой желанный малыш.

— Не бойся. Я... — альфа тут же потушил сигарету в пепельнице на подоконнике — дым вреден для беременных.

— Ты говоришь это мне или себе?

И правда... Кого Джин пытался успокоить? Своего омегу, который никогда ничего и никого не боялся, или себя? Мерзавца, что врал любимому человеку столько лет и заставил пережить неизмеримое количество душевной боли. Риторический вопрос.

— Я не могу... На нас движется что-то ужасное. А главное то, что я не знаю что именно и оттого не понимаю, как мне защитить вас, — альфа обернулся к тому лицом, нежно обнимая за хрупкие плечики и целуя тёмную макушку.

— Что бы там ни было, я уверен, что ты защитишь нас.

Джун улыбнулся. Сколько не заглядывай в эти янтарные глаза, никогда не узнаешь, откуда в этом маленьком омеге столько силы и храбрости, столько тепла, поддержки, любви, столько самопожертвования... Почему оно заканчивается у всех, кроме него? Где начинается эта безграничность, откуда исходит?

И Джин уже хотел что-то ответить, как почувствовал лёгкий пинок в свой бок из живота Джуна. Омега улыбнулся, поднимая взгляд.

— Слышал? Он сказал тебе: «Не парься, бать», — и тихо засмеялся, наконец-то увидев улыбку, хоть и мимолётную, на губах мужа, туда же нежно целуя.

Джин присел перед ним на колени, покрывая нежными поцелуями живот сквозь зелёный свитер тонкой вязки. Малыш уже делал свои первые толчки, он разговаривал со своими родителями, особенно он активничал по вечерам, не разрешая тем спокойно полежать за просмотром фильма.

— Прости меня, мой малыш...

Джин поднял взгляд вверх, адресуя сказанное своему омеге, пока по щекам лились горячие слёзы раскаяния. Пришло время сказать правду.

~

— Какая бессмысленная роскошь, — Джун окинул саркастическим взглядом банкетный зал, куда собирались гости как раз к назначенному времени, ведь опаздывать никто не смеет.

— Сам знаешь, кто хозяин праздника, — Джин мягко поглаживал ладонь любимого, осматривая тех, кто уже был внутри, хотя из-за масок мало кого можно было узнать.

— Знаю. От того и тошнит ещё больше. Терпеть не могу эти вонючие лилии! — омега недовольно поморщил нос, бурча на ни в чём не виноватые цветы.

— До беременности ты их обожал, — альфа тихо хихикнул. Вкус у мужа и правда кардинально изменился.

— А теперь нет! Джин, не зли меня ещё больше.

В зале звучала непринуждённая мелодия, которую играл живой оркестр, состоявший из человек так сорока. Кажется, играли кого-то из классиков.

— Рад видеть вас на балу! — буквально из ниоткуда появился Чимин, с улыбкой целуя в поклоне ладонь Джуна, тем самым разозлив обоих. — Признаюсь, имел сомнения по поводу вашего визита. Беременность — это ведь так нелегко, — альфа скользнул взглядом по округлившемуся животу омеги.

— Что это за клоунада? — если Джин ещё кое-как держал свои эмоции под контролем, то Джун даже не пытался.

— Какая цель этого вечера? Тут слишком много народа, не как обычно.

— О, ты абсолютно прав! Сегодня людей побольше. Но на это есть очень весомая причина, и вы ни за что в мире не догадаетесь какая!

— Надеюсь, похороны какого-нибудь Кима, — невзначай перебил их увлекательную беседу Джун, даже не смотря в сторону Пака.

— Брат мой, — Чимин положил руку ему на плечо, приближаясь к уху, — не забывай, что ты и твой муж — тоже Ким, — а после ядовито улыбнулся, делая шаг назад. — Сегодня на ваших глазах произойдёт удивительное событие! Но больше я вам ничего не скажу, скоро сами всё увидите. Хорошего вечера!

Чимин исчез в толпе, а Джун лишь ещё больше нахмурился. Не нравилась ему эта затея, да и малыш пинался как-то слишком активно. Не к добру это всё...

Зал постепенно заполнялся людьми, не только самыми приближёнными к Господину, но и далёкими чиновниками и даже теми, кто уже отошёл от основных дел.

— Джин... — тихо прошептал омега на ухо мужу, — у тебя же пистолет с собой?

— Да, конечно, — хоть на входе и обыскивали всех с ног до головы, но статус и власть Джина помогла парнише из охраны понять, что таких людей не обыскивают. — Малыш мой, что такое? Ты что-то заметил? — альфа и без того был напряжён, понимая, что столько людей в одном месте собирают лишь в нескольких вариантах случаев, и о худшем думать не хотелось.

— Нет. Просто давай держаться ближе к выходу. Пожалуйста... Мне неспокойно, — Джун почти никогда не говорил чего-либо плохого, но, видимо, сегодня он был встревожен как никогда.

— Хорошо. Не бойся, малыш, всё будет в порядке, я тебе обещаю, — Кимы уселись на мягкий диванчик в ожидании хоть какого-то разъяснения ситуации. Никто из присутствующих здесь даже понятия не имел, что происходит.

— Кажется, у меня аллергия на пластик, — Джун злился, несколько раз в минуту поправляя своё украшение. — От этой маски пиздецки сильно чешется лицо! Терпеть больше не могу!

— Ох... Потерти, котёнок. Как только будет возможность, мы сразу уйдём.

Музыка в один момент стихла, заставляя также замолчать и гостей. Свет потушили везде, кроме сцены, на которую неспешно, тихо стуча каблуками туфлей, вышел сам Господин Ким. Гости застыли в шоке, ведь ни разу в жизни он не появлялся перед такой большой публикой. Его лицо было скрыто за массивной маской, что была украшена явно драгоценными камнями и золотом.

— Это и есть он? — максимально тихо спросил Джун. Не удивительно, он ни разу его не видел, но в ответ получил утвердительный кивок.

— Дорогие гости... — Ким слегка склонился к микрофону, — безумно рад, что вы все пришли на бал. Хотя у вас выбора не было, но тем не менее, — альфа тихо, противно засмеялся. — Столько народу, кажется, что аж дышать нечем. Но это не столь важно. Сегодня вы все пришли сюда, чтобы собственными глазами увидеть историческое событие. Такое бывает лишь один раз в поколение, так что пошире откройте свои глаза и смотрите сюда.

На сцене стояло что-то вроде большого высокого трона. Двое крепкого телосложения дельт на руках вынесли сидящую на подушке девочку в пышном платье чёрного цвета и посадили на этот трон. Непонятного стало ещё больше.

— Поклонитесь своей госпоже, своей королеве! — рыкнул Ким, смотря на ребёнка. — Теперь она — олицетворение власти и силы не только этого города, но и всей страны. Вы все — её подданные, её слуги, её рабы. Так целуйте же ей ноги и вымаливайте свою милостыню! Склонитесь перед госпожой Белетой!

— Что за бред? — снова едва слышно пробормотал Джун — он ещё тот скептик. — Что это за имя такое и с чего бы нам целовать ноги по виду пятилетней девочке? Кто она вообще?

— Имею пару догадок, но ничего не знаю наверняка, — ответил альфа, пробираясь ближе к сцене. — Поскорее сделаем это и уйдём отсюда!

Первым на сцену поднялся Пак Чимин. Он встал перед ребёнком на одно колено, низко склонился и поцеловал в колено.

— Рад видеть вас дома, моя госпожа, — Пак улыбнулся, громко сказав это, и сошёл вниз.

Джин пошёл следом, как заместитель Королевского Гонщика. Это было похоже на безумие: взрослых адекватных людей заставляли целовать ноги ребёнку. Никто не смел возражать вслух, но гордость многих это задело.

Лишь склонившись к девочке, что сидела неподвижно, словно кукла, и лишь слабое поднятие грудной клетки было доказательством её жизни, Джин почувствовал запах. Очень странный, необычный, но почему-то показавшийся знакомым. Сказав то же самое, что и Пак, Джин помог сесть и встать Джуну, которому уже в какой-то степени мешал живот, и спустился в зал, спиной чувствуя на себе прожигающий насквозь взгляд Господина.

— Могу ли я пригласить прекрасного омегу на танец? — прямо перед выходом из зала, словно из-под земли, появился Пак.

— Дай пройти, Чимин. Не нарывайся на грубость, — сквозь зубы прошипел альфа, за плечо обнимая мужа.

— Всего один танец. А после вы уедете домой целыми и невредимыми, — Чимин протянул Джуну руку. — Всего один танец. Это моя просьба, а не чей-то приказ. (Не) волнуйся.

Джун шумно вздохнул, протягивая руку в ответ, и ушёл вглубь зала для медленно танца.

— Чего ты хочешь? — почти сразу спросил омега, кладя вторую ладонь на чужое плечо.

— Ты со мной очень груб в последнее время, может, немного сменишь тон? Я ничего вам не сделал, а для твоего мужа, между прочим, я очень близкий человек.

— Даже не собираюсь, пока ты служишь этому больному психопату.

— Зря. Мы с тобой более близки, чем ты думаешь, — Пак улыбнулся, и улыбка эта не говорила ни о чём хорошем.

— О чём это ты? Какое ещё родство? — Джун нахмурился, ибо этот разговор нравился ему всё меньше и меньше.

— Истинность, — альфа тихо прошептал на ухо, кончиком носа касаясь нежной шеи Кима и вдыхая его новый, до безумия вкусный аромат.

— Кажется... Хотя, нет, не кажется. Ты сошёл с ума следом за своим хозяином, — Джун напрягся ещё больше. — Джин мой истинный. Это подтвердили даже анализы.

— Знаю, но говорю я не о тебе. А о твоём ребёнке. Меня тянет к тебе магнитом, я не в силах контролировать себя. Хочу быть рядом с тобой и ним постоянно. Твой... Точнее его запах, как наркотик для меня. Ты же должен понимать, как это серьёзно.

— Больной! — Джун тут же прекратил танец, двумя руками обнимая свой живот. — Ты больной ублюдок, Пак! И если, не дай Боже, это окажется правдой, я немедля выпущу в твой череп пулю. Исчезни и больше не появляйся! Я не отдам тебе своего ребёнка!

Джун буквально бросился бежать к Джину, на ходу хватая того за руку и выбегая на улицу, где свет шёл лишь от высоких фонарей.

— Ты неправильно меня понял, Джун! Погоди! — Пак выбежал следом, но остановился уже в двух метрах от пары, ведь Джин незамедлительно достал свой пистолет, направляя на Чимина.

— Что такое, Пак? Ты хочешь проблем? Ты посмел тронуть моего мужа! — Джин был очень зол, так что челюсть была сжата крепче, чем следовало бы, а Джун впервые в жизни прятался за его спину. — Малыш, возьми ключ и запрись в машине. Бегом, — он отдал ключ от авто любимому и впритык подошёл к Чимину, прислоняя холодный метал ко лбу. — Что ты ему сказал?! Почему он едва ли не плакал?! — альфа был вне себя от злости, всё крепче сжимая воротник пиджака Пака.

— Я сказал ему правду о своих догадках! Никакой лжи! — тот шумно выдохнул, смотря в глаза друга.

— О какой правде ты говоришь? — Джун всегда был смелым, сильным, отважным... Но сейчас Джин впервые за много лет увидел в его глазах страх. И это бесило.

— Ваш ребёнок — мой истинный, — тихо сказал тот.

— Что, блять?! — альфа почти закричал. — Ты в своём уме? Это невозможно! Тебе уже под тридцать, а мой ребёнок ещё даже не родился, — с одного удара кулаком он повалил Пака на землю, замахиваясь вновь.

— Джин, давай поговорим! Я ни на что не претендую! Я просто хочу побыть с ним какое-то время, чтобы понять, наверняка ли, — Пак продолжал блокировать удары, не давая превратить себя в отбивную.

— Я считал тебя другом, братом! А ты позарился на моего нерождённого ребёнка!

— Да нет же! — Чимин рыкнул следом, сжимая его запястья. — Я ничего не собираюсь делать! Клянусь! Я всегда держал своё слово, — вот это точно. Пак Чимин ни разу не нарушал своих обещаний. — Джин, послушай!

— Убирайся! — Джин оттолкнул его, поднимаясь на ноги. — И чтобы я больше тебя не видел, — у Джина целый список из причин, чтобы убить его. Но ещё не время.

~flashback~

— Прости меня, мой малыш...

Джин поднял взгляд вверх, адресуя сказанное своему омеге, пока по щекам лились горячие слёзы раскаяния. Пришло время сказать правду.

— Джин, прошу прекрати. Мне больно смотреть, когда ты в таком состоянии, — Джун нежно взял его лицо в свои ладошки, присев перед альфой на край кровати.

— Не могу... Я знаю, что ты будешь меня ненавидеть и должен был сделать это раньше, но не мог... Я такой трус, Джун~и... Я так люблю тебя, и мне безумно стыдно, мой малыш... — альфа упал лицом в любимые ладони и горько плакал, так, что широкие плечи подрагивали в унисон всхлипам.

— Джин... Ты меня пугаешь. О чём ты говоришь? — парень напрягся не на шутку. Ни разу он не видел истинного таким растерянным.

— Когда ты забеременел... Я думал обо всём, кроме тебя. О деньгах, власти, связях, славе... Я был так зол... Думал, ребёнок нам всё перечеркнёт, помешает... Прости, я был таким идиотом, я так жалею, малыш... Прости...

— Дорогой, — тихо отозвался омега, — мы оба виноваты, в том, что случилось. Мы с тобой столько раз говорили об этом, и всё ведь наладилось. У нас скоро появится наш маленький карапузик...

— Ты знаешь не всё, — Джин перебил, поднимая вверх красные глаза, в которых боль уже лилась через края.— Я... Я говорил об этом Чимину... Как последний урод, вынес на публику сокровенное... Перед ним во всём обвинил тебя, говорил, что не хочу, заставлю избавиться от ребёнка силой, что мне не нужны дети, когда получил в руки мнимую власть. Прости... — от его горячих слёз ладони омеги уже были мокрыми.

— Джин, прекрати, пожалуйста. Я не хочу это вспоминать, — в груди завязался тугой узел, не давая тому нормально дышать и говорить, словно душил изнутри.

— Прости, но ты должен услышать всё, — он набрал побольше воздуха в лёгкие. - Когда ты попал в аварию... Ты не потерял ребенка. Выкидыша не было.

— Что? — Джун застыл, взглядом принуждая говорить дальше альфу, что сжимал в кулаках одеяло, едва ли не крича от эмоций. Он совершенно ничего не понимал.

— Когда ты был в больнице... Ким знал моё мнение на счёт ребёнка. Он... Он приказал вырезать его из тебя насильно. Прости... Я ничего не знал об этом... Клянусь, Джун, клянусь! — Джин рыдал ещё сильнее, словно самый последний грешник на смертном одре. Хотя так-то оно и было: Джун — его жизнь и смерть, его владыка, его повелитель. — Меня привели к Киму, когда я отказался убить своего соперника в последнем этапе соревнований. Он делал ужасные вещи...а потом... показал этого... зародыша... в какой-то стеклянной колбе. Я понятия не имел, что они сделали с тобой... Малыш мой... Прости! Прости, умоляю! — словно в истерике Джин хватался за его руки, свитер, бёдра, крепко держась. — Я лишь недавно понял, что это Чимин всё донёс Киму. Я виноват перед тобой, Джун. Ты бы знал, как я люблю тебя. Мне так жаль... Я знаю, что должен был сказать сразу, а не ждать столько лет, но... Я так боялся потерять тебя. Я думал, ты отвернёшься от меня, уйдёшь, бросишь... Я ведь люблю тебя, Джун. Люблю сильнее всего на свете. Прости меня... Прости. Что угодно со мной делай, только прости.

Альфа качал головой, уткнувшись носом ему в бедро, ткань джинс на котором имела от слёз огромное влажное пятно. Он сожалел так, как ни о чём не жалел ни один человек в мире. Сейчас, когда его истинный вынашивал под сердцем плод их любви, Джин ценил каждый момент, проведённый с ними. Теперь он ценил своего ребёнка, ждал его, безгранично любил сильной отцовской любовью и был готов положить за них свою жизнь не раздумывая.

— Ты столько лет молчал... — едва слышно прошептал Джун, смотря, как альфа жмётся к нему побитым щенком. — Таил в себе эту боль, эту правду... Как и я молчал о том, что грызло изнутри всю жизнь. Думаю, ты сможешь понять меня, а если нет... Я тоже пойму.

Джун начал всхлипывать, заливаясь слезами. Ему было безумно стыдно, ведь его ложь была не менее противной.

— Я не знаю, твой ли это был ребенок, — омега спиной сполз по кровати на пол, подгибая ноги. — Ты был не рад моей беременности, поэтому я думал, что ты в курсе того, что произошло. Я специально поехал на ту трассу. Я сам хотел разбиться и умереть, чтобы ты не жил с таким стыдом и не был отцом, возможно, чужому ребёнку.

— Ты изменил мне..? — шёпотом спросил альфа, вглядываясь в слегка пухленькое лицо мужа, не отпуская его ладоней. Не отпустит, больше ни за что, какой бы гнусной ни была правда.

— Помнишь тот вечер, когда тебя избрали участником соревнований? Мы тогда поехали в клуб. Ты, я, Чонгук, Рин и Чимин... Чимин тогда сидел недолго, помнишь? Он первым уехал домой.

— Да, припоминаю...

— Мы все тогда так напились... А мне стало плохо. Я пошёл в туалет... Я не знаю, что это было, наверное, какая-то психотропная штука, подсыпанная в алкоголь. Я мало что помню, почти ничего. Помню только боль, как держали насильно... Я не видел лица, — Джун слегка подрагивал, смотря в одну точку за спиной Джина. — Но в моих руках осталась оторванная пуговица. Я потом... по фотографиям понял, что это был Пак. Меня тогда нашёл Чонгук. Помог мне прийти в себя, привести в порядок. Я ведь из-за этого и недолюбливал его. Думал, что он захочет тебя себе забрать, а меня шантажировать тем, что он видел. Я боялся потерять тебя...

Иронично и романтично. Два дурака годами держали в себе адскую боль, боясь, что она проложит между ними непреодолимую трещину, а теперь, когда всё всплыло наружу, результат оказался абсолютно неожиданным.

— Прости меня... Я хотел тебе лучшего будущего, — Джун посмотрел на альфу, пытаясь понять его эмоции, но они слишком смешались.

— Ты и есть моё лучшее будущее, — тихо ответил, двигаясь ближе и нежно целуя живот омеги. — Ты, наш сын. У нас семья, собственный очаг. Мы теперь знаем всё, больше не о чем молчать. Теперь мы в разы сильнее, мы со всем справимся, и у нас всё получится. Это я тебе и сыну обещаю.

Джун склонил свою голову на плечо мужа, позволяя тому вытереть собственные слёзы и переплетая пальцы рук, на которых сверкали обручальные кольца. Вот он, момент истины. Нет ему более подходящего названия. Оба излили душу, оба покаялись в грехах и поняли, что они слишком похожи друг на друга, — оба пойдут на всё ради счастья возлюбленного. Этим они друг другу показали не свои ложь и страх, а именно отвагу и любовь.

А у Джина в голове тем временем всё складывалось в единый пазл. Тогда не Ким избавился от ребёнка Джина и запугивал его, а именно Пак убил, скорее всего, своего ребёнка внутри омеги. Вот кто настоящий Дьявол, вот с кем Джин расправится по-особенному жестоко. Он отомстит за безграничную боль, причинённую обоим.

~

— Уже убегаешь с праздника? Я огорчён. Неужели совсем не понравилось?

Как только Джун хотел открыть дверь машины и сесть внутрь, малознакомый голос раздался совсем близко.

— Чего тебе нужно? — омега обнял руками свой живот, но при этом в любой момент был готов начать обороняться.

— Да так. Хотел ближе увидеть, рассмотреть. Ты ждёшь ребёнка. Уверен, твой муж очень рад этому. Вы ведь столько лет пытались его сделать после того несчастного случая.

— Уходи! Я тебя не боюсь! Ты можешь запугивать кого угодно, но только не меня!

— Ты такой отчаянный... Но что, если твой муж сейчас не придёт к машине? Вдруг с ним сейчас случится несчастный случай, как когда-то с тобой? Ты будешь таким же уверенным?

— Если тронешь Джина, я гарантирую тебе адские мучения! Ты меня не запугаешь! И о «несчастном случае» я знаю куда больше тебя, — Джун держал в кулачках всю свою храбрость. — Ты, больной психопат, сделал это со мной, потому что тебя направил Пак, твой верный слуга, а ты не видишь дальше собственного носа. Думаешь, что ему от этого никакой выгоды? А я скажу. Это был ребёнок Пака! Он зачистил свои грешки твоими же руками. А ты всё ещё думаешь, что ты здесь царь и бог. Да только ты всего лишь марионетка в чужих руках. Ты — никто. И единственное, что ты можешь, так это продолжать всех запугивать. Вот только никому уже не страшно. Ни-ко-му!

Джун стоял с гордой, прямой осанкой, смотря прямо в глаза Киму, что всё ещё скрывал лицо за маской.

— Ты слишком смело молвишь. Однажды это выйдет тебе боком, — Ким сделал шаг вперёд, пытаясь пошатнуть уверенность омеги, но тот держался стойко.

— Но ты этого уже не увидишь, больной урод.

Альфа на это лишь ухмыльнулся, уходя вглубь тёмной аллеи и исчезая из виду.

— Джун, почему ты не в машине? — рядом уже был Джин, что встревоженно осматривал мужа.

— Поехали скорее домой, по пути расскажу, потому что это уже полный пиздец.

~

Каким образом подобраться ближе к Киму, Бугатти не знала. Она изучала все пути, все варианты, но ничего не получалось. Из особняка девочку вывозили только раз, а брать штурмом — дурная затея.

Альфе нужен был тот, кто приближён к Киму, кто знал его слабые места. Демоны Кима были неприступны. Несколько попыток подкупить или пригрозить хоть кого-то с треском провалились. Вариант оставался один, и времени думать или оттягивать ещё не было. С дочерью в любой момент могло случиться что-то ужасное.

Мин Юнги. Тот, кто знал намного больше.

Долго искать его не пришлось. Парень был всё в той же больнице рядом со своим истинным. Хосок уже открывал глаза, мог немного говорить, учился ходить, есть, заново чувствовать. А Юнги крепко придерживал его за руку, не давая упасть. Вины Хосока в этом не было ни капельки, поэтому Юнги корил лишь себя. Но теперь они свободны, и Мин дал любимому клятву вернуть его к жизни и обязательно полететь в Таиланд на медовый месяц или даже год.

— Юнги...

Бугатти вновь поджидала его возле кафе, в которое тот частенько бегал за кофе.

— Кажется, мы всё обсудили в прошлый раз. Проваливай! — рыкнул тот и продолжил путь в сторону больницы.

— Ты единственный, кто может мне помочь! — она ухватила его за рукав тёмно-синей ветровки. — Умоляю... Я потеряла всё, что у меня было. Из-за тебя. Так помоги же мне вернуть моё обратно. Ты ведь из-за Кима пострадал не меньше меня, должен понимать, как это больно.

— Я не пойду против Господина Кима. Забудь об этом, — Мин нахмурился, осуждающим взглядом скользнув по исхудавшему и болезненно побледневшему лицу девушки.

— Но у тебя ведь есть информация. Ты многое о нём знаешь... — странно было слышать это от сестры самого Кима.

— Знаю, но ничего не скажу. Я не буду вновь рисковать жизнью своего любимого человека, так что дай мне пройти, я спешу.

Внутри Мина, что недавно сменил свой мятный цвет волос на родной — чёрный, сидел коварный червяк под названием «желание мести». Он медленно пробирался к сердцу, всё чаще заставляя задуматься над тем, чтобы отомстить.

Юнги и Хосок. Они ведь по сути ни в чём не виноваты. Юнги всё же считал, что прокололся именно он, ведь в погоне за деньгами не заметил, как попал в одну с Лилит яму, вырытую Кимом. А Хосок стал ниточкой, держа за которую было удобно контролировать Мина. Но ведь никто специально не искал знакомства с этой ебанутой семейкой, никто не желал себе такой судьбы, никто не хотел в итоге оказаться у разбитого корыта. Они всего лишь случайно избранные жертвы чьих-то больных амбиций.

— Кто как не ты? Кто ещё в силах помочь вернуть мне дочь? Юнги, молю! — альфа упала перед ним на колени прямо среди дороги, стирая по щекам крупные слёзы.

— Есть человек, он сейчас, вроде как, за главного в Сеуле. Зовут Ким Сокджин. Вот он, может, и поможет тебе, — Мин тихо хмыкнул, сплюнув в сторону, и обошёл альфу, быстро исчезая из вида.

— Сокджин? Так ты выжил? — тихо пробормотала девушка, а после буквально сорвалась с места, прыгая в машину.

Ночной клуб, где обычно проходило самое большое скопление стритрейсеров, встречал посетителей огромной неоновой вывеской алого цвета, слишком громкой музыкой, сигаретным дымом и пьянящей атмосферой веселья и вседозволенности. Тут не было главных и подчинённых, тут не действовали политические законы, а народ просто наслаждался жизнью и кайфовал.

Девушка медленно вошла, окинув помещение взглядом. Нужен тот, кто знает очень много и при этом ничего, тот, кто готов поделиться ценной информацией, которая по сути не стоит ничего. И такой человек есть в любом заведении, знающий тайн больше, чем можно предположить. Бармен. Кто ещё, как не этот улыбчивый бета, способен ей помочь.

Она присела на высокий стул за барной стойкой и мягким движением пальцев подозвала парня к себе.

— Виски со льдом, — выпалила, как только тот подошёл, внимательно рассматривая его бейджик. — Давно работаешь здесь, Хичоль? — пристальным взглядом она заставляла отвечать на свои вопросы.

— Года два так точно, — он подал её заказ и несколько лимонных долек на отдельной тарелочке.

— И много чего знаешь?

— Знаю. Что именно вас интересует?

— Ким Сокджин.

Бармен на это слабо улыбнулся, ловкими движениями смешивая ингредиенты очередного коктейля.

— О таких людях информация не бесплатная.

— Мне нужно его найти, — не колебаясь, она сунула ему в руку купюру в сто долларов.

— Он живёт в центре города, в «Gold tawn». У него там свой отдельных этаж. Если хотите зайти в гости — только через парадный вход после кучи проверок на жучки, оружие и тому подобное.

— Он один живёт?

— Один? Нет, конечно! У него есть муж.

— Муж? — Лилит на миг засомневалась. Тот ли это Сокджин, о котором она думает? Разве Господин Ким допустил бы такое? Но проверить стоит. — Спасибо, — опрокинув в себя остатки виски из бокала, она покинула шумный клуб и направилась по адресу, который указал бармен.

Её и правда задержали на входе. Ушло около пятнадцати минут, чтобы полностью проверить, нет ли на девушке прослушки, жучков, камер, отобрали оружие, телефон и даже ремень джинс попросили снять — такие вот меры предосторожности.

Но Лилит это не особо волновало. Кого-то убивать она сегодня не собиралась. Двое дельт в масках и чёрной форме пошли за ней в лифт в качестве сопровождения и ушли лишь с позволения Сокджина, который, открыв перед собой дверь, увидел абсолютно незнакомого человека с почему-то очень знакомым запахом.

Девушка около тридцати секунд стояла на пороге, всматриваясь в лицо незнакомого ей альфы, и понимала, что он именно тот, о ком она думает. Нет, это не ошибка.

— Здравствуйте? — оборвал молчание Джин, выгибая бровь.

— Здравствуй, брат.