Я знаю тебе больно
Музыка для главы Adeline Troutman от Lilith
***
Над небом пронёсся жуткий грохот. Ты подняла голову, всматриваясь в серые облака, сгустившиеся страшными массами. Тебя окликнула Мили, но твои ноги не могли сдвинуться с места. Ты набрала в лёгкие воздуха и обняла себя руками от холода.
Молния озарила небо и на секунду ослепила тебя.
—Госпожа?—Эмилия протянула тебе руку, ступая на шатающуюся лестницу к палубе.
В груди всё упало, а ноги сами собой шагнули назад. Ты задержала дыхание, оглядываясь.
Покинуть Анаполист будет равно потерпеть поражение войны. Неначавшаяся война сулила конец. Ты пообещала выйти замуж. Не ему. Себе и своей стране. Золотая цепь обвила твою шею, медленно потянув назад.
Ты потёрла грудную клетку, чувствуя как отнимает дыхание.
—Мне..—ты посмотрела на ожидающую Мили,—Я обещала.
—Он хотел запереть вас. Госпожа, он ненормальный. Вы будете лечиться во Флорессо. Мы никому не можем доверить ваше здоровье.
Клокочущее чувство пробежалось по внутренностям. Всё твоё существо сопротивлялось. Гром бил по перепонкам, предупреждая о чём-то. Надвигающуюся опасность ничего не могло остановить.
Ты судорожно вздохнула и сделала шаг на лестницу.
И, Светозарная спаси, ловушка захлопнулась.
Ты не поднимала глаз на лица гвардейцев на палубе. Рассматривая свою обувь и мокрые от дождя доски деревянного пола, ты молча шла в каюту. Мили часто оборачивалась, чтобы убедиться, что ты не отстаёшь.
Наконец-то спустившись по узкой лестнице, ты замедлила шаг. Тёмные стены точно сужались вокруг тебя. Всасывали во мрак.
—Мили.
—Ещё немного, госпожа. Наша каюта следующая.
—Мили.—снова повторила ты дрогнувшим голосом.
Над головой, на палубе, раздался грохот. Ты подняла голову, рассматривая как трясётся потолок. Огонь в фитиле подрагивал.
—Наверное, уже отплываем.—сказала Хейз, заметив твою реакцию,—Пойдёмте.
Тяжёлая дверь каюты была закрыта. Мили потянула её, пропуская тебя внутрь. Темнота радушно встретила тебя в свои объятия. Стены сжались вокруг твоих лёгких. Паника не давала дышать.
—Мили.—ты схватилась за тонкое запястье возле себя.
—Сейчас зажгу свечи.—прошептала она, высвобождая руку.
Ты застыла на месте, тщетно всматриваясь в темноту. Всепоглощающая.
Дуновение со спины заставило тебя окаменеть. Сердце сжалось а нижняя губа затряслась.
Снова грохот на палубе. Что-то тяжёлое ударилось о корму.
—Где же..?—прошептала Мили. Послышался её удовлетворённый выдох, а затем скрежет спички.
На палубе, сверху стихло.
Огонёк затанцевал, стремясь затухнуть. Единственный источник света, как глоток свежего воздуха.
Воздуха, что тут же выбили из лёгких тяжёлым ударом кулака.
В каюте вы были не одни.
Дверь за спиной захлопнулась, ты резко развернулась, ловя взглядом человеческие тени.
Милли дёрнулась в сторону, чтобы загородить тебя. Её спичка колыхнулась и погасла.
Ты слышала только собственное глухое дыхание. Удар о пол: Мили упала к твоим ногам, а ты ничего не могла сделать. Связки точно перерезали. Темнота становилась врагом, от которого никогда не знаешь откуда будет удар.
Кричать своих гвардейцев? Охрану. Ты хотела усмехнуться, но не смогла. Их всех перебили. Корабль не отходил от пристани.
Твои руки дёрнули, крепко сжав их за спиной в локтях. Ты не издала ни звука. Кривая ухмылка застыла на твоих губах и скрылась от темноты под плотным мешком, надетым на голову.
Спазм боли прошёлся по вискам, когда что-то тяжёлое с лязгом ударилось о твой затылок.
От оглушения ты не разбирала ни голосов, ни каких либо других звуков. Или действий.
Разум тонул в вязкой смоле. Ты вдруг стала сторонним наблюдателем в собственном теле.
И всё же, где-то подсознательно, ты знала, что тебя ожидает в этой каюте. Золотая цепь снова потянула назад. Теперь чужими руками.
Ты знала, что Лео не дал бы тебе и шанса на побег. Открыв дверь в Анаполист, ты навсегда закрыла дверь к свободе. Закон равновесия сработал против тебя.
И грязным путём он заставил тебя вернуться. Уничтожив твоих людей, он силой затащил обратно. Этот ёбанный психопат победил. И от этого хотелось просто согнуться над унитазом. Много раз.
А Мили? Он и её приказал убить? Чтобы сорвать «ангела» с небес можно пожертвовать обычными смертными? Вполне.
Если ты убил её. Если моя Мили мертва.. я найду того, кто тебе дорог. И сделаю с ним то, что твоё заживо гниющее сознание и вообразить не могло.
Дождь ударялся в твоё лицо. Ты это чувствовала. Приоткрытые глаза устремлялись в серое, плачущее небо. Тёплая густая капля скользнула с затылка по шее.
Это доставило странное, почти сардоническое удовольствие. Лео уничтожит того, кто впечатал прикладом по твоему затылку, чтобы оглушить.
Или же он сам хотел, чтобы ты чувствовала эту боль? В наказание.
Но ты не могла припомнить, когда он осознанно хотел тебе навредить. Физически.
Ты сморщилась. Нет. Нельзя позволять себе исправлять его образ в своей голове. Он изуродовал тебя морально и этого вполне хватит, чтобы не пытаться романтизировать его.
***
Как-то в детстве отец говорил ей, что когда оказываешься в тесном помещении, где нет света, нужно понять каких размеров стены. Изучить на ощупь каждый выступ и угол.
Мили тяжело сглотнула. Отца здесь не было. Только сырость и всего несколько выпирающих камней из стены, которые вытащить было невозможно. Дверь без дополнительного окна. Пустая железная плита без намёка на замочную скважину или ручку.
Всё замуровано.
—Лео!—срывая связки, закричала она, ударяя кулаком в дверь. Собственный крик поразил её слух, который до этого пребывал в полном спокойствие и тишине.—Лео, я знаю, что ты здесь!
Никакого ответа не последовало.
Эмилия облизала ссохшиеся губы, прильнув к железу всем телом.
—Ты не был таким.—она погладила холодную поверхность, сглатывая ком в горле,—Лео, я же знаю, что ты не поступаешь..—она всхлипнула, накрывая рот дрожащей рукой,—..так.
—К утру тебя переместят в место попросторнее.—глухо раздалось с другой стороны двери.
Мили задохнулась от облегчения. Она прильнула лбом к железу, выдохнув.
—Это всё, на что я могу надеяться?
—Я не убью тебя.—с небольшой задержкой ответил знакомый голос.
—Это твои гарантии?—слабо усмехнулась она, садясь на пол.
—Я не даю гарантий. Но я ничего не собираюсь делать. С тобой.
Мили сжала кулаки. Беспокойство забралось под кожу ядовитым впрыскиванием. Сердце зашлось, как потерпелое.
—Ты ничего не сделаешь с Гарсиа..—осторожно заговорила она, но её перебил его смешок.
—Она тебе дорога?
—Она мне нужна.—тут же исправила Хейз.
—Для?
Молчание девушки затянулось, и Лео выдавил из себя ещё один фальшивый смешок.
—Ну-ну, Ми. Возвращаемся в детство. Ты не скажешь мне для чего тебе Лукреция, я ведь знаю, что твои прислуживания ей в роли няньки не от доброты душевной, а я не отвечу тебе наверняка — не сделаю ли я с ней что-нибудь. Всё поровну.
Послышались неторопливые шаги. Мили вскочила на ноги, прижимаясь к двери.
—Нет, стой! Один вопрос! Только один.
Лео цыкнул, останавливаясь.
—Почему ты не позволил ей сбежать? Зачем было запирать нас? Лукреция ведь тоже заперта?
—Это три вопроса.—Мили буквально чувствовала, как он закатывает глаза и разворачивается, чтобы уйти.
—Лео!—закричала она, впиваясь ногтями в железо до скрежета. Последовало двустороннее молчание.
—С чего ты вдруг взяла, что твоя Лукреция вообще жива, м? Как насчёт теории о том, что я увидел свою девочку Ми, убил всех нахрен и забрал её себе в качестве домашнего зверька?
Мили распахнула глаза, точно хотела разглядеть в темноте лицо Лео. Её губы затряслись, пытаясь что-то сказать, но ничего не шло.
—Молчишь? Ничего, милая, у тебя будет целая хуева туча времени, чтобы это обдумать.
Шаги возобновились и оборвались в тишине.
Мили сползла по стене, грея дыханием ладони.
Он врал. Врал ведь?
***
Врал.
Ты очнулась от холодного прикосновения. Распахнув глаза, ты вцепилась ногтями в первое попавшееся..
—Эй! Успокойся.—он отошёл на шаг, поднимая руки, чтобы показать свою безоружность.
Волосы Теодора были взъерошены, а подёргивание бровью свидетельствовало о его нервозности.
Ты сощурилась, приподнимаясь на локтях. Пару минут ты молча изучала комнату. Или скорее помещение. Голые стены выкрашены в серый. На креплениях стоят свечи, освещающие твоё местонахождение.
Ни одного чёртового окна.
Посередине комнаты громоздкая кровать со спадающим к полу балдахином. Множество алых подушек и ковёр.
И больше ничего.
—Что это значит?—тихо спросила ты, стараясь звучать спокойно, но в тон просочилась угроза.
Теодор обвёл помещение неприязненным взглядом, складывая мокрую ткань, которая касалась твоего затылка.
Ты дотронулась до ушибленного места, обнаружив там внушительную шишку.
—Где я?—повторила ты попытки к допросу, но власть была не в твоих руках. Как забавно. Здесь и сейчас Ванн имел больше влияния. Всецело контролировал твои эмоции и положение дел.
Ты встала с кровати, ощутив под босыми пятками холодный пол. Как затравленный зверь, ты бросила дикий взгляд на дверь. Железную тяжёлую дверь. Запертую.
—Под землёй.—ответил Теодор, взглянув исподлобья на твои метания по комнате.
Истеричный смешок сорвался с губ, и ты попятилась к стене. Нет.
—Думаю, на сегодня ты немного вымотана.—его голос спокоен.—Продолжим процедуру завтра.—и он развернулся на пятках к двери.
—Процедуру?—ты кинулась за ним, разворачивая мужчину лицом к себе,—Я здесь для этого? Для ваших с Лео извращённых лечебных терапий?
—Нет. Это я здесь для лечебных терапий. А вот ты, госпожа, для того..
Засов противно скрипит, прерывая его. Ты переводишь взгляд к двери, и Тео поворачивается в пол оборота, почтенно кивнув.
—Как славно! Вы оба здесь.—широкая улыбка блестит в полутьме, и ты делаешь на Лео уверенный шаг, сжимая кулак.
Теодор останавливает твою руку от удара, и этим же спасает Лео от потери передних зубов. Брюнет предостерегающе сжимает твоё плечо.
На подсознательном уровне это действует отрезвляюще. Успокоительное на ноющую рану. Ты нуждалась в чужом прикосновении, которое будет безопасным.
Улыбка Лео дёрнулась, и, придерживая дверь, он кивнул Теодору на выход.
Тот безоговорочно шагнул к двери, отпустив твоё плечо. На место его тёплой руки ты положила свою ладонь, точно лишившись последней точки опоры.
Теодор замер в дверях лицом к Лео. Губы блондина мягко сложились в тихой фразе, которая не требовала ответа Ванна.
—Ещё раз дотронешься и можешь попрощаться с руками.
Теодор усмехнулся скрываясь за дверью с таким же лязгом.
Лео прихлопнул в ладони, сияя от самодовольства. У него получилось.
—Зачем?
—Не столь важно зачем, детка. Намного интереснее вопрос, как тебе здесь? Уютно?—Лео прошёлся по помещению, рассматривая пустые стены, как произведение искусства.
—Тебе не удастся держать меня здесь вечность. Меня будут искать.—твоя улыбка дрожит на губах, но ты не двигаешься с места, наблюдая, как он медленно и изощрённо подбирается к тебе.
—О, правда?—его ухмылка отзывается в тебе волной ненависти,—Я и не знал.
Ты скривилась, закидывая голову, чтобы смотреть ему в глаза, когда он подошёл слишком близко. Электричество начинает вибрировать между вашими телами: он тянется ещё ближе, а ты стремишься всем своим существом отдалиться.
Но не позволяешь себе. Он запер тебя в четыре стены и думает, что это сойдёт ему с рук? Он идиот. И никакого страха к подонку нет. Это просто.. предосторожность.
—Прикинь, детка, я и понятия не имел, что ты госпожа по рождению.—его пальцы дотрагиваются до твоего подбородка, тянут его ещё выше. Он медленно наклонился, замирая в сантиметрах от твоего лица. Глаза горят ненормальным блеском. Испытывает, ждёт когда ты задрожишь и рассыпешься в его руках.
—Действительно.—выдавила ты ухмылку.—Ведь это не твоя «невеста» внезапно исчезла, не успев отплыть. Включи мозги, идиот.—сощуренный взгляд в ответ на его ядовитую весёлость.—Меня найдут. И когда это случится..
—Нет, крошка,—Лео засмеялся, беря твоё лицо в ладони, замирая так, что ваши носы соприкоснулись,—Тебя никто не найдёт. Ведь вся проблема в том..—его улыбающиеся губы ложатся на твою скулу, и тебе хочется сморщиться и оттолкнуться от него, но.. это кажется уже привычным,—..что тебя никто не ищет.
Ты замерла, беззвучно раскрыв рот.
Что?
—Ну, что ты приуныла?—едкий смешок тебе в губы, но ты не можешь пошевелиться.—Твой корабль, как ты говоришь — неотчаливший от берега — затонул. Все похоронили тебя, ангелочек. Все кроме меня.
Ты задохнулась от всхлипа, пытаясь отстраниться. Горечь застряла в горле. Он сделал что? Подстроил всё это для того, чтобы показать, что он может?
И если это правда..
Есть человек на той стороне, кто бы не остановился, пока не увидел бы твоё тело своими глазам. Он ведь пойдёт до конца..
—Волард..—провопила ты, чувствуя слабость в ногах.
Лео подхватила тебя под руками, прижимая к себе. Его губы дрогнули и он наклонился к самому уху.
—Воларда здесь нет, детка!—зашептал со злостью и подвел ладонь к стёганной застёжке на твоей груди.—Только я!
Голова отдавала болезненной пульсацией. Ты опустила взгляд, чувствуя грубое копошение. Несколько пуговиц оторвалось, ударяясь о сырой пол, а платье оказалось жёстко сорванным вниз.
—Ты врёшь.—тихо и глухо. Слова утонули в напористом поцелуе. Ты пыталась набрать в лёгкие воздуха, но спина врезалась в холодный пол, ударяясь позвонками.
—И как ты это докажешь?—холодные пальцы впились в твои бёдра, подтаскивая к себе. Колени дрожали от холода, пробирающего кости. Ты бессильно сопротивлялась, пытаясь оттолкнуть его ногами. Но борьба не имела успеха, потому что мысли были заняты одним.
Это возможно? Конечно, блять, это возможно! Выждать момент, дать сбежать, а затем захлопнуть капкан, избавившись от всей охраны и приложив мне по затылку прикладом револьвера. Всё элементарно, да? Этот психопат даже потрудился утопить судно. Агнест. А кого она щадит?
И теперь ты здесь. Под землёй. Без окон, в сырой камере для госпожи. Запертая для чего? Терапий мозгоправства? Решил взять на себя твоё лечение?
Тебе самому нужно вправлять голову! Ненормальный!
Ты вскрикнула, когда до твоего сознания наконец добралась ощутимая боль.
—Отвратительный..—ты наугад пнула, но запястье было заключено в кожаный ремень. От саднящей боли, ты завопила, извиваясь на полу.—Помогите! Мили!—срывая горло, закричала ты, но в ответ только усмешка и второе, прикованное к ножке кровати, запястье.—Нет, ты не.. Боже мой! Псих! Ты и её убил?! Мили!—ты жмурилась от ноющей боли в стянутых запястьях.
—Что за глупая формулировка имени?—Лео закатил глаза, не скрывая удовлетворения, когда услышал твой болезненный стон от его щипка за ягодицу.
—Отпусти! Отпусти меня!—жмурясь и сжимая ноги, тебе удалось повернуться на бок, прикусив один из ремней, сковывающих руки. Холод пола распространился на каждый миллиметр тела. Кожа покрылась мурашками, а зубы застучали.—Боже, нет..
—Да.—сказал он громче, дабы заглушить звук расстёгивающейся пуговицы над ширинкой.
Он не надел ремень. Лео вообще не хотел отвлекать ангелочка лишними звуками,
великодушно предоставив больше
пространства для чувства безопасности.
Безопасности. Конечно. Голой на сыром полу, прикованной к ножке кровати. Куда уж безопаснее.
—Развяжи меня!
—Я долго обдумывал твои слова, крошка..—сжав ткань твоего белья, он дёрнул его вниз, оставляя болтаться на коленях,-Что я воспользовался тобой в наш..-он не сдержал смешка, лизнув твою пульсирующую шею,—..первый раз.
Ты запротестовала, задёргавшись под ним до спазмов по пояснице. Шершавый пол корябал кожу.
—Тогда у меня была точно такая же точка зрения. Только в свою пользу. Но теперь,—он грубо впечатал твои бёдра в пол, придавив собственным весом,—я хочу оправдать твои слова, ангелочек. Только ты и я. Не чудо ли?—жёсткая ухмылка уродует его губы, и тобою завладевает истеричное желание поцеловать, одновременно с тем, чтобы рассечь эти губы булыжником.—Но, чёрт, ты же думаешь, что я блефую? Что сейчас сюда вломятся твои умнички-гвардейцы и, блять-о-боже, спасут тебя из задницы, в которую ты угодила?—он надавливает на твои колени, чтобы расставить их в стороны, но одна его рука явно уступает в силе другой. Рана от осколка даёт о себе знать. Ты едва успеваешь порадоваться тому, что оставила ему такой урон, как у него вдруг выходит до неприятного натяжения раздвинуть твои ноги,—Что ж, лучшее подтверждение тому, что из этой задницы тебе не выбраться, здесь и сейчас. Смотри на меня, детка.—его пальцы впиваются в твой подбородок, и болезненное мычание глушится его ладонью. Трудно дышать. Свободной рукой он что-то делает у своего паха, от чего ты истерично дёргаешься под его телом. Мокрое движение от низа твоего живота и ниже. Ты распахиваешь глаза до предела, дёргая руками, отчего запястья ноют с новой силой.—Смотри, как я действительно могу сломать тебя.—непринуждённый чмок в лоб, за которым следует грубый толчок внутрь.
Даже сквозь сжатые на её губах пальцы, он чуть не глохнет от её визга.
Кровь отлила от всего тела, кажется, скопившись в одном члене. Глаза, эти ёбанные чёрные глаза, отливавшие медовыми бликами, распахнулись до треска век и натяжения ресниц. Вена на её шее пульсировала под его языком так сильно, что казалось, только прикуси кожу и хлестнёт кровь.
Толчок. Через усилие, совместную боль и тонкую преграду.
Зажимается.
Замечательно, ангелочек. Видишь, как у нас много общего? Нам вместе нравится, когда тебе больно.
—Сука!—скрипнул зубами, погрузившись в тесноту сокращающихся мышечных волокон.
Пальцы намокли от её слюны, и рука чуть соскользнула. Лукреция сжала зубы до скрежета, прокусывая кожу.
Мокро толкнувшись быстрее и потеряв рассудок от зудящего плотного трения, Лео не обратил внимание на прокусанный палец.
Детка уже столько оставила на нём своих изящных меток, что и не сосчитать. Каждый порез, укус, синяк и ссадину от её руки он бы с удовольствием навсегда оставил на теле, как напоминание, почему именно Она.
Сжимаясь, детка сдавила его бёдра коленями, не осознавая, что этим лишь усиляет тесноту трений.
Она стонет. Опять же не от удовольствия. Ничего страшного.
Ей больно, ублюдок.
Мне тоже!
Ты выкрал её. Это насилие. Это преступление. Ты конченый псих, который подсознательно хочет получить наказание. Кто-то должен спасти ангелочка из твоих лап! Но крошка тем и хороша. Кроме тебя она больше никому не нужна.
Ты сделал это. Посмотри вокруг! Она в клетке! Твоя единственная, твоё извращённое божество, твой мир, твоя душа, пусть и была она с гнильцой.. Лукреция. Кто-то поклоняется Светозарной, кто-то Дьяволу. А ты молишься ей. И ты же запер её в клетку! Замуровал в иконку, чтобы она светила только тебе одному. Ты больной.
Лео обвёл ладонью ключицу девушки, спускаясь пальцами к дрожащей от сбитого дыхания груди. Толчки стали медленнее. Ритмичнее. Она всё ещё напрягала мышцы, сжимая его внутри. Это хуже, чем в прошлый раз. Она не расслабляется, ведь не приняла своих успокоительных. Будут разрывы.
И Лео бы с радостью зализал её разбитое сердечко, оставляя в четырёх стенах. Без возможности не думать о нём.
О чём же ей ещё думать?
Это и стало толчком к нынешнему положению вещей.
Она просто взяла и решила бросить его. Осознанно ступила на борт корабля, чтобы разрушить их идиллию любви. Будто имела на это грёбанное право. И Лео.. он просто потерял терпимость к её лично принятым решениям. К её личной жизни, потому что своей не имел, лаская в уме только лик ангелочка.
К ужасу или наоборот к облегчению — он захотел для неё такой же ограниченной жизни. И это пугало ещё больше. Желание заразить Лукрецию своими пороками неимоверно возросло, получив статус повышенной опасности. И всё же Лео ясно осознавал, что, как бы детка не менялась под его воздействия, она неизменно оставит при себе эту горчинку гордости. И это раздражало. Понимание, что не сможешь извернуть крошку в удобную позу, чтобы показать ей, как он может ломать.
И это началось даже не с него!
Он хотел внушить ей боязнь мужчин. Чтобы она не смогла воспринимать мужской пол без опасности. Чтобы только Лео был тем, в ком она нуждалась. И что же?! Его крошечного ангелочка насилуют ровно за ночь до прибытия к нему! Какое кощунство!
От мысли, что кто-то кроме него мог это сделать с малышкой, Лео начинает тошнить.
Он прижался носом к изгибу шеи, тяжело дыша. Она пахла терпкой вишней, жасмином и сандалом. Это тоже наверное останется в ней неизменно. Но он бы и не променял этот запах ни на какой другой.
Его сердце пробирает судорогой от мерзости того, что сделали с его Богиней. Кто? Вернее, что? В любом случае он отправил людей. Пока он не может оставить в этой клетке Лукрецию одну и лично найти тварь. И всё же задушить его он возьмётся сам. На глазах возлюбленной..
Это было бы сверх романтики.
Она бы возненавидела мужчин и преклонилась бы одному Лео.
—Теперь ты только моя.—прикусив кожу на её шее, он простонал от содрогающихся вагинальных тисков. Она упрямо не хочет расслабиться. Зря.—Тише, детка, я залечу каждую ранку на твоём теле.—в немое подтверждение своих слов он поцеловал укус на шеи, а затем и щёку, по которой скатилась слеза.—Не плачь.—на секунду он растерялся, замедлившись и ослабив пальцы, сжимающие грудь,—Хочешь я заплачу тебе?
Да. Идеально.
Её глаза остекленели, роняя новые слёзы. Зубы больше не царапали кожу его ладони.
Неужели она смирилась? Перестала бороться?
А собственно есть ли у неё выбор?
Лео сардонически ухмыльнулся, подхватив одну её ногу под коленом, чтобы закинуть себе на плечо.
Нет, ангелочек, выбора у тебя нет.
Только я.
И больше никого.
Горячая и упругая, она сжалась вокруг него, обозначая, что смена положения для неё ещё более болезненная.
—Потерпи, любовь моя.
Она точно ожила при этих словах, задёргавшись и зарычав, прокусывая кожу на его ладони. Тонкие брови изогнулись в ярости, а остекленелый взгляд разжёгся пламенем.
Моя.
Он искренне наслаждался болью в руке и ладони, по которой уже бежала кровь. Кровь, которую ей приходилось сглатывать. Это осознание чуть ли не довело его до оргазма, но боль немного отрезвила.
Моя!
Лукреция согнула колено на его плече, пяткой подталкивая ближе.
Лео вопросительно заглянул в ее глаза, пытаясь понять, насколько разгорячена детка, чтобы пытаться придушить ногами его прямо во время секса. Это было бы жестоко. Но он бы не отказался в этом поучаствовать.
Пятка девушки снова ударилась о его лопатку, а вторая нога обвила его торс, прижимая ближе. Её запястья посинели от ремней, она сжала кулаки.
Лео ещё не входил в неё до конца под натиском её мышц, но под давлением её ног со спины сделал самый глубокий толчок. Горячее, тесное и сладкое ощущение поглотило член, а вместе с ним и рассудок.
Лео снова толкнулся до конца, зажмуриваясь от ощущения крайней стенки под плотью. Влажные звуки, тяжёлое дыхание и мычание из под ладони заполнили комнату некой ассоциацией жизни. Извращенной. И всё же.
Трение дошло до предела, и Лео показалось, что в один момент от того, что всунул и того, что высунет будут абсолютно противоречащие друг другу вещи.
От сладкой боли по спине пробежался электрический ток, и Лео содрогнулся, соскользнув ладонью с мокрого рта девушки. Она вскрикнула, глубоко набирая воздуха в лёгкие.
Теперь стоя на коленях и уперевшись вытянутыми руками по обе стороны от Лукреции, он проникал до конца, с возможностью видеть желанные уста. Окровавленные, пухлые и приоткрытые.
Заглушив её стон, он раздвинул её губы шире, проводя языком по зубам. Даже во рту у неё была его кровь. Он заполнил её собою, как яд, который не особо хотел выводиться.
—Скажи, что ты только моя..—гортанный стон в её губы. Она не отдёрнула голову, сама проводя языком по его губам, но одна его рука сместилась с пола на её шею, сжав пальцы до женского хрипа.—Скажи.
Её глаза вспыхнули и тут же потускнели, но она даже не пыталась выдавить слòва. Тяжело хрипя, она вдруг развела уголки губ, гаденько ухмыльнувшись. Слова застыли на её губах, и Лео ослабил хватку на её шее, позволяя высмеять.
—Тебе это так важно? Маленький мальчик не может кончить, если ему не сказать, что он кому то нужен?—её заливистый смех сменяется стоном, когда её затылок врезается в ножку кровати от сильного толчка.—Я не твоя..—прошипела в самые губы, отчего по его лицу судорожно прошлась молящая гримаса. Что-то в ее глазах горело. Она думала. О чём-то, что могло сломать обоих. Она — его, и он её следом.—Я бы хотела принадлежать. Но не тебе.
Дрянь! Какая же ты сука!
Лео сжал зубы, отпуская ее шею. Тошнота накатила гадкой волной. Он вздрогнул, когда плоть попала под тиски сокращающихся мышц, но..
Проклятие! Нет! Я.. она.. он, кто он?!
Лео издал хриплый вопль и грубо оттолкнул её от себя, перекатившись на четвереньки. Эрегированный член принёс дополнительную боль от неудовлетворённости, но неудобство не сравнилось с тем, что происходило в душе..
Он натянул брюки и с безысходностью ударил кулаками по полу. Низко склонился лбом и обхватил дрожащими пальцами затылок.
Он слышал, как в насмехательство она громко дышит, отходя от собственной разрядки.
Она была, блять, довольна.
Гарсия.. ну почему? Почему всё именно так? Какая же ты дрянь!
Лео издал пронзительный всхлип и ещё раз стукнулся кулаками о каменную поверхность, снося кожу.
Лукреция, борясь с желанием томно застонать, с трудом отходила от безмятежного состояния.
Первый в жизни оргазм ощущался наверное целым фейерверком, да? Особенно, когда ты думала о.. не важно о ком; главное, что не обо мне! Дрянь! Паршивая грязная шлюха!
Лео поднял затравленный взгляд, поймав ехидную ухмылку на её окровавленных губах.
Она солгала..
Или нет!
В любом случае у Лео болели яйца и сердце. И второе беспокоило его не меньше первого.
Зачесав волосы назад, он выдавил из себя улыбку. Но смотреть на неё было физически больно. Вокруг его ангелочка воображение услужливо пририсовывало чужие руки и губы. Чужое внимание. Чужое желание.
—Ну и кто?—как можно аккуратнее спросил он, надеясь, что со стороны он не выглядит ебанутым на голову психопатом. Это же естественно, да? Интересоваться, кого представляла твоя детка, пока трахалась с тобой. Вполне естественно.
—Ты о чём?—она прикрывает глаза, подтягиваясь за руки и поджимая колени к груди. Однако, не для того, чтобы скрыть наготу.
—Тот, о ком ты думаешь, и тот, кто не я.—Лео бы хотел взять себя в руки, подползти и выжать из неё правду укусами и лёгким удушением, но.. угрозой явно была она, а не он. Подсознательно, где он старался сохранить себе жизнь, он был благодарен судьбе и случаю за то, что приковал её к кровати.
—И что ты с ним сделаешь?—усмехнулась девушка, ковыряясь в ремнях.
С ним. Ладно, это мужчина. У меня уже есть доля информации. Теперь я знаю предмет твоего обожания чуть получше.
Он улыбнулся её вопросу, многозначительно дёрнув бровью
—Скажи, кто?—это вышло не так мягко, как было задумано, что с потрохами выдало его нетерпение и паранойю.—Гарсиа!
Его крик перебил её заливистый смех. Он отвибрировал от стен, ударившись о солнечное сплетение в груди парня.
—Ты никогда не узнаешь его имени. И не сможешь даже примерно предположить, ублюдок. Тебе придётся переворошить весь мир, чтобы найти хоть кого-то, кто мне дорог. И твои попытки будут тщетны. Мне нужен только он. Мой ангел.
Губы Лео затряслись, но он выдержал улыбку, быстро встав с пола и развернувшись к двери.
—Развяжи!—крикнула она ему в спину, на что он никак не отреагировал.—Мои запястья, идиот! Мне больно!
—Пусть тебя исцеляют мысли о нём. Я не собираюсь зализывать твои раны.—он уже открыл тяжёлую дверь, как вдруг остановился и обернулся.—Совсем забыл. Я же обещал заплатить.—его рука машинально полезла в карман брюк. Выудив оттуда несколько медных монет, он рассмотрел их на ладони.—Я ношу мелочь, чтобы раздавать её гвардейцам, которых объединяет общее поручение мною. Ты их заслужила, детка.—и швырнул их в Лукрецию
Дверь захлопнулась, со скрипом заперевшись на засов.