Сеть

«Необходимо помнить, что наша сила – не во владении землями и не в ресурсах, которые мы черпаем из недр, а в способности быть связующим звеном между природой и трудом. Машины и технологии, созданные нами, – это не наши рабы и не наши боги, они – наше продолжение. Когда мы строим завод или прокладываем рельсы, мы вплетаем в ткань мира частицу нашей души, нашей человеческой сущности.

Ответственность перед природой – это первый принцип мудрого правителя. Мы не можем оставить наши земли иссушенными, потакая своей алчности. Я называю это пороком изобилия – соблазн добывать всё, что земля способна дать, пока она не обеднеет.

Второй принцип – ответственность перед будущим. Власть барона ограничена временем. Что достанется нашим детям, если остановятся наши турбины, угаснут наши светильники? Мы обязаны строить так, чтобы наши потомки смогли продолжить наше дело. Истинное богатство – это возможности завещать.

И, наконец, третий принцип – ответственность перед народом. Подданный – не винтик механизма и не одинокий странник в пустыне. Мудрость барона заключается в том, чтобы вдохновлять простого человека на созидание, не вынуждая его бояться нищеты и голода. Нашим главным сокровищем должны быть не платина, алмазы и обогащённый уран, а талантливые инженеры, умелые рабочие и их счастливые семьи.

Пусть же бароны, наследники великих мастеров и каменщиков, помнят: власть – это привилегия и долг, а Лестен – это земля и разум, навсегда связанные одной судьбой».

«О свободе и ответственности», Абеас Хойнер, XIX барон Западной Равнины.
Антология философии Дентона и Лестена, т. 3.

***

 – Господин Эркад! Господин Эркад, вы меня слышите?

Восс наклонился и слегка похлопал старого советника по плечу.

Гилан Эркад приоткрыл глаза. Система жизнеобеспечения подала тихий сигнал.

– Да, Прейтон... Хорошо, что вы пришли. Мне здесь скучно.

Частично парализованный, он лежал на специальной кровати, окруженный медицинским оборудованием. Лицо пожилого политика было испещрено морщинами, и за последние дни, казалось, их стало только больше. Глаза его, однако, светились ясным умом.

– Господин Эркад, что произошло? Почему вы проголосовали «за»?

Старик устало вздохнул и повернул голову в сторону окна.

– Вы же понимаете, к чему это приведёт?

– Ах, Прейтон... – Эркад печально улыбнулся. – Всё не так однозначно.

– Что вы имеете в виду?

Эркад несколько раз покашлял, прежде чем ответить. Восс в нетерпении окинул взглядом медицинский монитор у изголовья кровати.

– Я чувствую, что мне уже недого осталось... – проговорил, наконец, Эркад. – Возможно, это решение – самое важное, что я успел сделать.

– Не понимаю! Вы же критиковали проект 144. Критиковали Стаду за его одержимость контролем! Что изменилось? Где же Гилан Эркад, которого мы знали как сторонника мягкой силы?

– Контроль, мягкая сила... Это лишь слова, Прейтон. Политические клише... Знаете, чем я занимался в молодости?

– Не думаю, что это имеет отношение к делу.

Эркад усмехнулся.

– Имеет. Когда-то я работал в государственном архиве. Оцифровывал древние акты баронской эпохи. Читал дневники людей, которые строили тот старый мир. Мы бы сейчас посчитали их безумцами. У них не было системы, не было планов даже на десять лет вперед.

– Да, но причём здесь это? Мы построили иное государство. Вы же архитектор современной Империи, вы должны были...

– Архитектор... – перебил его старик. – Это верно. Но мы построили здание без окон. Мы, аналитики, словно заперлись в своей высокой башне и не видим ничего, кроме бесконечных отчётов из сети! Сеть заменила нам глаза и уши. Мы перестали планировать, нам проще делать вид, что все происходит так, как мы и хотели... Но так бесконечно продолжаться не может, Прейтон! Здание треснуло. Люди начали смотреть наружу.

– Так ведь и я о том же! – подхватил Восс. – Система, которую создал Стада...

– Стада! Вы думаете, этот человек что-то решает? Сейчас уже не важно, что создал Лехан Стада. Вы хотите добиться его отставки – что ж, попробуйте, но вы сами скоро убедитесь, что это не имеет никакого значения.

– Но... если вы не на стороне Стады, то зачем же вы отдали голос за резолюцию?

Эркад снова закашлялся.

– Вы с Даннаксом видите лишь поверхность. Нужно смотреть вглубь, как писал Скальвард Дантер... Хотите знать, зачем я поддержал этот проект? Почитайте баронов, Прейтон. Там все ответы. Знаете, в лестенских хрониках был один любопытный закон. Один из баронов настаивал, чтобы в каждом поселении был ров, наполненный водой. Он утверждал, что это защитит людей от пожаров. Закон соблюдали десятилетиями, даже после его смерти, пока не стало ясно, что воды не хватает на сельское хозяйство. Это был глупый закон, но его отмена позволила пересмотреть всю систему распределения ресурсов. Эти рвы превратили в оросительные каналы...

– Вы говорите загадками, господин Эркад! У нас нет времени на философию!

Старик хрипло засмеялся.

– Вот оно... Подлинный девиз нашей эпохи. «У нас нет времени на философию». Прикажите написать эти слова над входом в Дом Прогресса! Но если уж вы хотите прямого ответа... Резолюция №144 – это отрезвляющая пощёчина. Стресс-тест, если хотите. Сейчас решается судьба нашей страны. Если Империи суждено устоять, она преодолеет все заблуждения и станет сильнее. Если же нет... тогда всё это будет уже не важно.

– Что же, по-вашему, угрожает Империи?

Эркад закрыл глаза и помолчал, прежде чем ответить.

– Самодовольство, Прейтон, – произнёс он наконец. – Мы слишком уверены в своей непогрешимости. Мы думаем, что наша система идеальна, что она может существовать вечно. Но именно эта уверенность – наш главный враг. Империя, как и любое творение человека, не бессмертна. Чтобы выжить, она должна меняться. А изменения всегда начинаются с потрясений.

– И вы считаете, что эта резолюция – двигатель прогресса? – Восс пытался понять логику старика, но тот, казалось, намеренно говорил витиевато.

– Это лишь начало, – сказал Эркад. – Нам нужны вызовы, чтобы выйти за пределы привычного. Представьте себе механизм, который годами работает без сбоев. Его детали начинают изнашиваться, но никто этого не замечает, пока не случится авария.

Прейтон задумался, его взгляд переместился на окно. За стеклом виднелась шумная Метрополия: её бесконечные дороги, сияющие небоскрёбы и плотная паутина дронов, снующих между зданиями.

– Вы хотите сказать, что мы должны сознательно пойти на разрушение? Но ведь это безумие, господин Эркад! Люди не готовы. Они привыкли к стабильности. На улицах уже начались беспорядки.

– То, что вы считаете хаосом, лишь форма действия. Люди начнут задавать вопросы, начнут искать новые пути... Мы, возможно, упустили этот момент. Мы создали мир, в котором страх перемен сильнее желания жить лучше. Теперь, чтобы пробудить людей, им нужна встряска. Иногда нужно позволить старому зданию рухнуть, чтобы на руинах можно было построить нечто лучшее.

Восс молчал. Его разум метался между гневом и растерянностью. Он пришёл к Эркаду за ответами, а вместо этого получил лишь ещё больше вопросов.

– Я всё равно не могу с вами согласиться, – наконец сказал он. – Однако я уважаю ваш опыт. Если вы считаете, что перемены неизбежны... Значит, будь, что будет. Но мы не собираемся сдаваться.

Уходя, он оглянулся и увидел, что Эркад смотрит в окно. Старик казался отстранённым, но в его глазах всё ещё тлела искра какого-то знания, доступного лишь ему одному.

***

Свет в офисе был приглушён, огромные мониторы контрастно горели в полумраке, создавая атмосферу сосредоточенности. Ингварт сидел у центрального терминала – его пальцы стремительно скользили по панели управления. Рядом стояли двое инженеров-«четверок», внимательно следя за отчетами системы на своих планшетах. В воздухе висела напряженная тишина, нарушаемая лишь тихими щелчками мыши Ингварта.

– Группа «Триск» подтверждена. Они координаторы протестов в восьмом секторе, – произнес инженер по имени Лерда, указав на один из графиков. – Их связь зашифрована, но «Вертикаль» вычислила все ключевые узлы. Можно перекрывать каналы финансирования и изолировать лидеров.

Кадел кивнул и наклонился ближе, изучая линии на карте. Красные нити паутиной охватывали весь центр Метрополии. Кодовое название «Триск» обозначало тесно взаимосвязанную группу активистов – как теперь стало ясно, ключевые фигуры протеста.

Дверь кабинета бесшумно открылась, и внутрь вошёл Герван Альмада. Замминистра человеческого капитала был в идеально сидевшем сером костюме, с едва заметной улыбкой, которая одновременно выражала одобрение и властность. На лацкане красовался серебряный транспортир с голубым глазом – отличительные цвета «двоек» и «единиц».

– Какие новости, господа? – произнес он, подходя к столу и окидывая взглядом мониторы, как будто он уже понимал, что здесь обсуждают.

– Мы нашли их, – коротко ответил Кадел, продолжая смотреть на экран.

Альмада прищурился и медленно наклонился к монитору, чтобы рассмотреть детали. Его улыбка чуть расширилась.

– «Триск», – прочитал он, пробуя слово на вкус. – Это впечатляет. Ваша система превзошла все ожидания, Ингварт.

– Благодарю, господин Альмада, – сухо ответил Кадел. – Полагаю, теперь нам выделят дополнительные ресурсы?

Альмада выпрямился и отошел на пару шагов, сцепив руки за спиной.

– Не сомневайтесь. Я хочу представить этот успех на следующем же заседании Большого Совета. Все это – только начало. Могу представить, какие перспективы открывает ваша «Вертикаль»!

В голосе замминистра зазвучала плохо скрываемая нотка честолюбия. Кадел понимал, к чему ведёт Альмада: несмотря на внешнюю любезность, он уже начал процесс присвоения чужого успеха.

– Я хочу видеть все отчеты по «Триску» на своем столе завтра утром. – продолжал чиновник. – И подготовьте презентацию для членов ЦК. Нас ждут большие дела, друзья мои.

С этими словами он вышел. Когда дверь за ним закрылась, Лерда тихо выдохнул:

– Он явно хочет забрать себе все лавры.

– Это было очевидно с самого начала, – сухо отозвался Кадел, вернувшись к работе. – Но пусть пока думает, что хочет. Вы знаете, что делать в нужный момент.

***

– Эл, а расскажи про ту штуку... после концерта, помнишь? Я тогда потеряла сознание.

– А, синхро! Конечно, как такое забудешь? Я чуть не помер со страху.

Диттена сидел на диване с бокалом дорогого истадского вина и смотрел, как Тил изучает клавиатуру синт-рояля.

– Да я сама не понимаю, как так вышло... – сказала она, рассеянно двигая сенсорные ползунки на панели. – Всё было чудесно, словно целый новый мир у меня голове! И вдруг что-то непонятное. Бах – и всё.

Эл сделал глоток и вгляделся в бокал на просвет, любуясь игрой бликов.

– Скажу тебе честно, Селия, я и сам толком не понимаю эту технологию. Веннер меня заверил, что она безопасна, особенно если не забывать про пеллум. Но эти когнитивные импульсы – нехоженая тропа. Каждый сеанс уникален, ведь все люди разные. Теперь, конечно, надо быть осторожнее...

– Ты даже дома будешь называть меня этим именем?

Эл добродушно рассмеялся:

– Ты не можешь отрицать, что оно тебе идёт! Знаешь, имена – и вообще слова – имеют почти магическую власть над жизнью. Люди верят в реальность, составленную из слов, больше, чем в мир собственных ощущений. Как только это поймёшь, быстро научишься искусству манипулирования.

– Хочешь сказать, что Селия Рейн может быть успешнее, чем Тилия Кастер?

– Это тебе решать. – с улыбкой ответил музыкант. – Смотря чего ты хочешь добиться.

Тил оторвалась от клавиатуры и посмотрела на него.

– Действительно... Чего же я хочу? – задумчиво спросила она, больше у себя, чем у Диттены.

Девушка встала и подошла к окну, за которым играли огни ночной Метрополии.

– Может, я просто хочу быть собой?

– А кто ты, дорогая? Быть собой – это большое дело. Это не так просто, как кажется. Познать себя – всё равно что познать Вселенную. Селия Рейн – это роль. Но Тилия Кастер – это тоже роль. Кто за ними стоит? И что будет, если снять маски?

На минуту в комнате повисла тишина.

– Ты знаешь, – ответила, наконец, Тилия, – я иногда боюсь. Боюсь, что на самом деле я... ничто. Просто пустота. Нейромузыка на многое открывает глаза, помогает осознать вещи, которые... которым даже нет названий. Вот так живёшь, думаешь, что твои чувства что-то значат, а потом... Всё исчезает в один момент. Понимаешь, что твоя личность – это как игра. Что её можно словно бы поставить на паузу.

Эл поставил бокал на столик.

– В точку. – он поднялся с дивана и подошёл ближе. – Вот за это я и люблю синт-рояль. Он вытаскивает наружу то, в чём люди боятся признаться даже самим себе.

Тилия повернулась к нему.

– Значит, вся наша жизнь – просто бесконечная игра? Иллюзия? – спросила она совсем тихо, почти шёпотом.

– Почему игра должна быть иллюзией? Ты же любишь музыку, верно? Это тоже игра, в самом буквальном смысле. Но разве из-за этого она становится менее реальной?

Она посмотрела на него, и её губы дрогнули в лёгкой, почти незаметной улыбке.

– Может, ты и прав.

Тилия вернулась к синт-роялю и провела пальцами по виртуальным клавишам. Инструмент издал мягкий приглушённый звук, похожий на струнный оркестр, играющий где-то вдалеке.

Во взгляде девушки мелькнуло что-то новое – словно внезапно зазвучавшая нота сомнения.

– Эл, я должна кое-что сказать. После того сеанса я чувствовала себя странно. Не только из-за того, что потеряла сознание. В голове будто кто-то оставил след. Как будто мои мысли... не совсем мои.

Диттена внимательно посмотрел на неё.

– Это остаточный эффект когнитивного резонанса. Ты сильно перегрузилась. Веннер говорил...

– Нет, это не то. Это не перегрузка. Это было что-то извне. Меня словно отключили!

– Ты серьёзно? Как это возможно?

– Не знаю... – Тил начала ходить по комнате. – Но иногда у меня возникает чувство, что мои желания, мои решения – они будто из ниоткуда. Как будто мне их внушили. И я даже не замечаю этого.

Эл остановил её мягким движением руки.

– Тил, послушай. – его голос был серьёзным, в нём звучали нотки тревоги. – Я не учёный и не медик, я музыкант. Я не могу ставить диагнозы. Но то, что ты говоришь, похоже на паранойю. Ты многое пережила за эти дни, это может быть просто стресс.

Тилия посмотрела на него – её глаза были наполнены смесью страха и упрямства.

– В том-то и дело, что это началось не вчера! Ещё месяц назад, в Лестене... Там тоже был синт-концерт. И во мне словно что-то выключилось. Я не знаю, как это объяснить... Что, если это какая-то программа, встроенная в мою голову?

Повисла напряжённая тишина. Эл долго думал, прежде чем ответить.

– Надо показать тебя Веннеру.

***

Веннер! И снова он.

Арди, как всегда, сидел перед монитором, уставившись в вывод зрительного канала Тилии.

Имя легендарного отца-основателя в последнее время всплывает слишком уж часто. Тот факт, что учёный сотрудничает с Диттеной, общеизвестен, хотя до последнего времени Академию не слишком интересовал этот тандем. Но теперь... Синхро, значит? Всё, что известно на данный момент: Маркон Веннер работает над прямой передачей информации между двумя мозгами, и Диттена готов вкладывать в этот проект внушительные личные средства. Но технические подробности из этого синт-короля так просто не выудишь.

А ещё – почему Тил с таким трудом подчиняется мотивирующим импульсам? И этот их странный разговор, её рассуждения о внушённых извне желаниях. Конечно, датчики с транскодера ничего необычного не показывают, угрозы пока нет, но...

– Эй, Арди!

– Чего тебе, Вин?

Его коллега явно скучал: если дела продвигались вяло, и стратегический отдел не давал срочных задач, то и не было особой нужды сидеть и смотреть, как твои трекеры точно так же просиживают штаны на работе или убивают время бессмысленными разговорами. Вин надыбал где-то гражданский коннектор и делал снимки собственной физиономии.

– Ты замечал, что в зеркальном отражении мы выглядим слегка не так, как на самом деле?

Арди неодобрительно посмотрел на соседа.

– Ты этой штукой лучше не свети, нам запрещено их иметь. А фоткать – тем более.

– Да всем пофигу, Ард, что ты как в первый день? Если бы они нам не доверяли, мы бы здесь не сидели годами...

Вин работал уже четвертый год, а Арди – только второй. Они были примерно ровесники и на одинаковых должностях, но Вин считал себя рангом повыше, словно они были в армии.

– Что, всё залипаешь на свою рыженькую? – ухмыльнулся Вин. – Ревнуешь, наверное, к Диттене?

– Ничего я не ревную. И между ними ничего не было.

– Ну ты погоди, он, видимо, предпочитает со вкусом, не спеша.

– Вин, ты вообще о чем-нибудь думаешь, кроме секса?

Тот расхохотался.

– Знаешь, посидишь тут с моё, экватор пройдёшь, тебя тоже штырить начнёт. От осознания, что ещё столько же без тёлок. Без простых радостей жизни...

Арди не ответил и вернулся к наблюдению. Диттена в этот момент угощал Тил своей элитной выпивкой.

– Вот, – кивнул Вин на экран соседа. – Уже начал вроде как. Эх, что там у него за винище? Сейчас бы такую бутылку нам на двоих, а?

***

Свет в кабине лифта мерцал – казалось, он вот-вот погаснет. Норт разглядывал своё отражение в зеркальной стенке: усталое лицо, мешки под глазами. Хорошие выдались каникулы, нечего сказать...

Они с Веннером поднимались в квартиру учёного. Тот сжимал в руках тяжёлый кейс с оборудованием.

– У меня племянница твоего возраста. – произнёс доктор. – Помогает мне в офисе. Немного неудобно выходит... Но я её предупредил. Надеюсь, вы поладите.

Юноша слегка смутился, но постарался не подавать виду.

– О, я не хотел бы никого стеснять. Может, мне всё-таки пойти в отель?

– Это исключено, мы не можем рисковать. Тебе и так повезло, что наблюдение прервалось – есть возможность как следует подготовиться.

– Не сказал бы, что я этому сильно рад...

Тил неизвестно где, неизвестно с кем, а он должен быть благодарен судьбе, что за ним никто не следит?

Лифт остановился и распахнул двери.

– Понимаю твои чувства, Норт, – сказал Веннер, доставая ключ. – но нужно уметь видеть преимущества даже в безнадёжных ситуациях.

Доктор открыл дверь, и они вошли. В жилище Веннера, старого холостяка, непритязательного в быту, было заметно присутствие женской руки – если в офисе главным был он, то квартира, казалось, была в полном распоряжении племянницы.

– Мейрин! Ты дома?

– Да, дядя, я тут! – раздался женский голос из соседней комнаты.

Вскоре в прихожую вышла девушка, держа в руках кружку с дымящимся напитком.

– Знакомься, это Норт Кейен, наш... гость, о котором я говорил. Он из Лестена.

– Очень приятно! – жизнерадостно сказала она, протягивая Норту руку. – Мейрин Веннер.

– Рад познакомиться, госпожа Веннер. Вообще-то я из Истада, в Лестене я только учусь... Хотя теперь уже не знаю, учусь или нет.

– Уф, «госпожа Веннер»! – прыснула девушка. – Можно просто Мей!

У Норта покраснели уши.

– Да... Конечно, Мей.

Она выглядела ненамного старше Норта. Высокая, стройная, с длинными тёмными волосами, собранными в небрежный хвост, девушка с любопытством разглядывала гостя.

– Мейрин, вместо того, чтобы смущать человека, могла бы предложить напиток! – пожурил её доктор. – Где твои манеры?.. Ну ладно, вы пока отдыхайте, а мне нужно доделать работу.

– Кстати, да! Как твои дела в правительстве?

– Ох, не спрашивай, детка, всё кувырком... Новости видела, наверное?

– Конечно! Но ты же знаешь, я в политике не разбираюсь. Что там за шумиха вокруг этой резолюции?

– Норт тебе расскажет, милая, мне сейчас совсем некогда...

Веннер ушёл к себе в кабинет. Норт оглядел интерьер, стараясь не выглядеть неловким.

– У вас уютно.

– Спасибо! Пошли, налью тебе чего-нибудь. Обедать будешь?

– Да, было бы неплохо, с утра ничего не ел.

– Дядя говорил, что ты инженер, – сказала Мейрин, когда они вошли в кухню, – Ты к нему по работе? В «Веннер & Дастрейд» на стажировку?

Норт почесал затылок, придумывая, как ответить.

– Что-то вроде того. Мы с ним готовим один совместный проект.

– Ого, как интересно! Ты знаешь, я в этих нейро-штуковинах ничего не понимаю, но дядя мне как-то показывал свой генератор. Передачу мыслей на расстояние. Это было круто!

Как будто книжку читаешь у себя в голове.

– Вот, как раз эта... нейро-штуковина мне и нужна. Генератор когнитивного импульса.

Мейрин поставила перед ним чашку эвеса с молоком и села напротив. Её глаза светились любопытством: было заметно, что появление Норта нарушило рутинный образ жизни Веннеров, который девушке порядком уже наскучил.

– Звучит круто. – улыбнулась она. – И что у это будет за проект, если не секрет?

– Я не уверен, можно ли об этом говорить, но... Ты знаешь, над чем работал твой дядя, когда служил в Министерстве правопорядка?

– Да, он рассказывал, что-то с преступниками. Точнее, с их мозгами. Они проводили эксперименты, чтобы их исправить. Жуть.

Норт кивнул. Он не знал, стоит ли посвящать Мейрин в детали, но неподдельный интерес девушки подсказывал, что от неё можно не скрывать правду.

– И не просто эксперименты, они разрабатывали целую систему для воздействия на психику. Был создан специальный чип, с помощью которого можно управлять людьми. Он не говорил про это?

Мейрин округлила глаза.

– Вообще-то нет. Он теперь делает музыкальную технику.

– Как я понял, он вышел из проекта, когда узнал, что этот чип – транскодер – хотят использовать... не так, как планировалось. Понимаешь, Мей, Академия тайно вставляет эту штуку людям в головы и использует их для слежки. Доктор Веннер знал об этом все эти годы. И вот, теперь я тоже знаю. Моя девушка из Лестена, Тилия, прошла через это.

Мейрин молчала несколько секунд, затем произнесла:

– Это ужасно... Я даже не знаю, что сказать. Неужели кто-то может так поступать с людьми?

Норт пожал плечами, глядя в чашку.

– Для них люди – просто инструменты. Средство контроля.

Мейрин посмотрела в окно, за которым кипела жизнь многомиллионной столицы мира.

– Я всегда считала, что дядя Маркон ушёл из министерства, потому что ему предложили партнёрство в бизнесе. Даже не думала, что за этим стоят такие тайны.

– Теперь ты понимаешь, почему я здесь. Мы с твоим дядей хотим положить этому конец.

– Но как?

– Я и сам не вполне понимаю. Это как-то связано с его изобретением.

Мейрин вдруг улыбнулась, хотя в её глазах всё ещё читалось беспокойство.

– Что ж, дядя опять в центре каких-то невероятных событий... А я, как всегда, просто стою в сторонке и подношу эвес, когда попросят.

– Кажется, он тебя недооценивает.

– Наверное, просто боится, что я ввяжусь во что-то опасное... Знаешь, я всегда хотела делать что-нибудь поинтереснее, чем вести дядины дела.

Мейрин вздохнула и посмотрела в сторону кабинета доктора. Норту захотелось её подбодрить.

– Ты можешь поговорить с ним. Думаю, он поймёт, если ты захочешь стать кем-то другим. Надо только найти подходящий момент.

Девушка улыбнулась.

– Ну, посмотрим... А пока что надо тебя накормить. У нас тут полно еды, хотя, может, она и не такая роскошная, как в Лестене.

Норт рассмеялся:

– Я из Истада – всё, что не рыбный суп, для меня уже роскошь!

Мейрин хмыкнула и принялась возиться с пищевой машиной.

Норт с облегчением подумал, что это приятное знакомство немного скрасит тяжёлое бремя, которое на него навалилось. Ему сейчас нужно было больше, чем просто план, – ощущение, что у него есть союзники, которым он может доверять. Он не знал, чем всё это закончится, но рядом с Мейрин чувствовал, что возвращается к нормальности.

***

Из коридора послышался сосредоточенный и слегка недовольный голос доктора.

– Ты уверен, что это настолько срочно?.. Хорошо, Эл, если ты настаиваешь, я приеду.

Закончив разговор, он заглянул к Норту и Мейрин.

– Ребята, вы тут отдохните пока, я съезжу ненадолго. Диттена вызывает на диагностику... Говорит, что у его помощницы странные побочные эффекты от нейромузыки.

– Эл Диттена? Тот самый? – удивился Норт.

– Да, представляешь! – оживилась Мейрин. – Это наш главный клиент.

– Да, и один из самых непредсказуемых, – хмыкнул Веннер, накидывая плащ. – Мейрин, если из цеха позвонят, скажи, что сегодня меня не будет. Всё, дорогие, ухожу. Не скучайте.

– Удачи, дядя! – крикнула девушка, провожая его до двери.

Как только щёлкнул замок, квартиру наполнила тишина. Норт доел свой бифштекс и поднялся из-за стола, вопросительно глядя на Мейрин.

– Ну, чем теперь займёмся?

Её глаза загорелись.

– Есть одна идея...

Она стремительно ушла в кабинет Веннера и вскоре вернулась, держа охапку каких-то приборов и проводов. Глаза девушки хитро блестели.

– Синхро! Не хочешь попробовать?

– Без Веннера? – нахмурился Норт. – Это же, наверное, что-то сложное.

– Да пустяки, я видела, как это работает. Просто надеваешь и включаешь. Не сложнее микроволновки.

Её уверенность была заразительной, и Норт, хотя и сомневался, не смог устоять.

– Ладно, давай.

Они устроились в комнате Мейрин. Норт сел на диван, разглядывая систему синхронизации, которую она разложила на столе.

– Расслабься, – сказала Мейрин, надевая Норту на голову обруч. – Поначалу непривычно, но потом втягиваешься.

Она надела второй обруч на себя и включила прибор. Загорелся небольшой монитор, подключенный через кабель, – по экрану побежали отладочные сообщения.

Первые секунды ничего не происходило. Но затем Норт ощутил лёгкое покалывание у висков – по коже словно пробежала электрическая волна.

– Чувствуешь? – спросила Мейрин. – Начинается.

Норт кивнул, закрыв глаза.

Расплывчатые, но узнаваемые картины всплывали перед ним одна за другой: лес в вечернем свете, розовое небо, озеро, небольшой коттедж на берегу. Потом на фоне заката возник женский силуэт. Всё было смутным, но в то же время очень реальным.

– Что это за место? – шёпотом спросил Норт.

– Наш летний домик. Видишь, да?

– Ага... А что это за девушка?

Она не ответила, загадочно улыбнувшись. Мыслеобраз осветился закатными лучами, и в силуэте Норт узнал саму Мейрин. Она с улыбкой потянула его в сторону пляжа.

– Вот бы сейчас туда...

Виртуальная Мейрин остановилась у воды, купаясь в золотых лучах. Она скинула босоножки, затем расстегнула блузку. Белья на девушке не было.

Норт почувствовал, как его лицо заливает краска, но глаза открывать не стал.

– Мей, ты правда собираешься...

– Молчи, не нарушай момент.

Через пару секунд девушка на пляже осталась совсем обнажённой. У Норта перехватило дыхание, когда она повернулась лицом к нему. Виртуально он сделал шаг вперед, а в реальности – придвинулся на диване ближе. Мейрин протянула к нему руки и провела по волосам – было уже не отличить, происходит ли это физически, или только в их совместной галлюцинации.

Норт обнял Мейрин за талию и принятул к себе. Их губы почти коснулись, когда внезапно он осознал, что всё это уже выходит за рамки.

Он замер на мгновение, так и не решившись поцеловать ее, как вдруг идиллический пейзаж сменился совсем другим: выжженная земля, дымящиеся руины зданий, обрувшившийся мост над кроваво-красной рекой... Мей-искусительница в его объятиях превратилась в истлевший скелет, который моментально рассыпался в прах, словно пепел.

Сознание резко выдернуло Норта из электронного сна в реальный мир. Он открыл глаза, тяжело дыша. Мейрин смотрела на него с хитрым прищуром, её щёки горели.

– Вышел на самом интересном месте!

– Чёрт, что это было?..

– Тебе что, не понравилось? Хочешь, начнём сначала?

Норт вздохнул, снимая обруч и утирая пот со лба.

– Это всего лишь игра, Норт. Не волнуйся ты так. – рассмеялась Мей.

– Не в этом дело... Ты видела, что было потом? Конец света, разрушенный город.

Девушка озадаченно посмотрела на него.

– Нет, ничего такого.

– Странно...

Мейрин сняла обруч и рассеянно посмотрела на отладочный дисплей.

– Наверное, какой-то сбой. Но ты не переживай, дядя говорит, что это безопасно. Считай, просто сон посмотрел наяву.

Норт откинулся на спинку дивана, пытаясь прийти в себя. Нет, не сбой. Он словно заглянул в чужой кошмар – в видение, порождённое не машиной и не человеком. Но кем тогда?..