23 страница14 января 2025, 21:32

Глава 23. ~Точка. Запятая?~

Вечером все собрались за дружным столом, как в старые добрые времена. Сынмин пришёл в себя и чувствовал себя хорошо. Конечно, он извинился перед ребятами и они решили, что не будут мусолить эту тему.

- Сынмин, давай что ли в плойку? - предложила Юна.

- Ты меня сделаешь же, - усмехнулся парень.

- Да, брось, Мин, я знаю, что в начале ты мне поддавался, - подмигнула блондинка.

***

В уютной кухне, освещённой мягким светом, Хана и Хёнджин были заняты мытьём посуды, однако, в их руках каждое движение  превращалось  в игру. Вода весело журчала в раковине, стряхивая остатки недавнего ужина, а мыльные пузыри танцевали в воздухе, добавляя атмосферу лёгкости и непринужденности. Когда одно из них налипало на губах, Хеёнджин не мог удержаться от смеха, и эти лёгкие моменты радости и нежности разливались в комнате, наполняя её жизнью.

- Ты что, собираешься провести весь вечер, пытаясь избавиться от остатка гастрономической истории? -  шутливо спросила брюнетка, посматривая на парня, который старательно мыл тарелку с явным сосредоточением на лице. Мягкие тени подчеркивали его черты, а его глаза светились озорным задором.

- По крайней мере, я не оставляю следов, как ты, - с улыбкой ответил Хёнджин, не поддаясь на провокацию. ( Просто вспомните, как они в первый раз мыли эту чёртову посуду)

Хван подмигнул, и в этот момент, чуть ли не в ответ, Хана накапала на его руку немного горячей воды, вызывая тихий вскрик удивления. Хёнджин с лёгкостью отразил это нападение, зеркально ответив тем же, и вскоре на столе разразилась небольшая водная битва, превратившая обыденную работу в источник смеха и радости.

- Вот же хорёк, - прошипела девушка.

- Кого ты тут хорьком назвала? - Хван прижал тело девушки к стене. - Ничего не напоминает? - слегка наклоняясь к шее девушки, спросил Хёнджин. 

Но в этот момент в кухню заглянул Минхо. Он стоял на пороге, наблюдая за происходящим, когда его неподготовленное предвкушение привело к улыбке на его лице.

- Что же это я вижу? - с саркастическим оттенком произнёс он, прислонившись к косяку двери.  - Смотря на вас сейчас, и не скажешь, как в первый раз, когда вы вместе мыли посуду, чуть не убили друг друга, - Минхо нагнулся, смеясь, его смех напоминал ноты доброй музыки.

Хана и Хёнджин переглянулись и одновременно взорвались смехом.

- Да, тогда у нас были такие серьёзные разногласия по поводу укладки тарелок, - ответила брюнетка, недоуменно постукивая губами в наигранно задумчивом жесте. - Мне кажется, что это стало началом большого конфликта.

- Проблема была не только в укладке тарелок, - усмехнулся Ли.

Минхо с улыбкой покачал головой, наблюдая, как они банально наслаждаются друг другом. Его собственные чувства наполнились радостью не только за них, но и за все мгновения, которые они вместе пережили. Лёгкость и искренность этих мгновений были как раз тем, что наполняло душу, создавая крепкие узы, которые связывали их вместе.

Смех и дразненье звучали в воздухе, а кухня наполнилась флюидами нежности, превращая эту обыденную деятельность в нечто особенное, в момент, который они никогда не забудут. В своём сердце  Ли осознавал, что в этой весёлой суете дух дружбы только укреплялся, и, глядя на своих друзей, он знал, что они будут вместе на протяжении многих лет, отделываясь и преодолевая любые бури, даже если это просто мытьё посуды.

- Чёрт, снова проиграл, - с гостиной послышался голос Сынмина, а за ним и смех других ребят.

                                 ***

В тишине ночи, когда звёзды загорали на безоблачном своде, как алмазы, разбросанные по чёрному бархату, Чанбин, Джисон и Чан устроились у края бассейна, его вода тихо мерцала, отражая свет луны. Каждый из них держал в руке бокал с виски, и смеясь, поднимали его в ироничном тосте. Ветер играл с их волосами, создавая ощущение незавершенности и лёгкости.

Чанбин, опираясь на перила бассейна, с улыбкой произнёс:

- Скоро мы будем плавать,  - он подошёл к панели, расположенной рядом с бассейном, и включил обогрев воды.

Его движение было уверенным, и в воздухе повеяло теплом, ожидая наступления чего-то приятного и расслабляющего.

- Будем пьяны и счастливы. Зная нас, парни - мы точно туда полезем, - говорил Со.

Джисон с игривым выражением лица наклонился к старшему:

- Ты прав, особенно после нескольких бокалов этого восхитительного виски. Я чувствую, что грех не заслужить такое, когда мы все вместе, - шатен подкинул свой стеклянный кубок и покачал головой, как будто проверяя ясность ума, но всё, что он нашел, это азарт и веселье.

Чан, который до этого времени тихо наблюдал за друзьями, повёл плечом.

- Пока Логан не вернулся, нам нужно наслаждаться этим моментом, -  произнёс старший, его голос был наполнен меланхолией и лёгким оттенком ностальгии.

Вспоминания о том, что произошло, двигались по ним, как волны воды, теребя их чувства, и перед ними встал вопрос: насколько далеки они стали от того времени, когда всё было проще?

Чанбин и Джисон кивнули. Ветер унёс их слова, поднимая их в ночное небо вместе со звёздами. Только пять лет назад они сидели на том же самом месте, у того же самого бассейна, держа в руках такие же бокалы. В ту тёплую ночь они также говорили о мечтах и планах, об идеях, которые, казалось, улетали так же быстро, как искры от костра в закате.

Тогда, смотря в бескрайнее небо, они решили, что будут помогать людям, вплетая свои судьбы в широкий поток жизни, несмотря на все трудности. И вот они снова здесь, и как бы удивительно это ни казалось, многое осталось неизменным.

- Мы действительно прошли далеко, не так ли? -  сказал Хан, его голос звучал проникновенно, словно вплетая свои мысли в звёздную бездну.

Они всё так же были вместе, несмотря на всё, что произошло за эти годы. Воссоздавая воспоминания, они споткнулись о факты, которые могли бы потеряться, если бы не их постоянное стремление углубиться в поддержку друг друга.

- Даа, всё так же, как пять лет назад, у этого бассейна, с виски и все с разбитыми сердцами, - подтвердил Со.

Чан, задумчиво покачивая головой, произнёс:

- Да, даже если у нас не всегда складно идёт в любви, то мы определенно выиграли в дружбе, - в его тоне звучала значимость момента, поэтому его слова резонировали с каждым, кто слушал.

Чанбин натянуто улыбнулся, чувствуя тепло своих друзей, которые, как и в тот день, всё также поддерживали друг друга.

- Как бы ни было трудно, мы можем пережить это вместе. Логан вернётся. Он найдет способ, и, когда это произойдёт, мы будем готовы, -  добавил он с ярким, полным надежды взглядом.

- И что будет дальше? Пять лет назад мы решили, что будем помогать таким же, как и мы, - задумчиво скинул бровь Джисон. - Может школу откроём сверхъестественного? - выпалил он.

- Школа? - повторил Бан. - Хм, неплохо...

Вода в бассейне изгибалась  под мягким дуновением ветра, а над их головами мрак таял, когда три друга подняли свои бокалы, вновь отметая тени будущего. За каждым глотком виски прятались их мечты, надежды и смех, скрепляя их среди многочисленных вызовов.

Эта ночь была их святилищем, их время, чтобы просто быть - существовать в дружбе, в единстве. Под звёздным небом, у бассейна, они поняли, что именно такие мгновения делают их сильнее - воспоминания, которые останутся в их сердцах навсегда.

 ***

Сынмин стоял возле крыльца и курил, смотря на веселящихся трёх друзей возле бассейна.

- Ооо, чувствую, после пару бокалов они начнут чудить, - Лира присоединилась к парню, а Ким лишь издал смешок. - Иногда ты не понимаешь, что лучшее что есть в твоей жизни находится прямо перед твоим носом, - спокойным тоном произносит девушка, когда замечает взгляд брюнета на Чанбине.

- Не поздно ли я это осознал? - с грустью в голосе спросил Сынмин.

- Возможно, - пожала плечами Лира. - Ну уж лучше поздно, - добавила она. - Я полагаю, Чанбин может ненавидеть тебя так же сильно, как когда-то любил.

- Думаешь простит? Мне кажется, сколько бы я не просил прощения, будет мало. Сколько бы я не пытался вернуть всё назад, у меня не получится.

- Сынмин, из всех людей, которым ты причинил боль сильнее всего, ты сделал больно только себе. Так что извинись перед собой и прости себя, - Лира положила руку на плечо парня и слегка похлопала, утешая разбитую душу Сынмина.

***

Ночной воздух наполнялся свежестью, и звёзды сверкали, как теневые фонари в бескрайности тьмы. Минхо стоял у края веранды, держа в руках сигарету, пламя накаляло и освещало его профиль, когда он делал затяжку. В этот момент все заботы казались далёкими, а мысли плавали в звёздном свете. Он уже не раз ловил себя на мысли, что этот ритуал курения стал для него своего рода медитацией, моментом, когда мир вокруг затихал и оставлял его наедине с собой.

Раздался звук капель воды, и парень обернулся, увидев Джисона, который, полностью мокрый, чуть ли не спотыкаясь, подбирался к нему. На его лице сияла глуповатая улыбка, а в глазах светилась игривость, залитая алкоголем.

- Снова куришь? - спросил шатен, сама атмосфера его слов выставила их в светотени, словно он и не осознавал, насколько беззаботно выглядел.

- Я уже говорил тебе -  я буду курить за каждый поцелуй, которого у нас не было, - покачав головой, с лёгкой усмешкой ответил парень.

Джисон, стараясь принять в расчёт всю серьёзность ситуации, с задором вспомнил:

- Но я же сам говорил, чтоб ты менял  свои сигареты на мои губы, - Хан подошёл ближе, и между ними образовалось напряжение, лёгкое, как пиксельная симфония, но настолько ощутимое, что они могли его резонировать.

Мгновение, когда парень тянулся к губам старшего, казалось, замедлило время, и, казалось, всё готово для поцелуя. Однако в этот момент Ли заметил, как младший дрожит от холода, его тело, всё ещё мокрое от бассейна, выглядело уязвимо. Эта волна заботы обрушила на него осознание - ни о каком поцелуе сейчас не может быть и речи. Брюнет быстро отвел руку Джисона и нежно сказал:

- Давай сначала доберёмся до комнаты. Ты в полном беспорядке и далёк от тепла, чтобы поцелуи могли что-то изменить.

Джисон, осознавая собственное состояние, попытался притянуться к парню, прильнуть к нему, словно стремясь найти поддержку в этом моменте. Его руки почти охватывали плечи старшего, но тот, полон решимости, отстранялся, не желая бросать Хана в объятия непромыслительной страсти, умудрившегося ещё не простить его.

- Ты и впрямь плейбой из благородных кровей, - с лёгкой усмешкой произнёс Джисон, дразнением пронизывая воздух. -  Всегда отказываешься, даже когда каждый уголок твоей души требует этого, - в его тонах слышался подтекст, который лишь добавлял искры к уже разгоряченному сознанию Минхо.

Они шли по коридору, и каждый шаг был наполнен электричеством, которое между ними накалялось, как искры в позднюю ночь. Минхо кивнул, крепко ухватив шатена под руку, когда они подступили к двери его комнаты. Здесь, в этом злом окне, который разрывал мир вне, они оказались лишь двумя душами, столкнувшимися с ненужными условностями, и этот момент, где за пределами веселья осталась нерастворимая напряжённость, стал их единственным остриём.

Хотя на этом моменте не состоялся ни один поцелуй, и в воздухе пронзительно дрожала невыносимая страсть, следует признать, что всё выражалось в их сущности - холод и тепло, война желаний и принятие реальности. Минхо знал, что это не конец, а лишь новый виток их запутанной истории - время, когда надо вновь разобраться в эмоциях и желаниях, вздымающихся, как огонь, разжигающий их сердца.

***

Ночь окутала дом мягким мраком, и в воздухе витал лёгкий запах алкоголя. Чанбин, наклонившись под тяжестью своих собственных мыслей и выпитого, с трудом ориентировался в пространстве. Держа в руках пустую бутылку, он шатался, пытаясь добраться до комнаты. В его сознание всё сливалось в один широкий поток, и, не замечая этого, он открыл дверь и шагнул внутрь.

Комната, куда он попал, была знакомой, но в другом свете её уголки заставили его замереть на месте. Сынмин, сидящий на краю кровати, посмотрел на него с удивлением, а в его глазах читался шок и даже некоторое недоумение. Со  понял, что ошибся. Он хотел быстро уйти, но брюнет, перехватив его движение, остановил его, взглянув в глаза с таким напряжением, что от него словно исходила энергия.

-  Куда ты собираешься? -  спросил Сынмин, его голос был низким и притягательным, напоминая тёплый глоток уюта.  В комнате повисла тишина, насыщенная множеством невысказанных слов.

Старший, смущённый, избегал его взгляда, но напряжение ощущалось у обоих. Он не знал, как отвечать, и тем не менее Ким вновь привёл эти слова в действие, словно безмолвный зов души.

- Бинни, может ли у нас наладится отношения? - нарушил тишину парень, его голос звучал почти несмело, но в то же время уверенно. - Я осознаю, что... я люблю тебя, - он подошёл ближе к парню.

Эти слова, произнесённые в полумраке, заставили сердце Чанбина замереть. Он быстро взглянул на брюнета, в его глазах светилась надежда, которая перекрыла всё остальное. Но с сердцем, полным расстройств, он ответил:

- Не смотри на меня. Не говори мне «привет», не подавай никаких знаков мне. Не люби меня. Сделай вид, что ты меня не знаешь. Забудь меня так, как и забыл я о тебе. Вычеркни меня из своего сердца навсегда.

Его слова прозвучали как приговор, и в комнате наступила тишина, лишь звуки их дыхания напоминали о том, что они по-прежнему здесь. Но Сынмин, охваченный внутренним огнём, не отступил.

- Ты не можешь мне запретить смотреть на тебя, - сказал он, его голос звучал решительно, как воля природной стихии. - Ты не можешь запретить мне здороваться с тобой. Ты не можешь запретить мне любить тебя, потому что я люблю всё, что запрещено.

В этот миг Чанбин ощутил, как его собственная решимость начинает трещать под давлением правды, которую Ким немедленно выставил на свет. Его сердце, обхваченное страхом и нежностью, вновь замерло.

-  Говорят каждые семь лет старые клетки твоего тела полностью уничтожаются и заменяются новыми, -  Однажды у меня будет тело, которое ты никогда не касался, Сынмин...

Это признание напоминало мелодию, прерывающую тишину, его слова окутывали их обоих, как немой портал в новую реальность. Сынмин оценил всю силу их значимости, как если бы он оказался перед зеркалом и видел свои собственные страхи, отголоски потерянных мгновений.

Чанбин вдруг осознал, что несмотря на всю его усталость и на все штормы внутри, которые кричали о том, что нужно отстраниться, чувства не поддаются запретам. Они жили в нём, вселялись, как дуновение ветра, которое невозможно остановить.

- Я не могу забыть, - прошептал, наконец, Чанбин, его голос стал тихо дрожащим, как будто учась произносить мысли вслух. - Но я не знаю, как быть.

Тем временем младший, лишь немного размытый, подошёл ближе, его глаза полны решимости. Они оба стояли на грани возможности, где вопросы, на которые надеялись найти ответ, приобретали значение.

Между ними висело нечто большее, чем просто желания; это была возможность начать заново, неся с собой все отголоски любви и боли, в то время как ночь обвивала их, превращая всё в этюд надежды и борьбы.

Со понимал, что в  этой жизни нужно уметь ставить точку. Твёрдой и решительной рукой, чтобы она ни в коем случае не превратилась в дурацкую запятую. Уходить из любых отношений, которые ведут никуда, приносят боль и разочарование, и самое главное – не возвращаться в них ни при каких условиях. Паузы хороши в театре, а жизнь их не любит, ей не нравится когда время тянут, она слишком на него скупа. Если тебе где-то постоянно плохо, не раздумывай, не жди, что всё наладится, образуется, каким-то чудесным образом. Поверь, со временем будет ещё хуже. просто встань и уйди. это не твоя история – если в ней только слёзы, значит в ней тебе нечего делать. Твоя впереди, счастливая и радостная, а из этой выйди уже и дверь закрой.

В тишине ночи, когда мир за окнами замедлялся и сосредотачивался на своих мелочах, в комнате  терзания Чанбина  вновь ожили. Он уже не первый раз пытался поставить точку в своих отношениях с Сынмином, взвесив все за и против, но каждый раз, когда ему казалось, что он находит нужные слова или решимость сказать «стоп», событийный поток уносил его в другую сторону, как водоворот, который невозможно остановить. Вместо этого он всегда оказывался на грани того, чтобы говорить «да», и каждое его намерение превратилось в запятую -  паузу, за которой следовало новое продолжение их истории.

Сейчас, в эту волшебную и полную ожиданий ночь, атмосфера была пропитана тяжёлым запахом страсти. Трепетный свет лампы освещал комнату, бросая тени на стены, словно создавая уютную, но напряженную сцену, на которой предстояло развернуться незабываемое действо. Парень стоял напротив Кима, сердце его билось в унисон с молчанием - они оба знали, что сейчас произойдёт нечто важное.

Сынмин, с блеском в глазах и тёмной растерянностью на губах, шагал навстречу. Его присутствие было магическим, а каждая черта лица под лунным светом словно усугубляла осознание того, что между ними уже много раз проходили мимолетные моменты - нежные прикосновения, взгляды, полные горячих намеков, и сейчас они находились на краю пропасти, готовые сделать шаг в неизвестность.

Старший пытался ускользнуть от этой магии, но стоило ему открыть рот, чтобы произнести «нет», как внезапная волна желания накрывала его с головой. Сердце его трепетало, разрывая привычные шаблоны, когда Ким, подходя ближе, коснулся его руки. Эта нежность словно обожгла его, и Чанбин поддался, наконец уступив притяжению, которое давно их связывало.

Всё вокруг исчезло, словно мир сжался до этого единственного момента. Их губы встретились в поцелуе - сначала осторожно, словно пробуя друг друга, но вскоре они стали более настойчивыми, полными того напряжения, которое накапливалось за это время. Трепет покатился по их телам, когда страсть вспыхнула, как искра, запустившая огонь, который они  прятали внутри.

Сынмин прижал старшего к стене, его горячее дыхание обжигало кожу, и тот почувствовал, как его разум, наконец, мутнеет от желания. Они были словно магнитами, с каждой секундой притягиваясь всё ближе друг к другу. Со больше не видел света, лишь тени танцевали вокруг них в ритме их бешеных сердец.

Вовлекаясь в танец страсти, они падали на кровать, их тела сплетались, и Сынмин, казалось, уничтожал все преграды, которые старший ставил между ними. Каждый поцелуй, каждая ласка становились громкими заявлениями о том, что между ними было нечто большее, чем просто физическое влечение.

Чанбин закрыл глаза, забыв обо всех сомнениях. Он позволил себе раствориться в объятиях брюнета, чувствуя, как тепло проникает в его душу, заполняя пустоты, которые он так старательно пытался охранять. Их тела стонали, когда они исследовали друг друга, словно искали ответы на вопросы, которые не знали, как задать.

Сынмин напоминал огонь, который невозможно гасить -  он горел ярко, оставляя за собою лёгкое тепло, и Чанбин, наконец, почувствовал, как его собственное пламя начинает оживать. Руки Сынмина изучали каждую деталь его тела, и, с каждой новой искрой ощущений, Чанбин понимал, что он не может уйти, не может остановиться.

Скорость их дыхания увеличивалась, как будто с каждым мгновением они теряли контроль, и вскоре стены комнаты наполнились звуками их страсти. Время потеряло смысл, когда они слились воедино, оставив позади все раздражения и разделения. Это было не просто физическое воссоединение; это было высвобождение, когда их сердца били в унисон, несущие по течению этой новой, резкой реальности.

И когда ночь шла к своему завершению, Чанбин, задыхаясь от такого предельного блаженства, знал, что не сможет отчуждаться от Сынмина, как бы сильно он ни хотел. Каждый миг, проведенный вместе, был запечатлен в его памяти, и он понимал, что их отношения - это не окончание, а продолжение, запятая, которая будет следовать за каждым новым началом, каждая встреча - это новая возможность, чтобы снова найти друг друга.

***

Чан, тревожный и пьяный, сидел на лестнице и бубнил что-то невразумительное, его мысли, как туманные облака, расплывались в воздухе.

Медленно спускаясь по ступенькам, Чонин настиг его, наткнувшись на это тревожное зрелище. Его сердце сжалось, когда он увидел друга в таком состоянии - пьяное выражение лица старшего, притягательное и одновременно слабое, внушало беспокойство. Айен не мог остаться равнодушным; он подошёл ближе, готовый помочь.

- Чан-хён, ты в порядке? - тон его голоса был полон заботы, и оно вырвалось на фоне глубокого молчания лестницы.

Бан поднял на него взгляд, сверкнув глазами, полными веселья и печали сразу. В этот миг что-то в его губах манило Чонина, словно зовущее нечто, невидимое, но ощутимое. Их лица были слишком близки, и в воздухе витала непередаваемая энергия, пронзающая их обоих.

- Давай, спустимся вниз, -  произнёс Чонин, пытаясь отвлечь его от разметавшихся мыслей, и с усилием увёл его от лестницы, поддерживая под руку, чтобы не упал.

С каждой минутой, проведённой рядом, расстояние между ними сокращалось, и неожиданно Чан притянул младшего к бильярдному столу, хватая его за бёдра и усаживая его там, словно создавая киношную сцену, где они были только одни. Взгляд Криса, полон желаний, стремился к губам младшего, и в этот миг мир вокруг них исчез.

Чан наклонился, его губы встретились с губами брюнета. Этот поцелуй был истерзан мягкостью и лёгким азартом - он слегка оттягивал и кусал, заставляя сердце Чонина колотиться быстрее. Он ощущал притяжение, сотворённое алкоголем и эмоциональным напряжением, которое они оба давно не успевали выразить.

Каждый поцелуй был порывом, наполненным страстью и нежностью, но вскоре, чувствуя горячее дыхание брюнета на своей коже, Айен вспомнил о том, что его друг не в том состоянии, чтобы принимать такие решения. Отпуская на мгновение свои чувства, он, наконец, понял, что нужно остановиться.

- Хён, - шепнул он, его голос был тихим, но решительным. - Ты пьян, давай остановимся.

Парень медленно отстранил старшего, укладывая его на диван так, чтобы тот мог удобно устроиться. Чан лишь на мгновение замер, его глаза медленно закрывались, унося его в мир сладких грёз, наполненных светом и тенью.

Чонин, наблюдая за старшим, ощутил, как сердце его наполнило сочетание нежности и печали. Осторожно, чтобы не разбудить загруженный ум парня, младший  встал и направился на кухню, в поисках холодной воды и чего-то, что могло бы вернуть его к реальности.

На кухне тишина царила, лишь еле слышно шептал кран, и Чонин, наполняя стакан холодной водой, размышлял над тем, как быстро могут меняться отношения. В этот чудесный, но запутанный вечер они оба стояли перед гранью, и он знал, что не сможет просто так изменить ход вещей.

Ночь была бесконечно тихой, а мысли, как непослушные шары, катились по голове, заставляя его терять счёт времени. Вдруг, раздался лёгкий стук, и в кухню вошла Бора, её лицо освещалось мягким светом, исходящим от лампы.

- Не спится? - спросила она, подойдя к столику, за которым сидел парень.

- Да, мысли не дают покоя, -  ответил брюнет, установив взгляд на стакане, словно искал в нём утешение.

- Может, заварим чай? - предложила она с теплотой в голосе.

- Если это не ромашка, то я только за, - усмехнулся Чонин, его настроение немного улучшилось. Шутка, простая, но такая необходимая, чтобы избавиться от тяжести в воздухе.
Бора тоже рассмеялась, и её смех был как бальзам для его сердца.

- Похоже, Хана держит этот дом в страхе перед ромашкой. Вы словно дети, которых запугивают этим чаем. Не волнуйся, я сделаю с бергамотом и кое-что ещё добавлю, - подмигнула рыжеволосая.

Они уселись за столом, где обилие света в сочетании с тёплой атмосферой заставило их разговоры постепенно углубляться. младший, наконец, почувствовал, как его сердце оттаивает, и начал рассказывать о своих страхах.

- Знаешь, -  начал брюнет медленно, - я боюсь, что есть нечто, что досталось мне от отца. Я страшно боюсь, что когда-нибудь стану таким же, - его голос дрожал, а глаза отражали горечь воспоминаний.

Бора слушала внимательно, ни разу не перебивала, позволяя ему выговориться.

-  Я виню себя за то, что Сынмин попал в руки Логана. Я убежал из дома в детстве, не думаю, что кто-то из нас мог бы представить, насколько это спутанно.

- Слушай, Чонин, - произнесла она, мягко наклонившись к нему, - тебе не следует себя винить. Люди сами выбирают кем им быть и по какую сторону идти. Это их решения. И ты сам выбираешь кем тебе быть и куда идти.

Парень, в своих терзаниях, понимал, что это лишь часть его страха. Он вздохнул, и в его голосе сквозила неуверенность.

- Но это не всё, что тревожит меня. Я... я влюблён в Чана. Уже давно. И если я в начале мог перепутать это любовью к старшему брату, другу или ещё что-то, то сейчас я полностью разобрался в себе. И я знаю, что чувствую и как. Но Чан видит во мне лишь младшего брата, друга... Айщ, это все так терзает меня. И этот поцелуй? Что это вообще значило. Будь он трезвый, поцеловал бы он меня?

В этот вечер Бора оказалась местом, где Айен смог открыть свои тайны и страхи. Их разговоры текли с лёгкостью, как вода в стакане, и он чувствовал, как груз, который тяготил его долгое время, постепенно уходит. Они говорили о том, как были у Логана, как каждую ночь им снятся кошмары, о тех чувствах, которые были слишком глубокими, чтобы опровергать их простыми словами.

- Я просто хочу, чтобы все были в безопасности, - тихо произнёс парень, его голос тоже стал тихим, но не менее искренним.

- Мы все надеемся на это, - ответила Бора, и в её глазах Чонин увидел поддержку.

Ночь продолжалась, за окном звёзды вспыхнули ярче, ожидая, когда они обретут мир в своих сердцах. Тем временем, в кухне, искренний разговор становится искренней надеждой, пробуждая их обоих к новой реальности.

 ***


23 страница14 января 2025, 21:32