Оценки - не показатель ума
2009 год
— Оценки — не показатель ума.
Это стало главным и единственным аргументом, которым Виктор успел воспользоваться, когда Оксана стала отчитывать его за очередную тройку по математике.
Досада гудела в груди, потому что математичка требовала от него невозможного. К тому же у всего остального класса тоже была тройка по этой контрольной, что помогало Виктору не чувствовать себя тупым. Оксану этот довод не впечатлил.
— Мне всё равно, что там у других!
Ну конечно, именно поэтому несколько дней назад, вернувшись с родительского собрания, она говорила, какая Маша Лебедева молодец, что учится лучше всех в классе. Та самая Маша! Маша, которая когда-то не помогла Виктору с английским, а потом и сама получила двойку. Теперь Маша была отличницей — спасибо дорогим репетиторам. Виктору сделалось вдвойне неприятно.
Оксана замечала только плохое, а на пятёрку за сочинение даже глазом не взглянула. Может, у всех взрослых появляется такая отвратительная привычка — видеть только плохое?
Виктор убеждал себя, что на самом деле не нуждается в чужом одобрении. Однако Влад и Оксана не подозревали о том, как Виктор гордился собой, когда они изредка роняли сухое «молодец» или «так держать». Изо дня в день он старался вытягивать оценки только чтобы услышать эти слова. А когда Оксана раз за разом не замечала достижений, руки опускались сами собой. Хотелось рвать и метать, лишь бы она похвалила его за эту несчастную пятёрку.
Виктор подумывал начать прогуливать уроки и перестать делать домашку назло Оксане и Владу, но хороший мальчик в нём кричал, что он не такой. Его бунт постоянно заканчивался, толком не успев начаться. И ему претило быть этим хорошим мальчиком.
Под горячую руку попала и Есения. Оксана наказала ей объяснять Виктору домашку.
«Приду — проверю!»
Сказать, что Сеня была не в восторге от этой идеи — ничего не сказать.
Дроби не хотели ни складываться, ни умножаться, ни делиться в голове, зато хорошо путались и бесили. Есения тоже выходила из себя, но её бесили не дроби, а Виктор.
— Какой же ты тупой! Тебя что делить не учили?
— Учили, — кивнул Виктор. — Но я ничего не понял.
С какими-то нечеловеческими звуками Есения всплеснула руками и ушла. Виктор тяжело вздохнул и упал на тетради головой, которая была забита не дробями, а таинственными мирами и магией. Там математика была никому не нужна.
Дверь в комнату снова открылась, и на стол с громким «бум» приземлилась толстая маленькая книжка. «Решебник за 5 класс», — прочитал Виктор.
На следующий же день его вызвали к доске.
— Витя, выходи к доске, — сказала математичка, даже не взглянув в его сторону.
Виктор не понял, что обращаются к нему, поэтому продолжил дописывать решение.
— Афанасьев! Проблемы со слухом?
По классу прокатились смешки. Виктор вздрогнул и посмотрел на Лидию Михайловну.
— Виктор.
— Что-что?
— Меня зовут Виктор, а не Витя, — с серьёзным видом объяснил он.
— А ещё как? — Лидия Михайловна заглянула в журнал. — Может Виктор Владиславович?
— Как вам удобно.
— Хватит паясничать, — лицо математички побагровело, и непонятно было, то ли она собиралась закричать, то ли засмеяться. Пришлось выходить.
Списать-то он списал, а вот что именно он не понял, поэтому в дневнике нарисовалась ещё одна тройка. Возможно, она там появилась не потому, что Виктор не смог внятно разъяснить решение, а из-за того, что «паясничал».
Ему не нравилось, когда его называли Витей. Однажды под окнами он слышал, как местные алкаши звали своего собутыльника таким же именем. Виктор даже не знал, что у его имени есть столько вариаций: Витя, Витенька, Витёк, Витяня... И все они звучали противно, поэтому приходилось объясняться.
Виктор устало вздохнул. Он вообще постоянно чувствовал себя уставшим и разбитым.
Выходя из школы, Виктор увидел, как одноклассницу забирают родители. Его удивило сразу два факта. Первый — что кого-то действительно в пятом классе ещё забирают родители, а второй — это то, как крепко обнимала мама свою дочь. Будто не видела её тысячу лет, честное слово!
Виктора вообще часто впечатляло, когда в других семьях некоторые вещи, а иногда и все, были совершенно другими. Было странно видеть тактильных родителей и их не менее тактильных детей. То, как они обнимались, иногда целовались и признавались друг другу в любви — для Виктора это было дико. Для Есении, конечно, тоже. Однажды они вместе застали такую сцену и переглянулись. Им нравились многозначительные переглядки.
Подобные вещи не приходят со временем. Тут не справилась бы фраза «вырастешь — поймёшь». Они либо есть, либо нет. И всё тут.
Как-то раз Виктор задумался, какого это говорить Оксане «я тебя люблю». Скорее всего, она бы решила, что он где-то накосячил. Да даже представлять это было до жути неловко. К тому же Виктор сомневался, что на самом деле её любит.
Виктору даже нравилось то, что они без слов знали, что ценят друг друга, ну или почти... или нет? Всё-таки иногда слова бы не помешали.
На сей раз, Виктор решил не оттягивать неизбежное, поэтому в прихожей сразу протянул дневник Оксане. Она вышла с газетой «Телесемь», скрученной в трубочку, и Виктор на миг испугался, что она даст ему по голове этой самой газетой, а он потом будет ходить и говорить всем, что «Смешарики по СТС будут в 7 утра». Но нет, она просто накричала и сказала не выходить из комнаты.
— Лучше не попадайся мне на глаза! Ты наказан.
Да уж, ни о каких «люблю» тут не было и речи.
Виктор достойно принял свою участь (ну, по крайней мере, не заплакал). Ему даже подумалось, что он начал привыкать к ежедневным взбучкам.
На Есению наказание не распространялось, поэтому она со спокойной душой ушла гулять, оставив Виктора в камере-одиночке. К вечеру он уже на стену был готов лезть от скуки. Виктор дочитал «Приключения Тома Соейра», а остальные книги он не додумался заранее принести из шкафа. Виктор буквально воспринял своё наказание, он слишком боялся и слишком злился, чтобы выходить из комнаты.
Гордость начала подводить его к семи вечера, когда в животе в очередной раз заурчало. Но он не был готов проигрывать битву. Тут на глаза попались жёлтые колокольчики из теста, которые он когда-то лепил в садике. «Тесто — это почти булочка». Виктор лизнул один — солёный. Тогда он надкусил его, но тут же выплюнул, боясь отравиться. Ещё через час в комнату проник запах жареной картошки с кухни и Виктор уже был готов наплевать на свои обиды, как вдруг его позвала Оксана:
— Иди ужинать! — крикнула она.
Дважды повторять не требовалось. Виктор всё-таки победил.