Я не лжец
Несладко ему жилось. В том же году Оксана и Влад позвали Виктора на серьёзный разговор. Вот так и сказали: «серьёзный». Такими словами попусту не разбрасываются. Это означало, что нужно готовиться к худшему.
Виктор сразу же стал вспоминать, где успел накосячить, но кроме одного прогула физкультуры в голову ничего не пришло. Значит, речь об этом. Но не тут то было. Зайдя на кухню, Виктор незаметно вытер вспотевшие ладони. За столом собрались все, включая Есению. «А она тут зачем?» — на всякий случай Виктор не стал спрашивать. Зато Оксана не ходила вокруг да около и сразу же предъявила:
— Почему ты не называешь нас «мамой» и «папой»? — она сцепила ладони в замок и выжидающе посмотрела на него.
Виктор опешил, а потом выпалил раньше, чем успел подумать:
— Потому что вы мне не родные.
Дело в том, что слова всегда следует тщательно обдумывать, даже если собираешься сказать чистую правду, даже самый очевидный факт. Виктор знал это, но тут не успел избежать фатальной ошибки. Людям зачастую не нравится слышать мнение, отличающееся от их собственного. Влад с Оксаной не были исключением. Ему, наверное, тоже бы не понравилось. Поэтому Виктор сразу почувствовал, какая реакция последует за его словами. Влад тяжело молчал, почти ощутимо. Его грудь медленно вздымалась, а глаза выглядели очень уставшими от разговора, который только начался. Виктор понимал его, ведь они оба знали, что случится дальше. Оксана почти сразу начала распаляться, о том, какой Виктор неблагодарный ребёнок, и что соседи им уже весь мозг проели этим.
Всё-таки в чём-то Виктор и Оксана были похожи. Её точно так же заботило чужое мнение. Оксана часто любила посплетничать. Можно было подумать, что у неё много подруг, ведь с каждой клиенткой, соседкой или знакомой продавщицей в магазине она могла разговаривать часами. Виктор всегда не понимал, о чём так долго можно говорить. Тем не менее, близких подруг у Оксаны не было. По крайней мере, Виктору так думалось. В разговорах с Владом Оксана нередко осуждала ту или иную незнакомую Виктору женщину. Обычно это подкреплялось фразами: «А она, слыхал, что сделала? А деньги откуда? Небось, кредитов выше крыше набрано». Влад участливо кивал и поддакивал в нужных местах. Со стороны наблюдать за этим было даже забавно. Но в отличие от Оксаны, Виктор волновался только о том, что о нём подумают близкие люди, а не какие-то там соседи.
Есения молчала, потупив взгляд в столешницу. Кажется, она тоже не уловила суть своей роли в этом разговоре. Виктор стоял на том же месте, не моргая. Его мозг активно работал, пока он сглатывал подкатившие слёзы вперемешку со словами, которые нельзя было говорить в его положении. Справедливости ради, Оксана и Влад тоже звали его по имени, а не сыном.
— Тебе плохо здесь живётся? — лицо у Оксаны побагровело. — Разве мы о тебе не заботимся? — и на выдохе добавила: — Бессовестный...
Это походило на игру в одни ворота, где мячом был Виктор. Только пинали не ногами, а словами. Несправедливость застряла в горле, Виктору оставалось только открывать и закрывать рот в попытках ответить. Он опять плакал, но заметил это, лишь взглянув на Влада. В его глазах читалось неодобрение, ведь «мальчики не плачут». От этого мальчик зарыдал ещё горше, испугавшись, что сейчас последует новая волна ругани. Виктор не переносил криков. В голове шумело так сильно, что хотелось закрыть руками уши. Непоколебимость правды трещала по швам, когда на него давили, обвиняя в такой чуши. Как он мог не плакать, когда его отчитывали? Как мог сохранять решительность, когда его заставляли делать то, чего он не хотел? Идиотские правила.
— Я не лжец! — выкрикнул Виктор в размазанную пустоту перед глазами и, развернувшись, убежал в комнату. Плакать при всех было стыдно.
Пока он, уткнувшись в подушку, прокручивал слова Оксаны, слёзы страха перетекли в слёзы обиды и злости, и Виктор решил объявить им бойкот.
— Вообще тогда никак вас не буду называть! Вы мне никто! — горячо шептал он в стенку, утирая мокрые щёки.
Со следующего утра Виктор начал использовать только безличные предложения, хоть тогда ещё и не знал, что они так называются. Сначала Оксана и Влад не замечали этого, но Виктор специально делал паузы вместо того, чтобы звать их по именам:
— .., можно я посмотрю фильм вечером? ... сказал, что он очень смешной.
— .., передашь мне соль?
— .., мне завтра в этой рубашке пойти?
— .., а что на ужин?
И кивал головой в промежутках для большей театральности. Через неделю Оксана не выдержала, а Влад, кажется, так ничего и не заметил.
— Господи, да называй как хочешь! — и, громко хлопнув дверью, ушла в комнату. Виктору так хлопать не разрешалось.
Он ощутил свою победу, но она была какой-то не такой. Виктор не почувствовал радости, когда всё-таки отстоял свою правду. Вот всегда так. Говорят: «Делай, что хочешь», но разве же это разрешение? Тем не менее, он снова стал называть их просто Влад и Оксана. Это ощущалось правильно и гораздо лучше, чем безликие «мама» и «папа».