Однажды

Ожп — Ли Сун Во
Кей — вторая личность
______

Кей исчез. Теперь он один. По сути, надо радовать. Больше не будет ненужных проблем, люди перестанут считать его чекнутым, но почему так больно? Су Ёль пережил раздвоение личности, отсидел в психушке, столкнулся с такими проблемами, которые обычным людям и не снились. Но это в прошлом. Сейчас он здоров, гуляет на свободе. Так почему же он не может быть счастливым? Почему Кей захватил его разум? Как всё сложно. Су Ёль устал. Кажется, пойти и сорваться с крыши будет куда легче, чем забыть.

Куда бы Рю не пошёл, везде был Кей. Он видел в прохожих его. Видел его в преступниках. На этикетках еды. Рекламах. Сотрудниках. В собственном отражении он видел Кея. Но его самого — нет. Всё это лишь игра разума. Только за какие проступки его так наказывают?

Лучше всё закончить. Ему нельзя больше думать о нём, иначе он умрёт. Кея нет, но он есть в его голове. Он есть в нём. Полностью и без остатка. В каждом действие. В каждой мысли. В каждом разговоре. Он везде. Он есть и медленно поглощает его. Отравляет организм. Заставляет Су Ёля вновь сойти с ума.

Но как? Его же уже нет.

Кей.

Кей.

Кей.

Он исчез, как отдельная личность, но остался в его разуме. Все действия он совершал под воздействием Кея. Теперь он — паразит. Засел глубоко в голове и не собирается уходить. Откладывает в его теле личинки — мысли о том, что жизнь — ничто. Теперь он не помогал ему жить. Он убивал. Медленно и мучительно. Ему нужна была его кровь, но для чего? Месть? Злоба? Обида? Зависть? Что ему не нравилось? Он лишь выдумка, его не существует. Тогда почему Рю так больно от того, что его нет?

Кей.

Кей.

Кей.

Су Ёль снова сходит с ума. Но кажется теперь, ему мало что может помочь. Всё слишком плохо. Процесс уничтожения Рю Су Ёля уже запущен. Можно считать, он — мертвец.

Мысли, как табун нахлынули на него. Он не понимал где находится, что делает, что творится вокруг. Всё слишком сложно. Он хочет спать. Тело больше не может справляться. Ему надо отдохнуть. Силы покидают Ёля, он падает на кафель.

Сколько он тут пролежал? Одному богу известно.

— Джи Ху, я уже говорила тебе, что от такого, как он, надо бежать. Люди не меняются, — диалог был очень оживленный. Казалось, ничто не может её отвлечь. Да, если честно, она бы и не стала переводить своё внимание от диалога, если бы не одно "но", — я тебе перезвоню

Внимание девушки привлёк мужчина, лежащий на полу общественного туалета. Рассмотрев его из далека, а то мало ли что, вдруг он сумасшедший маньяк, который захочет её убить, Сун Во приняла решение помочь ему. Выглядел он весьма опрятно, ухоженно. Не вызывал желания убежать от него. Это просто мужчина, которому нужна помощь.

— Мужчина, — потрясла того за плечо, реакции нет, — мужчинаа, — продолжила тормошить того сильнее. Проделав это действие ещё пару и не получив никакой реакции, девушка подумала, что лучше будет вызвать скорую. А то вдруг он тут умрёт, а виноватой сделают её.

Позвонить в службу экстренной медицинской помощи и уйти у неё совесть не позволяет. Да и потом могут быть проблемы, потому она села рядом с незнакомцем и принялась ждать. Периодически она трясла его за плечо, надеясь на удачу и скорое пробуждение мужчины, но реакции до сих пор нет. Около заведения остановилась машина скорой помощи, внутрь зашли сотрудники службы. Девушка, услышав шумиху в зале и мигалку машины, вышла из санузла. Провела сотрудников к пострадавшему и принялась объяснять ситуацию.

— .. Воот, я пыталась его в чувство привести, но всё безуспешно, — закончила свой рассказ Сун Во.

— Хорошо, надо везти с собой, смотреть, что с ним, — проговорил врач, — а вы знаете этого мужчину?

— Говорю же — нет. Пошла руки помыть, а тут он лежит. Впервые вижу, — эта ситуация уже изрядно выводила её из себя. На работе скорее всего будет ждать выговор. Всё-таки заходить пить кофе за двадцать минут до начала рабочего дня, было плохой идеей, — извините, я опаздываю на работу, можно я пойду? — Девушка уже было пошла к двери, как её окликнули.

— Девушка! — Сотрудник медпомощи положил свою руку ей на плечо, останавливая ту, — простите, но нет. Вы не можете уйти.

Хотелось задать понятный вопрос: "Почему?", но мозг отказался работать. Врач, заметив замешательство девушки, поспешил объяснить.

— Понимаете, этот мужчина лежит тут без документов, скорее всего его тут никто не знает, а вы последняя с кем он "виделся" — обозначив последнее слово в кавычки пальцами, он закончил мысль, — в общем, вам надо поехать с нами. На момент прибытия, полиция уже будет в больнице, обещаем. Вас опросят и отпустят. Всего пару минут, — спокойный тон врача заставлял поверить.

Тяжёлый вздох. И зачем она вообще покинула офис.

"Босс меня убьёт.. — она итак была на грани увольнения. Оказывается, ссориться с боссом из-за парковочных мест запрещено, — надо хотя бы написать"

Рука потянулась к телефону, открыла диалог и написала всего одно сообщение.

                                          — Еду в больницу.                              Опоздаю.

— Поехали

***

Боль вернулась первой. Тупая, разрывающая, центрированная в висках, но эхом отдающаяся в каждом суставе. Потом – звуки. Гулкий, неприятный гул пространства, в котором тонули обрывки голосов, скрип колес, назойливый писк. Пахло. Резко, чужеродно. Антисептиком, дезинфекцией, безнадежностью. Больница.

Сознание всплывало обрывками, как мусор после шторма.

Кей. Темнота. Кафель под щекой. Холод. Вес небытия.

Панический спазм сжал горло. Су Ёль попытался вдохнуть глубже, пошевелиться, но тело было чужим, неподъемным грузом, прикованным к койке. Веки слипались, маня обратно в небытие, где хоть не было этой боли.

"Просыпайся, герой."

Шепот был таким отчетливым, таким близким, будто губы почти касались его уха. Хриплый, насмешливый. Кей.

" Лежать — удел слабаков. Или ты уже окончательно слабак? "

Су Ёль дернулся всем телом, пытаясь отшатнуться от призрака, и застонал. Острая вспышка боли в затекшей шее, в мышцах. Он зажмурился, стиснул зубы. Не здесь. Не сейчас.

Силой воли, словно поднимая гирю, он приподнял веки. Мир плыл, расплывался в белесой дымке. Белый потолок. Яркий, безжалостный свет лампы. Он моргнул несколько раз, пытаясь сфокусироваться. Боковым зрением уловил движение – смутный силуэт у окна. Медленно, преодолевая сопротивление затекших мышц, он повернул голову.

И увидел её.

Девушка сидела на жестком пластиковом стуле, отодвинутом подальше от кровати, будто она боялась даже тени, которую отбрасывала. На коленях – раскрытый глянцевый журнал, но она не читала. Смотрела в окно, где серое небо давило на город. Ее профиль был напряженным. Легкие тени под глазами выдавали усталость, губы плотно сжаты. Знакомые практичные брюки, простой свитер – та же одежда, что и тогда, в кафе? Волосы были слегка растрепаны, одна прядь упала на щеку. Она выглядела... заложницей ситуации. Раздраженной, напуганной, вымотанной.

Их взгляды встретились.

Она вздрогнула, как от электрического разряда, резко повернув голову. Глаза – большие, темные – широко распахнулись. В них мелькнул целый калейдоскоп: испуг, глубинный, животный – перед тем, что лежало за гранью ее понимания, огромная усталость от бессмысленных часов ожидания, досада на работу, на обстоятельства, на него? И ... крошечная, но различимая искорка облегчения. Он был жив. Дно, казалось, было где-то ниже.

Она не бросилась к нему. Не закричала. Замерла на мгновение, словно оценивая угрозу. Потом медленно, с преувеличенной осторожностью, закрыла журнал и поставила его на подоконник. Звук страниц был громким в тишине палаты.

— Вы... проснулись, — ее голос был тихим, чуть хрипловатым от долгого молчания или сдерживаемых эмоций. Не вопрос. Констатация. Никаких "как вы себя чувствуете?".

Су Ёль смотрел на нее, пытаясь собрать мысли в кучу. Кто? Зачем?

"Кей? Нет, не Кей. Чужая."

Он попытался ответить, но из пересохшего горла вырвался лишь хриплый стон. Он сглотнул, ощущая, как трещит гортань.

Она встала. Не приближаясь, направилась к тумбочке с кувшином воды. Налила в пластиковый стакан. Подошла к кровати, остановилась на расстоянии вытянутой руки – безопасная дистанция. Протянула стакан.

— Вода. Вам нужно пить. — Голос ровный, без тепла, но и без открытой враждебности. Инструкция по выживанию. Для него. И, возможно, для нее самой.

***

Больничные дни слились в монотонную агонию. Формальности.

Вопросы врачей:

"Как спали? Слышите ли голоса?",

полицейских :

"Вы знаете эту девушку? Что предшествовало обмороку?".

Сун Во приходила ненадолго. Приносила воду, раз в пару дней – яблоко или банан. Сидела молча у окна, читала что-то в телефоне или просто смотрела в стену. Су Ёль большую часть времени либо спал, либо боролся с тенями в собственной голове.

"Она тебя боится. Видишь, как плечи напряжены? Скажи что-нибудь резкое. Прогони. Тебе не нужны свидетели твоего падения," – шипел Кей, его незримое присутствие витало в углах палаты, отражалось в стекле окна.

Однажды Су Ёль не выдержал. Приступ был особенно сильным – голова раскалывалась, голос Кея ревел не умолкая. Он вцепился пальцами в виски, сжав веки, пытаясь физически выдавить кошмар.

— Вам... больно? Голова? — Её голос прозвучал неожиданно громко, прервав шепот призрака.

Су Ёль кивнул, не открывая глаз.

— Врач говорил... это может быть от перенапряжения. Или обезвоживания, — продолжила она, голос немного колебался. Пауза.

— Меня Сун Во зовут.

Он медленно поднял на нее взгляд. Глаза были мутными от боли.

— Рю... Су Ёль, – прохрипел он. Это было все, что он смог выжать из себя. Но это был первый шаг через пропасть молчания.

Выписка прошла в тумане. Сун Во помогла собрать жалкие пожитки – зубную щетку, выданную больницей, смятую одежду. Такси. Давящая тишина. Его квартира встретила их запахом пыли, затхлости и чего-то еще – отчаяния? Пустоты? Минимум мебели, шторы плотно задернуты, на полу – пара пустых бутылок из-под воды.

"Кей бы не позволил такой беспорядок," – прозвучало в голове, заставив Су Ёля сжаться.

Сун Во огляделась, ее лицо оставалось непроницаемым.

— Я сплю на диване. Не беспокойтесь. Как только полиция закроет вопрос и я найду работу... я уйду.

Она поставила свою маленькую сумку у стены. Границы были обозначены четко.

Она начала с малого. Бесшумно, без спроса. Вымыла пару запыленных чашек в крошечной раковине. Протерла влажной салфеткой крохотный кухонный столик. Вынесла мусор. Ее движения были экономичными, быстрыми. Она не пыталась навести порядок во всей квартире, просто делала островок пригодным для существования.

Сначала Су Ёль раздражался. Шум воды, шорох салфетки, даже легкий запах ее шампуня, когда она проходила мимо – все било по оголенным нервам, смешиваясь с навязчивым голосом Кея. Он уходил в спальню, захлопывал дверь, утыкался лицом в подушку.

"Она обживается. Считает тебя инвалидом. Скоро будет указывать. Прогони ее. Сейчас же!"

Но постепенно он стал замечать странное. В вымытой чашке чай казался... чище. На протертом столе легче было поставить стакан. В этом маленьком убранном уголке легче дышать.

Однажды утром он вышел и увидел на столе чистую чашку с парящим над ней легким паром. Она молча кивнула в его сторону и продолжила что-то печатать на телефоне. Он сел. Выпил. Горячее, горьковатое. Настоящее.

***

Вечер выдался тяжелым. Голос Кея был назойлив, как зудит не зажившая рана. Он нашептывал о слабости, о никчемности, о том, как Сун Во презирает его в душе. Су Ёль сидел за столом, уставившись в одну точку на стене, кулаки сжаты под столешницей. Сун Во мыла ту самую чашку. Звук воды был оглушительным.

Она выключила кран. Поставила чашку на сушилку. Повернулась, оперлась о край раковины.

— Он... он сейчас здесь? Кей?— Её вопрос прозвучал тихо, но упал как камень в тихую воду.

Су Ёль вздрогнул всем телом, как от удара током. Он медленно повернул голову, его глаза были огромными, полными боли и чего-то дикого. Он долго молчал, борясь с собой. Потом кивнул. Один резкий кивок.

— Что... что он говорит? — Ещё тише, словно боясь спугнуть тень.

Су Ёль закрыл глаза. Голос в голове зашелся в яростном, торжествующем смехе.

"Скажи! Скажи ей! Пусть знает, с кем связалась!"

— Что ты... лишняя, – выдавил он, голос хриплый, — Что я - слабак. Что надо... выгнать тебя.— Он сглотнул ком в горле. Тишина повисла тяжелым покрывалом.

— А что... ты ему говоришь в ответ? – спросила она, не двигаясь с места.

Су Ёль открыл глаза. Смотрел не на неё, а куда-то в пустоту перед собой, где витал призрак.

— Иногда... молчу. Иногда... говорю 'заткнись'. Иногда... не получается.

Он рискнул. Поделился кусочком своей личной войны. Ждал – насмешки? Страха? Отвращения?

Сун Во ничего не сказала. Просто вытерла руки полотенцем. Молча налила стакан воды. Поставила его перед ним на стол. Затем села напротив, на другом конце. Не пыталась утешить. Не убежала. Просто была рядом. Ее молчаливое присутствие в тот вечер стало первым тонким мостиком через пропасть.

***

Прошла неделя. Напряжение в квартире немного спало, сменившись хрупким, молчаливым перемирием. Однажды утром Сун Во нервно собиралась на работу. Её временно не уволили, но висело как дамоклов меч. Су Ёль случайно увидел на столе ее планшет с открытым фото – корпоратив. Улыбающиеся лица. И в центре, с рукой на плече у Сун Во – мужчина. Ухоженный, в идеальном костюме, с холодными, проницательными глазами и слишком безупречной улыбкой. Чан Джи Хун. Ее босс.

Ледяная волна прокатилась по спине Су Ёля. Мир на секунду поплыл.

Флешбек. Резкий, болезненный, как удар ножом.

***

Подземный гараж. Запах бензина и страха. Кей. Не он, а ОН, с той яростью и силой прижимает этого самого Чан Джи Хуна к стене дорогого внедорожника. Лицо босса искажено ужасом.

— Сколько жизней ты сломал, паразит?– голос Кея, хриплый, полный презрения — Пенсионеры, матери... их последние деньги на твои проклятые часы?

Папки. Стопки документов. Отчаянные голоса из офиса за стеной. Кей бьет кулаком по стеклу машины, трещина расходится паутиной.

— Твоя империя гнили – закончена.

Су Ёль (внутри Кея) чувствовал яростное удовлетворение. Справедливость. Отнять у вора ворованное.

***

Настоящее вернулось с пульсирующей болью в висках. Сун Во, заметив его бледность и остекленевший взгляд, нахмурилась.

— Что? Что-то не так?

— Твой босс... – начал Су Ёль, голос звучал чужим, _ Чан Джи Хун. Он... не тот, за кого себя выдает.

Она замерла.

— Вы его знаете?

— Кей знал, – прошептал он, глядя в пустоту, где еще секунду назад был гараж, страх и ярость, — он... разрушил его схему. Пирамиду. Он грабил самых беззащитных.

Сун Во побледнела. Ее пальцы сжали ремешок сумки.

— Я... я не знала деталей. Но что-то было нечисто. Серые схемы. Недоплаты... Он отсидел?

— Недостаточно, – хрипло произнес Су Ёль. Голос Кея зашептал на задворках сознания:

"Он вернулся. Он не забыл. И он знает, что ты слаб."

На следующий день Су Ёль нашел у двери маленькую картонную коробку. Без маркировки. Внутри, на черном бархате, лежал помятый, с глубокой царапиной, жетон. Тот самый, что Кей носил на шее во время "разборки" с Джи Хуном. И записка, напечатанная на принтере:

"Привет из прошлого. Твой щит был хрупким. Твоя очередь."

По спине Су Ёля пробежали ледяные мурашки. Кей в его голове засмеялся – низко, зловеще.

"Ну что, герой? Старый друг вернулся. Боишься?"

***

Давление нарастало. Звонки Сун Во с неизвестных номеров – молчание, потом усмешка и гудки. Спор с арендодателем по телефону. Она возвращалась с работы все более мрачной. Су Ёль чувствовал, как знакомый хаос поднимается внутри, подпитываемый страхом и гневом за нее. Голос Кея стал навязчивее, злее, подталкивая к агрессии, к мести.

Однажды вечером раздался звонок. Су Ёль поднял трубку своего старого, почти разряженного телефона. Молчание. Потом – знакомый, ненавистный усмехающийся выдох. И гудки.

— Он знает где ты. Он знает, что ты сломан. Он придет. Он заберет все. Начни первым! БЕЙ ПЕРВЫМ! – орал Кей в его сознании, сливаясь с нарастающей паникой.

Картинки флешбэка – гараж, страх Джи Хуна – смешались с ужасом настоящего.

Мир закружился. Он не мог дышать. Сердце колотилось, как бешеное, грозя разорвать грудную клетку. Голова была полна огня и криков. Он вскочил, отшвырнул стул, не видя ничего вокруг. Сжал кулаки. Ударил себя по лбу, пытаясь заглушить кошмар. Потом – ударил кулаком о стену. Раз. Еще раз. Боль была желанным отвлечением.

— Су Ёль-сси! – ее голос пробился сквозь рев в ушах, — Су Ёль!

Он не слышал. Видел только тени, слышал только Кея. Он бился головой о стену, рыча от бессилия и ярости.

Он почувствовал, как кто-то осторожно приближается. Не вихрем, не с криками. Медленно.

— Су Ёль-сси. Это Сун Во. Вы дома. В своей квартире, — голос был четким, как команда, но без агрессии, — посмотрите на меня.

Его дикий взгляд мельком скользнул по ней. Увидел не страх, а сосредоточенность. Как у хирурга перед сложной операцией.

— Дышите. Со мной. Вдоооох...– она сделала глубокий, шумный вдох— Выыыдох... – длинный, ровный выдох.

Он не мог. Воздух застревал в горле. Грудь горела. Он продолжал метаться.

Тогда она сделала шаг ближе. Очень осторожно. Как к раненому зверю, который может укусить. Протянула руку. Не к лицу, не к плечу. К его запястью, которое он судорожно сжимал, впиваясь ногтями в кожу. Ее пальцы легли поверх его сжатого кулака. Теплые. Твердые. Не сковывающие. Якорь.

— Дышите. Вот так. Вдооох... – ее пальцы слегка сжали его кулак. — Выыыдох... – давление ослабло.

Он почувствовал это тепло. Услышал ее голос, пробивающийся сквозь адский хор в голове. Его взгляд сфокусировался на ее руке. Потом поднялся на ее лицо – сосредоточенное, серьезное, без истерики, без паники. Сильное.

Он попытался. Вдох – сдавленный, рваный. Выдох – стон. Еще раз. Вдох – чуть глубже. Выдох – чуть длиннее. Ритм ее дыхания стал путеводной нитью сквозь шторм. Слезы текли по его лицу беззвучно, смывая пыль и отчаяние. Голос Кея стих, заглушенный этим навязчивым, спасительным "вдох-выдох" и ощущением ее руки – единственной реальной точки в рушащемся мире.

Когда дыхание хоть как-то выровнялось, он опустил голову, не в силах смотреть ей в глаза.

— Я... я не хочу так... Я не хочу его слышать... – это был крик души, признание в слабости и страстное желание освобождения.

Она не убрала руку.

— Я знаю, – просто сказала она. Потом добавила, и он почувствовал, как ее пальцы слегка сжали его запястье: — Когда ты говорил ему 'заткнись' – это был ты. Ты боролся. Сейчас – ты дышишь. Это тоже ты. Он... он не всегда побеждает.

В ее голосе не было жалости. Было признание. Признание его борьбы. Принятие его самого, сломанного, но все еще сопротивляющегося. Впервые за долгие месяцы Су Ёль почувствовал не всепоглощающую пустоту, а тишину. Хрупкую. Временную. Но свою. И в этой тишине зародилось что-то новое – не просто благодарность, а глубокая, неистовая связь с этой практичной, упрямой девушкой, которая не испугалась протянуть руку в самый кромешный ад его души.

Она помогла ему встать, подвела к дивану. Принесла воды. Они не говорили. Но когда их взгляды встретились, в ее темных глазах Су Ёль увидел не страх, а уважение к его битве. А в своих, как ему показалось, отразилась не только боль, но и искра чего-то, что он давно забыл – надежды, зажженной ее упрямой верой в то, что он сильнее своей тени.

На следующий день Су Ёль молча положил перед ней на стол распечатку – вакансию в небольшой, но солидной дизайн-студии. Не его область, но он искал. Для нее.

Она посмотрела на листок, потом на него. Легкий, почти неуловимый намек на улыбку тронул уголки ее губ.

— Спасибо.

Он кивнул. Утром на столе рядом с его чистой чашкой лежала новая упаковка его любимого (как она узнала?) чая и беруши. "На всякий случай."

Романтика не горела страстным огнем. Она тлела в тепле протянутой руки в кромешной тьме, в чистой чашке чая по утрам, в молчаливом "спасибо" за найденную вакансию, в уважении к границам чужой войны. Они были двумя сломанными людьми, нашедшими хрупкое убежище в шторме, связанными страхом перед общим врагом и зарождающимся доверием, выкованным в тишине после бури. Битва с Кеем была далека от завершения. Тень Джи Хуна сгущалась. Но Су Ёль больше не был один на один с хаосом в своей голове. У него был якорь. Звали его Сун Во. И это было только начало.

Сун Во видит его настоящие мучения: приступ паники, когда тень за окном кажется Кеем; как он разбивает кружку, услышав в шуме воды его смех; его абсолютное истощение после этого.

          Су Ёль видит ее неожиданную стойкость: Она не кричит, не убегает. Она убирает осколки, молча приносит воды, накрывает его пледом, когда он засыпает от изнеможения в кресле. Ее действия лишены пафоса, только практичность и сдержанное участие.

Утром Су Ёль просыпается от запаха кофе. Сун Во, бледная, но собранная, ставит перед ним чашку.

— Пей. Тебе нужны силы. Чтобы... разобраться с этим, — их взгляды встречаются – не с вожделением, а с пониманием глубины их общей беды.*

Он видит в ее глазах не жалость к "сумасшедшему", а уважение к его борьбе. Она видит в его глазах не только безумие, но и остатки силы и желание ее защитить.

Сун Во окончательно теряет работу. Она временно живет у Су Ёля. Их взаимодействие – это осторожное прощупывание почвы.

Она задаёт вопросы: Сначала осторожно

"Почему он тебя так ненавидит?", потом прямее "Кем он был для тебя, этот Кей? Почему ты... скучаешь?".

Су Ёль, который годами замалчивал боль, находит в ней тихого слушателя. Он говорит отрывисто, с трудом, иногда галлюцинации Кея прерывают его. Она не перебивает, не дает советов, просто присутствует. Ее молчание – это пространство, где его боль может существовать, не будучи осужденной.

    Он видит ее силу:Он видит, как она звонит в центры занятости, как спорит с бывшими коллегами, как заботится о своих делах, несмотря на страх. Ее упорство и прагматизм в повседневном выживании становятся для него глотком воздуха реальности, контрастируя с хаосом в его голове. Он начинает ловить себя на мысли, что ждет ее возвращения с магазина.

***

Они молча едят доставленную еду. Их ноги случайно касаются под столом – оба замирают, но не отдергивают.

          Она замечает, как он смотрит на ее руки, когда она печатает резюме.

— Что? Чернила?

— Нет... просто руки у тебя... спокойные.

       Он ловит себя на том, что запоминает, как она пьет чай : три глотка, потом поправляет волосы. Эти маленькие, нормальные детали становятся якорем.

***

Бандиты Джи Хуна, выследившие их, нападают на них возле дома. Су Ёль, загнанный в угол страхом за Сун Во и яростью от преследования, впадает в транс. Он дерется с жестокостью Кея, но его глаза полны ужаса от самого себя. Он кричит им, бандитам,  и ему, Кею в голове, одновременно:

— ОСТАВЬТЕ ЕЕ! УБИРАЙТЕСЬ!

    После боя он падает на колени, трясясь, не в силах вымолвить ни слова, ожидая ее крика ужаса и бегства.

   Сун Во, сама в шоке, с разбитой губой, подходит к нему. Она видит не монстра, а человека, разорванного на части, который только что защитил ее ценой собственного душевного спокойствия. Она не бросается обнимать. Она медленно опускается перед ним на асфальт, на его уровень. Берет его окровавленную, трясущуюся руку в свои. Ее голос тихий, но твердый:

— Су Ёль-сси. Дыши. Просто дыши. Со мной. Вот так.

Она дышит громко и медленно, заставляя его неосознанно повторять ритм. Ее прикосновение – не романтическое, а спасательное, но именно оно становится мостиком. В этот момент он чувствует не голос Кея, а только ее руку и ее дыхание. Это первый миг тишины в его голове за долгое время. И в этой тишине рождается нечто новое – неистовая благодарность и зарождающаяся привязанность. Он сжимает ее руку в ответ, не как якорь от паники, а как связь.

Она обрабатывает его ссадины. Он молча смотрит на нее.

— Ты... не испугалась? Меня... такого?

– Испугалась. Бандитов. И того, что он — кивок в сторону невидимого Кея, — забрал тебя полностью. Но ты... ты вернулся. Чтобы сказать им уйти. Чтобы... защитить меня. Это был ты.

Это признание – первый шаг к принятию его целостности, пусть и сломанной.

  Их отношения – не сказка. Они будут омрачены приступами Су Ёля, страхом Сун Во, давлением Джи Хуна.

  Романтика здесь – не поцелуи при луне, а общее выживание: совместное ожидание в участке после нападения, молчаливое разделение дежурств ночью, когда Су Ёлю особенно плохо, ее попытки найти ему адекватного врача, его первые робкие попытки сделать для нее что-то хорошее: принести кофе, как она любит; найти в интернете вакансию, которая ей подходит.

Вместе они научились выживать. Дополняют друг друга, делают жизнь лучше. Любят и поддерживают.

____
Ну что ж, ещё одна глава подошла к концу. Писала по заказу человека, так что напоминаю: могу написать что-то по вашему запросу. Прошу, пишите отзывы!! Не важно какие, от них очень поднимается настроение и само желание работать.