Свобода - вольный выбор каждого
***
"Совесть же разумею не свою,
а другого; ибо для чего моей
свободе быть судимой
чужою совестью?"
1 Кор.10,29
Сквозняк неприятно обдувал стопы. Похоже дом к утру начал остывать без подтопки дровами.
Этой ночью он плохо спал и ворочился. Лишь под утро удалось кое-как сомкнуть опухшие от слëз веки, и то ненадолго...
Сны были редкостью для Фёдора. Он либо спал, либо нет. Но сегодня приснился особенно жуткий кошмар...
Уставшее, перевозбужденное сознание вырисовывало холодную, могильную дымку, сквозь которую проявлялись тени. Они шарахались как прокаженные и не подходили, как будто чего-то боялись. В мгновение из беспросветной тьмы вспыхнула искра, в момент обернувшаяся мощной стеной пламени. Огонь, словно дикий, рокотал с громкостью сотни пушек. Свистел, трещал и бесновался. Фёдор сощурился от жара. Старался вглядеться в лица людей, но не мог никого узнать. Хотелось помочь тем, кого ещё не успело охватить испепеляющее пламя, но тело словно парализовало, не слушалось. Стояло на месте столбом, как будто его заковали в невидимые цепи. На чароитовой радужке выжигались леденящие душу образы происходящего. Тени сгорали в неестественных позах. Огонь оставлял на лицах искаженные гримасы крика с примесью животного ужаса. Лишь одна тень обезумевше улыбалась, дерзко уставившись прямо в глаза. В душу. До последнего, перед тем как всë поглотило белое пламя.
Нарастающий нечеловеческий гул в голове перемешивался с хаотичным шёпотом у самого уха.
Вырвавшись из жестокого кошмара, Фёдор распахнул глаза и неожиданно для себя увидел нависающего над собой Николая с широкой улыбкой. Кончики его челки щекотали лоб, а тёплое дыхание приятно грело лицо, словно он стоял сейчас напротив горячей печки. Сложно было объяснить как от столь безумного и диковатого парня могло веять… спокойствием…
— Коля… — прошептал Фёдор, вырвавшись из пут кошмара, ещё не понимая, что перешёл на ты. На шее отчетливо чувствовалось что-то твёрдое и холодное.
— Доброе утро, Ф-е-е-е-дя, — как ни в чем не бывало поприветствовал его блондин. Отчего-то он походил на одну из тех жутких теней во сне с изуродованной улыбкой. — Я же говорил что узнаю про твою способность любым способом?
Чароитовые радужки судорожно метнулись вниз. Николай крепко сжимал рукоять ножа, прижимая лезвие вплотную к горлу. Фёдор никогда не чувствовал так отчётливо своего пульса. Кровь бурлила под кожей, закипала от напряжения. Нужно было что-то быстро придумать, чтобы спастись.
Николай тем временем сильнее надавил. Кожа защипала. Он продолжал улыбаться, словно… забавился с его реакции? Как кот игрался с пойманной мышью, которой вот-вот откусит голову.
Фёдор постарался успокоиться и не начинать панику. Ведь паника означает одно — проигрыш. Недопустимая роскошь, когда на кону стоит жизнь.
Николай, похоже, не торопился убивать. Если бы хотел, то сделал бы тихо без предупреждения, когда он спал. Фёдор оценил его положение тела, ног, рук. Он находился на четвереньках сбоку. Да и стоял не очень надёжно. Лучшим положением было бы сесть напротив зафиксировав ноги своими. Значит можно попробовать манёвр…
Фёдор расслабленно выдохнул, собирая своё разбитое сознание после сна. Это оказалось весьма сложно. Его никто не учил, как защищаться от ножа у горла, так что пришлось импровизировать на ходу. Прикрыв глаза, он ждал. Выжидал момент, когда Николай хоть немного ослабит нажим. В физических показателях они точно проигрывал перед ним.
Давление на горло постепенно начало спадать. Как и было предугадано.
Фёдор собрался с духом и сделал подсечку по коленям, вложив всю свою силу в неустойчивую точку опоры. Николай потерял равновесие и брюнет в мгновение опрокинул его на пол. Парень шикнул, ударившись затылком об пол. Фёдор ловким движением перехватил нож и ответно приставил острие к горлу, грубовато уложив голову Николая себе на колени. Он без капли боязни потер затылок и закрихтел… словно не брал в расчёт нож у горла.
— Зачем хотел убить меня? — Как можно холодней и грубей постарался спросить Фёдор. Малиновые радужки полоснули искрами сквозь черно-смольную растрепанную чёлку. Но один Бог ведал. Боялся. Мысль о том, чтобы приставить холодное оружие к человеку, повергала в ужас, не говоря уже про умышленное лишение жизни…
— Я не хотел тебя убивать, Федюша! Я лишь хотел узнать, какой у тебя дар! Мне было очень очень невтерпеж! Да и мы договорились! Вот и не смог удержаться… — Николай скосил глаза куда-то вбок и раздосадованно вздохнул.
“Сожалел о содеянном…?”
— Ты думал, что припугнув “таким” образом, сможешь узреть мою способность? — Бровь еле заметно метнулась вверх от удивления. Фёдор до сих пор держал нож у горла. Ждал ответа, надеясь на честность. Хотя с такой круговертью событий надо начинать надеется на ложь и понимать, когда она заканчивается и начинается правда.
— Нуу, что-то вроде того. У меня же она так и проявилась. Думал может и с тобой так получится… — набравшись смелости, Николай поднял разноцветные глаза прямо на Фёдора. Встретился с его чёрными беспросветными зрачками.
Фёдор не смог удержаться, чтобы не заглянуть в ответ. Вынырнуть из омута вязкой черноты на свежий воздух.
“И все-таки у него очень красивые глаза… Серо-голубой и зелёный. Как небо и залитые солнцем луга”.
— Ну ты и дурак… — Нож выпал из рук Фёдора. Тот звучно ударился об пол, рядом с ухом блондина. Фёдор приложил ладонь ко лбу, сминая отросшую чёлку. Нервный, холодный смешок вырвался откуда-то из самых глубин. Кому вообще можно верить? Родителям? Священнику? Этому безумному парню? Богу? Может и не стоит искать никакого утешения под чьим-то боком? Пожалуй вера должна быть прежде всего в самого себя. В свои силы и мысли.
— Сам дурак… — буркнул под нос Николай, даже не догадываясь о буре, бушующей в душе Фёдора.
Тишина душила за горло мёртвой хваткой. Заполняла собой все пространство. Два слишком разных человека под одной крышей. Что из этого может выйти? Вскоре её уничтожил Николай, который в свою очередь удобно устроил голову на ногах Фёдора как ни в чем не бывало.
— Ладно, ладно. Прости меня! — Николай запустил руку в светящийся круг и выудил кусок ваты и небольшую стеклянную бутыль с прозрачной жидкостью. Помахал ею перед лицом и указательно ткнул пальцем в шею Фёдора рядом с запекшейся кровью. — Давай рану обработаю и иван-чая заварю. По рукам?
И всë же он был странный… Этот Николай. Непредсказуемый, резкий, переменчивый как погода в июле. Сложно предугадать то, что он предпримет дальше. С одной стороны хотелось довериться, когда он спас его из заточения, но с другой… Что ещё он может выкинуть, чтобы увидеть его способность? Вдруг нож у горла с утра было ещё меньшее из зол…? Пожалуй, придётся долго привыкать к его сумбурному поведению. Идти некуда, да и тем более в такой мороз. Если он только не надумает согласиться на просьбу вернуть его обратно в собор.
— Только без дикостей… Если захочешь ещё раз приставить нож, то будь добр предупредить, — Фёдор спешно выхватил предметы из рук Николая и спихнул его голову со своих ног. Провалился в скрипучее кресло, где совсем недавно кривлялся блондин.
Николай прыснул со смеху и ударил несколько раз кулаком по полу.
Фёдор удивленно вздернул бровь, когда услышал, по его мнению, неуместный смех. Он открыл бутыль и в нос ударил ядрёный запах спирта.
— Я то думал у тебя всë совсем плохо с чувством юмора, а оказывается нет! Ты весьма забавный! — Николай вытер краем рубахи слезы, выступившие от смеха.
— Забавный…? — пролепетал себе под нос Фёдор, откровенно недоумевая от услышанного в свой адрес. В каком месте блондин считал его “забавным”?
Успокоив свой припадок необузданного смеха, Николай поднялся с пола и отряхнул одежду от пыли и под конец себя самого. Сейчас он очень походил на домового, про которого рассказывала маменька в детстве. Чумазый, в заплатанной одежде и немного одичалый.
Николай закинул свою растрепавшуюся косу на грудь и подошёл к Фёдору, практически нависая над тщедушным телом.
— Эй не-е-е! Позволь я! — Николай обратно перенял эстафету с ваткой и бутылью. — Давай! Устраивайся поудобней на кресле. Я сам всë сделаю!
— И в чем же подвох? — Поинтересовался Фёдор, видя слишком развеселые глаза напротив. Да и ещё так близко… как тогда, в каморке…
— Его нет! Честно! — Николай замахал руками перед лицом в знак капитуляции. В какой-то момент он нагло подсел на кресло, заставляя пододвинуть ноги. — Только это… Будет немного щипать, но зато потом будешь как новенький!
Фёдор скептически глянул исподлобья в последний раз, перед тем как улечься. Но глаз с блондина всё-равно не спускал.
Николай же с лицом вменяемого человека, не безумца, поднёс ватку к горлышку бутылку и резким движением перевернул, смачивая. Кресло издало протяжный скрип, когда Николай перенёс корпус ближе к Федору. Блондин ни разу не поднял глаза наверх. Был слишком занят обработкой раны. В его лице пожалуй впервые читалась новая для Фёдора эмоция. Сосредоточенность.
Николай бережно прошёлся проспиртованной ваткой по ране и вокруг, вытирая подзапекшуюся кровь.
И снова так близко. Кончики пепельной чёлки почти касались лба. Федор наблюдал за постепенно смягчающимся выражением лица блондина. Он не выглядел диким и взбудораженным. Наоборот.
Вдумчивым и спокойным…
Пушистые светлые ресницы филигранно обрамляли приспущенные веки и подчёркивали разноцветные сосредоточенные глаза. Плавное движение желваков и немного напряженное облизывание пересохших губ. Фёдора не покидало ощущение, что на него каждый раз смотрят разные люди, а не один и тот же человек. Сложно было привыкнуть к Николаю. К его переменчивому характеру.
Кожу пощипывало иголочками, но зато холодок от испаряющегося спирта, уносил на маленький островок блаженства.
Николай скорее всего знал что делал. Особенно если его отец был врачом. И логика подсказывала, что наврядли навыки блондина ограничивались простой обработкой ран. Интересно, что он ещё умеет?
— Я закончил! Только не трогай руками пока! Ты же не хочешь получить заражение крови?! — Николай нудно заворчал, но весьма быстро успокоился, как увидел кивание Фёдора. Он спешно выкинул в светящееся пространство ватку с кровью и бутыль.
Оставалось надеяться, что он поставил все на место и выкинул вату в мусорное ведро… Не хотелось, чтобы кому-то прилетело в голову из ниоткуда. Фёдор с любопытством наблюдал за картиной, как блондин ковырялся в светящемся обруче. Позже на его лице появилась интригующая улыбка. Секундой погодя он с гордым возгласом протянул фарфоровую чашку, до краёв наполненную горячим чаем.
— Как тебе фокус?! Впечатляет да?! — Николай затаил дыхание от нетерпения реакции. Сейчас он походил на натянутую пружину, которая вот вот лопнет.
— Если бы я не знал про способность, то посчитал бы это рукотворным чудом Божьим, — заключил Федор, забирая из рук немного разочарованного блондина чашку с иван-чаем. Он подул на поверхность, остужая крутой кипяток. Отпил небольшим глотком на пробу. Приятная травянистая жидкость моментально растеклась томящим теплом в груди, — но признаю, что чай ты завариваешь воистину впечатляющий, — Федор улыбнулся краешком губ, и Николай засиял как новая звезда на небосводе.
— Не ожидал от тебя такой многословной похвалы. Я польщён! — Николай наигранно засмущался и сконфуженно закрыл лицо руками. С детским удовольствием выглядывал меж пальцев. Изучал. Прятал тёплую улыбку в ломаных линиях судьбы на ладонях. — Значит лёд трогается!
Фёдор неспешно потягивал чай на кресле. Старался не придавать особого внимания тому, как Николай пожирает, обгладывает его взглядом, словно голодная собака, нашедшая кость с кусочками мяса. Но Бог знал. До сих пор было жутковато от его беспардонных рассматриваний. Не выдержав, Фёдор позволил себе отпустить маленькую колкость, чтобы хоть как-то отвадить блондина от подобного.
— Николай, ты на мне дырку прожжешь своим взглядом. Если я сгорю, то о способности ни я, не ты не узнаешь, — Фёдор поставил опустевшую чашку на стол с тихим бряканьем и довольно выдохнул.
“Как же тепло… давно не было на душе так умиротворяюще и спокойно. Как будто он снова оказался дома...”
— Почему ты до сих пор так официально ко мне обращаешься? Можно просто, Коля! — Полностью проигнорировав остроту Фёдора ответил блондин и начал копошится в ящике тумбы, явно что-то разыскивая.
— Дело привычки и воспитания, — легко ответил Фёдор и параллельно стараясь понять что ищет блондин.
— Вот оно что… — Николай в замешательстве хмыкнул и замолчал на какое-то время. Вскоре его глаза заблестели, и он победно выудил какой-то бумажный сверток с радостным воплем. — Нашёл!
— И что это? — Фёдор рассматривал пожелтевшую мятую бумагу, в которой явно находилось что-то объемное. Визуально почему-то казалось увесистым.
— А вот угадай! У тебя три попытки! — Николай показал всë чётко на пальцах и теперь лыбился в свои тридцать два в ожидании ответа. Он выставил таинственный предмет прямо перед носом Фёдора.
— Что за викторины…? Ты всегда так себя ведешь? — Фёдор распиливал блондина взглядом, надеясь что тот угомониться и отстанет от него… Его раздражала черезмерная гомоность блондина и суетливость. Превращение даже самых обыденной вещей в настоящее представление. Но похоже Николаю нравилась его смурная реакция. Подливала масла в огонь.
— Мм, какой же?! Просвяти меня! — Николай провокационно уставился в чароитовые глаза и разулыбался ещё пуще прежнего. Видно было, сгорал заживо от любопытства.
— Дурачливый и несерьёзный, — спокойно ответил Фёдор, не меняясь в выражении лица в отличии от блондина. На нём уже во всю проигрывался весь спектр эмоций и стрелка вращалась во все стороны как поломанная.
— Ну это уж лучше чем быть таким тихой и заурядной занудой как ты! — Николай беспардонно ткнул пальцем в грудь Фёдора и не убирал, — Зачем себя сдерживать каким-то глупыми правилами поведения и порядка? Тебе разве нравится жить в клетке своих чувств и эмоций? Слушать всех и вся потакая чужим принципам? Что тебе дала эта правильность, мм?!
— Ты не ответил на мой вопрос, — Фёдор до последнего держал на лице хрупкую ледяную маску, но лишь Бог знал: она была испещрена изнутри множеством трещин и могла рассыпаться в любой момент.
— Ответил! Думай, гений! — Николай надулся и как-то обиженно полоснул взглядом напоследок, прежде чем уйти к матрасу и полностью зарыться в одеяле. Осталось видно разве что самый кончик пепельной потрёпанной косы.
Чем же он его мог обидеть? Или не обидел и блондин снова переигрывает, чтобы привлечь внимание? Фёдор довольно быстро заметил в нем эту черту характера. Эксцентричность. Но слова сказанные ранее Николаем имели свой вес. Он и вправду имел привычку сдерживать эмоции, даже не замечая этого. Обращал острыми наконечниками внутрь себя, чтобы не ранить других. А что это дало кроме бессоницы, ночных кошмаров и частых обмороков? Он всегда старался помочь сверстникам, которые просили о помощи в объяснении какого-то непонятного слова, в решении домашнего задания. Можно долго перечислять помощь, которую он оказывал из-за своей мягкосердечности и бьющего ключем альтруизма. Но кто отплатил добром хотя бы раз за шестнадцать лет? Большинство окружения лишь пользовались его гениальностью как само собой разумеющееся… Как Божьим даром, которым он обязан делиться со всеми, дабы не прослыть эгоистичным человеком.
“Что тебе дала эта правильность, мм?!”
В голове прокручивалась раз за разом фраза, сказанная Николаем в конце их диалога…
И ведь правда что же…? Из-за своей правильности он оказался в этом соборе, запертым в тёмной каморке. Из-за своей правильности и наивности от него отвернулась семья как по щелчку пальцев. Из-за своей чрезмерного контроля над эмоциями, они вырвались в один момент бурей, унеся жизнь дорогого создания…
“Теперь понятно, почему ты такой… Коля”
Прошло совсем немного времени, однако в душе пронеслась вечность, унося в свой колючий вихрь…
Фёдор опустошённо выдохнул, морально собираясь с духом и мыслями. Встал со скрипучего кресла и подошёл к большому бугорку из одеяла, который время от времени двигался.
Ему нужно было… прощение.
— Я всë понял. Прости меня… Коля, — редко он говорил эти слова. Возникало ощущение, что их говорил вовсе другой человек, не он. Фёдор положил руку на одеяло, но никакой реакции не последовало. Заприметив торчащий кончик косы, слегка улыбнулся кончиками губ и потянул.
Блондин тут же затрепыхался, раскрывая плотный кокон.
— Ай, ай, ай! Дурак?! Оторвешь! А ну убрал руки! — Николай вцепился в свою косу, жадно отбирая её из рук брюнета, хотя он и не противился.
— Ты слышал что я сказал или звук только в одеяло влетел? — немного раздражённо и обескураженно спросил Фёдор.
— Да, слышал, слышал! — быстро протараторил блондин, стараясь замять поднятую им самим тему.
Фёдор улыбнулся чуточку теплей. Ведь только сейчас до него начало доходить то, что имел в виду блондин на самом деле.
— Хлеб.
— Что…? — Недоумевающе переспросил Николай, сбитый с толку.
— Ты предложил угадать что в свертке. Это был хлеб, — по простому ответил Фёдор, как само собой разумеющееся, устремляя взгляд в неизвестном направлении. — Причём простой, кислый.