Наследница и тень.
Прошли долгие недели с той самой волшебной ночи, когда над Эвераном впервые за многие годы раздался победный гул колоколов, разметавший по ветру весть, заставившую сердца забиться чаще. Королева Аделина ждала ребёнка. Радость молниеносно охватила всё королевство — от суровых северных земель, укрытых инеем, до цветущих долин на юге, от скромных крестьянских домов до блистающих мрамором залов замка. Люди выходили на улицы, поднимали глаза к небу, целовали землю — словно сама судьба, строгая и молчаливая, наконец-то подарила им надежду.
Старики со слезами вспоминали собственную молодость, женщины возносили молитвы за лёгкие роды, а мужчины поднимали тосты за наследника, который, как верили многие, принесёт в страну силу, мудрость и процветание. Даже ветер, вечно гулявший над Эвераном, в тот день звучал мягче, словно и он праздновал вместе с народом.
Во дворце царила оживлённая суета: стены украшались белыми тканями, в окна клали свежие цветы, а в сердце каждого — королевской стражи, слуг и придворных — жила только одна мысль: совсем скоро на свет появится дитя королевской крови, надежда великого Эверана.
Время шло, и долгожданный день настал.
В покоях королевы стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь приглушёнными голосами лекарей и повитух. Слуги затаили дыхание, боясь шелохнуться, будто любое неосторожное движение могло изменить ход событий. За высокими окнами замка медленно расцветал рассвет — бледный, ещё неуверенный, но такой значимый. Это был не просто очередной день, это был первый рассвет, который должен был изменить ход истории Эверана. Свет пробирался сквозь витражи, окрашивая стены золотом и рубином, будто сама природа благословляла момент, в который решалась судьба королевства.
Первой на свет появилась девочка.
— Принцесса… — выдохнула повитуха, заворачивая младенца в мягкую ткань.
— Фелиция, — устало прошептала Аделина, закрывая глаза и с трудом сдерживая слёзы. — С древнего языка это значит «счастливая»…
Пусть её жизнь будет ярче моей. Пусть она знает радость, которой была лишена я. Пусть её сердце не узнает горечи предательства, а глаза — слёз утрат.
Король Эдвард, стоявший в стороне с каменным лицом, коротко кивнул. Наследница. Рыжие волосы девочки — точь-в-точь как у матери — засияли в лучах утреннего солнца. Карие глаза — как напоминание о её происхождении.
Но судьба приготовила ещё один сюрприз.
Спустя несколько минут родился второй ребёнок — мальчик.
Однако его рождение принесло не радость… а страх и холод. Слабый, почти безжизненный, он едва дышал, его крошечная грудь поднималась рывками, будто воздух был ему в тягость. Бледная, почти прозрачная кожа казалась чуждой жизни, а глаза, когда он их открыл, не излучали ни света, ни силы.
Повитухи переглядывались в тревоге, шептали что-то лекарям, стараясь не смотреть в глаза королю. Молчание сгустилось в покоях, словно сама судьба замерла, не зная, что делать с этим ребёнком — наследником, которого не ждали таким. Не таким… слабым.
Эдвард бросил лишь один холодный взгляд на сына.
— Это мальчик… — глухо произнёс один из лекарей.
— Нет у меня сына, — холодно произнёс Эдвард, его голос был твёрд, как сталь. — Он слаб. А слабое не имеет права на трон. Он не кровь моя — он позор моей крови.
Он прошёлся по комнате, не глядя на жену, и продолжил, будто выносил приговор:
— Народ не должен знать. Его никогда не существовало. Ни имени, ни титула, ни следа. С этого дня — он тень. Он будет жить… но не как принц.
Король остановился у окна, глядя на бледное небо.
— Мира. Заберёшь его. Воспитаешь как хочешь, корми, пои, но не забывай — он никто. Его имя не должно быть произнесено при дворе.
Аделина молчала. Слёзы сжигали глаза, но она знала — любое слово против воли Эдварда было бы напрасным.
Мира дрожащими руками прижала младенца к себе. Сердце её разрывалось от жалости, но спорить она не посмела.
Так появился на свет мальчик, которому было суждено расти в тени сестры. Его имя было Феликс — тоже означало "счастливый". Только счастье у него должно было быть совсем иным…
По приказу короля по всему Эверану объявили о рождении единственной наследницы — принцессы Фелиции. Народ ликовал. Никто даже не догадывался, что где-то в тёмных коридорах замка, скрытый от всех глаз, рос ещё один ребёнок.
Её брат.
Её тень.